Глава 8

И все же освободительная миссия…

17 сентября 1939 года Западная Белоруссия и Западная Украина влились в состав СССР…

Вячеслав Зимонин

Предложение Сталина давало Гитлеру заманчивую идею – общую границу с Советским Союзом, ради которой он, по сути дела, и начинал войну с Польшей. Ведь будущий фюрер уже писал в «Майн кампф», что программа, которую он представляет – это объявление войны существующему порядку и имеющемуся мировосприятию вообще. Острие этой программы четко нацеливалось на Восток. Эту войну, по его разумению, нельзя сравнивать ни с одной из войн прошлого, так как это будет война расовых и идеологических противоположностей.

У Сталина были свои логичные доводы, построенные на основе многих данных, в которые он не всегда верил, потому что не мог уразуметь противоречий быстро меняющейся жизни. Ему хотелось ускорить работу по реформированию армии, торопя события по обеспечению государственной безопасности, и в тоже время для удобства души хотелось спокойного течения событий.

После Мюнхенского сговора стало ясно, что руководство Англии и Франции преднамеренно пытается ориентировать

и поощрять немецкую, агрессивную политику в восточном направлении, а именно всячески науськивать Берлин на Москву.

Мюнхенская сделка (особенно в планах английского правительства) была частью более обширного замысла – заключить общий союз с Германией.

Чемберлен заставил Гитлера подписать краткое заявление. Оно было абсолютно беспочвенное, но кто тогда мог об этом знать? Франция поспешила поступить так же. Они исходили из посыла: «Все, что несправедливо, оскорбляет нас, если не приносит нам прямой выгоды». А выгоду они чувствовали!

Более чем обоснованным выглядело в этих условиях предположение, что в Париже и Лондоне одобрительно ожидали если не уничтожения СССР немцами, то, по крайней мере, такого столкновения между двумя странами, в котором они обе были бы обескровлены. Такая сшибка двух великих стран дала бы возможность Великобритании и Франции вмешаться в качестве послевоенных арбитров.

И в Париже, и в Лондоне, и в Вашингтоне находились люди, которые даже не считали нужным скрывать подобные надежды. Всем хотелось как можно быстрее, чужими руками, чужими смертями избавится от «красного медведя», а потом погреть руки. На развалинах двух держав можно было кое-что найти…

На XVIII съезде Всесоюзной коммунистической партии большевиков (ВКП(б) в марте 1938 года в своем выступлении Сталин, говоря о результатах и последствиях Мюнхенского сговора, откровенно назвал вещи своими именами – новая империалистическая война за передел мира уже началась, стала фактом, хотя еще и не переросла в мировую.

Последующие события в Чехословакии и Польше показали, что Гитлер плевал на «угрозы» из Парижа и Лондона. Он верил в свою звезду – Провидение, верил своему гороскопу. Недаром биографы фюрера отмечают, что его характерной чертой была вера в предопределенность, за которой стоят высшие силы.

«Для того, кто знает грядущий ход событий, случайностей не бывает», – часто повторял он своим ближайшим сподвижникам. Он очень хотел знать будущее.

Поэтому перед военными операциями с санкции Гитлера 15 марта 1938 года в обстановке строжайшей секретности было проведено так называемое специальное мероприятие, преследовавшее сверхважную цель – заглянуть в будущее.

Оно проходило в построенном в середине XI века замке Вартбург в географическом центре Германии, на вершине покрытой густым лесом горы под городом Эйзенах в Тюрингии.

Ясновидцы-магистры во главе с профессором оккультных наук Гюнтаром Штейнхайзеном решили на этом совещании осуществить «прорыв в будущее» – проломить Зазеркалье.

Они, в общем-то, единодушно сошлись на том, что для Гитлера 1938 год будет успешным в решении проблем с Чехословакией, 1939 – с Польшей, 1940 – с Францией. Что касается войны с СССР, то мнения разделились. Одни считали удобным для нападения 1941 год, другие – 1946-й. Второй вариант был раскритикован, так как магистры посчитали, что за это время Россия может перевооружиться до такой степени, что разгромит Германию молниеносно.

