5. Властелин двух миров
Свобода перемещаться в любом направлении через границу миров, из мира, где течет время – в безвременные глубины и снова возвращаться из них, не оскверняя принципы одного мира принципами другого, но при этом позволив разуму познать один посредством другого – для этого требуется мастерство. Тот, кто исполняет космический танец, говорит Ницше, не стоит инертно на одном месте, а радостно и легко кружится и перепрыгивает с одного места на другое. Можно говорить только из одной точки, но это не умаляет просветленного знания об остальных.
Мифы редко описывают таинство быстрого перехода с помощью одногоединственного образа. Но если такое все же происходит, такой момент становится драгоценным символом, исполненным глубокого смысла, требующим бережного отношения и осмысления. Например, таким моментом является Преображение Господне.
По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними и просияло лице Его как солнце, одежды же Его сделались белыми как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: «Господи хорошо нам здесь быть, если хочешь, сделаем здесь три кущи. Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии». Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их, и се, глас из облака глаголющий «Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте». И услышавши, ученики пали на лица свои и очень испугались. Но Иисус приступив коснулся их и сказал: «Встаньте и не бойтесь». Возведши же очи свои, они никого не увидели, кроме одного Иисуса. И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческий не воскреснет из мертвых.
Здесь целый миф сконцентрирован в одном эпизоде: Иисус – это провод-ник, сам путь, видение и спутник возвращения. Ученики – это его последователи, им самим таинство недоступно, и все же им открывают таинство единения двух миров в одно целое. Петр был так напуган, что начал говорить что-то невнятное. Плоть растворилась перед их глазами, чтобы явить Слово. Они упали на лица свои, и, когда поднялись, дверь снова закрылась.
Следует заметить, что этот момент свершения вечности гораздо более значителен, чем романтические представления Камар-аз-Замана о его личной судьбе. Здесь мы оказываемся свидетелями не только мастерского перехода и возвращения через порог миров, но также и гораздо более глубокого проникновения в глубины. Главный смысл видения о преображении Христа – не индивидуальная судьба, потому что свидетелями откровения стали три человека, а не один; и значение его нельзя сводить к чисто психологическому. Его, безусловно, можно не учитывать. Мы можем усомниться в том, что такая сцена в действительности когда-либо имела место. Но это ничего для нас не меняет, так как сейчас нас интересуют проблемы символизма, а не историчности. Нас не особенно волнует, были Рип ван Винкль, Камар-аз-Заман или Иисус Христос реальными историческими личностями или нет. Нас интересуют не их истории, а «истории про них» и такие истории настолько широко распространены по всему миру – в разных странах и о разных героях, что вопрос о том, был ли тот или иной герой универсальной темы реальным человеком, может иметь лишь второстепенное значение. Преувеличение значимости этого исторического элемента привело бы нас к путанице, оно попросту может размыть истинный смысл этих посланий.
В чем же тогда смысл образа преображения? Вот вопрос, который мы должны задать себе. Но чтобы уловить их универсальный смысл, а не рассматривать с узко сектантской позиции, нам лучше рассмотреть еще один, не менее известный, пример подобного архетипического события.
Вот отрывок из индуисткой «Песни Бога», Бхагавадгиты. Бог, прекрасный юноша Кришна, является воплощением Вишну, Вселенского Бога; принц Арджуна его ученик и друг.
Арджуна сказал: «Если ты полагаешь, что я могу созерцать Твою космическую форму, о мой Господин, повелитель всех мистических сил, будь же милостив, яви мне Свою безграничную вселенскую сущность».
Бог ответил:
Мой дорогой Арджуна, сын Притхи, о созерцай же теперь мое великолепие, сотни тысяч разнообразных божественных и многоцветных форм. О лучший из Бхарат, узри различные проявления Адитий, Васу, Рудр, Асвини-кумар и всех остальных полубогов, которых до тебя никто не видел и о которых никто никогда не слышал. О Арджуна, что бы ты ни захотел увидеть, все это есть в моем теле. Эта вселенская форма может показать тебе все, что ты пожелаешь увидеть сейчас и что ты захочешь увидеть в будущем. Все – движущееся и неподвижное – находится здесь, в одном месте. Но ты не можешь видеть меня своими нынешними глазами, поэтому я наделяю тебя божественным зрением. Узри мое мистическое могущество.
