Глава седьмая

Я снова позвонил Оксане. Она готовилась к совещанию и сказала, что может уделить мне минуту, от силы две.

– Этого вполне достаточно. По поводу одной информации…

– Послушай, приятель, – возмутилась Оксана. – До каких пор у нас будет продолжаться игра в одни ворота? Мы с тобой делимся, ты же нам показываешь большой кукиш.

– Информацию даю вам я. Знаете Институт совершенствования русского самосознания?

– Еще бы! Одно название чего стоит.

– Я слышал о серьезных махинациях там со стороны дирекции.

– Это не новость. Мы уже начали следить за ними. Деньги всегда заманчиво пахнут.

– Там работала Ковалевская, – наполнил я.

– Связи здесь нет, Юра. А сейчас извини, пора.

Второй человек не верит, что смерть Лены может каким-то образом была связана с ее работой в институте. Почему?

Допустим, Лена в разговорах с сотрудниками лишь озвучила то, о чем уже знали многие. Но не было ли у нее каких-нибудь документов, которые могли бы послужить компроматом на руководство института? Если это так, то где она их взяла? И где они спрятаны сейчас? Нашли их в дальнейшем или нет? Если нашел, то кто?

Я снова позвонил матери Лены и напросился на чай. Она, не задавая лишних вопросов, тут же согласилась.

Само чаепитие было недолгим, скорее формальным. Я поинтересовался у Натальи:

– У тебя сохранились какие-то Ленины вещи?

– Поскольку она жила не со мной…

– Я это знаю, блин! Может, она кое-что сюда приносила?

– Специально – нет. Но что-то действительно сохранилось. Пойдем, покажу. А что станешь искать?

– Так, разные мелочи…

А как я должен был ей ответить? «Не представляю, Наташенька, что буду искать? Но покопаюсь основательно»?

Я осмотрел на вещи бывшей жены. Старые платья, вышедшие из моды джинсы, кофточки. Я прекрасно понимал, почему с этим хламом Наталья не желает расставаться. Для нее это не хлам!

Но почему Лена в свое время от него не избавилась?

Вновь и вновь пересмотрел, перетряс каждую вещь, хотя уже понимал, вряд ли что найду тут важное.

– Какая-то зацепка есть? – с крохотной надеждой в голосе спросила Наталья.

– Пока одна. И очень-очень маленькая, – честно признался я и, где-то даже вопреки логике, продолжал рыться в старых тряпках.

– Так все-таки, что ты ищешь? – наконец не выдержала Наталья. – Может подскажу?

Я ответил вопросом на вопрос:

– Полиция сюда не приходила?

– Приходила.

– Тоже, блин, рылась в ее вещах?

– Да.

– Ясно.

Неожиданно мой взгляд упал на небольшой ноутбук на столе примерно десятилетней давности. Я с любопытством воскликнул:

– Лена на нем не работала?

– Нет… – складка пересекла лоб Натальи. – Зачем ей это? Так красуется ради приличия. А она – продвинутый пользователь…. Нет, нет!

– Утверждаешь, а у самой сомнения.

– Раз или два я ее видела за этим ноутбуком. Я еще удивилась и полюбопытствовала: «Вспомнила юность?»

– А она?

– Рассмеялась и ответила: «Вспомнила».

«Вдруг она не просто «баловалась», а запаролила некую информацию. Очень удобно: все бросятся искать нечто необычное – крохотную флешку, телефон, часы с микрочипом. Или даже вживленный в тело чип. А тут – допотопная вещь на видном месте. Если Ленка так поступила, она не глупа».

Я включил «старичка», когда экран засветился, спросил:

– Полиция его не смотрела?

– Они его забрали. Но через два дня вернули. Мне он не нужен, но память о Леночке…

Значит, все содержимое просмотрено. Сейчас органы научились вскрывать любые пароли. Я опять остаюсь ни с чем.

Они что-то нашли? Если да, то почему мне не сообщили? Посчитали, что «серьезные вещи» не для Юры? Я всегда догадывался, что дурно пахнущий Дима Александров не так прост.

