Глава 27

Алир

И хоть это второй бой с Гайоном за сегодня, теперь все было по-другому. Моя неугомонная хотори раз за разом нажимала на точки на своем теле и активировала во мне магию. Я понимал, откуда появлялись завихрения в воздухе, огненные шары и водяные струи. Это помогало и мешало одновременно.

Сложно управлять стихией, которая тебе неподвластна. Я помнил вкус каждой, примерно понимал, с какой силой направлять потоки, вот только не мог сориентироваться и перестроиться так же быстро, как их активировала Влади. Уже хотелось прикрикнуть: «Да выбери же какую-то одну!»

Я взмыл над Гайоном и приготовился к следующей атаке, как вдруг ощутил внутренний взрыв. Глаза накрыло белой пеленой. Из груди вырвался болезненный рев. Вокруг закружилась разноцветная магия, поглощая, унося за собой, калеча, вырывая кости и сжигая чешую.

Я услышал треск. Сухожилия рвались, как гнилые веревки, мышцы раздирало, словно паутину. Тело ломала невероятной силы магия, тут же наполняя каждую клеточку сиянием и перестраивая в нечто новое. Уплотняя, утяжеляя…

Вновь раздался мой рев. Однако теперь он не походил на предыдущий. Стал густым, наполненным стальным звоном и несокрушимой мощью, приводящей в трепет даже меня. Зрение прояснилось, и я стал видеть намного дальше. Взмахнул крыльями и с трудом удержался ровно, лишь сейчас поняв истинное значение слова «летать». Будто до этого я лишь трепыхался, как новорожденный птенец.

Застывший передо мной Гайон теперь не выглядел устрашающе. Дракона будто уменьшили в три раза. Запахло страхом.

«Желаешь познакомиться со Сталью?» – мысленно усмехнулся я.

Взмыл вверх и учащенно замахал крыльями, осыпая противника градом металлических шипов. Они пронзали окутывающий его песок. Царапали перепонки, ранили туловище, протыкали лапы. Коричневый дракон в одно мгновение стал похожим на искусанного волками кролика. Сжалиться бы, да только меня никто даже не подумал пожалеть.

Прокружив под облаками, я направил на противника металлическую сеть, которая окутала Гайона и тяжестью потянула вниз, к земле. Я даже не стал наблюдать за его падением. Расправил крылья и закружил над Ланэриасаном, поражаясь новым ощущениям внутри и снаружи. На блестящей серебром чешуе блестели капли дождя, изредка переливаясь огненными всполохами. Из небольшого немощного дракона я превратился в настоящего райху.

И поблагодарить за это следовало мою Владиславу.

Я направился к долине, предвкушая встречу с будущей женой. Хотори ликовала. Она вскинула руки, махала ими и прыгала, тоже ощущая радость. Я летел к ней, намереваясь обнять, как вдруг заметил подбирающегося к девушке со спины Царга. Прижал крылья к туловищу и ринулся вниз, но…

Брат развернул договор и разорвал его. А пока испорченная бумага переливалась затухающими магическими словами, Влади постепенно пропадала. Я камнем падал на землю, но мою хотори засасывало в мутное пространство еще быстрее. Старался успеть, схватить, удержать, но хотори исчезла задолго до того, как я опустился.

Жуткая, чудовищная боль от потери вырвалась грозным ревом. Мне будто выдрали позвоночник – внутренний стержень, благодаря которому можно отказаться от трости. Да, теперь я мог летать по-настоящему, но…

Меня лишили смысла жизни! Похитили ту единственную, ради которой стоит вступать в следующий день. Потеря угнетала тем сильнее, чем больше я осознавал, насколько бессилен. Нет способа вернуть мою Владиславу. Сложно вообще попасть в другой мир, не говоря уже о том, чтобы пробраться в него дважды. И Царг знал об этом. Он намеренно разорвал договор, уничтожив удерживающие ее здесь силы.

Я не стал оборачиваться человеком, на лету подхватил лапами брата и взмыл в небо. В спину понеслись крики драконов, однако они больше не могли мне помешать. Я – райху, полноценный виан своего рода. А Царг виновен! И сейчас поплатится за преступление.

Он обернулся драконом, но не смог вырваться. Я же летел к Фаросилиану, с каждым новым взмахом все сильнее впиваясь когтями в тело преступника. Через пару мгновений он на собственной шкуре ощутит, какую боль может причинить родной брат.

Миновав родовое гнездо, я направился к замку Восточного Привала, который отстраивали специально для брата. Царг изворачивался, поливал меня огнем. Однако тот стекал с моей чешуи и, не причиняя ни малейшего вреда Стали, растворялся в воздухе.

Я не думал ни о чем, просто летел, собираясь воплотить свой приговор в жизнь и вылить на брата беснующийся внутри гнев. Зачем сдерживаться? Хватит с меня контроля и безрезультатных попыток быть хладнокровным. От Влади я научился чувствовать и поэтому едва не сходил с ума от боли.

Подлетев к башне, с яростью швырнул красного дракона в недостроенное здание. Посыпались камни. Царга закружило в вихре силы. Я подхватил брата в воздухе и снова швырнул, изрыгнув поверх поток жидкого металла.

Царг сопротивлялся. Он боролся, защищался огнем, укрывался крыльями. Однако мои стальные когти раз за разом пронзали его плоть. Потоки магии сметали преграды. Красный дракон снова и снова падал на недостроенный замок, от которого вскоре не осталось камня на камне.

Горы вокруг уже блестели кляксами стали. Деревья пригнулись к земле. Мир напоминал мою разодранную жизнь. Жизнь без нее… Влади не желала ничьей смерти, шла на безумства, чтобы никто не пострадал. Хотела бы она, чтобы я стал братоубийцей?

Вовремя одумавшись, подхватил едва живого Царга и полетел к морю. Когда внизу заблестела отражающая облака гладь, разжал лапы. От жестокой мести боль не утихала. Все-таки смерть предателя не принесет облегчения. Не вернет хотори. Изнутри снова вырвался дикий рев, настолько громкий, что все птицы в округе повзлетали. В моей груди словно образовалась дыра, и ее ничем не заполнить.

От безысходности я начал поливать все в округе струей жидкой стали. Горы, деревья, берег, вода. Все покрывалось металлом, однако это не помогло мне изрыгнуть из себя невыносимое страдание. Боль от потери плавила меня изнутри. Как же справиться с ощущением утраты? Как одолеть беспомощность? Как смириться с пониманием, что у меня забрали Владиславу навсегда?

Истерзанный горем и безысходным отчаянием, я обернулся человеком и, устало покачиваясь, подошел к кромке воды. Море колыхалось. Оно лизало желтый песок, едва не доставало до носков моих сапог и снова убегало. Вскоре на берег вынесло безвольное тело Царга.

Жалкое зрелище. Будто обыкновенный человек, израненный и беспомощный, он переворачивался от каждой новой волны, не сумев с первого раза даже поднять дрожащие веки. Одежда свисала лоскутами. На одной ноге не было сапога. В некоторых местах раны уже начали заживать, однако еще были видны шрамы.

Я же ничего не чувствовал. Не появилось сострадания или желания подать руку. Меня не заботили многочисленные кровоподтеки и раны, из которых до сих пор сочилась темная багровая жидкость. Мне даже было все равно, выживет ли. Но такие гады не умирают.

Мое сердце будто не билось вовсе. Его вырвали. Оно растаяло вместе с хотори. Я поднял глаза на бескрайнее море, но не увидел его природной красоты. Солнце померкло. Голубые воды стали серыми. Даже звуки изменились, превратились в монотонные.

– Медальон, – мой голос прозвучал безжизненно, зазвенел металлом.

Царг засмеялся, вот только его смех больше напоминал бульканье. Он с трудом перевернулся на бок, сплюнул кровь и дерзко на меня посмотрел.

– Ты никогда ее не увидишь, – зло улыбнулся брат, показывая вымазанные алым зубы. – Способов больше нет. Я исследовал их все.

Хотелось верить, что он лжет. Пусть бы по незнанию ошибался, ликовал зазря, раньше времени чувствуя свою победу. Но нет. Даже тот амулет, с помощью которого Царг переместился в другой мир, являлся реликвией, едва ли не чудом света. И подобных ему не отыскать.

Но можно попытаться, и я буду делать это снова и снова. Не опущу рук до последнего вздоха, стану бороться до конца, искать любую зацепку и способ, как вернуть Владиславу в мои объятия.

Но Царг прав… Я ее никогда больше не увижу.

Посмотрев на распластавшегося на песке изнеможденного брата, не вымолвил ни слова. Реагировать на его бессмысленный выпад не было желания.

Я равнодушно наблюдал за его потугами подняться, стоял, будто статуя, и отчетливо понимал, что он победил. Брат уничтожил во мне то светлое, что появилось с приходом в этот мир Владиславы. Он легким движением руки вырвал сердце и оставил на его месте пустоту.

Ее больше нет…

– Зачем ты это сделал? – Казалось, вопрос задал не я, а кто-то другой через меня. Какая разница почему? Сделанного это не исправит. – Ты хотел трон виана, так получил бы его, оставив мне хотори.

– Нет, – прошипел он змеем. – С ней ты стал бы еще сильнее. Такой правильный и всегда сдержанный Алир! Мне каждый день ставили тебя в пример. Алир то, Алир се… Ежедневно отец хвалил тебя, несмотря на вашу ссору. Тебя! Хотя я был рядом и помогал во всем! Ни разу…

Он захлебнулся слюной и, откашлявшись, глянул исподлобья:

– Ни разу я не услышал от него доброго слова. Отец гордился лишь тобой. Был уверен, что ты единственный из драконов сможешь преодолеть тягу к абсолютной власти, сумеешь подчинить стихии… Но я-то знаю, чего ты добиваешься. Лицемер! Я не позволю стать равным Первому. Сталь? – Он зло рассмеялся. – Любовь крошит даже металл. Я рад, что ты страдаешь, Алир. Более того… я мог бы убить хотори, но решил, что тебе будет гораздо больнее знать, что она где-то далеко полюбит другого. А ты навеки останешься сломанным зверем!