Сказав это, великий Бог йоги открыл Арджуне свой высший облик, облик Вишны, Бога Вселенной: с множеством ликов и очей, представляющий множество дивных зрелищ, увенчанный множеством небесных украшений, вооруженный множеством поднятых вверх божественных оружий; облаченный в небесные гирлянды и одежды, умащенный небесными благовониями, прекрасный, великолепный, безграничный, с лицами, глядящими во все стороны. Если бы сияние тысячи солнц вспыхнуло одновременно в небе, то было бы это подобно ослепительности Могущественного. И тут в лице Бога из богов Арджуна увидел всю вселенную с ее множеством частей, собранных в единое целое. Затем Арджуна, охваченный изумленьем, так, что волосы на его голове встали дыбом, склонил голову перед Богом, соединил ладони в приветствии и обратился к Нему:
О Властитель вселенной, о вселенская форма, я вижу в твоем теле много-много рук, чрев, ртов, глаз, простирающихся повсюду, без предела. Тебе нет конца, нет середины и нет начала. Твою форму трудно видеть из-за ослепительного сияния, исходящего от нее во все стороны, подобно пылающему костру или безмерному блеску солнца. Но я вижу эту сияющую форму повсюду, увенчанную коронами и с булавами и дисками в руках. Ты – высшая изначальная цель, конечное место успокоения всей этой вселенной. Ты неисчерпаем и Ты – старейший, Ты – божественная личность и Ты поддерживаешь вечную религию.
Это видение посетило Арджуну на поле битвы, как раз в тот момент, когда должен был раздаться звук труб, призывающих к сражению. С богом, правящим своей колесницей, великий принц выехал на поле между двумя готовыми к битве народами. Его армии выстроились против армий посягающего на его права двоюродного брата, но сейчас во вражеских рядах он увидел множество людей, которых знал и любил. И он упал духом. «Грех падет на нас за убийство сыновей Дхритараштры и друзей наших, пусть даже они и злодеи, – сказал он божественному вознице, – мы не должны этого делать. И чего мы этим достигнем, о Кришна, супруг богини удачи, и как можем мы быть счастливы, убив наших близких. Лучше мне, безоружному, быть убитым сыновьями Дхритараштры и не сопротивляться им». Однако после этого прекрасноликий бог призвал его к отваге, ниспослав ему мудрость Владыки и явив видение страшного конца. Принц, ошеломленный, увидел, как не только его друзей, преображенных в живые воплощения Опоры Вселенной, но и всех героев двух армий уносит ветер в неисчислимые, жуткие рты божества. В ужасе он воскликнул:
О Владыка всех владык, прибежище всех миров, прошу тебя, будь милостив ко мне. Я не могу быть спокоен при виде твоих пламенеющих смертоносных ликов и устрашающих зубов. Я не знаю, как мне быть. Все сыновья Дхритараштры и цари, сражающиеся на их стороне, а также Бхишма, Дрона, Карна и наши главные воины устремляются в твои устрашающие зевы. И я вижу, как головы некоторых, застревая между твоими зубами, сокрушаются ими. Как воды текут в океан, так и все великие воины входят в твои горящие зевы. Я вижу, как все люди, устремляются в твои зевы, подобно мотылькам, летящим на огонь, чтобы погибнуть в нем. О Вишну, я вижу, как ты поглощаешь всех людей со всех сторон своими пылающими ртами. Ты покрываешь все вселенные своим сиянием, и сжигающие лучи исходят от тебя. О Повелитель повелителей, устрашающий своим видом, поведай мне, кто ты. Я склоняюсь перед тобой с почтением. Будь милостив ко мне. Ты – изначальный Бог. Я хочу знать, кто ты и какова твоя миссия.
Ил. 51. Кришна ведет Арджуну в битву (гуашь, картон). Индия, XVIII в. н. э.
Бог сказал:
Я есть время, великий разрушитель миров, и я пришел сюда, чтобы уничтожить всех людей. Кроме вас (Пандав), все воины с обеих сторон погибнут. Итак, встань и приготовься сражаться и завоевать славу. Победи своих врагов и наслаждайся процветающим царством. По моему замыслу все они уже погибли, ты же, о Савьясачи, можешь быть лишь моим орудием в этом сражении Дрона, Бхишма, Джаядратха, Карна и другие великие воины уже уничтожены мной. Поэтому убей их и не тревожься. Просто сражайся, и ты уничтожишь в битве своих врагов.
