Глава 17
Третий удар колокола

Он шагнул вперед, боясь, что не успеет, и швырнул в сторону палаш, звон которого о камень пола влился в затухающий гул колокола.

– Я не буду!.. – выкрикнул он, поборол спазм, стиснувший горло, и отошел в сторону, ни на кого не глядя, чтобы не мешать.

В ушах гудело, но он все твердил и твердил про себя: «Прости, Арафа, я тебя люблю, но лучше смерть, чем стать твоей куклой. И пусть Кали будет легче победить. Пожалуйста».

Кто-то налетел на него, схватил за рубашку, яростно комкая ткань:

– Ты… ты…

Он махнул руками, пытаясь высвободиться из захвата, но рубашку уже отпустили. Кали отступил от него, глядя в лицо Монтейну совершенно безумными глазами:

– Я ни на секунду не допускал, что это будешь ты!.. – выдохнул он. Из его носа капала кровь: не то Монтейн задел, когда бестолково взмахнул рукой, не то просто так, от волнения.

Монтейн оглянулся. Никто не дрался.

Команда Арафы стояла совершенно неподвижно, будто изготовившись к бою. Куклы. Болванчики. Истуканы. Ни единой мысли на каменных лицах.

Команда Империи, забыв о дуэли, медленно подтягивалась к Монтейну. Или к Кали. К обоим.

Монтейн все еще ничего не понимал. Он тряхнул головой, будто пытаясь вытрясти из ушей остатки колокольного гула, но вдруг понял, что это не колокол и даже не в голове шумит: где-то в отдалении гудели боевые рога.

– Что? – растерянно спросил Монтейн подошедшего Арлана.

– Дуэль окончена, – сказал тот. Как обычно – донельзя скучным голосом. – Поздравляю вас, владетель.

– Владетель?

– Дуэль заканчивается, как только один из представителей Арафы прекращает бой. Он и становится Хозяином Арафы.

– Кто-то из Команды Арафы? – переспросил Монтейн. – Не Империи?

– Хозяин Арафы должен иметь связь с Арафой, – сказал Арлан. – Но он не должен быть ее марионеткой.

Монтейн посмотрел на воинов Арафы – все еще застывших, словно изваяния. Вот на что было страшно смотреть. Но, похоже, самого страшного он не смог бы увидеть. Потому что стоял бы сейчас, как и они. Или, вернее, сражался бы, утратив волю и рассудок.

– Они так и будут стоять? – спросил Монтейн.

– Прикажите Арафе, она их отпустит.

– Пусти, – сказал Монтейн Арафе.

«Изваяния» в один момент зашевелились, переглянулись и пошли к выходу, старательно не глядя на остающихся в зале.

– Что с ними будет теперь? – спросил Монтейн.

– Ничего. Разъедутся по домам. Только потом не приглашайте их навестить Арафу. Это может плохо для них закончиться.

– И никто мне ни слова не сказал, что нужно просто отказаться от боя… – проговорил Монтейн.

– Я говорил, – сказал Мергус.

– И я, – добавил Сертан, – а толку?

– Я тебе вчера это три раза говорил. – Кали снял с себя рубаху, забрызганную кровью, и теперь осторожно утирал ею нос. – Ты просто не слышал. Арафа тебя хорошо контролировала.

– Мне… трудно… поверить… – медленно проговорил Монтейн. – Я – Хозяин Арафы? – Он зачем-то посмотрел на свои руки. Руки как руки, хотя маникюр за последние три дня заметно пострадал. Кажется, он и ногти грыз, а уж, казалось бы, давно привык держать себя в руках. – Почему я?

– Если б кто-то знал почему… – буркнул Кали. Он хмуро осматривал свою рубашку и снова прикладывал изрядно помятый и замусоленный батист к носу. Кровь не унималась.

Мергус приобнял его за плечи и повел к лестнице со словами: «Пойдем-ка льда поищем».

Сертан хмыкнул:

– Обошлось малой кровью…

Монтейн закрыл глаза.

– Я не верю, – сказал он Арафе. – Я не верю.

Арафа молчала.

Он ее чувствовал: живую и деятельную… прекрасную.

Однако Арафа пока не готова была с ним говорить.

Впрочем, и он тоже.

Пока.