Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Если для работников сельского хозяйства время сбора урожая, как правило, приходится на осень, то для тех, кого принято называть акционерами, сбор «урожая» приходится обычно на лето. Российские компании и организации, имеющие акционерную форму, проводят в это время выплаты дивидендов по итогам предыдущего года. Какие-то акционерные общества завершают такие выплаты к концу июня, какие-то – к концу июля, некоторые – к концу августа (в последнем случае обычно выплаты по так называемым «привилегированным» акциям).
Еще в июне Национальное рейтинговое агентство (НРА) сообщило, что по итогам 2018 года 97 публичных компаний с основным бизнесом в России (акции которых котируются на российской и зарубежных фондовых биржах) выплатят 3,2 трлн рублей дивидендов, что примерно в два раза больше, чем за предыдущий год («Обзор по дивидендным выплатам за 2013–2018 годы»). Округленно сумма дивидендных выплат в валютном эквиваленте равна 50 млрд долл. США. Год получился как никогда «урожайным»! И это на фоне стагнирующей российской экономики и непрерывного (в течение пяти лет) падения реальных доходов населения.
В топ-10 по размерам дивидендных выплат за 2018 год попали пять компаний нефтегазового сектора, четыре представителя горно-металлургического сектора и один банк. Причем банк оказался также в топ-3. Что это за банк? Думаю, что все догадались: Сбербанк.
Тройка лидеров по размеру дивидендов за 2018 год выглядит следующим образом (млрд руб.): «Газпром» – 393,2; Сбербанк – 361,4; «Роснефть» – 274,6. Итак, Сбербанк на втором месте. Авторы обзора сообщили, что все три компании являются государственными. Что ж, подумают читатели, очень даже неплохо, если государство как акционер заработало дивиденды, которые пойдут в бюджет. Казна будет прирастать дивидендами. Увы, здесь много своих «но». И больше всего «но» в отношении Сбербанка. Поговорим о нем подробнее.
В обзоре НРА есть некоторое умышленное (или неумышленное) лукавство: если «Газпром» и «Роснефть» действительно с формально-юридической точки зрения следует отнести к государственным организациям, то в отношении Сбербанка этого сказать нельзя. И на сайте Сбербанка, и на сайте Центрального банка Российской Федерации мы узнаем, что главным акционером Сберегательного банка является Центробанк: ему принадлежит 50 процентов акционерного капитала плюс одна акция. Т. е. считается, что контроль над Сбербанком осуществляет Центробанк (Банк России). Мол, Банк России – «мама», а Сбербанк – «дочка», а «дочка» тех же «кровей», что и «мама». Считается чуть ли не аксиомой, что «мама» (Банк России) является государственной организацией, следовательно, и «дочка» (Сбербанк) также государственная организация. На каком основании утверждается, что Банк России – государственная организация? На том, что уставный фонд Банка России, равный на сегодняшний день 3 млрд руб., сформирован за счет средств федерального бюджета. Однако из этого отнюдь не следует, что Банк России государственная организация. Фактически это надгосударственная структура, которой подчиняется государство с его тремя ветвями власти, прописанными в Конституции Российской Федерации (упоминания Банка России нет в тех разделах, которые посвящены законодательной, исполнительной и судебной ветвям государственной власти). А чтобы у непонятливых не было лишних вопросов, то в статье 2 Федерального закона о Банке России (от 10 июля 2002 года № 86-ФЗ) черным по белому записано: «Государство не отвечает по обязательствам Банка России, а Банк России – по обязательствам государства». А уже для совсем непонятливых на сайте Банка России в разделе Правовой статус и функции Банка России записано: «Ключевым элементом правового статуса Банка России является принцип независимости, который проявляется прежде всего в том, что Банк России выступает как особый публично-правовой институт, обладающий исключительным правом денежной эмиссии и организации денежного обращения. Он не является органом государственной власти, вместе с тем его полномочия по своей правовой природе относятся к функциям государственной власти, поскольку их реализация предполагает применение мер государственного принуждения». Итак, Банк России выполняет какие-то функции, а государство находится на подхвате у Центробанка, обеспечивая «применение мер государственного принуждения».
Я вынужден разжевывать эти очевидные истины для того, чтобы показать, что «мама» Сбербанка является псевдо-государственным, а точнее надгосударственным институтом. Поэтому заявления многих экспертов и журналистов о том, что Сбербанк является государственным банком, – заблуждение или сознательная дезинформация.
