Книга: Ночь всех проверит
Назад: Глава вторая. Белошвейки
Дальше: Глава четвертая. Рывок в эпсилон

Глава третья

Глаза в глаза

Вторая белошвейка – строгая, правильная.

Открыла входной шлюз, кивнула головой вместо приветствия, поправила блестящие косы и вернулась к работе в прозрачной сфере, миниатюрной копии здешнего сектора космоса. В пути от кабинета Ксантиппы до семнадцатого причала Тимох, волочась в допотопном галерском ау-то, тормозившем на каждом повороте туннелей, обдумал, как объяснит свой визит. Но шагнул в диафрагму входа «Иглы‐2» и почувствовал, что фонтан красноречия перемкнуло.

Он уставился на девушку с оливковой кожей, пытаясь определить, что именно так поразило в ее внешности?

Черты лица второй белошвейки были мелкие, но абсолютно пропорциональные для ее небольшой головы, длинной шеи и тонкого гибкого тела с выраженным, как у гимнастки, прогибом спины и прямым разворотом плеч. Глаза ее он не мог видеть из-за манеры белошвеек не поднимать взор на собеседника. Эти глаза, полуприкрытые нежными веками, обрамляли густые и совершенно прямые ресницы. Поэтому лицо Анны казалось поделенным на две части: лоб и переносица хорошо освещены, затем частокол – ресницы и еще более длинные тени от них, лежащие на гладких щеках, а под горизонтальной чертой ресниц – крепкий кукольный подбородок и сочные, твердо сжатые губы.

Тимох промямлил дежурное приветствие.

Опахала ресниц нетерпеливо качнулись, вернулись в горизонтальное положение, и Тимох почувствовал досаду оттого, что девушка перед ним так и не взглянула в лицо своего гостя.

Патрульным пилотам больше, чем кому-нибудь в Звездном флоте, везло на видеоконтакты с мастерицами. Прямых взглядов во время видеосвязи не было, но пилот мог наблюдать белошвейку в движении, видеть ее глаза, когда белль поворачивалась вполоборота или смотрела в сторону, и Тимох ни разу не чувствовал барьера между собой и принцессами-белошвейками. А на этом свидании все пошло не так. Его впустили, но впустить – не значит принять.

Он сидел в кресле, на которое указала Анна, притихший и растерянный.

Текли минуты.

Кубо-кубо «Иглы‐2» показывал музыкантов, темпераментно пиливших смычками электронные инструменты. Виолончель, больше похожая на вензель, по мнению Тимоха, должна была с минуты на минуту развалиться в руках полуголой виолончелистки, помнившей о своих ногах в блестящих чулках больше, чем об инструменте.

Запись шла беззвучно, а где на этом корабле звуковая система, патрульный не определил. Он сунул палец в голограмму кубо-кубо и прослушал несколько пассажей, сделавшихся слышными только для него. Музыка и впрямь звучала грозно, не зря скрипач напрягал скрипку и раскачивался: исполняли марш Монтекки и Капулетти Прокофьева. Тимох прочитал это. Сам он никогда не слышал такую тему.

Он вынул палец из кубо, откинулся в кресле и еще подождал.

«Анна, Анна, Анна», – повторял Тимох про себя, томясь в чужом корабле от вынужденного безделья.

Что делает белошвейка – непонятно. Кисти рук снуют туда и сюда, подбирают что-то едва различимое, прикладывают, подтягивают или припосаживают. Что можно шить в звездной сфере? Как этот замысловатый танец пальцев связан с торсионными полями? Сейчас она словно перебирала незримую нить, осторожно подтягивая ее.

Крохотный челнок второй белошвейки назывался «Игла‐2».

Естественно, как же еще ему называться?

