4. Народные сказания о непорочном зачатии

Будда сошел с небес в лоно своей матери в облике молочно-белого слона. Ацтекская женщина Коатликуэ, чья юбка сплетена из змей, совокуплялась с богом, представшим ей в виде шара из перьев. Целые главы «Метаморфоз» Овидия буквально кишат нимфами, которых постоянно осаждают боги в разных личинах: Юпитер в образе быка, в виде лебедя, в виде золотого дождя и т. п. Любого случайно проглоченного побега, или зернышка, или даже простого дыхания бриза достаточно для оплодотворения уготованного для этого лона. Силы творения царят повсюду. И волею случая или благодаря превратности судьбы чудесным образом может быть зачат герой-спаситель или демон, разрушающий мир.

Ил. 68. Мать Земли Коатликуэ в юбке из змей (барельеф). Ацтекская империя, конец XV в.

Образы непорочного зачатия часто встречаются не только в мифах, но и в народных сказках. Вполне достаточно лишь одного примера, удивительной сказки народности тонга из небольшого цикла историй, рассказанных о «красавце» Синилау. Эта сказка особенно интересна не столько потму, что она предельно абсурдна, сколько тем, что она выразительно демонстрирует в бессознательной и грубой комичной форме ведущий мотив типичного жизнеописания героя: рождение от дественной матери, поиск отца, тяжелое испытание, примирение отца с сыном, успение и коронацию девственной матери, и в конце – небесный триумф истинных сыновей и предание огню лжецов.

Жил однажды муж со своей женой, и жена его понесла. Когда пришло ей время рожать, она позвала мужа, чтобы он приподнял ее, и она смогла родить. Однако она родила улитку, и муж в ярости прогнал ее. Тогда она попросила его взять улитку и бросить в водоем, принадлежащий Синилау. И вот Синилау пришел к водоему и бросил туда скорлупу кокосового ореха, которой он пользовался для омовения. Улитка подползла, втянула в себя скорлупу ореха; и понесла. Однажды женщина, мать улитки, увидела, что улитка приползла к ней. Она сердито спросила улитку, зачем та приползла к ней, на что улитка ответила, что не время сердиться и попросила отделить занавесом место, где она могла бы родить. Был сделан занавес, и улитка родила большого и красивого мальчика. После этого она уползла в свой водоем, а женщина стала ухаживать за ребенком, которого назвала Фатаи-пришедший-под-сандаловым-деревом. Прошло время, и вот улитка снова была беременна ребенком и снова приползла к дому матери, чтобы родить. И вновь улитка родила прекрасного мальчика, которого назвала Фатаи-дважды-обвитый-миртом. Женщина и ее муж снова оставили его у себя.

Когда оба ребенка выросли и возмужали, женщина услышала, что Синилау собирается устроить праздник, и она решила, что ее внуки должны там присутствовать. Тогда она позвала юношей и попросила их приготовиться, добавив, что это их отец устраивает праздник. Когда они прибыли на праздник, то все заметили их. Все женщины смотрели на них во все глаза. Когда юноши шли по деревне, женщины стали приглашать их к себе, но те отказались и прошли дальше, и подошли к тому месту, где пили напиток кава. Там они стали подавать гостям чаши. Но Синилау, рассердившись на то, что кто-то вмешивается в его праздник, приказал поднести ему две чаши. Затем он велел своим людям схватить одного из юношей и разрубить его на куски. Для этого заточили нож из бамбука, но когда острие ножа коснулось тела юноши, нож только скользнул по его коже, и он воскликнул:

 

Нож прикасается и скользит,

А ты сидишь и смотришь на нас,

Такие ли мы, как ты, или нет.

 

Синилау спросил, что сказал юноша, и ему повторили. Тогда он приказал подвести к нему обоих юношей и спросил у них, кто их отец. Они ответили, что он и есть их отец. Синилау поцеловал своих обретенных сыновей и велел им пойти и привести их мать. Они пошли к водоему, взяли улитку и принесли ее к своей бабке, которая превратила ее в красивую женщину по имени Хина-чей-дом-в-реке.

Затем они отправились к Синилау. Юноши надели одежду с каймой, которая называется тауфохуа. Их мать тоже нарядилась в очень красивую одежду, которая называется туоуа. Сыновья шли впереди, а Хина следовала за ними. Когда они пришли к Синилау, то нашли его сидящим со своими женами. Юноши сели на колени Синилау, а Хина села рядом с ним. Тогда Синилау приказал людям идти и зажечь огонь в очаге и жарко разогреть его, а затем убить и бросить в огонь его жен и их детей. А Хину-чей-дом-в-реке Синилау взял в жены.

Глава III

Метаморфозы героя

Ил. 69. Лунная колесница (барельеф). Камбоджа, 1113–1150 гг. н. э.