Я разочарованно отвернулся от ноутбука, Наталья с удивлением поинтересовалась:

– Не захотел проверить?..

– Все проверено до меня. И наверняка уже уничтожено.

Я хлопнул по столу ладонью:

– Где ты, заветный маячок?! Чем раньше засветишь мне, тем скорее доберусь до сути.

– Послушай, Юра, – после некоторого колебания произнесла Наталья. – У меня тут есть кое-что… То есть делу оно вряд ли поможет, но… чем черт не шутит.

– Что это?

– Дневник Лены.

– Лена вела дневник?! Вот это новость. Никогда она раньше подобной чепухой не занималась.

– Она стала его вести только в последнее время…

– Так что же ты, блин, молчала?!..

– Ну, добавь: «Старая дура!» Я молчала, потому что сама Лена просила никогда и никому не показывать свои записи. Это очень личное.

– А как ее дневник оказался у тебя?

– Она сама отдала.

– Когда?

– В последний раз, когда приходила ко мне, – слова дались Наташе с трудом. Она сгорбилась, лицо потускнело, глаза наполнились слезами. Было видно, как тяжело ей вспоминать. Я выждал некоторую паузу и вновь задал уточняющий вопрос:

– Незадолго до смерти?

– За четыре дня.

Это уже становилось интересным. Перед самой своей гибелью Лена отдает матери записи, просит сохранить их в тайне.

– Полиция не знает про дневник?

– Нет! Раз Леночка просила… – повторила Наталья.

– Вдруг это имеет отношение к убийству?

– Не думаю. Дочка говорила: там что-то личное. Я так поняла:

взгляды на жизнь, любовные переживания…

– Ты его не читала?

– Я не имею к нему кода доступа.

– Значит, она все закодировала! А с какой стати она вдруг оставила записи у тебя?

– Так Лене захотелось.

– Не ответ.

– Она мне сказала: «Мама, сохрани их на всякий случай. Может, я к ним еще вернусь. А пока не хочу их даже видеть. Если оставлю у себя, то обязательно уничтожу». Такой уж у нее был характер. Да ты и сам знаешь.

– Принеси мне ее дневник.

– А как же данное мной обещание?..

– Или ты мне доверяешь, или общайся с полицией. Кстати, за сокрытие важной улики там тебя по головке не погладят.

Наталья вышла из комнаты и вскоре вернулась с миниатюрной флешкой:

– Вот. Но как ты прочтешь?

– Уж постараюсь, – сердито пробурчал я, все еще возмущенный поведением бывшей тещи. Как она могла затормозить мое дело?!

Имея на руках такое (возможно бесценное) сокровище, я не мог не спешить домой. Машина летела со скоростью пули, я с трудом заставлял себя тормозить при красном свете светофора. И снова мчал, мчал. Сколько раз уже превысил скорость, теперь две-три квитанции получу точно!

Чтобы сбросить стресс, включил радио и почти бессознательно воспринимал интервью какого-то профессора, постоянно называвшего себя сторонником полной свободы и борцом против тирании. Он говорил о проблемах демографии, о том, что численность населения на земле перешла критический рубеж. Кормить людей нечем, вода во многих регионах становится дороже золота, и единственный пока способ избежать крупных военных конфликтов – перераспределить людей на малозаселенные пока территории. «Возьмите нашу Сибирь, – патетически вскрикивал профессор, – разве можно, чтобы такие земли зря пропадали? Да, туда сейчас активно двинулись наши китайские друзья… Кстати, хочу пресечь разные инсинуации по поводу возможного захвата и отторжения наших регионов. Никто ничего не захватит, пока в России демократическая власть! Китайцы очень трудолюбивый народ, гораздо трудолюбивей русских лодырей. Теперь следует активно привлекать к освоению наших бескрайних просторов американцев, европейцев и прочих. Пусть поучат нас работать!»

На замечание ведущей: «Шамиль Абдуллаевич, а вы не боитесь, что в итоге подобной политики Сибирь, а вслед за ним и Урал у нас все таки отберут?», профессор залился проклятиями в адрес шовинистов, расистов и… почему-то хоккеистов, проваливших последний чемпионат мира(?!). И под конец обратился к слушателям активнее вживлять в организм чипы, которые не только помогут справляться с болезнями, то есть шлифовать тело, но и как следует отшлифуют сознание.

