Каждый июль (в ЮАР это зима) мы с семьей отправлялись на поиски затерянного города в Калахари. В то время Ботсвана называлась Бечуаналенд. Иногда папа летел самолетом, а мама ехала на машине. Бывало, что мы все вместе погружались в наш универсал и по компасу три недели ехали через пустыню Калахари. Мама загружала в машину запасы провизии, воды и горючего на три недели, а также пятерых детей.

Папа решил искать затерянный город, когда прочел книгу Гильермо Фарини, канадца, в конце девятнадцатого века пересекшего Калахари в повозке, запряженной быком. Он писал, что нашел руины древнего города. Фарини также известен тем, что прошел над Ниагарским водопадом по канату – словом, понятно, каким он был авантюристом.

Отец хотел попробовать повторить путь Фарини на машине – так эта идея превратилась в наши июльские каникулы. Ну как? Вы бы взяли пятерых маленьких детей в трехнедельную поездку по пустыне? Маму, конечно, никто не заставлял ехать. У нее был выбор. Она могла остаться дома с малышами. Но он собирался в этот вояж в любом случае, а она не хотела отпускать его одного, так что мы пустились в путь полным составом.

Я никогда не боялась путешествовать по пустыне, потому что у папы с мамой все было под контролем. Даже когда меня пугали тем, что гиена может съесть мое лицо, я просто застегивала свой спальный мешок до конца, чтобы гиена до меня не добралась. У меня и мысли не возникало, что в этих поездках что-то может пойти не так. Вероятно, родители заблаговременно проговаривали все вопросы безопасности, потому что были готовы ко всему. Казалось, что у них было просчитано решительно все. Я не задумывалась о сборе вещей, потому что мама сама все паковала. Подумать только, ей приходилось заботиться о каждой мелочи: об одежде, еде и воде для каждого из пятерых детей. Папа же отвечал за карты, компас, топливо и инструменты для ремонта машины. Они были впечатляющим дуэтом.

Все продумывалось заранее. Мы брали с собой трехнедельный запас воды. Овощные и фруктовые консервы. Свежих продуктов нам хватало на первую неделю – позже их просто негде было взять.

Здесь-то на деле и проверялся наш семейный девиз «жить с риском и здравым смыслом». Конечно, могло случиться и нечто непредвиденное. Поэтому приходилось заранее продумывать, что может произойти, и учитывать это при планировании поездок.

Мы знали, что можем заблудиться. Мы натыкались на могилы тех, кто погиб в пустыне. Папа иногда нанимал гидов, которые переводили для нас местные наречия, но в Африке было столько разных племен, которые говорили на таком количестве диалектов, что чаще всего нам приходилось выкручиваться самим. В то время в пустыне работал верблюжий патруль, служивший правительству Бечуаналенда, поскольку Ботсвана была под конт-ролем британцев. Родители планировали наш маршрут со стартом в одном городке и финишем в другом, и верблюжий патруль был в курсе наших перемещений и знал, где и когда нас ждать. Представители патруля были готовы отправиться на поиски, если бы мы не появились в точке назначения через три недели.

Папа знал, что мы можем увязнуть в песках, поэтому всегда запасался лопатами. Когда мы застревали, то сами откапывали себе путь. Наш транспорт мог провалиться в канаву в буше, поэтому кто-то из детей обычно бежал по бездорожью впереди машины, чтобы убедиться, что впереди нет ям или пней. И мы всегда брали с собой инструменты, чтобы папа мог отремонтировать любые неполадки в машине. У него была даже паяльная лампа, и когда однажды машину протаранил торчащий корень, папа и мой старший брат Скотт разожгли лампу и все починили – и мы смогли ехать дальше.

Все ломалось. Но мы не паниковали. Чинили то, что вышло из строя, и продолжали путь. Мы часто боимся того, что так и не происходит. Когда случается что-то плохое, приходится как-то выходить из положения. Однажды в нашу пресную воду попал бензин, и нам пришлось пить воду с бензином, потому что других вариантов не было. Мы достали чистую воду, как только смогли, и проблема была исчерпана.

Каждый день мы просыпались на рассвете, собирали вещи и ехали до наступления темноты, потом разбивали лагерь. Запасы еды мы хранили в отдельной палатке.

У всех были свои обязанности. Мы с Кэй собирали хворост, а брат разводил огонь. Мама замешивала тесто из воды, яичного порошка, сухого молока, муки и разрыхлителя и пекла нам сконы в большом чугунном котелке. Посреди пустыни мы ели свежие теплые сконы! Представляете, как тщательно такое нужно было планировать? Уже взрослой я не раз задумывалась, каких усилий маме стоило продумывать все наперед, чтобы баловать нас такими вкусностями.

