Внешние факторы

Мы знаем, что ранняя инстинктивная жизнь ребенка и его впечатления, получаемые им из (внешней действительности), переплетаются и что их взаимодействие определяет путь, по которому происходит его психическое развитие. По моему мнению, реальные объекты и действительность влияют на тревожащие ситуации ребенка с самых ранних стадий его существования в том смысле, что они рассматриваются как доказательства или опровержения (наличия оснований для. – Примеч. пер.) тревожности в этих ситуациях, уже перенесенных им во внешний мир, помогая таким образом прокладывать курс его инстинктивной жизни. Поведение его объектов и природа его переживаний способствуют, таким образом, и усилению, и уменьшению доминирующих (в нем. – Примеч. пер.) тревожных ситуаций. А поэтому, из-за взаимодействия механизмов проекции и интроекции, внешние факторы влияют на формирование его супер-эго и на развитие его объектных отношений и инстинктов. Они также способствуют определению того, что выйдет в результате из его сексуального развития.

Если, например, маленькая девочка не находит в своем отце отклика на свои запросы о любви и доброте, которые должны были бы подтверждать ее веру в «хороший» интернализированный пенис, а также уравновешивать ее веру в наличие внутри нее «плохого» пениса, то она будет зачастую укрепляться в своей мазохистской позиции и «садистический отец» может даже стать для нее решающим условием любви. Или его поведение по отношению к ней может усилить ее чувства ненависти и страха к его пенису, заставить ее отказаться от своей женственной роли или стать фригидной.

В действительности будет ли результат ее развития благоприятным или неблагоприятным, зависит от взаимодействия целого ряда внешних факторов. Отношение к ней ее отца не является единственным, что помогает определиться с тем, в какого рода человека она влюбится. Это не только вопрос того, скажем, обращает ли он на нее свое внимание или слишком пренебрегает ею по сравнению с ее матерью или ее сестрами, но и от его прямых взаимоотношений с ними. То, в какой степени она окажется способной удерживаться на своей женственной позиции и внутри этой позиции развивать свое представление о добром отце, также в очень большой степени зависит от ее чувства вины перед своей матерью, а поэтому – от природы отношений между ее матерью и отцом. Более того, некоторые события, такие как болезнь или смерть одного из ее родителей, ее брата или сестры, могут способствовать усилению в ней той или иной сексуальной позиции в соответствии с тем, как эти события влияют на ее чувство вины.

Другая вещь, играющая очень важную роль в развитии ребенка, – это присутствие в раннем детстве помимо отца и матери некоторого объекта, воспринимаемого как «помогающая фигура», который предлагает ему реальную поддержку в противостоянии его фантастическим страхам. Разделяя свою мать на «плохую, злую» и «хорошую, добрую» (точно так же разделяя и отца), ребенок привязывает ненависть, ощущаемую им к своему объекту (которая в конечном счете направлена против ид и супер-эго), к «плохой» его (объекта. – Примеч. пер.) части или просто отворачивается от него, одновременно направляя свои восстанавливающие тенденции на своих «хороших» мать и отца, возмещая им ущерб, ранее нанесенный родительским образом в своих садистических фантазиях. Но если, по причине слишком сильной тревожности или по каким-то реальным причинам, его эдиповы объекты не становятся «хорошими» образами, другие люди, например ласковая няня, брат или сестра, дедушка или бабушка, дядя или тетя, при некоторых обстоятельствах могут взять на себя роль «хороших, добрых» матери или отца. Таким путем детские позитивные чувства, рост которых был заторможен из-за чрезмерного страха перед эдиповым объектом, могут выйти на первый план и стать привязанными к объекту любви.

Как уже не один раз упоминалось, существование сексуальных отношений между детьми на ранних стадиях их жизни, особенно между братьями и сестрами, – достаточно частое явление. Либидинальные влечения маленьких детей, усиливаемые их эдипальными ситуациями, вместе с тревогой, возникающей в результате (переживания. – Примеч. пер.) их самых глубоких опасных ситуаций, подталкивают их к получению – через сексуальные действия с другими детьми – либидинального удовлетворения, а также множества подтверждений и опровержений своих, связанных с сексуальными актами, страхов, что я и пыталась доказать, особенно в этой главе. Если эти сексуальные объекты ребенка одновременно становятся «фигурами помощи», ранние сексуальные отношения такого рода, как я наблюдала в целой серии своих аналитических работ с женщинами и девушками, благоприятно влияют на объектные отношения девочки и на ее дальнейшее сексуальное развитие. Там, где чрезмерный страх к обоим родителям вместе с некоторыми внешними факторами привел бы к эдиповой ситуации, которая бы породила в ней ощущение предубеждения по отношению к противоположному полу и серьезно затруднила бы сохранение в ней женской позиции, а также способности любить, сексуальные отношения в раннем детстве с братом или с кем-то, кто брата мог бы заменить, и то, что этот брат тоже выражал к ней искреннюю привязанность, любовь и стремление защитить, дают основу для ее гетеросексуальной ориентации и развивают ее способность любить. В некоторых случаях, которые я припоминаю, у девочек было два типа объектов любви, один из которых соответствовал образу сурового отца, а другой – доброго брата. В других случаях у нее развивался образ, представляющий собой смесь этих двух типов, но и тут ее отношения с братом уменьшали ее мазохизм.

Отношения девочки со своим братом подкрепляют ее веру в «хороший» интроецированный пенис и ослабляют страх перед интроецированными «плохими» объектами, так как они дают ей доказательства существования «хорошего» пениса из реальной жизни. Они также помогают ей справиться со своими страхами, связанными с этими объектами, так как, совершая сексуальные действия с другим ребенком, она начинает чувствовать, что находится с ним (другим ребенком. – Примеч. пер.) в союзе против своих родителей. Сексуальные отношения между детьми делают их обоих сообщниками в преступлении, снова вызывая в них садистические мастурбационные фантазии, которые поначалу были направлены против их отца и матери и заставляли их вместе им предаваться в воображении. Разделяя таким образом эту свою глубокую вину (с другим ребенком. – Примеч. пер.), каждый ребенок чувствует частичные облегчение и снятие с себя полного груза этой вины, становится менее напуганным, так как ощущает, что у него есть союзник против устрашающих его объектов. Насколько я могу судить, существование тайного соучастия такого рода, которое, по моему мнению, играет важную роль в любых отношениях любви – даже между взрослыми людьми, имеет особое значение в сексуальных привязанностях, где речь идет об индивидуумах параноидального типа.

Девочка рассматривает свою сексуальную привязанность к другому ребенку, который символизирует «хороший» объект, как полученное из реальной жизни опровержение своего страха своей же сексуальности и тому, что ее объект является чем-то деструктивным. Поэтому привязанность такого рода может предотвратить у нее развитие фригидности или других сексуальных расстройств в дальнейшей жизни.

Тем не менее, хотя, как мы видим, подобный опыт в определенных случаях благоприятно влияет на сексуальное развитие и объектные отноешния, в других ситуациях он может привести к серьезным расстройствам в этой области. Если получается, что сексуальные отношения девочки с другим ребенком служат подтверждением ее глубоких страхов – либо по причине излишнего садизма ее партнера, либо потому, что осуществление сексуального акта вызывает в ней еще большую тревогу и чувство вины из-за ее собственного чрезмерного садизма, то ее вера во вредоносность своих интроецированных объектов и ее собственного ид станет только сильнее, ее супер-эго станет таким суровым, каким еще никогда не было, и, как результат, усугубятся и ее невроз, и все нарушения ее сексуального и характерологического развития.