Глава 11

Никто из окружения Аннели даже не подозревал, что той самой Анне-Лине Свенсен, которую они успели изучить вдоль и поперек, на самом деле не существовало в течение уже многих дней.

На протяжении последнего времени в ее привычную повседневную жизнь постепенно начали просачиваться новые волнения, и злость нарастала все больше и больше, так что Аннели уже несколько раз приходилось переосмыслять свое бытие и самовосприятие. В результате из сознательного гражданина и сотрудника, для которого идеалами и ориентирами являлись интересы общества и чувство личной ответственности, она превратилась в этакого «мистера Хайда», поддавшегося низменным инстинктам, и наметила путь самореализации на оставшуюся, возможно, довольно короткую часть жизни.

В течение пары дней после поставленного диагноза «рак» Аннели пережила давящий страх смерти, который нашел отражение в ней в виде пассивного гнева, в очередной раз направленного на юных чертовок, столь незаслуженно паразитирующих на обществе и транжирящих впустую свое и чужое время. С помощью этого гнева и всплывших в памяти издевательств из их уст в ее адрес Аннели сформулировала для себя нехитрую мантру: «С какой это стати им позволено жить, а мне – нет?» И эта мантра помогала ей.

Аннели чуть ли не улыбалась, направляясь в больницу за собственным приговором. Ведь решение уже было принято ею.

Если ей суждено умереть, то пускай и они сдохнут!

Консультация вылилась в пространную беседу, которая проходила словно в тумане, так как Аннели никак не могла сосредоточиться на всех этих немыслимых, но вполне реальных словах. Такие понятия, как сигнальные лимфоузлы, сцинтиграфия, рентген, электрокардиограммы и химиотерапия, проскальзывали мимо ее сознания. Она просто сидела и дожидалась окончательного и бесповоротного приговора.

– Ваша раковая опухоль не содержит эстроген-рецепторов, а потому мы не можем лечить вас антигормонами, – сказала врач, тут же разъяснив свои слова. Мол, данная опухоль имеет третью степень злокачественности, а это самый опасный тип рака; в то же время размеры опухоли незначительны, так как ее удалось вовремя выявить, и после операции наверняка все будет замечательно.

Это длинное предложение, оканчивающееся словами «и после операции наверняка все будет замечательно», настораживало.

«Наверняка будет»! Что, черт возьми, стоит за этим «наверняка»?

Операция прошла очень быстро. В среду в восемь часов утра Аннели взяла больничный «из-за простуды». Подготовка к анестезии была назначена на девять ноль-ноль, операцию провели спустя пару часов, и ближе к вечеру она уже была дома. Все эти пертурбации обрушились на ее прежде совершенно размеренный образ жизни, и Аннели с трудом справлялась с эмоциями. Результаты гистологического анализа пришли, как назло, в пятницу, тринадцатого, через два дня после операции.

– В сигнальном лимфоузле не обнаружено раковых клеток, – огласили ей результат, в то время как сердце выпрыгивало у нее из груди. – Все указывает на то, что с большой вероятностью вас ожидает долгая счастливая жизнь, Анне-Лине Свенсен. – Врач даже позволила себе слегка улыбнуться. – Мы провели операцию с сохранением грудной железы, так что вы можете рассчитывать на быстрое заживление, если будете внимательно следовать нашим указаниям. А затем мы проведем реабилитацию.

– Нет, я все никак не поправлюсь. Дурное дело эта простуда. Конечно, я могла бы прийти в офис, но боюсь заразить окружающих. Так что можно мне выйти на следующей неделе, чтобы уж точно выздороветь?

Начальница отдела как-то нерешительно ответила ей в телефонную трубку, что опасность заражения была бы совсем некстати в их конторе, а потому пускай Анне-Лине как следует лечится дома. А в офисе будут с нетерпением ждать ее возвращения после Троицы.