«Да, – подумал я, мысленно обращаясь к бывшему президенту и его команде, – пересидели вы, приятели. Так надоели, что люди бросились в объятия невесть кому! Прибить бы этого русофоба-профессора, так ведь пойдешь, блин, за решетку не только как убийца, но еще и как душитель свободы. Раньше я был далек от политики, но чувствую, как и во мне закипает кровушка!»

Я со злостью выключил радио. Наконец-то мой дом! Запрусь, не отвечу ни на один звонок и буду взламывать проклятый код. Но я помнил, что должен сделать звонок Алисе по поводу предстоящей встречи с Капраловым. Я связался с ней, изложил свою просьбу-приказ. Мне показалось, она как-то странно отреагировала. Словно была удивлена не тем, что придется работать, а конкретным заданием. Но тогда я на этом сильно не заморачивался. Предстояла важнейшая задача: прочитать Ленин дневник.

Я возился долго, часа два, а то и больше. Я отключил все средства возможной связи со мной. Только так, отрезанный от мира, мог справиться с головоломкой.

И я раскодировал записи. От возбуждения на лбу выступил пот, предстояло начать читать, а я не мог. Нужно было передохнуть…

Я сказал себе: «Рюмку-две, не больше!» Коньяк снял напряжение, не притупляя возможности нормально соображать… Начнем?

Первое, с чем сразу пришлось столкнуться, это то, что Лена называла числа, но не конкретный год, когда все эти события происходили в ее жизни. Ничего, читая записи, сам все соображу. Тем более Наташа предупреждала, что она стала вести дневник только в последнее время. Скорее всего, это год нынешний.

«21 февраля. С какой стати я решила заняться глупостью – вести дневник? Наверное, собезьянничала поведение дворянок девятнадцатого века, записывающих все самое сокровенное, а потом в сладком упоении одиночества, 68 перечитывающих собственную галиматью. Но мне так захотелось описать все мои чувства! И понять, наконец, что со мной происходит?

Говорят, каждый миг неповторим, его нужно ловить, хватать и стараться удержать, насколько это возможно. И я пытаюсь удержать, однако время несется как сумасшедшее. И старуха, которую повстречала в детстве, становится ко мне ближе и ближе…»

Здесь я сделал для себя первую пометку. Старуха! Это, кончено же, та история, о которой рассказывала Наталья. Выходит, болезнь Лены усугублялась? Но пойдем дальше.

«…И тогда я ощущаю себя в западне. Вперед – нельзя, там твой конец, назад, к сожалению, тоже нет возврата. Тогда, как в старинной песне: «Есть только миг, за него и держись». Да только удержать сей миг невозможно.

Иногда я оглядываюсь назад: а что было в том миге, за который так стоит держаться? Серые будни детства, когда родители выискивали лишний рубль, чтобы купить дочке самое необходимое? Серые дни института в компании самовлюбленных хвастунов и желающих выскочить замуж за иностранца девиц? Замужество и жизнь с алкоголиком, которого поперли из прокуратуры?..»

Я чуть не поперхнулся. Сейчас позвоню Наталье и скажу, что завязываю с расследованием. Но… желание докопаться до истины все-таки победило. Я вновь утешал себя тем, что это лишь частное мнение бывшей женушки. А посягать на чужое мнение в условиях демократии нежелательно.

«… Я часто слышу: зачем сетовать на жизнь? Есть много тех, кто более несчастен, чем ты. Но если так, то почему несчастные плодят таких же несчастных?

Я также слышу, что родившиеся на свет должны возблагодарить своих родителей за этот величайший подарок на свете. Подарок?..

Это еще в юности он может считаться таковым, когда вы – как благоухающий цветок! А когда цветок становится увядшим безобразным растением, который выбрасывают в мусорный бак, это тоже требует благодарности? Как говорят философы: каждый день приближает тебя к смерти. То есть мы возносим хвалу за старение и смерть?