Услышав эти слова Кришны, Арджуна затрепетал, сложил в обожании свои руки и поклонился. Охваченный страхом, он приветствовал Кришну, а затем дрожащим голосом снова обратился к нему:
…Ты изначальная божественная личность, старейшее, конечное святилище этого проявленного космического мира. Ты знаешь все, и ты – все, что можно познать. Ты – высшая обитель, стоящая над всеми материальными Гунами. О бесконечная форма! Тобой пронизано все космическое проявление! Ты – воздух и ты – высший правитель! Ты – огонь, ты – вода и ты – луна! Ты – Брахма, первое живое создание, и ты – прародитель! Поэтому я с почтением кланяюсь тебе тысячу раз и еще, и снова!… Узрев невиданную мной ранее вселенскую форму, я исполнен радости, но ум мой охвачен страхом. Поэтому молю тебя, окажи мне милость и вновь яви свой образ божественной личности, о Владыка владык, о прибежище вселенной. О вселенская форма, о тысячерукий Господь, я желаю узреть тебя в твоей четырехрукой форме, со шлемом на голове и булавой, диском, раковиной и лотосом в твоих руках. Я жажду увидеть этот твой образ.
И Бог сказал: «Мой дорогой Арджуна, я был счастлив явить тебе эту вселенскую форму, высшую форму материального мира. До тебя никто и никогда не созерцал эту изначальную форму, беспредельную и полную ослепительного сияния. …Ты пришел в смятение и изумление при виде меня в этом ужасающем облике. Покончим с этим. Мой бхакта, забудь же все страхи и с миром на душе наблюдай тот образ, который ты желаешь увидеть».
Сказав так Арджуне, Кришна снова принял благолепное обличье и успокоил пришедшего в ужас Пандава.
Ученик был благословен в форме видения, которое не поддавалось осмыслению в рамках обыденной человеческой судьбы и было равносильным мимолетному взгляду на сущностную природу космоса. Ему была открыта не его собственная судьба, а судьба всего человечества, жизни в целом, ему открылись атом и все солнечные системы; причем на языке, доступном его человеческому пониманию, то есть в антропоморфном видении – Космического Человека.
Точно такая же инициация могла бы осуществиться и во внушительном образе Космического Коня, Космического Орла, Космического Дерева или Космического Богомола.
Ом! Поистине, утренняя заря – это голова жертвенного коня
солнце – его глаз,
ветер – его дыхание,
его раскрытая пасть – это огонь Вайшванара;
год – это тело жертвенного коня,
небо – его спина,
воздушное пространство – его брюхо,
земля – его пах,
страны света – его бока,
промежуточные стороны – его ребра,
времена года – его члены,
месяцы и половины месяца – его сочленения,
дни и ночи – его ноги, звезды – его кости,
облака – его плоть;
пища в его желудке – это песок,
реки – его жилы, печень и легкие – горы,
травы и деревья – его волосы,
восходящее [солнце] – его перед,
заходящее – его задняя часть.
Когда он оскаливает пасть, сверкает молния;
когда он содрогается, гремит гром;
когда он испускает мочу, льется дождь,
голос – это его голос».
Тела жизни, раздираемого плотоядным желанием,
Несущимся на яростно простертых крыльях: из глаз
Брызжет кровь; из вырваных глаз; темная кровь
Струится из опустошенных глазниц, стекая по клюву
И орошая пустынные просторы небес.
Но и тогда Великая Жизнь продолжалась; все же Великая Жизнь
Была прекрасна, и, вкусив поражение,
Она насытилась.
Космическое Дерево – это распространенный мифологический образ (в частности, Иггдрасиль, Ясень Мира из «Эдд»). Богомол – это важный символ в мифологии бушменов Южной Африки.