Логотип с названием маячил светодиодным кругляшом на всех приборах. Начинка «Иглы» кстати, супер. Ее обслуживал квантовый «АДРОН». Тимох не поверил глазам, уставившись на крохотные черные буквы и ряд цифр – марку белошвейкиного кормчего. Интересно, многие ли знали об этом? «АДРОНов» во всем Звездном флоте – по пальцам пересчитать. Если быть точным, вообще никто их не видел, говорили только, что они имеются на кораблях эскадры. Вот, значит, на каких кораблях…

Тогда получалось, Ксантиппа не верила в его, Тимоха, возвращение. Капитана патрульной службы не впустили бы в челнок, на котором, словно обыкновенная хлебопечь, установлен легендарный супермозг. Раз пилот допущен лицезреть «АДРОН», значит, его заранее записали в покойники – эти ребята, с присягой или без, никогда не выносили важные секреты.

Патрульный «Певень» – отличный корабль, но довольствовался стариной «ЮН‐3». А «ЮН» не шел ни в какое сравнение с «АДРОНом», оперирующим троичным кодом. Что происходит в недрах «АДРОНа» – знал только Великий Космос. Возможно, правы те, кто утверждал, что эта штуковина способна напрямую общаться с мирозданием.

Тимох вздохнул.

Пока вопросов только прибывало.

И вопросы непростые, и касались они не только пропавшей мастерицы.

«Ан-на-а-а»…

Имя второй белошвейки звучит гулким колоколом.

Наверное, потому что юбка у нее – колокол.

Белошвейки – они такие, носят исключительно юбки. Половина анекдотов у космофлотских связана с редкими, как дождь в пустыне, появлениями белошвеек на кораблях эскадры.

Шутят…

Понятно, насчет чего шутят. Кружева под подолом и прочие тайны…

Диковатые белошвейки ходят гуськом, все, как одна, длинноволосые, юные да в юбках, – поглазеть на них не бежит только слепой и безногий. Но подойти боятся. Эти скромницы управляются с торсионными полями, а торси запросто швыряют дюжины кораблей через полгалактики, и потому Устав предусматривает особый регламент общения с белошвейками. Только командир звездолета может вести переговоры и улаживать рабочие ситуации с ними. В отсутствие командира – только его помощник.

Анна.

Анна… Русые косы перевиты лентами и скреплены парой ярких пластиковых зажимов для совсем мелких девчонок.

Тимох пялился на русые косы и на зажимы с дурацкими пластиковыми жуками.

Жуки, все четыре, по двое на косу, ехидно скалились ему. Еще бы жучарам не скалиться – ледышка совсем забыла о своем госте.

Стоило пилоту подумать об этом, белошвейка оглянулась, выдвинулась вместе со стулом из звездной сферы и повернулась к нему:

– Здесь есть игры, есть видео и есть душ, капитан Тимох Рей Гвен Тимофей.

– Тебе можно просто – Тим.

Она отбрила его заход:

– Можете провести время с большей пользой, пока я заканчиваю работу. Я спешу.

Тимох покраснел.

««Я спешу! Капитан, умойтесь! Я приготовлю для вас свежий кружевной наряд!..» – «слушай, ты, малышка, теперь-то уж точно я сделаю все, чтобы вернуться из эпс, и анекдотов о белошвейках станет больше – клянусь!»

Тимох хотел остаться на месте, но вспомнил острые пики-ресницы и украдкой обнюхал пилотскую форму. И правда, пора в душ…

Когда покинул кабинку, обдавшую его веселенькой радужной пеной, почувствовал, что благоухает из-под заношенной униформы как надушенный мяо.

Белошвейка все шила.

Тимох утомился вежливо ждать.

Наконец она остановилась. Пилот не мог не заметить, что девушка измотана долгой работой. Недавно он сам прошел каторгу за швейной машиной и теперь очень даже понимал белошвейку.

Анна провела ладонью по лбу, сдвинув прядь волос. Сказала, избегая прямого взора:

– Боль по Мриечке не стихает. – Она произнесла это сдержанно. – Прошло шесть часов после ее исчезновения, я не прекращала работу больше, чем на минуту. Я пыталась спасти ее, но у меня ничего не вышло.