1. Первоначальный герой и человек

Мы рассмотрели уже два этапа: первый – от непосредственных эманаций Несотворенной Творящей Сущности к изменчивым, но неподвластным времени персонажам мифологического века, второй – от этих Сотворенных Творящих Существ к собственно человеческой истории. Эманации сгустились, поле сознания сузилось. Там, где ранее были видны первопричины, теперь в фокус суженного, нацеленного на строгие факты человеческого зрачка попадают лишь их вторичные последствия. Поэтому теперь космогонический цикл продолжают уже не отныне невидимые боги, а герои, более или менее похожие на обычных людей по своему характеру, которые вершат судьбы мира. Здесь миф о творении уступает место легенде – как в Книге Бытия вслед за изгнанием из рая. Метафизика уступает место предыстории, смутной и неопределенной вначале, но постепенно обретающей все большую точность в деталях. Герои становятся все менее сказочными, пока, наконец, на последних стадиях различных местных преданий легенда не выходит из тени времен на привычный дневной свет поддающегося документированию времени.

Мвуетси, Лунный Человек, был отрезан, как запутавшийся якорь; община детей свободно поплыла вперед, к дневному свету пробуждающегося сознания. Но сказания указывают на то, что некоторые из этих сыновей были прямыми потомками навеки погребенного в пучине отца. Те, кто, подобно его первым детям, проделали путь от младенчества до зрелости в течение одного-единственного дня. Из этих избранных носителей космической силы складывалась духовная и социальная аристократия. Их двойной заряд созидательной энергии сам был источником откровения. Такие фигуры появляются на начальной стадии любого легендарного прошлого. Это культурные герои, основатели городов.

Китайские летописи сообщают, что, когда земля затвердела, а люди поселились в бассейнах рек, ими правил Фу Хси, «Небесный Император» (2953–2838 гг. до н. э.). Он обучил своих людей ловить сетями рыбу, охотиться и выращивать домашних животных, разделил их на кланы и учредил брак. Из священной таблички, вверенной ему чешуйчатым чудовищем с лошадиной головой, живущим в водах реки Мень, он вывел Восемь Гексаграмм, которые по сей день остаются фундаментальными символами традиционной китайской мысли. Этот Небесный Император был чудесным образом зачат, и мать вынашивала его в течение двенадцати лет; у него было тело змеи с человеческими руками и головой быка.

Его преемник, Шен Нунь, «Земной Император» (2838–2698 гг. до н. э.), был ростом восемь футов и семь дюймов, у него было тело человека, но голова быка. Он был чудесным образом зачат с участием дракона. Растерянная мать бросила своего ребенка на склоне горы, но дикие звери защитили и вскормили его, и, узнав об этом, она забрала его домой. Шен Нунь открыл семьдесят ядовитых растений и противоядий от них: через прозрачную поверхность своего живота он мог наблюдать за тем, как переваривается каждое из них. Затем он создал чудесную систему врачевания и лекарства, которыми пользуются до сих пор. Он изобрел плуг и систему меновой торговли; китайские крестьяне почитают его как «принца хлебных злаков». Когда ему исполнилось сто шестьдесят восемь лет, его причислили к бессмертным.

Такие змеи – короли и минотавры – свидетельство давно минувших времен, когда император был носителем особой животворящей силы, на которой держался весь мир, намного превосходящей способности нормальной человеческой психики. То была эпоха титанической работы, когда закладывались основы нашей человеческой цивилизации. Но с развитием цикла наступает время решать уже не прото- или сверхчеловеческие задачи, – пришло время задач общечеловеческих – нужно обуздать сильные чувства, развивать искусства, совершенствовать экономические и культурные институты государства. Теперь уже речь идет не о воплощении Лунного Быка или о Змеиной Мудрости Восьми Гексаграмм Судьбы, а о совершенстве человеческого духа, открытого для нужд и упований человеческого сердца. И космогонический цикл теперь представляет нам императора в человеческом образе, который для всех последующих поколений должен служить примером человека как царя.

Хуан Ди, «Желтый Император» (2697–2597 гг. до н. э.), был третьим из августейшей Тройки. Его мать, младшая жена правителя провинции, зачала его, когда однажды ночью увидела ослепительное золотое сияние вокруг созвездия Большой Медведицы. Ребенок заговорил, когда от роду ему было семьдесят дней, а в возрасте одиннадцати лет он взошел на престол. Его отличительной особенностью была мощь его сновидений: во сне он мог посещать самые отдаленные места и общаться с бессмертными в их царстве. Вскоре после восхождения на трон Хуан Ди впал в сон, который длился целых три месяца и во время которого он научился управлять сердцем. Из второго своего сновидения, длившегося примерно столько же, он вернулся наделенный способностью учить людей. Он обучил их тому, как управлять силами природы в их собственных сердцах.

Этот удивительный человек правил Китаем сто лет, и время его правления было для людей истинным золотым веком. Он собрал вокруг себя шесть великих министров, с помощью которых составил календарь, ввел математические вычисления, научил людей изготавливать утварь и инструменты из дерева, обожженной глины и металла, сооружать лодки и повозки, использовать деньги и мастерить музыкальные инструменты из бамбука. Он создал публичные места для поклонения Богу. Он установил границы и законы частной собственности. Его супруга открыла искусство прядения шелка. Он вырастил сто разновидностей злаков, плодов и деревьев; разводил птиц, четвероногих, рептилий и насекомых; научил людей использовать воду, огонь, дерево и землю; наконец, он регулировал приливы и отливы. Перед его смертью, наступившей в возрасте ста одиннадцати лет, как свидетельство совершенства его правления в садах Империи появились феникс и единорог.