Кроме всего прочего, эти «ясновидящие» прекрасно понимали воинственный зуд вождя нации – Адольфа Гитлера, которому не терпелось направить бронированные полчища – «парфянские стрелы» – на противника, потерявшего бдительность. Таким образом, они подыгрывали фюреру.

Вместе с тем, один из «ясновидцев» увидел в 1942 году большие потери вермахта в городе, стоящем на берегу какой-то широкой русской реки. Другой сообщил, что Германию ожидает жесточайшее сражение на русских полях летом 1943 года.

И все же все сошлись на том, что война в 1941 году не завершится, а продлится до 1945 года и произойдет раскол Германии.

По завершению совещания магистры оккультных наук отправились по домам. Материалы «прослушки» этого совещания доложили руководству рейха. Самому Гитлеру предсказания не понравились до такой степени, что он негодовал. Разозлившись, фюрер приказал Гиммлеру наказать провидцев и астрологов и обеспечить молчание записавших их «бредни» оперативных техников.

Рейхсфюрер СС выполнил приказ своего шефа: и те, и другие были незамедлительно казнены – вывезены в лес, расстреляны и тут же в спешке тайно захоронены.

После этого Гитлер верил только себе…

* * *

Руководство СССР несколько раз предлагало Франции и Англии заключить тройственный союз, на что руководители этих стран отреагировали неадекватно. Они всячески затягивали переговоры, если не сказать прямо – практически отказались от четких договоренностей по обузданию непомерных амбиций Гитлера. Таким образом они загоняли Сталина в угол, чтобы уничтожить его чужими – германскими – руками. Советский вождь это прекрасно понимал.

Гитлер, в то же время, среагировал моментально – начал торпедировать союз, намечающийся, как ему докладывали разведчики, между СССР, Англией и Францией и заставил свой МИД быстро добиться сближения с Москвой.

У фюрера не было времени долгого ждать ответа, он хотел соглашения сейчас же, чтобы не рисковать и избежать войны на два фронта, преследовавшей, как кошмар, многих его трезвомыслящих генералов, сохранивших в памяти уроки Первой мировой войны.

20 августа 1939 года он шлет Сталину телеграмму, чтобы тот принял министра иностранных дел рейха фон Риббентропа. Советский вождь отвечает согласием, так как к этому времени советско-англо-французские переговоры окончательно зашли в тупик.

Фон Риббентроп прибыл в Москву 23 августа. В тот же вечер были подписаны соглашения между двумя правительствами. Они состояли из Пакта о ненападении и Секретного протокола, устанавливающего границы сфер влияния двух стран на случай территориальных изменений в восточной Европе.

Совершенный Сталиным в августе 1939 года резкий поворот на многие десятилетия сделался предметом ожесточенных политических и исторических споров. Совершенно неуместными были обвинения в безнравственности и коварстве в адрес советского руководства со стороны Парижа, Лондона и некоторых их средств массовой информации.

Но, скажем прямо, после Мюнхена эти политики утратили всякое право читать нравоучительные сентенции. С их стороны это было бы аморально. Как говорится, «Богтерпит безнравственных, но не всегда!» (М. Сервантес).

Действительно, когда Гитлер и Сталин поделили часть Европы, критики сталинизма подняли яростный крик о незаконности, негуманности и несправедливости такого раздела. Но Сталин, всего на всего вернул своей стране, обобранной и ослабленной в годы многочисленных войн, отобранные у нее территории, исторически и этнически связанные с Россией – теперь с Советской Россией.

А вот когда в 1944–1945 годах Верховный Главнокомандующий СССР вместе с союзниками договаривался о разделе всей Европы, критики СССР все, как по команде, замолчали. Как же критиковать, если в разделе континента принимали участие первые лица США, Франции и Великобритании, олицетворявшие западную демократию.

Вот уж правда, не следует обижаться на человека, который будучи мало знаком с нами отзывается о нас дурно: его нападки относятся не к нам, а к призраку, созданному его воображением. Но я все же считаю, что западные писаки приберегли «отзываться о нас дурно» для более подходящего случая, прекрасно понимая, что союзнические отношения не долговечны.