– Я верну тебе подружку! – брякнул Тимох и украдкой поморщился от фальшивого мажора в собственном голосе.

Ученые ссылаются на…

В бездну всех ученых! Хоть одной пропавшей девчонке помогли их заумные теории?

Нельзя огорчать белошвеек. Это не прописано в Уставе космофлота, а надо бы. Жирным курсивом: «Берегите белошвеек! От них зависит слишком многое!» И ведь, йло, все это понимают. Чувствуют истинный расклад сил, но не говорят. Храбрятся, но не признаются, что с настороженностью относятся к девушкам, которых торси выбрали себе в хозяйки.

Патрульный, кивнув на экран, произнес:

– Почему складки пространства легли так, а не иначе? – Спросил, чтобы перевести разговор.

И прикусил язык.

Белошвейки не знают, что творят, имеют право не знать, не их ума дело. Считается, что девушки воображают будущий наряд и снаряжают корабли, как придумают. Белошвеек до сих пор вербуют больше на Земле. Что-то особенное наследуют девушки, рожденные на планете-матери, с которой началось заселение космоса. В былинные времена мастерицам было проще; они из поколения в поколение повторяли ритуальное двухмерное шитье, напутствовали уезжавших: «Скатертью дорога!» – и для путешествий по двухмерной плоскости этого хватало. Наверное.

Должно быть, хватало. Конечно, это была всего-то поэзия их жизни, какая там наука, но… Кто может знать точно? Древние секреты уже не раз открывали заново…

Анна вернула его в настоящее:

– Вас интересует природа гравитационных складок?

Тимох спрятал удивление:

– Ты знаешь начала астрофизики?

И как теперь быть со слухами, мол, белошвейки едва умеют читать – берегут чуйку?

– Мы с Мриечкой хотели учиться и самостоятельно готовились по учебникам.

Он кивнул.

А нечего ответить – белошвеек не ждут в вузах Звездного Содружества. Хорошая шутка: ученая белошвейка. Таракан-философ. Рыба-астроном…

– И что же вы с Мрией поняли из учебников для высшей школы?

– Гравитация – это искривление пространства и времени под влиянием массивных объектов. Любая планета на орбите находится в искривленном пространстве, окружающем звезду. Планета двигается в этом пространстве, как шарик в колесе рулетки. Энергия материи всегда трансформируется в энергию искривленного пространства-времени. Энергия переходит из одного вида в другой, но не исчезает. Так учил Энштейн.

Анна солидно (Тимох хмыкнул – прям будущая госпожа Ксантиппа!) направила ресницы в сторону миниатюрной копии здешнего космоса со звездой Ило-Соло в центре:

– Возле каждой звезды мы имеем искривленное пространство-время с заключенным в нем колоссальным количеством энергии. С помощью этой энергии, организуя особым образом торсионные поля, мы действуем на объекты вселенной, приближая их.

Тимох выронил хлыст и чуть не подавился доброй порцией жвачки, которую мочалил во рту, спасаясь от скуки:

– Типа вы приблизили к системе Ило-Соло Фомальгаут с планетами?!

– Немного не успели. Но вы все правильно поняли.

«Правильно понял?! Ну, спасибо, белль!»

Некоторое время Тимох молчал, переваривая новый факт – белошвейки не глупы. По крайней мере, белль первой триады.

Спросил вторую мастерицу:

– Ты должна занять место Мрии?

– Если торсионы примут меня как замену.

Пилота неприятно кольнуло воспоминание о том, что у эмблем на боках планетоида «Галера» были слишком разные женские лица. Портретное сходство с погибшими белль, что ли? Анна с большой степенью вероятности может разделить судьбу подруги. А его уже не будет рядом…

Они снова помолчали.

– Анна, почему Мрия не смогла организовать пространство… там?

Белошвейка влажно блеснула на него густо-синими глазами, а Тимох даже и не вздрогнул (а ведь каждый юнец проживал возраст горячих мечтаний о контакте с прелестной белль). Только удивился: почему-то не думал, что у второй мастерицы глаза – синего цвета, как небо ее планеты.