Аннели положила трубку и почувствовала, как ее губы расплываются в улыбке. Она испытывала страх смерти и поэтому решила отомстить девушкам, которые не представляли собой никакой ценности для общества, – а теперь оказалось, что она, судя по всему, пока не умирает. Ей предстоят сеансы облучения, от которых пересохнет кожа и нахлынет жуткая усталость, но какое отношение имеет все это к ее плану мести в отношении Ясмин, Камиллы, Мишель и как там зовут остальных, будь они прокляты? Никакого!

Мантра есть мантра, и ее никак нельзя было отменить, в этом Аннели была убеждена.

Тем же вечером она нарушила предписания, полученные от врача, и опустошила бо́льшую часть бутылки коньяка, оставленной какой-то доброй душой после одной-единственной вечеринки, устроенной Аннели давным-давно. И в опьянении, в которое погрузил ее ферментированный виноград из пыльной бутылки, обрела прежнюю злость и негодование. С этого дня она больше не будет вести себя как жертва. Она будет ходить на все предстоящие процедуры, ничего не объясняя на работе, а если кто-то поинтересуется, где была Анне-Лине, когда та опоздает после одного из сеансов лучевой терапии, скажет, что обращалась к психологу за помощью в преодолении последствий давнего стресса. Такое объяснение будет принято любым руководителем подобного центра.

Аннели вновь рассмеялась и поднесла полупустой бокал к свету люстры. Нет-нет, отныне она станет думать только о себе и обслуживать исключительно собственные потребности. Хватит возиться с неугомонными девицами, занимающимися всякими непотребствами! И хватит упаднических мыслей о том, что надо сдаться и начать подыскивать себе место на кладбище! Теперь она заживет полноценной жизнью и не станет мириться с чьим бы то ни было недопустимым поведением.

О, какие роскошные сценарии являлись ее внутреннему взору! Под влиянием хмеля Аннели детально представляла себе каждый из них. Она только и думала о девицах и их придурочных матерях, которые годами доводили своих отпрысков до полной никчемности и которых теперь она готова повергнуть в шок.

– Они выросли абсолютными ничтожествами! – орала Аннели, так что дрожали двойные стекла в окнах.

Она прилегла на диван, корчась от смеха, и замолчала только тогда, когда ощутила пульсацию в области постоперационного шва. Проглотив две болеутоляющие таблетки, Аннели завернулась в старое ватное одеяло.

А завтра она спокойно поразмыслит над тем, каким образом уничтожить этих сучек, и добудет список адресов самых никчемных и бесполезных девушек в Копенгагене.

Перед ней лежала стопка из пятидесяти страниц, распечатанных из «Гугла», с информацией о том, как проще и безопаснее всего угнать автомобиль. Множество любопытных сведений и мелких подробностей выглядели невероятно логичными, стоило лишь выучить назубок то, что непременно надо знать автоугонщику для удачного осуществления своего плана. Как только азы науки начнут отскакивать от зубов, можно приступать к изучению необходимого арсенала для проникновения в закрытую машину и запуска двигателя без ключа зажигания.

Единственное преступление, которое Аннели смогла вспомнить из своего прошлого, заключалось в том, что она не сообщила кассирше из «Факты», когда та вернула ей слишком много сдачи. Ну и черт с ним, всегда успокаивала она себя, ибо госслужащие типа Аннели уж точно не могли позволить себе сорить деньгами. Но угон автомобиля с целью убийства человека – это все-таки совсем другое дело. От одной мысли об этом она приходила в неописуемое волнение.

На подобную идею ее натолкнуло уголовное дело, широко освещаемое в прессе. На Борнхольме преступник на машине наехал на девушку, так что в результате столкновения та оказалась отброшена на ветви стоявшего рядом дерева. Аннели живо представила себе эту картину. На раскрытие того убийства понадобилось двадцать лет и счастливое стечение обстоятельств, и это в такой малонаселенной местности, как Борнхольм! Так что, если предпринять то же самое в Копенгагене, городе с миллионным населением, и соблюсти все меры предосторожности, кто, черт подери, сможет догадаться, что это сделала именно она?

«Ну, главное – основательный подход к делу и тщательность, и все получится», – размышляла Аннели. А основательности и тщательности ей было не занимать.

Перво-наперво, нельзя использовать машину, зарегистрированную на ее имя, а потому придется совершить угон – и она уже обладала кое-какими знаниями на эту тему.

Независимо от того, являешься ты угонщиком-профессионалом или любителем, в первую очередь надо убедиться, что машина не оборудована охранной сигнализацией. Самый простой способ проверить это – сильно пнуть машину ногой, проходя мимо. Если завоет сигнализация, надо пройти мимо десяти следующих автомобилей и пнуть одиннадцатый. Как только подходящее старое корыто, которое не отреагирует на удар, будет найдено, можно переходить ко второму пункту.

Есть ли поблизости камеры видеонаблюдения? Люди в окнах или на улице, велосипедисты, мотоциклисты или водители в машинах, которые могут обратить внимание на действия злоумышленника? Все эти меры предосторожности, конечно, вполне логичны для юного и предприимчивого автовора, но не так очевидны для приличной на вид женщины зрелого возраста.

Затем следует внимательно осмотреть автомобиль на наличие опознавательных знаков и общего состояния. Аннели не собиралась продавать машину какому-нибудь автомеханику в Лодзи или потрошить на предмет извлечения подушек безопасности или дорогого навигатора, а потому дорогие автомобили не представляли для нее интереса. Ей нужно было более-менее надежное транспортное средство на ходу, которое могло въехать в человека и стопроцентно убить его.

Как только это будет сделано, придется позаботиться о том, чтобы отделаться от этой машины где-нибудь подальше от места преступления.

Самое главное – это должна быть легкоугоняемая машина. Какая-нибудь старая модель, на которой можно сломать блокиратор руля, если он имеется, и которую можно завести, вставив в замок зажигания отвертку.

Автомобиль с иммобилайзером совершенно точно не подходил, но наличие противоугонного устройства легко проверить в Интернете на смартфоне. Ну и дальше идет такая элементарщина, как, например, проверить, не спущены ли колеса, есть ли в салоне какие-то предметы, которые могут вызвать проблемы в дальнейшем. К примеру, люлька с ребенком. Возможно ли быстро выехать с места парковки автомобиля? Достаточно ли места для маневров при выезде? Требуется не менее сорока сантиметров свободного пространства спереди и сзади от автомобиля, но это условие вполне выполнимо в большинстве случаев.

Улыбнувшись, Аннели пробежала взглядом все пункты списка. Куда бежать, если тебя засекут в процессе угона? И если убежать не получится, как можно будет объяснить свои действия?

Аннели решила потренироваться.

– О боже! Неужели это не моя машина? А я как раз никак не могла понять, почему ключ не подходит… О нет, господи, но если это не моя машина, то где я припарковала свою?

Разве в основной своей массе люди не склонны будут поверить, что она является законопослушной, но совершенно сбитой с толку дамой? Что она находится в состоянии паники, а то и вовсе немного не в себе?

В субботу Аннели совсем позабыла о своих болях. Она проглотила таблетки, опустошила домашний бар и читала до посинения. Она уже лет десять не чувствовала в себе такого внутреннего тепла, оживленности и жажды деятельности. А значит, она находилась на верном пути.

На следующий день Аннели предприняла первую попытку.

На «Гугл стрит вью» она присмотрела большую автостоянку в Герлеве, где, по ее предположениям, машины были не столь легко опознаваемы и недоступны, как, скажем, в Хольте или в Хёрсхольме.

В электричке у Аннели начался зуд во всем теле. Окружающие пассажиры внезапно показались ей бесцветными и безразличными. Хохочущая молодежь и целующиеся молодые парочки, против обыкновения, не вызывали у нее раздражения. А вот ее ровесницы, которые рано или поздно вынуждены были вернуться домой к своим кастрюлям, будили в ней жалость.

Наконец Аннели хлопнула по сумке, где лежали отвертка, пневмоклин, небольшая отмычка, аварийный молоток и моток дорогого тонкого нейлонового шнура из «Сильвана» в ожидании возможности реализовать чаяния хозяйки. Она словно переживала второе рождение.

Аннели огляделась. Стоял спокойный воскресный день, накануне завершился конкурс «Мелоди Гран-при». Судя по всему, на атмосферу пригорода никоим образом не повлияло то, что накануне Дания с треском провалилась на конкурсе, – тут в любой день царили тоска и уныние.

Цель сегодняшней вылазки состояла вовсе не в том, чтобы совершить полноценный угон. Аннели собиралась лишь вскрыть машину и забраться внутрь. В данный момент спешить ей было некуда, а безопасность – превыше всего. Как-нибудь на неделе она продвинется чуть дальше: замкнет зажигание и сделает небольшой круг. Она сама определяет темп.

Аннели соблазнилась на «Сузуки Альто» с пятнами ржавчины под дверями. Он выглядел так, словно его уже угнали. Вокруг было немноголюдно; в этот час нормальные люди еще наслаждались тостами за завтраком или уже суетились, чтобы поспеть с праздничным обедом.

Серая развалюха стояла между двумя старыми «БМВ», современный вид которым не в состоянии были придать ни литые диски, ни акустическая система. Можно было спокойно подойти и пнуть «Сузуки».

Кузов тихо покачнулся. Сигнализации не было.

Дальше существовали три варианта развития событий. Первый: просунуть петлю шнура сквозь щель в пассажирской двери и затянуть на кнопке блокировки, после чего потянуть вверх. Более трудоемкий способ предполагал применение пневмоклина: его надо было просунуть в щель между крышкой багажника и кузовом и как следует накачать, чтобы расширить щель, открыть багажник и сложить задние сиденья. И наконец, третий способ был куда проще: надо было всего-навсего выбить стекло.

В этот день Аннели склонялась к третьему варианту.

Из Интернета она узнала, что эффективнее всего нанести короткий удар в угол стекла. Так она и поступила. Сначала ударила плоской частью молотка, но ничего не добилась, и тогда стукнула острием.

«Не слишком сильно», – напомнила она сама себе. Нельзя было допустить, чтобы рука по инерции двинулась за молотком и оказалась порезанной осколками.

После третьего удара Аннели пришла к выводу, что стекло какое-то странное и вовсе не собирается разлетаться вдребезги.

Тогда она дернула дверную ручку. Надо было сделать это с самого начала. Дверь беспрепятственно открылась.

После двух часов тренировки по взлому всяческого автохлама с применением различных методов она здраво оценила свои возможности и пришла к выводу, что при явном отсутствии сноровки удобнее всего просто-напросто выбивать стекла. А все эти ухищрения со шнуром и пневмоклином ей не подходят. Шнур рвался, или развязывалась петля, которая должна была затянуться на кнопке блокировки, а пневмоподушка вообще порвалась при первой же попытке. Ну зато с выбиванием стекол уж точно все было просто и понятно. Потом можно просто аккуратно вытащить стеклянные кусочки, торчавшие из оконной рамы, и смахнуть осколки с пассажирского сиденья на пол. В столь теплую майскую пору никто не обратит внимания на открытое окно – по крайней мере, пока на дворе стоит такая жаркая погода. А если потребуется использовать машину несколько раз и замаскировать детали, указывающие на то, что она угнана, всегда можно раздобыть прозрачный жесткий пластик.

Кроме того, Аннели обнаружила, что ее инструменты, в особенности молоток, являлись, вероятно, не лучшими образцами ввиду стоящих перед ней целей. И следующее, что ей необходимо приобрести через Интернет, – это заостренный молоток с карбоновой ручкой. А еще всплыла проблема с зажиганием. В одной из машин Аннели попыталась с силой воткнуть отвертку в замок зажигания и повернуть ее, но у нее ничего не получилось.

«В следующий раз надо взять с собой отвертку поострее и покомпактней и с более удобной ручкой», – подумала она.

Впереди ее ожидала большая подготовительная работа.

Только к утру пятницы Аннели почувствовала уверенность на новом для себя поприще. Всю неделю она понемногу работала днем, а в оставшиеся часы взламывала автомобильные замки в различных частях города, и теперь ей удавалось заводить мотор разными способами.

Когда Аннели садилась в очередную машину, за которую не заплатила ни гроша, и на полной скорости мчалась сквозь городские перекрестки, адреналин у нее в крови так и клокотал. С повышенным пульсом и защитными механизмами, приведенными в полную боеготовность, она, сидя за рулем, представляла собой значительно более юную версию Анне-Лине Свенсен. Ну, по крайней мере, она сама так ощущала. Зрение и слух у нее обострялись, как и способность быстро анализировать окружающие обстоятельства. Кожа становилась теплой и эластичной.

Внезапно Аннели почувствовала себя искушенной и умудренной опытом. Она еще не достигла своего потенциала, хотя, по субъективным ощущениям, уже могла бы потягаться с мужчинами в чем угодно.

В общем, постепенно Аннели становилась совсем другим человеком.

На ее кухонном столе лежал длинный список молодых женщин из числа клиенток, с которыми на протяжении последних лет ей приходилось иметь дело.

Это были женщины и девушки, для которых имели значение только их собственные потребности. Они считали, что все вокруг предназначается для них. Пользуясь сочувствием окружающих, они получали от них средства к существованию. И каждую Аннели ненавидела всем сердцем. Да-да, и «ненавидела» – это было еще мягко сказано.

Ей пришлось потрудиться, чтобы заполучить необходимые сведения из других центров социальной помощи, где она работала прежде. Подобные запросы требовали серьезных профессиональных оснований, однако Аннели проигнорировала эти требования, и вот теперь перед ней лежал список из пятидесяти имен на выбор, и она была чрезвычайно довольна этим обстоятельством.

Вот от кого надо было освободить мир.

В один из будних дней Аннели расставила приоритеты. На первое место попали те, кто вызывал у нее наибольшее раздражение; сюда попали женщины из трех разных социальных центров. План убийств пока не был обозначен. Затем шли те, кто в течение долгого времени выкачивал из системы деньги.

Закурив сигарету, Аннели откинулась на спинку кухонного стула. Если однажды ее поймает полиция, она выслушает свой приговор с высоко поднятой головой. Ее ничто не привязывало к дому, она никому была не нужна, все ее связи с окружающими были поверхностными и формальными. А в тюрьме она получит то, что является важным для большинства людей: спокойствие, регулярное питание, рутинные процедуры и кучу времени для чтения хороших книг. И никакой тебе убогой работы и стресса. К тому же в тюрьме наверняка найдутся люди, с кем она поладит лучше, чем с теми, кто окружает ее на воле, почему бы и нет?

Так что, если ее ожидает такая альтернатива, это будет не худший вариант.

На листе А3 Аннели распечатала из Интернета карты нескольких копенгагенских районов и отметила карандашом места обитания девушек. «Не гадь там, где живешь», – подумала она и отложила адреса девушек, которые жили рядом с ней в Эстебро, в самый низ стопки.

Немного поразмыслив, Аннели выбрала в качестве первой жертвы Мишель Хансен. Во-первых, эта девушка являлась наиболее бестолковой, а потому ее, наверное, было проще обмануть; а во-вторых, эта требовательная тварь невероятно раздражала Аннели, и от одной лишь мысли о Хансен ее передергивало.

Аннели знала, что девица живет у своего парня, Патрика Петтерссона, и что их жилой комплекс находится где-то в лабиринте улочек Северо-Западного квартала, очень далеко, и наверняка там не особо интенсивное движение автотранспорта, так что она получит возможность как следует настроиться на нужный лад. Кажется, ничто не мешало ей предпринять следующий шаг в реализации плана.

Аннели бросила пачку сигарет в сумку и влилась в утренний трафик. Ей предстояло найти подходящую машину.

Охота началась.