Строго говоря, по букве и закону российского права (да и мировой практики) Центральный банк не должен иметь «дочек», так как в этом случае возникает так называемый «конфликт интересов». Центральный банк как банковский регулятор должен строго следить за тем, чтобы коммерческие банки не нарушали «правил игры» (норм и правил банковской деятельности). А если у Центрального банка появятся «дочки», то он не сможет проявлять должной строгости, будет «баловать» своих «дочек». На каком основании Сбербанк с самого начала стал «дочкой» Банка России, никто толком объяснить не может. Но, главное, что никто ни в государстве, ни в самом Банке России даже не ставит задачи по ликвидации возникшего «конфликта интересов». Возникла если не преступная, то, по крайней мере, ненормальная смычка банковского регулятора и поднадзорного банка. Никто особенно и не скрывает, что в сообществе коммерческих банков Сбербанк находится на особом счету. По закону в банковском сообществе все кредитные организации равны, но, оказывается, «среди равных есть более равные» (крылатая фраза из повести-притчи «Скотный двор» Джорджа Оруэлла). Сбербанк – «более равный». Не буду сейчас описывать, как это происходит, но результатом такого особо привилегированного статуса Сбербанка являются его рекордно высокие прибыли. У нас еще в начале текущего десятилетия было около тысячи действующих коммерческих банков, сегодня их несколько меньше половины тысячи (464 кредитные организации на 1 июля 2019 года), но доля Сбербанка в совокупных чистых прибылях банковского сектора страны не опускалась ниже 50 %. Можно сказать, что в банковском секторе России есть Сбербанк и «все остальные».
Вот, например, чистая прибыль Сбербанка по МСФО выросла в 2017 г. на 38,2 % в годовом выражении до 748,7 млрд руб. В то же время прибыль всего российского банковского сектора в 2017 году составила 790 млрд руб. Получается, что доля Сбербанка в чистых прибылях банковского сектора страны составила почти 95 %. Кроме МСФО (международные стандарты финансовой отчетности) могут использоваться иные методики расчета финансового результата. Но разница не будет принципиальной. Так, по российским стандартам чистая прибыль Сбербанка в 2017 году была оценена в 674,1 млрд руб. Все равно доля Сбербанка оказалась выше 90 %.
В прошлом 2018 году Сбербанк получил рекордную в абсолютном выражении чистую прибыль: – 811,1 млрд руб. – по российским стандартам отчетности; 831,7 млрд руб. – по МСФО. Правда, доля Сбербанка в совокупных чистых прибылях банковского сектора (1340 млрд руб.) в прошлом году составила 60,5 % (меньше рекордного показателя 2017 года). Для справки сообщу, что за Сбербанком по показателю чистой прибыли (по российским стандартам) следующими за ним банками были ВТБ (256,6 млрд руб.) и «Альфа банк» (52,2 млрд руб.). На большую «тройку» пришлось почти 88 процентов чистой прибыли всего банковского сектора страны. Вместе с тем отрыв Сбербанка от ВТБ и «Альфа» колоссален.
Еще раз подчеркну, что рекордные финансовые результаты Сбербанка следует объяснять не тем, что, мол, у этой кредитной организации такой «креативный» руководитель, как Герман Греф (общепринятое мнение среди непрофессионалов), а тем, что Сбербанк находится «под крылом» заботливой «мамы», которую зовут «Банк России». На сегодняшний день действует «эффективный тандем Набиуллина – Греф», деятельность которого нацелена на максимизацию финансового результата Сбербанка.
Чистая прибыль (т. е. прибыль после уплаты налогов) любой организации, имеющей акционерную форму, делится на две части: первая часть идет на развитие организации (в том числе при необходимости на пополнение резервов, что особенно актуально для кредитных организаций); вторая часть идет на выплату дивидендов акционерам.
В конце июля текущего года Сберегательный банк провел выплату дивидендов по прибылям, полученным в 2018 году. Сумма дивидендных выплат достигла рекордной величины за все время деятельности этой кредитной организации – 361,4 млрд руб. Это примерно 12 % всех дивидендных выплат, произведенных российскими публичными компаниями и организациями (всего около сотни) по итогам 2018 года.
Названная сумма дивидендов Сбербанка, кстати, составила рекордную долю в чистой прибыли банка – 43,5 % (по МФСО). О том, как растут дивидендные аппетиты акционеров, можно судить по следующим показателям доли выплаченных дивидендов в чистой прибыли Сбербанка за предыдущие годы (%): 2012 г. – 16,9; 2013 г. – 20; 2014 г. – 3,5; 2015 г. – 20,0; 2016 г. – 25,0; 2017 г. – 36,2. «Корова» под названием «Сбербанк» начинает давать все больше «молока» своим акционерам. Правда, наверное, корректнее применить слово «корова» к народу России, который Сбербанк «доит» с помощью разных депозитно-кредитных операций, а «молоко» передает акционерам.
Половина дивидендов по итогам прошлого года Сбербанк перечислил в порядке исключения не Банку России, а непосредственно в государственный бюджет на основании специального закона, подписанного Президентом РФ в конце ноября 2018 года (закон определил особый порядок перечисления в федеральный бюджет доходов, полученных Банком России от участия в капитале Сбербанка, лишь на один год – по итогам 2018 года).