– Мрия беременна, – прошелестела голосом Анна. – Я уверена: что-то случилось. Должно быть, роды начались раньше времени. Все так неудачно совпало – и это страшно. Этого не должно было произойти! Только не с Мрией! Несчастный малютка – родился, чтобы погибнуть…

Пилот снова растерянно замолчал, не в первый раз за этот день.

«Такое, значит, бывает и у принцесс…»



– Зачем вы об этом спросили? – Анна была расстроена, губы кривились, голос дрожал, опахала ресниц потемнели и потяжелели от влаги. – Почему вы здесь? Что привело вас к нам? Вы пишете исследование?

Уязвленный Тимох вскочил, жарко залившись краской до кончиков ушей:

– Мой «Певень» отправится в эпсилон по следу мастерицы, как только будет закончена его дозаправка. Я не успею надоесть тебе, белль. Мне остался час.

Мокрые от слез глаза Анны расширились. Белошвейка отпрянула в смущении:

– Простите, офицер! Ради великого космоса, простите меня! Попытки спасти белошвейку делали так редко!

О нас предпочитают забыть. В последний раз за мастерицей отправился Рудуш, пилот «Рамакришны», это было много лет тому назад. Но мы все помним. Мы храним имена смельчаков в своей летописи, девушки вплетают их в кружево нарядов.

– Что ж, извини. Прибавлю вам, девушки, работы. Я иланец, а у иланцев традиционно длинные имена. Да ты и сама знаешь…

Анна быстрым движением ладоней вытерла мокрые ресницы, похлопала себя по щекам и неожиданно распорядилась:

– Пойдемте!

Увлекла Тимоха к сфере и подтолкнула внутрь. Можно сказать, ткнула в звезды носом.

Он невольно зажмурился: «А вдруг звезды… того… колючие?» У пилота были на это кое-какие основания: «АДРОН» поддерживал в сфере космическую проекцию невероятной четкости и детализации. Тимох удивился, что каким-то образом различает знакомый рой звезд, он мог даже назвать его: поток Арктура. Разные по возрасту звезды летят в нем со сходными скоростями и в одном направлении. Вокруг этих газовых костров не нашлось годных для колонизации планет, но поток Арктура входил во все учебные программы, потому что более пятидесяти его неметаллических звезд когда-то были захвачены Млечным путем, поглотившим чужую галактику. Теперь эти звезды двигались прямо перед лицом пилота.

Патрульный офицер шагнул внутрь, сквозь поток Арктура, ближе к Дагону и Флаю – планетам Фомальгаута, остерегаясь бесчеловечной яркости альфа Денеба и каким-то невероятным образом охватывая взором галактику с далекими Солнцем, Кеплер и Глизе, окруженными выводками планет, бету Пегаса с Беллерофонтом и сонмы других звезд и планет Млечного Пути. Затем сердце пилота дернулось высоко, к самому горлу. А он – он провалился.

Вниз.

В бесконечность космоса.

Тимох стремительно падал сквозь галактики и туманности, ускоряясь все больше и больше, близкий к обморочному состоянию от невозможности дышать. Хозяйка «Иглы‐2» обняла его, прижалась к спине. Женское тело, руки белошвейки, крепко обхватившие торс и сомкнутые на животе пилота, были реальными и горячими. Как только он сумел осознать присутствие белль и обуздать животный ужас, страх внезапного падения отступил, словно Тимох проснулся и прервался кошмар.

«Эй, патрульный, хоть под самый занавес, но к тебе клеится суперская девчонка, чувствуешь? – подумал Тимох, стряхнув наваждение. – Еще как чувствую!»

Осмелев, он положил свои ладони поверх сцепленных пальцев Анны и вслушался в то, что над самым ухом говорила белль, обращаясь к кому угодно, но явно не к пилоту.

Оказывается, Анна знакомила звезды с ним.

– Этот человек полетит вдоль нити на границу мира и дальше. Он летит за Мрией! – решительно заявила белошвейка.

