Среди византийских рукописей Ватиканской Библиотеки имеется рукопись, представляющая собой отрывок записей некоего монаха Василия о его беседах со Старцем, имя которого до нас не дошло: либо монах Василий, записавший слова блаженной памяти Старца, полагал, что всем известно, о ком он говорит; либо имя Старца упомянуто в предыдущих записях этого инока, которые утеряны. Предполагается, что блаженный Старец, о котором говорит монах Василий, был известным подвижником одного из монастырей близ Константинополя и жил в начале XV века. Инок Василий пишет следующее:

«Как я раньше говорил, блаженной памяти Старец редко нарушал свой затвор и только по нужде, движимый любовью к ученикам, выходил к нам и поучал нас своими словами, исполненными духовной сладостью и мудростью. Пробыв несколько лет в отсутствии и вернувшись в Царский Град, я узнал, что блаженный Старец недомогает, и сильно пожелал увидеть его, прежде чем Господь не призовет его из этой жизни. Некоторые из нашей братии также пожелали вместе со мной навестить его, и, прибыв к дверям его кельи, мы через его келейника просили Старца удостоить нас своего благословения и поучения. Старец милостиво выразил готовность, и велел вынести нам утешение, и просил сесть на лужайке близ его келии и отдохнуть от дороги. Вскоре он вышел к нам; он был совершенно седой, роста среднего, несколько сгорбленный, на устах его была добрая улыбка, и с добротой он взирал на каждого из нас. Часто в глазах его отражалась скорбь, потому что он глубоко жалел весь мир, погрязший в грехах и бедствиях, и, говоря о сем, Старец опускал голову и плакал. Мы сели полукругом и внимали словам Старца. Он говорил нам, до какой степени Господь желает нашего спасения и всё сделал для этого, и до какой степени простирается Его милость и благодатная помощь и праведнику, и грешнику, и до какой степени мало необходимо с нашей стороны для спасения души: трапеза веры исполнена до пределов; и, однако, люди небрегут о спасении своей души и призыв Господа не хотят слушать, хотя даже самые слова “спасение” и “спастись” говорят о крайней опасности — ведь эти слова мы связываем с понятием крайней опасности и бедствия, говоря, например, “спасся от пожара”, “спасся от гибели”, “спасся во время нашествия врагов” и т. д., — и должны побуждать человека к сугубой осторожности в жизни и к сильному желанию спастись; должны будить в человеке веру в Спасителя и любовь к Нему. Между тем люди небрегут о сем, считая, что реален только этот, земной мир, видимый нашим глазам; а между тем не знают они, что духовный мир и есть реальность и сущность вещей; так, весь земной, материальный мир, объемлемый понятиями высоты, ширины, глубины и веса, находится во власти времени, которое всё приводит к разрушению, потому что время — слуга смерти; а духовный мир стоит вне этих ограничений, вне этих цепей и рамок меры, и он безконечно богат, вечен и неразрушим. Поэтому в духовности и состоит rerum natura.

Говорил блаженный Старец и о том, что приближается страшное время. Враги Господа нашего Иисуса Христа пленят нашу землю, и Великая Церковь уже перестанет быть храмом Божиим. Великие бедствия постигнут землю ромеев (греков), и она перестанет существовать по великим судьбам Божиим. Умирают отдельные люди, умирают города, умирают и целые народы, потому что нет ничего вечного под солнцем, кроме вечной души человеческой, созданной по образу и подобию вечного Бога. Не ждите помощи от западных христиан, ожидая, что они возьмут оружие и поднимутся на защиту общего христианского наследия. Не ждите. Потому что западные христиане — не христиане. Они — язычники. У нас, православных, также много языческого. Брат, не огорчайся этими моими словами, а исследуй свою душу, посмотри, сколько в ней кумиров: Меркурий — бог алчности, Афродита — богиня плотского вожделения, Арей — бог гнева и т. д., а в середине их некий Зевс — сам ты в своем самолюбии и самоугождении. Да, брат, у нас много языческого, поэтому мы, православные, и грешны и как отдельные личности, и как народ. Но всё же мы язычники на поверхности, а в глубине души мы — христиане, потому что в смирении нашем мы имеем в сердце Христа. И поэтому, несмотря на наши грехи, во смирении нашем помянул нас Господь (см. Пс. 135, 23).

