Девятый и десятый дни. Крушение иллюзий. История меня

Ночью меня посещали только счастливые сны. Поцелуй Касси перевернул мою жизнь. В тот миг, когда она коснулась губами моих губ, мне открылось что-то бесконечно прекрасное. Я решил, что Ось Мира приблизилась ко мне безо всяких ритуалов и медитаций.

И снова я пришел в аудиторию раньше на полчаса. Но не для того, чтобы переговорить с Кастанедой – а чтобы увидеть Касси (я знал, что она вместе с другими ассистентками Карлоса будет готовить аудиторию к занятию).

И я ее увидел, и она снова поцеловала меня, и снова мне показалось, что моя Ось Мира, или Точка сборки, находится именно там, где ей и положено быть. Все в это утро казалось мне сладостным, и даже угрюмый вид Кастанеды не омрачал моего счастья. Я купался в блаженстве. Такого со мной раньше никогда не было. И больше всего грело меня то, что Касси выбрала меня от чистого сердца: ведь я беден, не слишком красив, не респектабелен. Значит, ее чувства искренни.

Я витал в облаках наслаждения и не сразу заметил, что Кастанеда разносит нас в пух и прах.

– Вернуть Ось Мира в границы тела – задача трудная, но тем не менее доступная даже начинающему магу, – сердито говорил он. – Но тот, кто практикует осознавание, должен добиваться этого с первого раза. Вы вчера практически сорвали ритуал. Это как взобраться на гору, и в шаге от вершины повернуть обратно. Я поверить не мог, что никому не удалось хотя бы приблизить Ось Мира. За исключением Люсинды, которую вел я. Ну и Касси, конечно, – и он нежно улыбнулся ей. (Она скромно потупила взгляд, чем привела меня в полный восторг.)

– Впрочем, – продолжал Кастанеда в уже более спокойном тоне, – я не зря занимался с вами. – По меньшей мере одна из вас станет магом, другому удалось договориться с Силой. Это хороший результат, даже выдающийся. Но то, что группа в целом оказалась так слаба, меня очень огорчает. Это значит, что я не дал вам ничего, и вы зря заплатили деньги. Все, что я говорил вам, вы могли найти в моих книгах или других источниках. Я провожу семинары для того, чтобы помочь людям обрести видение мага.

Он замолчал и отвернулся к окну. Так он стоял минут десять – для того, видимо, чтобы мы осознали всю горечь сказанного. Не знаю, может быть, кто-то и горевал, но только не я. Для меня семинар не прошел даром. Я обрел Касси, а это стоит любых магических переживаний.

– На сегодняшнее занятие у меня был совсем другой план, – заговорил Кастанеда, не переставая смотреть в окно. – Но делать нечего: мы будем пытаться обнаружить вашу точку сборки. И наконец-то столкнуть вас с Реальностью. Мы не будем заниматься общими практиками; каждый из вас получит свой личный опыт. Будет больно. Сегодня я с вами церемониться не намерен. Кто хочет уйти – уходите. Если что-то надо обсудить – задавайте вопросы сейчас, чтобы для тех, кто уйдет, занятие не пропало зря. Потом мне будет не до разговоров.

– Вы сказали «одна из нас станет магом», – Люсинда после вчерашнего ритуала, который она провела в паре с Кастанедой, заметно осмелела. – Кого вы имели в виду?

Наверное, Люси ждала, что Карлос назовет ее.

– Как кого? Касси, конечно, – ответил он. – Вот, кстати: прекрасный результат полного осознавания состояний и действий. Впрочем, это не моя заслуга, я только показал ей путь. Кассандра и до моего семинара осознавала все, что делает. Правда, идет она путем Койота, но меня тем более это восхищает: редко кто становится падальщиком осознанно.

– Кассандра не падальщик! – возмутился я. – Она настоящий маг-собака! Я уверен: она служит Силе, поэтому у Касси все получается. Сила ведет ее.

– Вот как? – усмехнулся Кастанеда. – Маг-Собака это ты, Ловенталь. У тебя есть Сила, ты ей служишь. А у Касси нет Силы, которой она могла бы служить.

– Значит, есть! – с жаром выпалил я. – Просто вам об этой Силе ничего не известно. Касси сама знает, что и кому рассказывать!