У папы была лицензия на отстрел одного животного в неделю для пропитания. Мы убивали антилопу или цесарку, и, забрав себе необходимое количество мяса, отдавали остатки племенам, которые попадались нам на пути. В пустыне все мы научились стрелять. Мама была в этом чемпионкой.

Мы возили с собой все самое необходимое. У нас с Кэй был тазик с водой для умывания вечером и утром. По ночам в пустыне было так холодно, что вода замерзала, и по утрам нам приходилось разбивать ледяную корочку, чтобы ополоснуть руки и лицо.

Мы научились жить без домашних благ. Это была ситуация «надо, значит, надо».

Наш туалет был в кустах. Мы обходились без душа. Это было нормально, потому что в пустыне только песок, а им не испачкаешься. Пока родители намечали путь дальше, мы с братьями и сестрами зачитывались книгами. У меня есть фотографии, где все мы сидим, погруженные в книги.

Тогда я точно поняла, что не нуждаюсь в комфорте. Обойтись можно совсем малым.

А еще узнала, что расходы всегда можно сократить. Не влезать в долги, не завидовать тем, кто живет в роскоши, – просто извлекать максимум из того, что имеешь, выживать как можешь и затем, даст бог, обрести свое благосостояние.

В одну из зим у нас был гид по имени Хендрик. Он имел обыкновение спать у костра, потому что считал его самым безопасным местом и был уверен, что ни один зверь не подойдет близко к огню.

Но однажды вечером папа зажег парафиновый светильник, стоявший на столе, и увидел льва – прямо в лагере. Он медленно вернулся в палатку и сказал:

– Уин, тут лев. Дай прожектор и ружье. (Он всегда называл фонарик прожектором, а не фонариком. Нам пришлось привыкать к иному значению этого слова, когда мы переехали в Канаду.)

Лев добрел до Хендрика, спавшего возле костра. Увы, лев не был начитан. Он был не в курсе, что ему нельзя приближаться к огню.

Папа крикнул:

– Хендрик, лев!

Хендрик выскочил из своих одеял, перепрыгнул через огонь и закричал: «Voetsek!», что означало «брысь!». Лев неторопливо вышел из лагеря, и отец пару раз выстрелил ему вслед, но тот ухом даже не повел. Сразу за лагерем его ждала львица. Папа бросился в машину, чтобы прогнать их, но львы поднялись на ближайшую к лагерю песчаную дюну и оттуда наблюдали за нами все утро.

Мой брат Ли припоминает, что в тот день его отправили спать в машине. Он был самым маленьким и самым лакомым кусочком для хищников, поэтому нам приходилось особенно его беречь.

Тогда казалось, что папа совсем не напуган, и даже если ему и было страшно, мы об этом не подозревали. Благодаря его уверенности мы чувствовали себя вне опасности.

В тех путешествиях мы видели массу животных и насекомых: спрингбоков, гну, ящериц, муравейники, стервятников и других хищных птиц. Однажды маму ужалил скорпион, и нам пришлось наложить жгут и отсасывать яд. Как-то раз за Линн погнался страус. Было очень смешно. Ну и конечно же, там были гиены. Как мы их боялись! Гиены ведь очень злобные.

Я помню, как однажды мы со Скоттом гуляли вдоль реки Окаванго, и он подстрелил цесарку нам на обед. Она свалилась в воду. Скотт велел мне за ней сплавать. Когда я вылезала из воды, у меня под ногами что-то пошевелилось. Это был крокодил. Мы понятия не имели, что река кишела ими. Было жутко, но я все еще здесь – а значит, ничего страшного не случилось.

Я знала, что папа мечтал отыскать тот затерянный город, но этого не произошло. Он возвращался туда двенадцать раз. Я была в восьми из этих поездок. Я не расстраивалась, что руины так и не нашлись, потому что родители не выказывали разочарования. Зато мы всей семьей пережили массу приключений и веселых моментов.

Можно задаться целью, но так ее и не достичь – и это нормально.

Думаю, что отцу просто нравилось исследовать неведомое, знакомиться с новыми культурами и открывать новые места; они с мамой никогда не прекращали учиться. Он любил ездить по бездорожью, прокладывая собственные тропы в пустыне. Он всегда следовал указаниям компаса. Мы никогда не терялись и всегда попадали именно туда, где он хотел очутиться.