А кому пошла вторая половина дивидендов Банка России? Всем прочим акционерам. Общее их количество – более 253 тысяч. А кто эти акционеры? На сайте Сбербанка мы узнаем, что на конец апреля текущего года 45,02 % всего акционерного капитала этой кредитной организации принадлежало иностранным юридическим лицам. Остальные несколько процентов находились в руках российских юридических лиц (1,81 %) и частных инвесторов, физических лиц (3,15 %). Значительная часть второй половины акций (тех, которые не принадлежат Банку России) находится, как сообщает Сбербанк, в свободном обращении на рынке. Сбербанк в своей отчетности не дает подробной картины структуры акционерного капитала, не выделяет даже крупных институциональных инвесторов. Но отдельные заявления руководителей Сбербанка позволяют частично составить представление об этой структуре. Вот, например, в мае 2016 года заместитель председателя Сбербанка Б. Златкис на собрании акционеров (подведение итогов 2015 года) сообщила, что доля компаний из США составила 33 % от общего числа акционеров. Доля компаний-нерезидентов среди держателей привилегированных акций Сбербанка выросла с 56 до 68 %. А российские компании, по данным Златкис, уменьшили свое долю в Сбербанке на одну треть – до 2,83 %.
В марте прошлого года руководитель Сбербанка Герман Греф, комментируя итоги 2017 года и влияние экономических санкций на деятельность банка, с гордостью сообщил, что доля инвесторов США в обращающихся на рынке акциях Сбербанка (в свободном обращении на тот момент находилось 47,52 % акций) выросла на 1,5 процентных пункта – до 40 %. Плюс к этому инвесторы из Великобритании владели 29,5 % акций Сбербанка на рынке. Итого на англосаксов приходилось почти 70 % акций, имевших свободное обращение. Правда, насколько оно было и остается «свободным», – большой вопрос. Никто членораздельно не может объяснить, почему с самого начала почти все «свободные» акции Сбербанка (имеющие высокий и высочайший рейтинг доходности на российском рынке) оказались в руках нерезидентов. Судя по всему, нерезиденты прочно держат в своих руках эти бумаги. И даже стараются их наращивать. Так, в 2014 году доля юридических лиц-нерезидентов была равна 43,52 %, а сегодня она составляет 45,02 %. Прирост на 1,5 процентных пункта. Кроме того, надо иметь в виду, что 3,15 % капитала принадлежит частным инвесторам. Какова юрисдикция этих частных инвесторов, Сбербанк не сообщает. Не исключаю, что в основном нерезиденты.
Известно, что в 2013 году Герман Греф был избран в новый состав международного совета ведущего банка Уолл-стрит JPMorgan Chase (до этого с 2008 году в этом совете состоял Анатолий Чубайс). Можно предположить, что в своей деятельности на посту руководителя Сбербанка господин Греф прежде всего действует в интересах JPMorgan Chase. Хотя в публичной отчетности Сбербанка JPMorgan Chase не упоминается, но во внутренней отчетности Сбербанка он просто не может не фигурировать. Примечательно, что в финансовой отчетности американского банка акции Сбербанка упоминаются (правда, без указания количества и стоимостного объема). Думаю, что тысячи безымянных иностранных инвесторов, владеющих акциями Сбербанка, могут представлять интересы JPMorgan Chase. Выскажу даже версию: JPMorgan Chase является крупнейшим после Банка России акционером Сбербанка. И между этими двумя акционерами имеется четкое «разделение труда»: Банк России обеспечивает максимальные прибыли Сбербанку, а JPMorgan Chase эти прибыли получает. Сбербанк лишь посредник, звено в этом механизме.
Исходя из нынешней доли юридических лиц-нерезидентов в акционерном капитале Сбербанка, можно предположить, что этой категории акционеров было выплачено более 160 млрд руб. дивидендов по итогам 2018 года. При нынешнем валютном курсе рубля это эквивалентно примерно 2,6 млрд долл.
По итогам 2019 года Сбербанк рассчитывает получить чистую прибыль в размере одного триллиона рублей и направить на выплату дивидендов уже половину этой прибыли (беспрецедентно высокая доля). Значит, общая сумма дивидендных выплат составит 500 млрд руб. Если исходить из нынешнего курса рубля, то это эквивалентно 8 млрд долл. США. На иностранных инвесторов (юридических лиц) придется 3,6 млрд долл. Итого по итогам двух лет иностранцы (прежде всего, наши закадычные «друзья» – англосаксы) могут заработать на Сбербанке 6,2 млрд долл. Наверное, в России нет другой такой публичной компании, которая бы обеспечивала нерезидентов такими большими и (что немаловажно) гарантированными количествами «молока» (дивидендов).
Войти с помощью соц. сетей: