4

Я стояла у ворот белого городского особняка. Его адрес был написан кружевными вензелями на карточке, которую я сжимала в руке. Леди Виола Сноумонт. К счастью, мои розовые кожаные перчатки не позволяли пальцам пачкать карточку, которая всю прошлую неделю пролежала в кармане плаща, порождая нервный трепет каждый раз, когда моя рука касалась ее углов.

Сделав успокаивающий вдох, я подняла защелку. Когда тяжелые кованые ворота открылись, во дворе зазвенела восхитительная мелодия. Я осмотрелась в поисках источника звука и увидела несколько колокольчиков, спрятанных в розовых кустах. К ним от ворот шла тонкая золотая цепь.

Пока я поражалась этой впечатляющей задумке, распахнулись двойные двери цвета морской волны на вершине роскошной широкой лестницы и в проеме появилась аккуратная горничная в сине-белых одеждах.

– Вас ожидают, мисс? – донеслось до меня ее чистое сопрано.

– Да, я Софи Балстрад, швея, которую ваша леди пригласила для частной консультации, – ответила я, сдерживая дрожь в голосе. Боги, это всего лишь служанка: если я не способна держаться спокойно с прислугой, то какое впечатление произведу на леди Сноумонт?

– Прошу вас пройти внутрь.

Она склонила голову, и золотистые волосы замерцали в рассеянном солнечном свете. Я поднялась по ступеням и прошла через дверь. Ярко-синяя краска вызывала приятное чувство – казалось, что я шла по небу. Эта иллюзия сохранилась в длинном коридоре, оклеенном серебряными обоями с синим цветочным орнаментом.

Поскольку дом был достаточно прогрет, горничная взяла у меня плащ и перчатки. Я разочарованно вздохнула – павлинно-синий плащ с капюшоном, так удачно подходивший к розовым перчаткам, создавал бы хорошее впечатление. Для перезрелых продавщиц клубники и рыбы, торговавших на улицах взразнос со звучными частушками, я надевала цветастые шелковые платья или жакеты из тонкой пряжи, связанные в модном драпированном стиле. Но для леди Виолы я приберегла лучшие образцы своей работы – например жакет с широкими складками, каскадами идущими от плеч к бедрам; зеленый, как лес, шелк был нашит на затейливо вышитый корсаж. Однако посмотрев на горничную, я почувствовала укол зависти к женщинам, имевшим поклонников, ради которых им приходилось украшать свои волосы. Моя высокая прическа была аккуратно сложена, но ей не хватало грациозных извивов и модных лент.

Никогда раньше я не имела таких клиенток, как леди Сноумонт, и в первый раз за многие годы меня тревожила моя родословная. Станет ли леди Виола доверять пеллианской швее в создании галатианской одежды, которая соответствовала бы ее модному салону, где проводились собрания высшего общества? Перспектива, что одна из моих вещей будет надета на ней во время королевского бала во дворце, несказанно бодрила меня, но и напоминала о серьезности заказа. Это мой выход на новый уровень клиентов – или быстрая их потеря. Знать Галатии регулярно сталкивалась с иностранной элитой, ведь делегаты из Квайсета, Серафа и других государств были частыми гостями в столице Галатии. Но меня интересовало, может ли простолюдинка, на чье пеллианское происхождение явно указывают кожа золотистого цвета и высокая широкоплечая фигура, претендовать на такой же великодушный прием.

Горничная ввела меня в салон. Я подобрала юбки и убедилась, что мой жакет не топорщится. В зале находились несколько леди в эксклюзивных шелках и вельвете. Одна играла на арфе, а другие внимали ей, еще одна дама читала вслух какую-то книгу. Салон леди Сноумонт славился как важный культурный центр по всей Галатии. И теперь я оказалась здесь!

И у меня не было ни одной догадки, какая из присутствующих дам была леди Сноумонт.

Я поджала губы, готовая замереть в дверном проеме, пока меня не позовут, – но тут горничная потихоньку махнула мне, указывая направление.

– Идите туда, – прошептала она и повела меня к креслу за ширмой, где в расслабленной позе сидела моя будущая клиентка.

Я не знала, чего ожидать. Леди Виола Сноумонт была так хорошо известна и, по слухам, чрезвычайно мила, что я представляла себе ее ошеломительно красивой. Я вновь задумалась о ее внешности, пока горничная вела меня к креслу. Какая она? Золотоволосая леди с чистой, как у ангела, кожей или томная красавица с темными волосами и губами, подведенными яркой краской?

Когда она встала и встретила меня, я поняла, как сильно ошибалась. Ее лицо было милым, да, но не идеально прекрасным, как я навоображала. Светло-каштановые волосы, густые и волнистые, но ничего особенного. А вот глаза, поняла я, и были тем, что прославило ее на всю страну как первую красавицу, – огромные, цвета жидкого шоколада, обрамленные густыми ресницами. Выразительность и интеллигентность, сквозившие во взгляде, превращали ее из обычной женщины в экстраординарную. Она, казалось, видела всех насквозь… и, конечно же, так и было. В конце концов, Виола была придворной художницей. Когда она встала, чтобы поприветствовать меня, несколько страниц плотной бумаги с карандашными набросками стоявшего рядом букета спорхнули на кресло.

– Софи! – воскликнула она, протягивая руку. – Надеюсь, мы сможем избежать формальностей и звать друг друга только по именам? Здесь, в салоне, это мое правило. Тут никто не является мисс или миссис, леди или даже королевой.

Она подмигнула мне.

– Конечно, – выдавила я из себя.

– Вот и ладно.

Отходя от кресла с когтистыми лапами, она взмахнула подолом платья – простого домашнего платья, как с удивлением отметила я.

– Моя посланница уже сказала, что я хочу заказать вам кое-какие новые вещи? – Она засмеялась. – Конечно же, сказала, иначе зачем бы вы пришли?

– Да, она…

– Хорошо. Тут слишком громко, чтобы обсуждать такие темы.

Леди Виола подхватила меня под локоть и потянула к двери, покрытой декоративной позолотой, за которой находилась небольшая комната.

– Моя личная гостиная. Входите, пожалуйста.

Ее веселая улыбка потускнела, когда она закрыла дверь. Я повернулась спиной к обитой шелком стене. Это была не просто малая гостиная, а будуар, примыкавший к спальне леди Сноумонт, – за еще одной распахнутой дверью в соседнее помещение виднелась широкая кровать. Самое интимное из публичных пространств, самое публичное из интимных. В своих будуарах галатианцы следовали сложным правилам этикета, но, конечно, не с теми, кого знали всего пять минут.

– Я обойдусь без жеманства. Вы чародейка. И мне нужны ваши услуги.

Она указала рукой на два пухлых кресла с обивкой из лилового дамаска. Я погрузилась в одно из них, не зная, что ответить.

– Да, ваша светлость, вы правы. Я… изготавливаю зачарованную одежду.

– Виола. Называйте меня просто Виола. Пусть это не революционно, но раз уж я прошу вас создать для меня чары, мы обязаны держаться на равных.

Мои глаза расширились, однако я ответила признательным кивком.

– Хорошо. Я слушаю вас.

Виола опустилась на край кресла так изящно, как птица садится на тонкую ветвь.

– Какие чары вы можете сотворить? И как они работают? То есть… качество больше зависит от предмета одежды или от самих чар? Или от чего-то еще?

– Какие чары? Почти любые – любовь, деньги, удача, – я покраснела. – Не думаю, что они нужны вам. Просто…

– Просто это наиболее востребованные услуги.

Она засмеялась. Один из ее передних зубов был слегка кривоват.

– Да. Но тут нечему удивляться.

– Я и не удивлена.

– Сила чар находится в прямой зависимости от того, в какую вещь я вставляю ее и как много делаю стежков. Но вышитый платок может быть таким же мощным, как платье.

– Это уже лучше, – пробормотала Виола.

– Позвольте один вопрос, – осторожно произнесла я. – Что именно вам нужно? Деньги и удача вряд ли отсутствуют в жизни такой женщины, как леди Сноумонт.

Она поджала губы.

– Мне не нужны любовные чары, если вы о них подумали.

Виола повернулась к изящному резному столику позади себя и достала из ящика плохо напечатанную и едва переплетенную брошюру. Пролистав несколько страниц, она передала ее мне.

«Наш ответ на монархическую тиранию» – гласил напечатанный по центру заголовок. Брошюру изготовили не в печатном доме или рекламном агентстве, а просто на штамповочной машине. Неудивительно, подумала я, глядя на подстрекающее название. Гарнитура показалась мне знакомой – у Кристоса имелись памфлеты по экономике и политическим системам, которые выглядели очень похоже. Наверное, печатали на каком-то дряхлом прессе в сарае, а не на современной печатной машине. Люди, работавшие в законном бизнесе, не стали бы рисковать своим делом, печатая такие материалы. Хотя, возможно, владелец некоего предприятия был ярым революционером, не столь осторожным, как я.

– Монархия… не очень-то популярна сейчас среди людей, как мне кажется, – она внимательно смотрела на меня. – Нет, вы скажите, монархия популярна среди простого народа? Ну а знать?

Я открыла было рот, но быстро закрыла его. Мой брат и его сердитые друзья не говорили от лица всего населения, но в последнее время я не слышала ничего, что противоречило бы их взглядам. Пролистав несколько страниц, я поняла, что это был не теоретический текст. Здесь призывали к действиям, а не к болтовне. Я заметила слова, которые заставили мое дыхание замереть: протесты, отказ от работы, требования. Революция.

– Вряд ли они непопулярны у большинства галатианцев настолько, чтобы пойти на насилие, – тихо ответила я.

Брошюра снова перешла в руки Виолы. Дешевые чернила оставили на моих пальцах след.

– Ох уж эта политика! – Она засмеялась. – Ну, наверное, вы правы. Но как вам понравился текст?

Она указала на брошюру так, словно ее слова могли вызвать извержение изменнических фраз из буклета, и продолжила:

– Он говорит о чем-то новом. Я боюсь следуюшего этапа. Этим летом начались бунты, но гнев толпы кем-то был… объединен.

Я поджала губы. Кристос, будучи оптимистом, считал, что лекции и памфлеты уводили их движение от пусть раздробленных, но обоснованных беспорядков – но что, если они на самом деле предлагали цель, которая могла закончиться всплеском насилия? Я подумала о планируемом списке «требований» и снова испугалась, что сила Лиги будет приумножена.

– У знатных дам имеется два пути к благополучию, – между тем вновь заговорила Виола. – Удачно выйти замуж, – тут она скривилась, – или приобрести такую известность среди дворян, чтобы всегда иметь выгодное место. Но проблема со всеобщей популярностью в том, что я знакома также любому простолюдину. И если ситуация ухудшится, я стану прекрасной мишенью.

По иронии судьбы, мы с ней были похожи. Мы обе балансировали на тонкой грани между желанием жить как знатные люди и надеждой иметь какое-то признание у бедноты. Конечно, она являлась придворной леди, а я – простолюдинкой, и наши миры не могли быть более разными. Она, похоже, ни разу не задумывалась, где достать еды и тем более сколько это будет ей стоить. Тем не менее нам обеим угрожали лозунги, изложенные на нескольких страницах дешевой бумаги. Я с большим трудом устроила приличную жизнь для себя и Кристоса, а идеи из этого буклета подвергали меня опасности в той же степени, что и знать.

Я отмахнулась от тревожной мысли как от надоедливой мухи.

– Если вы хотите получить защитные чары, я могу их создать.

– Мне нужно будет носить их все время?

– Только если вы хотите, чтобы они работали постоянно.

Для некоторых клиентов я делала зачарованную одежду для верховой езды или шали для выходов в вечернее время. Но леди Сноумонт могла желать что-то более всеобъемлющее.

Какое-то время она размышляла, уставившись в некую точку над моей головой. Я собиралась предложить ей платок, вышитый белой гладью, который она могла бы носить с любым платьем. Однако она удивила меня.

– Сорочка!

– Что?

– Нижнее белье. Сорочка и панталоны. И практичная нижняя юбка или даже две.

Я едва не рассмеялась от абсурдности услышанного, но затем оценила ее изобретательность. Ну разумеется! Виола будет носить их все время, но никто не увидит, в чем она ходит день за днем. Для женщины ее положения секретность имела такую же важность, как и постоянная защита.

– Весьма находчивая мысль!

– А этого хватит? – спросила Виола, заглядывая мне в лицо.

– Да, если речь идет о простом покушении или несчастном случае. – Я немного поколебалась, но добавила: – Чары не бывают идеальными, миле… Виола. Это все, что можно предложить.

Я замолчала, переведя взгляд на линию стежков вдоль края моего жакета.

– Честно сказано. Я предполагала, что у магии есть свои ограничения, как и у всего остального. – Она улыбнулась и посмотрела на мой жакет. – Ваш стиль очень яркий и самобытный. Думаю, мне понравилось бы такое платье. Что-нибудь для повседневности – элегантное, но не нарочитое. То, в чем я могла бы развлекаться здесь. Чар не нужно.

– Очень хорошо, – сказала я, едва удерживаясь от торжествующей улыбки. – Могу принести наброски и образцы материалов. Вас устроит следующая неделя?

– Более чем. В этом году мне нравится розовый цвет, это можно устроить? – Она рассмеялась. – Ну а что насчет оплаты?

– Пусть этот вопрос согласует со мной ваша горничная, – машинально ответила я. Так обычно поступали все остальные дворяне.

– Вы считаете невежливым говорить на такие темы? – Она вытащила изящно вышитый кошелек из ящика в столике. – Рассматривайте это как аванс. Остальное вы получите при доставке.

В моей руке оказалось больше монет, чем я когда-либо просила за заказ.

– Да, миледи, – выдохнула я.

– Что ж, теперь пора повеселиться. На кухне готовят фруктовый торт, и мне не терпится увидеть, сдобрят ли они его так, как я люблю.

– Уходя, я возьму с собой кусочек, – ответила я, склонив голову.

– Нет! Вы выскажите мне свое мнение о нем!

Она встала и открыла дверь в зал. Я последовала за ней к длинному столу, на котором стояли фарфоровые тарелки с угощением и чайные чашки, такие тонкие, что казались полупрозрачными.

– Оставайтесь и отведайте торта, – прошептала Виола и заговорщически улыбнулась. – Поболтайте с моими подругами. Мне нравится собирать вокруг себя художниц. Они замечательные люди и интересуются друг другом. Уверена, что вы найдете их компанию такой же веселой, как и я.