А западные народы — на поверхности христиане, а в сердце, в душе — язычники. Мы, православные, скорбим, что у нас в душе живут идолы, и в смирении падаем ниц перед Христом и всем сердцем хотим быть Его. А у западных, как некая легкая позолота на меди, существует христианство, а дальше — полное язычество, потому что они поклоняются своим кумирам в душе и те владеют ими, и поскольку они горды — у них в сердце нет Христа. Поэтому мы, православные, действительно язычники — на поверхности, а христиане — в глубине; а западные, латиняне, христиане — на поверхности, а язычники — в глубине. Поэтому не жди от них помощи для нас. Мы, православные, для них — чужие.

Но это еще не будет концом мира. Конец мира наступит позднее, и время пришествия конца мира находится в руках Божиих, а вместе с этим — и человеческих. Бог пошлет Свой серп всемирной жатвы тогда, когда человеческое зло созреет до пределов; пока же на земле живут вместе со злыми и праведные и пока стоит Церковь Христова, не осквернив свои одежды (см. Откр. 3, 4), до тех пор зло в мире не в силах еще созреть; когда же праведников уже не будет и когда океан зла затопит всю вселенную, тогда придет конец мира и он будет сожжен и исчезнет в небытие для перерождения в новый и совершенный мир, в котором правда живет (см. 2 Петр. 3, 9-13). При наступлении конца мира все бедствия, которые земля и люди испытали до сих пор, не могут идти в сравнение с оными, грядущими бедствиями. Тогда придет время скорби на всю вселенную, и человек возненавидит человека, и человек убоится человека, и человек не будет верить человеку; и бедствия будут сменяться еще более страшными бедствиями, и страх — страхом, и опасность — опасностью, и боль — болью, и скорбь — скорбью. Но люди не вразумятся и не прибегнут к Богу, могущему их спасти, а, наоборот, эти скорби приведут к тому, что всякая духовная жизнь иссякнет: человек будет настолько озлоблен, настолько окаменей, омрачен и поглощен единой заботой, как бы просуществовать, что для духовной жизни уже не будет у него ни воли, ни места в сердце, да и наставников духовной жизни уже не будет, потому что и они пойдут за веком сим, и Божии церкви либо опустеют, либо будут разрушены, либо духовно осквернены недостойными архипастырями и пастырями. И в самый разгар бедствий и хаоса в мире явится антихрист; он придет как бы умиротворитель, и успокоитель, и добрый хозяин, могущий привести мир в порядок, а на самом-то деле он будет враг всему и ненавистник всякого блага, и тиран, и злодей, какого еще не бывало в мире никогда и не будет. Каждый человек будет под учетом: каждое не только дело, но и жизнь, но и слово и даже душевное движение его будет под непрестанным надзором и наказанием, так что человек отучится и думать из боязни, чтобы на лице его невольно не отразилось нечто не созвучное власти всемирного правителя, то есть антихриста. Всякий труд и каждая пядь земли и горсточка зерна будут во власти антихриста; и в наступивших природных бедствиях чрезмерный жар будет сменяться на чрезмерный холод, засуха на наводнения; страшные вихри будут разрушать многое; вулканические извержения, землетрясения, болезни среди людей, животных и растений поразят ужасом и отчаянием живущих на земле. На земле, уже не благословляемой на труд над ней и на плодоприношение, наступит ужасающий голод и полное оскудение во всем. И только принявшему на себя знамение Зверя, то есть сатаны, будет позволено до времени существовать, хотя и в самых рабских и низких условиях крайней нищеты и попрания человеческого достоинства, принятого человеком от его Творца. Всё будет сделано с той целью, чтобы имя Христово совершенно было похищено из сердца человека. Поистине наступит адское царство на земле. Людей Божиих останется очень мало. Наступит царство ада на земле. Страшные бедствия будут не только на земле, но обымут и всю вселенную. Потому что и для земли, и для всей вселенной, связанной с землей в едином плане творения, придет время агонии; потому что и земле, и всей вселенной надлежит умереть для того, чтобы затем облечься в нетление, по слову апостола: тленному сему надлежит облечься в нетление (1 Кор. 15, 53). Ты слышал слова Спасителя нашего: вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются (Мф. 24, 29). И пророк говорит: солнце превратится во тьму и луна — в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и страшный (Иоил. 2, 31). И другой пророк говорит: звезды небесные и светила не дают от себя света; солнце меркнет при восходе своем, и луна не сияет светом своим (Ис. 13, 10); и еще: и земля осквернена под живущими на ней, ибо они преступили законы, изменили устав, нарушили вечный завет. За то проклятие поедает землю, и несут наказание живущие на ней за то сожжены обитатели земли, и немного осталось людей… помрачилась всякая радость; изгнано всякое веселие земли… Земля сокрушается, земля распадается, земля сильно потрясена… и небеса свернутся, как свиток книжный; и все воинство их падет, как спадает лист с виноградной лозы, и как увядший лист — со смоковницы (Ис. 24, 5–6, 11, 19; 34, 4). И в Откровении читаем: и когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот, произошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь. И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои. И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих (Откр. 6, 12–14). Будет, по выражению одного древнего писателя, «такое время, в которое никто не пожелал бы жить; из ночи в ночь будет увеличиваться тревога; изо дня в день — трепет». Перед кончиной мира люди увидят агонию вселенной, которая должна разрушиться для того, чтобы Бог создал всё новое, нетленное и неразрушимое. Этот мир состарился и обветшал по причине греха и мирового зла; новый мир будет управляться правдой Божией, и поэтому он будет вечен и прекрасен. Великий апостол говорит: и увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали… И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое (Откр. 21, 1, 5). Но пока это не наступит, бедствия будут чрезмерны, и Церковь Христова будет гонима до пределов, чтобы совершенно отъять ее с лица земли, потому что до тех пор, пока совершается Божественная литургия благодатным священством, власть диавола не может осуществиться на земле. Каждая Божественная литургия — это присутствие Божие на земле и возвещение победы Христовой над диаволом и смертью.