Это была красноречивая формула двойных стандартов в действии. Промолчали критиканы Сталина даже тогда, когда СССР присоединил к себе немецкий Кенигсберг. Сработал старый принцип – победитель имеет право на территорию побежденного противника.

Своими действиями Сталин хотел решить ряд важных задач. Во-первых, отодвинуть госграницу в западном направлении; во-вторых, освободить от польского и германского порабощения население западных областей Украины и Белоруссии, входивших еще недавно в состав России; в-третьих, оттянуть начало войны, которая уже грохотала лязгом гусениц и коваными сапогами солдат вермахта на просторах центральной Европы.

Таким образом, СССР ограждал себя от одновременного нападения немцев и японцев. А то, что Гитлер все равно напал бы на Советский Союз, никто не сомневался – он обладал почти всеми экономическими ресурсами Европы. На него работала вся ее промышленность и самое главное – дешевая рабочая сила. И, наконец, это он на одном из совещаний накануне войны изрек программную фразу:

«Мы должны покончить с русскими, пока за это не взялись другие!»

Таких охочих борцов, стремящихся побороться с Россией, в то время было много. Немало их будет и в будущем!

Благодаря пакту, надо признаться честно, Гитлеру не удалось в полной мере неожиданно напасть на СССР, хотя на бытовом уровне и существует расхожее мнение о чуть ли не абсолютной внезапности нападения.

Многие советские граждане, и в особенности военные, ожидали войны со дня на день. 06 этом прямо говорят честные мемуары участников тех событий. Признаки передислокации воинских частей вермахта вдоль наших новых границ фиксировали советские пограничники и органы госбезопасности.

С массой материалов этого периода в виде сообщений, докладных записок, ориентировок, указаний и писем дотошный читатель может ознакомиться в сборнике документов «Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне», том 1 «Накануне», Книга первая (ноябрь 1938-го – декабрь 1940 года).

Но вернемся к теме. У немцев был иной сценарий.

Уже 12 сентября 1939 года в объединенном командовании вермахта серьезно рассматривались варианты окончательного решения польского вопроса – создания самостоятельного государства в Галиции – Польской Украины. Для этого с помощью ОУН*, находившейся под крылом Абвера, планировалась серия акций: организация мятежей и массовых выступлений в защиту «самостийности»; оказание вооруженного сопротивления как польским, так и советским войскам.

Не отсюда ли начался катынский след? В некоторых статьях последнего времени прямо пишут о переодетых в польскую форму оуновцах… Но данную тему мы рассмотрим ниже.

Итак, выгоды от подписания пакта были внушительными. Именно этим объясняется тот факт, что в СССР даже самые суровые критики сталинской политики никогда не пытались отрицать целесообразности соглашения, заключенного в Москве. И только партийные перевертыши и предатели-говоруны эпохи горбачевской «перестройки» и ельцинских «реформ без реформ» позволили себе исходить желчью по этому документу – пакту Молотова-Риббентропа.

Особенно старались два махровых в прошлом партократа: один – военный политкомиссар в звании генерал-полковника Волкогонов, а другой – гражданский партиец-ленинец, бывший член Политбюро ЦК КПСС Яковлев.

Они, видите ли, прозрели только после развала Советского Союза, а до этого ничего крамольного в политике Кремля того периода не видели, как ничего не слышал о голоде на Украине бывший заместитель первого секретаря КП Украины по идеологии пан Кравчук, когда он был еще товарищем.

Как же это бессовестно и низко!

Но вернемся к событиям осени 1939 года. 10 сентября Молотов пригласил к себе посла Германии Шуленбурга и заявил ему, что в условиях разваливающейся на куски Польши Красная армия должна прийти на помощь украинцам и белорусам, которые стали объектом германской агрессии…

14 сентября войска Красной армии получили приказ о наступлении. На следующий день в 4.20 Военный совет Белорусского Особого военного округа, преобразованного заранее в Белорусский фронт, издал боевой приказ № 1, в котором говорилось:

«…Белорусский, украинский и польский народы истекают кровью в войне, затеянной правящей помещичье-капиталистической кликой Польши с Германией.