Мне могут сказать, что я занимаюсь богоборчеством. Да разве я в силах состязаться с Создателем? Он легко превратит меня в песчинку. Я не Его противник (просто не могу им быть в силу своей слабости), но и не почитатель. Я – маленькое существо, обреченное на страдания будущей старости и пораженное невозможностью удержать миг молодости. Я никто, как и миллиарды таких же. И пока каждый из них этого не поймет, над миром останется висеть плотная стена самообмана»

«27 февраля. Прошло шесть дней с тех пор, как я начала писать свой дневник. А кажется, это было только вчера. Шесть дней – как один! Время будто специально ускоряет ход. И нет силы, способной его остановить. Проклятая старуха уже подобрала свои кисти, чтобы размалевать мое лицо уродливыми красками. Я исчезну! Останется анти-Лена, анти-женщина, анти-личность.

Краски вокруг меня такие серые и будничные. А скоро совсем почернеют…»

«17 марта. Познакомилась с В. Очень обаятельный и приятный молодой человек. Пригласил меня в кафе. Он знает столько всего необычного, что даже я, имеющая ученую степень, слушаю его, открыв рот. Может, он расцветит всю скопившуюся вокруг меня серость? Может, познакомившись с ним, я скажу долгожданное: «Лови миг!»

Ан, нет, не поймаешь! Наша встреча закончилась так быстро, словно и не начиналась. Остается лишь надеяться, что он снова позвонит. Он обещал!»

«30 марта. Вчера В. пригласил меня к себе. Обычная холостяцкая квартира, только уж слишком все прибрано. Такое ощущение, что работала не мужская рука. В. этого и не скрывал: к нему периодически приходит уборщица, наводит лоск, а еще закупает продукты. Неплохо иметь собственную прислугу!

Чем закончилась наша встреча?.. Глупый вопрос!..

Заснули мы только под утро. Вот это мужчина! Он не просто вызывает восхищение, но и погружает в дикий сексуальный экстаз. Никогда у меня не было ничего подобного. Он придумывал такие удивительные позы, что голова шла кругом. Сколько раз я испытала оргазм? А он не прекращал, 70 требовал и требовал продолжения. Будто не человек, а сверхмощная машина. Наверное, такой, как он, вошел бы в книгу рекордов Гиннеса.

Потом я весь день приходила в себя. Не думала ни о чем, кроме новой встречи с ним. Остановись, мгновение!.. Хрен ты его остановишь. Ушло и с концами.

Едва подумала об этом, как сразу испортилось настроение. Старуха жадным взглядом посматривала в окна моей комнаты…

Так хочется верить, что и у него ко мне серьезные намерения, он позвонит и продлит прекрасный миг!

Второй раз ошибиться в жизни было бы слишком большой катастрофой».

«10 апреля. Теперь я вижу В. почти каждый день. За короткий срок я полностью поменялась. Читаю строки своего дневника и думаю: возможно, некоторые мои выводы были бы иными. Жизнь чаще сера, но есть в ней и прекрасные моменты. Нельзя думать лишь об одной неизбежной встрече со старухой. Нужно снова и снова продлевать ощущение сегодняшнего счастья.

В. пригласил меня завтра на экскурсию в Лихтенштейн. Просто взять и съездить в гости к загадочному «карлику». Счастливая, я бежала домой и вдруг встретила его… Даже имя произносить не хочется. Он стал твердить о своей любви. Я лишь рассмеялась в ответ и послала его подальше. Он рассвирепел, чуть не бросился (клянусь!) на меня. Еле скрылась от него в подъезде собственного дома. Надеюсь, он все понял и навсегда отстанет!

Впрочем, подумаешь, маленький конфликт. Плюнуть и забыть. Меня ждет Лихтенштейн!»

«18 апреля. Как он мне надоел! Поджидал меня у подъезда. Он заявил, что если не брошу В., прибьет меня. Я лишь рассмеялась: «Духу не хватит». Он вдруг упал к моим ногам, стал целовать их и умолять оставить В. Якобы узнал про него такое… Я даже слушать не стала, оттолкнула этого придурка и ушла. Надеюсь, он опомнился. «Узнал про В.!» Он и мизинца его не стоит.

А выглядел придурок как ненормальный. Сейчас, по прошествии времени, мне даже стало как-то страшно. А вдруг бы и впрямь прибил?..

Несколько часов пролетели спокойно, старуха не появлялась. Может, В. спасет меня от нее?..»

«20 апреля. Встретила М. Она сказала, что руководство института на ушах. А ведь я нигде официально не выступала. Просто потрепалась в курительной комнате. З. уже пригласила меня в кабинет, мы поговорили в довольно резкой форме. Она спросила: «Вам нравится у нас работать?» Я могла бы соврать, но честно ответила: «Нет». Даже не знаю, откуда такая смелость появилась? Вроде тихая была… Плевать мне на З. и на все на свете. Пока есть В., я живу. Не думаю, что он не скажет мне: «Чао». А если скажет? Если Лихтенштейн останется первым и последним местом нашей экскурсии?

Буду коротать время в одиночестве и покорно ждать окончательного прихода за мной старухи».

«21 апреля. Желания писать больше нет. Я не наивная девочка, чтобы излагать свои мысли и чувства. Это было принято в позапрошлом веке. Конечно, есть многое, о чем бы еще хотелось сказать: какие новые сексуальные опыты придумывает В., как разгорается конфликт на работе. Дирекция здорово влипла! И мне они точно не простят… Но душа моя как-то устала.

Кстати, придурок не успокаивается. Совсем с катушек съехал. Нет, не буду писать! И записи уничтожать не хочется. Сохраню их для истории. Не исключено, что опять к ним вернусь…»

Вот и все. Итак, что мне дал этот маленький дневник? Во-первых, я окончательно убедился, что у моей бывшей не просто имелась серьезная психическая проблема. Это не проблема, а настоящая беда! В чем опасность общения с людьми, у которых развита определенная мания? Часто они бывают непредсказуемыми, своими действиями возбуждают против себя раздражение и даже ненависть. Не произошла ли подобная вещь с Леной?

Далее: версия с неприятностями у нее на работе более чем актуальна. «З. (ясно, что это Золотцева) уже пригласила меня в кабинет, мы поговорили в довольно резкой форме. Она меня спросила: «Вам нравится у нас работать?» Я могла бы соврать, но честно ответила: «Нет»». И еще одно: «Дирекция здорово влипла! И мне они точно не простят». Лена чувствовала развитие конфликта, чувствовала возмездие. Но достигло ли оно до такой чудовищной формы?

Следующий любопытный, ранее не встречавшийся в ее деле персонаж – некто по кличке «Придурок». Жаль, блин, что она имени его не называет! Пишет о нем вроде бы немного, однако характеристику дает исчерпывающую. Надоедливый, подверженный стихии любовного чувства, не желающий признавать отказ. Боялась ли его Лена? Вроде бы нет, а вроде бы и да… «Выглядел придурок как ненормальный. Сейчас, по прошествии некоторого времени, мне даже стало немного не по себе. А вдруг бы и впрямь прибил?..» И наконец: «…придурок не успокаивается. Совсем с катушек съехал». Моя задача отыскать этого человека. Знает ли о нем полиция? Если нет, то почему? Если да, то с какой целью Александров скрыл от меня его существование?

И остается все тот же Вадим Капралов, проходящий у нее как «В.». Он сильно нравился Ленке, а когда человек влюблен, его мнение объективным не бывает. Однако в славословиях в его адрес можно найти и некоторые настораживающие моменты. По природе он – явный лидер, тот, кто забивает других своей энергией и интеллектом. Вот слова Лены: «Он знает столько всего необычного, что даже я, имеющая ученую степень, слушаю, открыв рот. Может, он расцветит всю скопившуюся вокруг меня серость?» Лидер, как правило, не терпит неповиновения. Другой вопрос: на что лидер может пойти? История показывает, что для него в основном преград нет. Но с какой стати Ковалевская могла стать для него преградой?

Еще одна его характеристика, теперь уже интимной стороны: «Будто не человек, а сверхмощная машина». То есть герой во всех отношениях. Сильная личность в ее классическом варианте. Если бы он задумал подобное преступление, то вполне мог его осуществить.

И последнее. Придурок узнал про В. такое! Вполне возможно, что это обыкновенный обман, чтобы Лена разочаровалась в своем герое. А вдруг нет? Что выяснил о Вадиме Придурок?

Я бросил взгляд на часы, уже далеко за полночь. А завтра в десять встреча с Капраловым. С ним ухо следует держать востро, поэтому – срочно в постель. К утру голова должна быть свежей.

Я закрыл глаза, однако сон отгоняли странные образы из дневника Лены. От их мучительной надоедливости можно избавиться только одним способом. Да, рюмочка не помешает. Вторая тоже…

Теперь расслабиться, сказав этим типам: «Прочь!» Однако они не уходили. Сначала передо мной отчетливо проявилось дряхлое уродливое создание женского пола; старуха без конца шамкала беззубым ртом, но я смог различить лишь одну фразу: «Я за тобой обязательно приду, как за Леной».

– Пошла вон! – сказал я. – Ты – лишь нелепые воспоминания больной девушки.

Старуха беспорядочно замахала руками, что вызвало у меня гомерический смех. И чем больше она неистовствовала, тем сильнее хохотал я. Когда ее кипение достигло высшей точки, произошел взрыв: ведьма лопнула, куски плоти разлетелись по комнате, распространяя невыносимую вонь.

– Господи, да что же это? Неужели, покидая нас, пережитки прошлого оставляют такой омерзительный запах?

Я зажал нос, а когда снова разжал его, в квартире царили прежние скудные ароматы. Призраки ушли, растворились?..

Блин, рано я радовался. Они по-прежнему находились в спальне, удобно устроившись в разных углах. Лиц я не видел, их скрывали маски. Сидели «гости» спокойно, не проявляя видимой враждебности. Но и убегать не собирались. У меня невольно вырвалось:

– Я вас знаю. Вы – предполагаемые убийцы Лены Ковалевской. Даже предположу: кто есть кто. Вон ты – сексуальный монстр В., проще – Вадим Капралов. А ты – таинственный Придурок.

Гости слегка кивнули. Выходит, я на правильном пути. Хорошо бы сорвать с них маски! Но как это сделать? Ведь передо мной не живые люди, а бесплотные тени.

Тем не менее, я рискнул. Поднялся с кровати и направился к Придурку, личность которого мне неизвестна вообще. Но по дороге увидел, что в кресле, где он только что сидел, никого нет. Там лежали небрежно брошенные мной куртка и джинсы. Вадим из противоположного угла комнаты едко ухмыльнулся. Я резко развернулся и понял, что и там никого нет. Ослабленный от видений, я снова упал в кровать, обхватив голову руками. И тут услышал:

– Мы здесь, мы здесь…

Гости опять сидели на своих местах, внимательно наблюдая за хозяином. Я не выдержал:

– Вы надолго?

– Надолго, – подтвердил Вадим. – Мы стали неотъемлемой частью твоего сознания. Смыслом жизни. Твоей песней. А из песни, как говорится, слов не выкинешь.

– Я бы добавил, – пискнул Придурок. – Мы – внедренные в тебя чипы.

– Запрыгнем к нему в голову, – предложил Вадим. – И там устроим чертовский переполох?

Придурок кивнул. И через мгновение призраки взлетели, будто надувные шарики, и буквально пронзили мою голову. Я ощутил дикую боль в висках и затылочной части. Перед глазами все поплыло. Похоже, я вырубился…

Когда я очнулся, в комнате все было спокойно, головная боль отступила. По слегка скрипящим половицам мертвой комнаты я направился в сторону кухни, к аптечке. Надо, блин, взять себя в руки, а то чокнусь, как бывшая женушка. Я в своей квартире один. Никто не посещает меня по ночам. Во всем виноват проклятый алкоголь!…

И тут я будто снова услышал:

– …Мы здесь …мы здесь… мы – внедренные в тебя чипы…