Гонение на Церковь Христову будет и явное, и скрытое, тайное и наглядное, всех и каждого и везде и всячески. Будет известное число мучеников; как велико оно будет, это известно только Богу; но будет и множество отступников, которые примут на себя знамение зверя. Этих отступников, этих слабых, этих негодных, уже давно подготавливали силы зла: в течение многих столетий силы зла подкапывали основания Церкви. Но знай, что самые мощные силы ада, врата адовы, не одолеют Церковь (см. Мф. 16, 18), с которой Господь Христос обещал пребывать до скончания века (см. Мф. 28, 20). Эта Церковь будет гонимой безпощадно и будет скрываться в пещерах, и пропастях, и пустынях, и на служителях ее будет почивать благодать Божия, и Бог не допустит великому врагу уничтожить их. Братья, внимайте знамениям наступления конца мира, которые нам открыл Господь наш Иисус Христос и Его пророки и апостолы, не ослабевайте в вашем уповании на Бога». Здесь рукопись прерывается.

Митрополит Иоанн (Разумов) — в центре, архимандрит Иоанн (Крестьянкин) — справа, архимандрит Гавриил (Стеблюченко) — слева

Беседа Старца, которую мы, следуя его выражению, именовали «Размышлением смиренного сердца», была сказана за пять дней до праздника Святой Пятидесятницы. Начало Беседы, однако, мы почерпнули из письма Старца одному его духовному сыну.

Мы просили Старца рассказать нам о своей прошлой жизни, прежде чем он взял на себя благое иго в монашестве послужить Господу Иисусу Христу. На это он нам ответил: «Брат, у меня нет моего прошлого. У монаха нет ничего собственного. Прошлая жизнь, если она была хороша — Бог это ведает; если дурна — Бог простил меня, призвав меня к спасению. Нет у меня ничего “своего”, кроме чувства своей неключимости; всё в руках моего Спасителя: жизнь, душа, и все движения, и всякое дыхание. Нет у меня ни моего настоящего: спасаюсь ли или нет, живу ли угодно Богу или нет, поступаю ли по правде Божией? — не вем; это ведает только Бог. Слышал я, вы меня называете “блаженным старцем”. Брат, только тогда я блажен, когда пребываю в молитве, потому что тогда моя душа соединяется со всесвятым и блаженнейшим Богом; а иначе — я грешный и убогий. Нет у меня ни моего будущего: потому что это всецело в руках Божиих: простит ли Он мои грехи или нет, призовет ли быть с Собою и впишет ли мое имя в Книгу Жизни или нет: по грехам моим я буду осужден на вечную муку, как недостойный Бога? — не вем и трепещу. Если, по слову Писания, и вся человеческая праведность, как грязное рубище перед лицом Божией всеобъемлющей Правды и Святыни (см. Ис. 64, 6), то что же сказать мне, грешному и убогому, у которого ничего нет. Единственное, что есть у меня, это мой Спаситель, мой Бог, мое Радование, а другого ничего у меня в жизни нет. Бог, ангелы и душа — единственная реальность во веки веков. Аминь».