Это оказалось последней каплей.

– Царг, – звоном разнесся мой голос по округе. Я поднял руки, призывая Землю, Огонь и Воду. – Именем виана рода Фаросов я нарекаю тебя изгнанником. Отныне ты не имеешь рода, не получишь земель, не сможешь обратиться драконом, лишаешься своей силы и власти, становишься низшим, бесправным, безвольным. Мое слово неопровержимо. Печать нерушима. Живи с клеймом на плече, пока не искупишь свою вину перед Владиславой, которая по крови является женой виана из рода Фаросов.

Стихия закружилась над моей головой и понеслась к Царгу, пронзив его насквозь. Он завопил от боли. И крик долго витал по округе, разливаясь эхом, даже когда я взмыл в небо и полетел в Фаросилиан, оставив брата там, на берегу моря, опустошенного, обессиленного, окровавленного.

К нему не появилось сострадания.

Я перевоплотился в человека прямо перед парадными дверями своего замка, с безразличием наблюдал, как двое слуг открывают их передо мной. Звучали голоса. Люди двигались. Мир будто не изменился.

Та же Эвана, которая низко кланялась при моем виде и без заминки выполняла любой приказ. Те же служанки, которые скрывались с глаз долой, едва завидев меня. Такой же каменный пол. Пылающий камин. Блестящая золотом Курракава. И эльф…

– Алир, что произошло?

– На тебе лица нет, – зашипела змея, едва я сел в глубокое кресло в гостиной.

– Как можно попасть в другой мир? – все тем же безжизненным голосом спросил я, чувствуя себя разбитым, будто не Царга, а меня недавно подвергали многочисленным ударам.

– Алир, ты с-себя хорошо чувс-ствуешь? – поднялась на мое колено питомица.

Я медленно перевел взгляд на Тилильера, опустившегося в соседнее кресло. Он словно понял. Или же просто был удивлен моим состоянием.

– Невозможно. Я как-то рассказывал про медальон, но он одноразовый и воздействие длится от силы пару часов. Ты попадаешь туда, и спустя определенный срок тебя выбросит обратно. И также нельзя переместить одну вещь или даже… человека в другое измерение – нужно создать якорь. А стоит его уничтожить, как человек, – на этом слове он сделал паузу и прищурился, – тут же вернется в начальную точку.

Тилильер жадно подался вперед.

– Ты сейчас спрашиваешь про Влади?

Я не ответил. Посмотрел на свои руки, в которых ощущалась мощь, но тем не менее чувствовал полное бессилие. Я уже знал, что добраться до моей хотори невозможно, и эльф лишь подтвердил мои догадки. Миры связаны. Однако они не взаимодействуют между собой. И одно то, что Владислава оказалась здесь – чудо!

– К сведению, якорь тоже одноразовый. Повторно его на человека повесить не удастся, – выпрямившись в кресле, добавил Тилильер. – Сочувствую. Ты ведь помнишь мои рассказы? Отец проводил много исследований, по сотне раз перечитывал полусгнившие старые свитки, горел идеей попасть в другой мир, чтобы отыскать какой-нибудь способ борьбы против…

Эльф запнулся на полуслове и вообще отвернулся. Разумеется, он говорил о драконах, с которыми некогда сражались его предки.

Я сжал кулаки, которые тут же безвольно упали. Откинулся на спинку кресла и впился взглядом в угли камина. Черные. Они отдали свою жизнь ради обогрева этой комнаты. Отслужили свое.

Вокруг продолжалась жизнь. Что-то шипела Курракава. Даже эльф, вернув хорошее расположение духа, продолжил длинный рассказ об исследованиях его родителей, дедов, прадедов. Они задались идеей перемещения в другой мир еще в то время, когда на материк напали драконы, создавали переходы, пользовались ценнейшими растениями, которые вскоре погибли под испепеляющим огнем моих праотцев.

В какой-то момент голоса затихли. В комнате воцарился полумрак. А я продолжал сидеть в кресле, сжимая его ручки и не ощущая ничего, кроме пожирающей пустоты внутри.

– Аян Алир, вам составить компанию? – совсем рядом прозвучал мелодичный женский голос.

Ельяна прошла мимо и остановилась у кресла, где не так давно сидел Тилильер. Она молча присела рядом, но спустя пару минут встала, подошла к кувшину с вином и наполнила два кубка. Протянула один мне.

– Выпейте, и вам станет легче, – улыбнулась дочь купца.