Рабочие и крестьяне Белоруссии, Украины и Польши восстали на борьбу со своими вековечными врагами – помещиками и капиталистами. Главным силам польской армии германскими войсками нанесено тяжелое поражение.

Армии Белорусского фронта с рассветом 17 сентября 1939 года переходят в наступление с задачей содействовать восставшим рабочим и крестьянам Белоруссии и Польши в свержении ига помещиков и капиталистов и не допустить захвата территории Западной Белоруссии Германией.

Ближайшая задача фронта – уничтожить и пленить вооруженные силы Польши, действующие восточнее литовской границы и линии Гродно – Кобрин».

Аналогичные приказы о переходе в наступление были отданы из Москвы Военным советам Ленинградского военного округа, Калининского военного округа и Киевского Особого военного округа.

Начальникам Белорусского, Ленинградского и Киевского пограничных округов НКВД была отправлена директива № 16662 наркомов обороны и внутренних дел «О порядке взаимодействия пограничных войск и Красной армии».

А еще, 8 сентября, согласно приказу № 001064 наркома внутренних дел Л.П. Берии, началось быстрое формирование пяти оперативно-чекистских групп численностью 50–70 человек каждая – в Киевском, и четырех групп по 40–55 человек – в Белорусском особых военных округах.

К каждой группе прикреплялся батальон в 300 бойцов из состава пограничников. Цель была одна – способствовать налаживанию новой власти в освобождаемых городах, в том числе и ведением борьбы с бандитскими и террористическими вылазками недобитых вояк Войска Польского и поднявших голову галицийских националистов – бандеровцев и других ветвей оуновцев.

Последние не только выступали с воинствующими заявлениями, но и уже начали действовать.

17 сентября в 3.15 утра польскому послу в Москве В. Гжибовскому была вручена нота советского правительства, В которой говорилось:

«Польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили свое действие договоры, заключенные между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР.

Поэтому, будучи доселе нейтральным, советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам…

Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения Западной Украины и Западной Белоруссии».

* * *

Польская кампания Красной армии в сентябре-октябре 1939 года показала, что несмотря на радушную встречу наших воинов местным населением остатки разбитой польской армии оказывали иногда яростное сопротивление, и это происходило при отсутствии управляемости частями в силу бегства за границу варшавского правительства.

Боевые столкновения отмечались также между частями Красной армии и вермахта. Путались под ногами и группы оуновцев, которые серьезного сопротивления армейским частям оказать не могли, но терроризировали местное население и будоражили тыловые подразделения. Были жертвы и с той, и с другой стороны.

И все же в ходе этих действий СССР получил территорию в 196 тыс. кв. км. Она составляла чуть более 50 % общей площади Польши. В СССР влилось около 13 млн человек. Устанавливалась госграница между Германией и Советским Союзом, что было закреплено специальным договором.

Кроме того, был подписан специальный протокол о переселении немцев, проживающих в сфере советских интересов, в Германию, а украинцев и белорусов – в СССР из территорий, подконтрольных немцам.

Вот как отмечал это событие уже упоминаемый выше офицер генерального штаба Сухопутных войск вермахта Ф. Меллентин:

«В соответствии с соглашением, подписанным в Москве 26 августа, русские войска / 7 сентября вступили в Польшу, а наши войска оставили Брест и Львов, отойдя на заранее установленную демаркационную линию. Несмотря на блестящую победу над Польшей, многие из нас испытывали опасения, связанные с широким распространением советской власти на запад».

Выходит, Сталин был прав при подписании пакта и присоединении западных земель бывшей Российской империи к СССР, чего не скажешь о «волкогоновых» и «Яковлевых», а также им подобных «потрошителях и марателях» нашей истории.

28 сентября правительства Германии и Советского Союза сделали совместное заявление:

«После того как Германское Правительство и Правительство СССР подписанным сегодня договором окончательно урегулировали вопросы, возникшие в результате распада Польского государства, и тем самым создали прочный фундамент для длительного мира в Восточной Европе, они в обоюдном согласии выражают мнение, что ликвидация настоящей войны между Германией, с одной стороны, и Англией и Францией с другой стороны, отвечала бы интересам всех народов.