Сфера рванулась навстречу всеми звездами, скоплениями, парсеками пустоты, квазарами и туманностями – они вдвоем летели обратно, но страха уже не было. Когда крохотное солнце Ило-Соло снова засияло в дюйме от лица, Тимох понял, что все во вселенной вернулось на свои места и пришло в равновесие.

– Уф-ф! – облегченно вздохнула Анна, выдергивая пилота из сферы так же быстро, как затолкала внутрь звездной проекции. Она продолжала поддерживать его сзади: пилот покачнулся, не сразу восстановив равновесие.

Тимох, которого слегка подташнивало, отметил показания часов на борту челнока. По ощущениям, падение длилось несколько мгновений и таким же секундным было возвращение, на деле же полет в пустоте обернулся четвертью часа реального времени, и ему пора возвращаться на «Певень».

Белошвейка сказала:

– Хорошее начало! Офицер Тимох Рей, я оставляю эскадру Звездного флота и последую за вами. Я буду наряжать «Певень» столько раз, сколько понадобится для того, чтобы осторожно вторгнуться в эпсилон. Если вы сохраните нить, я придумаю, как вернуть вас обратно.

Тимох, ошалевший от внезапного приключения, плохо слышал ее напутствие.

Он разглядывал губы белошвейки и крупный жемчуг зубов. Он помнил горячее кольцо ее рук и подумал, что не прочь провалиться в звездную бездну еще раз. Только чтобы снова – в обнимку…

Опомнился, когда Анна указала ему на выход:

– Офицер, вам пора. Мне надо работать.

До Тимоха не сразу дошло, что это – все.

Оказавшись перед входной мембраной, он обернулся и понял, что не уйдет. По крайней мере не сейчас, когда хозяйка, забыв о госте, стоит к нему спиной.

У ног белошвейки лежала снятая юбка-колокол. Под юбкой оказалась еще одна: тесные складки, обшитые чем-то волнующе пышным, похожим на перья с брюшка иланских лебедей. Вторая юбка тоже пала долу, открыв взору то, что привело Тимоха в полное восхищение. Анна расстегнула застежки на плечах, и остатки одежды скользнули вниз. Белошвейка вошла в звездную сферу, нетерпеливо пульсировавшую, словно любовник, в томительном ожидании.

«Стоять!» – приказал себе патрульный. «У тебя есть время! Времени у тебя – навалом!» – за сердце весело отчитался пульс пилота.

Девушка в сфере расплела косы, мотнула головой, и каскад волос плеснул, рассыпаясь, закрыл плечи, лопатки, ложбинку вдоль позвоночника. Полукружия ягодиц совершенной формы мелькнули и исчезли за ширмой волос. «Какая жалость!» Волосы стали наэлектризовываться – иначе трудно объяснить то, что теперь каждый по отдельности волос, словно волнистый луч на эмблеме, исходил из общего центра – головы мастерицы, испуская свет. Тимох убедился, что эмблема на кораблях белошвеек, знакомая каждому пилоту, – абсолютно реальное изображение, хоть принято считать ее символической.

Тело второй мастерицы стало вращаться вокруг оси, и вот она уже неразличима в сиянии лучей-волос.

Вскоре в сфере блистало солнце по имени Анна.



Тимох вышел в задумчивости. Он на всякий случай проследил, закрылся ли входной люк. Люк закрылся.

Тревожный зумм заставил насторожиться. «Внимание! Корабль готов к старту!» – предупредили системы челнока. Тимох поспешил уйти подальше от причала номер семнадцать; здесь не предусмотрены многослойные защитные барьеры…



Бравый «Певень» с обновленным ресурсом, готовый к вылету, ждал с противоположной стороны гигантской базы белошвеек.

Но кто попал на «Галеру», там и умрет.

Тимох умер, едва разблокировав вход в свой корабль.

Назад: Глава вторая. Белошвейки
Дальше: Глава четвертая. Рывок в эпсилон