– Мне действительно ничего не известно о Силе, которой служит Касси, – голос его стал зловещим. – Зато я прекрасно знаю, остатками чьей Силы она питается. Объяснить тебе, почему ты вчера так и не смог обнаружить свою Ось Мира?

Он смотрел в упор, буравя меня своими жесткими и горячими глазами.

– Койоты очень любят следовать за Собаками, – тяжело, веско говорил Кастанеда. – Собака служит, а Койот перехватывает у нее куски, которые Сила бросает ей за службу. Из-за этого Собака часто остается голодной! И не получает того, что дает ему Сила. Но Койот умеет подсластить пилюлю…

– Нет… – только и мог выговорить я. – Нет…

Но где-то в глубине моего существа я уже знал, что это правда. Да, я не мог заинтересовать Касси – ничем, кроме своей Силы. Я, как и Рудольф Шостер, и Кифас Андрияки, попался в ее сети. Но если Рудольфа она приблизила к себе из-за его аристократической внешности и рыцарской преданности, а Кифас просто был щедрым греком, не скупящимся ни на какие траты ради своей богини, то меня она использовала для того, чтобы окрепнуть на своем пути Койота. И ей это удалось! Она действительно талантливый маг.

Я краем глаза взглянул в ее сторону. Она сидела с безмятежным выражением лица, делая вид, что не понимает, о чем идет речь. На мгновение наши взгляды встретились, и она словно сказала мне: все в порядке, чего ты боишься, кого ты слушаешь?

Утренние надежды вспыхнули во мне с новой Силой.

– Нет, – сказал я твердо. – Вы не правы. Я обнаружил свою Ось Мира. Вчера, после занятия, мы с Касси повторили ритуал. Моя Ось Мира была рядом весь вечер и всю ночь, и утром тоже. Я столкнулся с реальностью. Многое для меня изменилось.

– Серьезно? – спросил Карлос. – И что же ты почувствовал при столкновении с Реальностью?

– То, прекраснее чего нет на свете! Мне открылся неведомый мир – его, я думаю, и называют Раем…

Кастанеда скривил губы, пытаясь скрыть усмешку.

– Тед, представь себе авиакатастрофу. Ты – в самолете, пилот или пассажир. Самолет падает с огромной высоты. Спасения нет. У тебя есть несколько секунд, чтобы осознать: сейчас ты погибнешь. И ты это осознаешь. И секунды длятся бесконечно. А потом удар. Ты успеваешь его почувствовать. И этот короткий миг, когда ты его чувствуешь, и есть столкновение с Реальностью. Я бы не назвал это раем. Думаю, никто бы не назвал.

– Тогда что же я чувствовал? – я был озадачен.

– Великую сладость плена, – губы его раздвинулись в широкой улыбке. – Ты был пленен майей. Ты нырнул в самую глубину иллюзии, а это всегда сладко. И можно было бы нырять в нее и нырять, да вот беда: иллюзия нестабильна. Наслаждение не может продолжаться бесконечно.

– А Касси? Вы ведь сами сказали, что ей действительно удалось вернуть Ось Мира в границы тела. Я спрашивал ее, что она чувствовала в тот момент, и она ответила, что это было что-то бесконечно прекрасное! Скажи ему, Касси! – почти взмолился я.

– И поэтому она заревела и грохнулась в обморок? – холодно сказал Кастанеда. – От близости бесконечно прекрасного пригожие барышни могут разве что заплакать. А Кассандра столкнулась с Реальностью. И в обморок она упала не от неожиданности – маги с такой степенью осознавания готовы ко всему. Просто это было настолько больно, что она отключилась. Больно, а отнюдь не прекрасно!

– Касси, это правда? – тихо спросил я.

– Если Карлос говорит… – она пожала плечами. – Тед, а что это меняет? – и Касси послала мне взгляд, полный нежности и преданности.

Я был уничтожен. Я никогда не думал, что есть на свете вещи, которые могут приносить такую боль. У меня темнело в глазах, и если я, как вчера Касси, не потерял сознание, то только потому что не хотел выглядеть по-идиотски перед группой, а потому всеми силами пытался сохранить осознавание.

– Теперь ты понимаешь – что такое – приблизить Ось Мира? – звенел у меня в голове голос Кастанеды. – Сейчас твоя Точка Сборки очень близко от тебя, практически касается твоей кожи. Осознавай. Осознавай, Тед! – приказал он мне. – Ты переживаешь Крушение Иллюзии – горький урок, который люди получают в течение своей жизни постоянно. Но плоды его слаще всякой иллюзии. Ведь только благодаря этому люди имеют хотя бы смутное представление о реальности. Ты – маг. Ты умеешь осознавать. Ты можешь войти в Реальность и увидеть ее такой, какая она есть.

* * *

…Когда пишешь, все выглядит так, будто Кастанеда только и делал, что занимался мною одним весь день. На самом деле наш разговор занял не больше десяти минут, причем все остальные понятия не имели, о чем мы беседуем. Закончив со мной, Карлос занялся кем-то еще, но я ничего не видел и не слышал. Он сказал – осознавай, и я осознавал, хотя и был бы рад этого не делать.

Занятие закончилось, я как-то добрел домой, надеясь застать там Якова: мне была нужна живая душа. Но Бирсави улетел с утра позировать своей художнице (там уже вовсю пахло романом), и я был вынужден осознавать свое жалкое положение снова и снова. В сущности, ничего не произошло: Кассандра нашла новую жертву, а то, что этой жертвой оказался я, наверное, должно было мне льстить. Нрав Касси был известен многим; тем не менее, все охотно шли к ней в сети – даже те, кто понимал, что это будет им дорого стоить. По сравнению с остальными я даже в более выгодном положении: она ведь меня не бросила, более того – намекнула, что это все ничего не значит, что все осталось по-прежнему, и я могу продолжать наслаждаться ее благосклонностью.

– Койот умеет подсластить пилюлю, – усмехнулся я. – Только после сахара горечь кажется еще более горькой.

Больше всего на свете мне хотелось забыть и о Касси, и о Кастанеде, и о его семинаре. И я прибегнул к старому, как мир, рецепту.

* * *

– Ловенталь! – окрикнул меня Яков. – Ты опять напился? Что с тобой?

– Анестезия, – важно объявил я. – Тебе налить? – я поболтал остатки рома в банке.

– Да ну тебя, – устало отмахнулся приятель. – Завтра хочу серьезно поговорить с Делией. Если наша помолвка состоится, я тебе сам налью. К тому же, последний день семинара. Кстати, кое-кому здесь вставать в семь утра!

– Не-не-не… – промычал я. – Я туда больше не пойду. Пропадай твоя сотня пропадом! Заработаю когда-нибудь – отдам. А туда – ни но-гой! Пусть над другими издеваются.

И тут Яков посмотрел на меня так, что я протрезвел.

– Я разбужу тебя, – жестко сказал он.

В семь утра Бирсави появился в моей комнате, и, не спрашивая, сдернул с меня одеяло.

– Поднимайся.

– Яков, какого черта? Не пойду я никуда! – я попытался сопротивляться.

– Ты. Пойдешь.

И тут он произнес то, что я бы сам не сумел выговорить никогда. Он назвал мое магическое Имя.

* * *

Когда мы все собрались, Кастанеды в аудитории не было. Столы и стулья стояли на своих местах, все было как на обычной лекции. Девушки-ассистентки сказали, что доктор немного задержится, а мы пока должны выполнить его задание – написать краткую автобиографию. На столах уже лежали стопки белой бумаги и ручки.

Касси села рядом со мной – я сделал вид, что не замечаю ее. И начал писать.

Я исписал несколько листов: автобиография у меня не вышла краткой. Не потому что моя жизнь была такой насыщенной, просто вспоминать я начал с самого детства. Я описывал все события, которые повлияли на мое становление – может быть, они были не слишком примечательными, но их было много. Когда Кастанеда пришел, я только-только начал описывать, как поступал в колледж. Он вошел очень тихо и поздоровался, только когда оказался за кафедрой. Мы вздрогнули, как по команде, и оторвались от своих записок.

– Времени не хватило? – спросил он. – Дать еще несколько минут?

Мы закивали головами.

– Не дам, – сказал он, посмеиваясь. – Допишете дома. Если захотите. В любом случае, я это читать не буду.

– Тогда зачем мы это все писали? – спросил Тернер.

– Вы писали личную историю себя, – ответил Кастанеда. – Так, как вы ее видите. Но если бы вашу биографию описывал кто-нибудь из ваших близких, я уверен – она была бы совершенно другой. А если бы ее писал ваш друг? А если – враг? Но самое интересное было бы, если бы вашу биографию вдруг написал человек, который о вас не знает ничего, кроме имени. А может, и его не знает.

– Но как человек, который не знает ни меня, ни даже моего имени, может что-то обо мне написать? – удивился Андрияки.

– Но ты же написал, Кифас, – сказал Кастанеда. – Хочешь сказать, ты знаком с собой? Или твое Имя тебе известно? Этим у нас тут только Ловенталь похвастаться может.

– Что ты скажешь, Люсинда, – повернулся Карлос к нашей тихоне, – если я сообщу тебе, что всю свою жизнь, от самого рождения, ты была хранителем Кольца Силы? И на этот семинар попала только для того, чтобы узнать это?

– Это… правда? – с надеждой спросила Люси.

– А правда ли то, что ты написала в своей автобиографии?

– Да, – она встряхнула челкой.

– Тогда правда и то, что я сказал. Ты мне веришь?

– Не знаю. Не очень. Хотелось бы, но…

– Что: но? – отечески улыбнулся Кастанеда. – Ты не веришь в это, потому что ты об этом ничего не знала до сих пор. Но факт в том, – заговорщицки произнес Карлос, оглядывая группу, – что никто ничего о вас не знает. И первый из этих незнающих – вы сами.

– Маг остается магом ровно до той минуты, пока он осознает это незнание, – сказал Карлос. – Как только он начинает думать, что он что-то о себе знает, у него появляется личная история. А это приговор. Личная история – это портрет, нарисованный пятилетним ребенком, у которого нарушены связи между полушариями. На этом портрете нельзя будет разобрать даже, где голова, а где ноги, не то, что найти какое-то сходство. То, что вы думаете о себе, и то, чем вы являетесь, отличается настолько, насколько «портрет» отличается от вашего настоящего облика. Тем не менее большинство людей почему-то крайне заинтересованы в том, чтобы в глазах всего остального мира выглядеть именно так, как их нарисовал бедный больной малыш. Поэтому из всех более всего похожи на людей Маги. О которых никому ничего не известно.

Я прошу вас порвать, а лучше – сжечь эти листки, которым вы посвятили так много времени. И написать дома новую личную историю. Но я прошу вас писать ее так, как написал бы ее человек, не знающий даже вашего имени. Вы абсолютно свободны в своем творчестве. Помните только об одном: все, что вы напишете, будет чистой правдой. А правда – сильное оружие. Она может не только защитить вас, но и разрушить. Это оружие будет вас защищать, если вы будете осознавать, что миллионы историй, которые могут рассказать о вас миллионы не знающих вас людей – истинны. И это оружие сильно покалечит вас или даже убьет, если вы хотя бы на секунду поверите в то, что написанная вами история – единственно правдивая.

Человек – это Вселенная. Во Вселенной может случиться все. Вы можете пережить величайший взлет и величайшее падение. И пусть вас не смущает то, что это «можете» не входит в ваш пережитый, устоявшийся опыт. Это все существует в вас, и всегда существовало.

Маг может выдавать детский рисунок за свой истинный облик. Но это будет лишь маска. Пользуйтесь масками, но не забывайте что любая маска – всего лишь тонкая крышка на бездонном колодце. В этом колодце все: и ваша Сила, и ваше бессмертие. Можно и нужно прятать его от посторонних глаз, но не нужно заколачивать его. Иначе вы лишитесь источника Силы и в самом деле станете похожи на детские каракули.

Кто вы? – этот вопрос должен вас преследовать всю жизнь. И до тех пор пока вы не будете знать на него точного ответа, вы останетесь человеком Знания. Не заботьтесь о том, что вам рассказать о себе при встрече с незнакомым человеком. Или со знакомым. Пусть мир сам об этом позаботится. Не спорьте с ним. Но и не соглашайтесь.

Кто я? – определите сами. Но учтите, что любое ваше определение будет лишь крышкой над колодцем – причем не над моим. А может, и колодца-то под этой крышкой никакого не окажется.

Из тех, кто называет себя моим учеником, никто им не является. Кое-кто продолжает мою линию, но они о себе не говорят. Но я не спорю ни с кем. Мне просто жаль, что те, кто себя так называет, заколачивают свой колодец, используя мое имя в качестве гвоздей.

Не делайте этого. Или делайте – если считаете нужным. Но не удивляйтесь, если спустя много лет вы будете рассказывать кому-нибудь об этом семинаре, но над вами посмеются, сказав:

– Карлос Кастанеда никогда не бывал в Йеле!