Поэтому оба Правительства направят свои общие усилия в случае нужды в согласии с другими дружественными державами, чтобы возможно скорее достигнуть этой цели. Если, однако, эти усилия обоих Правительств останутся безуспешными, то таким образом будет установлен факт, что Англия и Франция несут ответственность за продолжение войны, причем в случае продолжения войны Правительства Германии и СССР будут консультироваться друг с другом о необходимых мерах».

К сожалению, только несколько позже стало ясно, что германское руководство стремилось этим самым продемонстрировать советско-германскую «дружбу» чуть ли не на вечные времена, хотя камень агрессии уже был за пазухой у фюрера. Знал ли об этом Сталин? Конечно же, знал, но боялся провокации.

Он все еще надеялся, что судьба подарит ему дополнительное время для более качественной подготовки к войне с фашистской Германией.

На территории, ставшие теперь едиными с советскими Украиной и Белоруссией, потянулись люди с восточных областей. Советское правительство решило помочь экономически слаборазвитым землям и коренному населению встать на ноги. Сегодня эти области Украины, к сожалению, в экономическом отношении тоже слабее восточных – отставание немного сократила советская власть, построившая немало крупных промышленных объектов на территории Западной Украины.

Именно туда в те годы и направлялись специалисты разных профилей и профессий: от учителей и врачей до рабочих и инженеров. Надо было поднимать уровень промышленного и транспортного насыщения региона, создавать рабочие места на строящихся предприятиях.

По рассказам моего отца, прибывшего в город Сарны Ровенской области осенью 1939 года в качестве машиниста паровоза, местное население, особенно польское, несколько настороженно встретило «советов», хотя украинцы были рады возвращению их в состав Украины. Помню до сих пор наш дом под № 108 по недавно названной улице 17-го Вересня (укр.) или 17-го Сентября, в честь освобождения города от польского владычества.

Жизнь протекала непросто. Противодействие шло по линии недобитой польской шляхты и радикально настроенных украинских националистов. О тех событиях написано немало книг.

Так, К.М. Симонов в воспоминаниях «Глазами человека моего поколения, размышления о И.В. Сталине», писал:

«Надо представить себе атмосферу всех предыдущих лет, советско-польскую войну 1920 года, последующие десятилетия напряженных отношений с Польшей, осадничество, переселение польского кулачества в так называемые восточные кресы, попытки колонизации украинского и в особенности белорусского населения, белогвардейские банды, действовавшие с территории Польши в двадцатые годы, изучение польского языка среди военных как языка одного из наиболее возможных противников, процессы белорусских коммунистов.

В общем, если вспомнить всю эту атмосферу, то почему же мне было тогда не радоваться тому, что мы идем освобождать Западную Украину и Западную Белоруссию?

Идем к той линии национального размежевания, которую когда-то, в двадцатом году, считал справедливой, с точки зрения этнической, даже такой недруг нашей страны, как лорд Керзон, и о которой вспоминали как о линии Керзона, но от которой нам пришлось отступить тогда и пойти на мир, отдавший в руки Польше Западную Украину и Белоруссию, из-за военных поражений, за которыми стояли безграничное истощение сил в годы мировой и гражданской войн, разруха, не приконченный Врангель, предстоящие Кронштадт и антоновщина – в общем, двадцатый год».

Искренне радовались простые православные украинцы, вышедшие из-под чужеродного по вере католичества.

Большую роль в создании антисоветских настроений среди поляков играла католическая церковь. Через фанатически религиозных женщин-полек многочисленные служители Бога влияли и на мужчин, подстрекая их к антидемократическим выступлениям вплоть до бандитизма и диверсий против новых властей и частей Красной армии.