Кроме того, откровение, описанное в «Песне Бога», представлено на языке, соответствующем касте и расе Арджуны: Космический Человек, которого он видел, был, как и он, аристократом и индусом. Соответственно, в Палестине Космический Человек выглядел как еврей, в древней Германии – как германец; у Басуто – он негр, в Японии – японец. Раса и достоинство фигуры, символизирующей имманентное и трансцендентное Универсальное, имеет историческое, а не семантическое значение; то же самое относится и к полу Космическая Женщина, которая появляется в иконографии джайнизма, – это такой же выразительный символ, как и Космический Мужчина.
Ил. 52. Космическая богиня-львица держит солнце (лист манускрипта). Индия, XVIII в. н. э.
Ил. 53. Космическая женщина Джайнов (гуашь, ткань). Индия, XVIII в. н. э.
Символы – это всего лишь средство передачи мысли; было бы ошибкой отождествлять их с тем, что они в конечном счете выражают, то есть с их содержанием. Какими бы привлекательными или впечатляющими они ни казались, они остаются всего лишь средством, которое адекватно приспособлено к уровню восприятия тех, к кому обращены. Поэтому личность или личности Бога – представлены ли они в образе троицы, пары или одного бога, в политеизме, монотеизме или генотеизме, образно или словесно, как документально подтверждаемый факт или как апокалипсическое видение – никто не должен пытаться объяснять или интерпретировать их как предмет или явление материального мира. Проблема теолога заключается в том, чтобы сохранить свой символ «полупрозрачным», так чтобы он не загораживал собой тот самый свет, который должен сквозь него пролиться. «Ибо только тогда мы истинно познаем Бога, – пишет св. Фома Аквинский, – когда верим в то, что Он намного превосходит все то, что человек может когда-либо помыслить о Боге». И в «Упанишадах» сказано в том же духе: «Знать – значит не знать; не знать – значит знать». Ошибочно отождествлять средство постижения с сутью постигаемого может привести не только к пустой трате чернил, но и к непоправимому и непростительному кровопролитию.
Далее необходимо отметить, что свидетелями преображения Иисуса были его ученики, которые уже смогли обуздать свои желания, это были люди, которые уже давно отреклись от «жизни», «собственного удела» и «судьбы», полностью посвятив себя Учителю. «Ни благодаря Ведам, ни в результате покаяния, ни раздавая милости, ни принося жертвоприношения нельзя Меня увидеть в том образе, в котором только что ты видел Меня, – сказал Кришна после того, как принял свой обычный образ, – а лишь благодаря приверженности Мне можно видеть Меня в этом облике, истинно осознать и войти в Меня. Тот, кто выполняет Мою работу и видит во Мне Высшую Цель, кто предан Мне и не питает ненависти ни к одному созданью – тот приходит ко Мне». Слова Иисуса более кратко излагают ту же мысль: «Кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее».
Смысл этого послания очевиден; в нем сформулирована сущность всех религиозных практик. Индивид с помощью продолжительной психологической подготовки полностью разрывает всякую связь со своими личностными ограничениями, особенностями, надеждами и страхами, больше не противится саморазрушению, благодаря которому возможно возрождение для постижения истины, и таким образом, наконец оказывается готов прийти к великому смирению. Полностью исчезают его собственные амбиции, он больше не стремится к обыденной жизни, а с готовностью принимает все, что может в нем произойти; то есть он обретает анонимность. Закон живет в нем с его искреннего согласия.
Есть много персонажей, особенно в области социального устройства и мифов Востока, в которых воплощается это предельное состояние анонимного присутствия. Это – мудрецы-отшельники в рощах и странствующие монахи, которые играют заметную роль в жизни и легендах Востока; в мифе это такие образы, как Вечный жид (презираемый, непонятый и все же с драгоценной жемчужиной в своем кармане); нищий оборванец, которого преследуют собаки; чудесный странствующий бард, чья музыка утешает сердце; или же выдающий себя за другого бог – Вотан, Виракоча, Эдшу.
Иногда дурак, иногда мудрец, иногда облеченный царским величием; иногда блуждающий, иногда бездвижный, как питон, иногда добродушный на вид; иногда почитаем, иногда оскорбляем, иногда незаметен – так живет человек, пришедший к осознанию, неизменно счастливый высшим блаженством. Подобно тому, как актер всегда остается человеком, надевает ли он костюм своего персонажа или откладывает его в сторону, так и полностью познавший Нетленное всегда остается Нетленным и ничем более.