Не только русских, но и этнических украинцев, прибывших из восточных областей Украины, поляки и галичане вновь стали рассматривать как извечных исторических врагов Польши, добивающихся якобы четвертого раздела, а то и просто присоединения ее к СССР. В то же время пожилым полякам было что сравнивать: жизнь в составе Российской империи и при Пилсудском в «неполеглой» (независимой) республике. Они были явными пессимистами в отношении правления «начальника Польши». Однако большинство молодежи, отравленной антисоветской пропагандой, надо признаться, было настроено враждебно к «русским оккупантам». Они пополняли число лесных банд.

В ходе всеобщего кризиса 1939 года в Европе сложилось два военно-политических блока: англо-французский и германо-итальянский. Надо отметить, что каждый из них хотел взять в друзья СССР, заключив с ним соответствующее соглашение. А что Москва? Она получила возможность выбора.

Начало войны в Европе оправдало самые худшие опасения Кремля. Сталин понял, что ни Англия, ни Франция не хотят воевать с Германией. Их невмешательство позволило в двух недельный срок разгромить 3,5-миллионную польскую армию.

Ю. Мухин в работе «Как уродуют историю твоей Родины? Это от тебя скрывают!» писал по этому поводу хоть и с подтекстом юмора, но справедливо:

«В сентябре 1939 года гитлеровская Германия начала войну с Польшей, правительство которой упорно не верило, что немцы на Польшу нападут. А когда немцы напали, то поляки их обманули: польская армия уже через три дня войны начала быстро удирать от немцев, причем впереди солдат удирали офицеры и генералы.

А поскольку территория Польши ограничена, а хваленые немецкие танковые и моторизованные дивизии не способны были догнать храбрую польскую армию на длинных дистанциях, то Польша облагодетельствовала своим разбегающимся как тараканы воинством всех соседей: Венгрию, Румынию, Литву, Латвию.

Тысяч 300 польского воинства неожиданно досталось и Советскому Союзу. Получив это польское счастье, СССР встал перед вопросом: что с ними делать?

Законное польское правительство мир с немцами не подписало, а просто удрало, позорно смоталось в Румынию, позволив румынам себя арестовать и интернировать. В связи с этим Польши как государства не стало, то есть некому было возвращать интернированных польских военнослужащих после войны, не с кого было требовать деньги на их содержание.

И просто выгнать поляков из СССР тоже было нельзя, поскольку некие польские «политики», добежавшие до воюющих с Германией Франции и Англии, организовали еще одно правительство, так называемое «правительство Польши в эмиграции», которое было «законным» постольку, поскольку его таковым считали воющие с Германией Франция и Англия.

И это правительство само собой имитировало с немцами войну».

Когда германское и советское руководство практически договорились о разделе поверженной Польши, из Англии раздался голос Черчилля, заявившего, что действия СССР он считает меньшим злом, по сравнению с германской оккупацией всей польской территории.

В радиовыступлении 1 октября 1939 года в Лондоне он справедливо, хотя и с лукавинкой, заметил, что «…для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо было, чтобы русские армии стояли на этой линии.

Во всяком случае, эта линия существует, и, следовательно, создан Восточный фронт, на который нацистская Германия не посмеет напасть».

Как это можно назвать? Естественно – провокация, а точнее подстрекательство. Берлин практически назывался трусливым и слабым монстром, которого не побоится Красная армия.

И таких провокационных заявлений за весь период «блицкрига» на восток Англия выдала немало. Руководство Великобритании, и особенно ее премьер-министр Черчилль, на протяжении всей своей политической жизни был яростным поборником идеи уничтожения и расчленения Советской России. Его вышеприведенное лукавство было направлено, опять же, в нужную ему цель – чужими руками расправится с Советским Союзом.

Пройдет немного времени и 18 декабря 1940 года Гитлер подпишет приказ: «Вермахт. Приказ № 21. Операция «Барбаросса» – нападение на Советский Союз».

Как писал в своих воспоминаниях шеф политической разведки гитлеровской Германии Вальтер Шелленберг:

«Наступление должно было осуществляться следующими силами: около ста пехотных дивизий, двадцать танковых и тридцать моторизованных дивизий.

3 февраля 1941 года Гитлер одобрил стратегический план наступления, который представил ему главнокомандующий сухопутными войсками фельдмаршал Броухич».

Дальнейший ход истории того периода известен читателю.