Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Много сказано о таинствах Церкви. Рассмотрим два необычных вопроса, по которым можно судить, насколько трудно человеку взрослеть духовно.
Например, готовится человек ко Святому Причащению. До поры не чувствует смущения. Но иногда нападают странные мысли. О недостоинстве причащаться. Человек готовился-готовился, ждал всю неделю дня воскресного. И вдруг – ступор нашел. Почти перед чашей. Непонятно, как можно горячо молиться, оставив все земное попечение, дойти до того момента, когда вносят чашу, и отойти от нее? В этот момент человеку так стыдно и плохо, будто бы он Бога отвергает. Но ведь каждое воскресенье не получается причащаться. Как же быть? А почему не получается причащаться каждое воскресенье? Причащаться нужно каждое воскресенье.
Есть очень распространенное мнение, что если человек не успел покаяться, то можно, зная его грехи, исповедаться за него. Это абсурд, такой практики в Церкви нет. Ни за кого нельзя исповедаться, кроме себя. Василий за Василису не может исповедоваться, Василиса за Василия не может исповедоваться. Эти вещи неизменяемы. Такого правила в Церкви нет и быть не может.
«Политика – дело грязное, а Церковь должна быть чистая». Простая фраза, с которой трудно спорить. Между тем, если съесть ее, словно конфету, придется заодно съесть и начинку. А начинка вот какая: «Влиять на жизнь Церковь права не имеет. Марш в красный угол под иконы молиться, и чтоб из угла не вылезать!» В этой фразе слышен яд, начинка явно отравленная, и стоит разобраться с самим лукавым тезисом о «тотальной грязности политики» и невозможности для Церкви пачкаться делами земными.
Политические нюансы плотно вшиты в евангельскую историю. Без знания тогдашней политической ситуации в мире и на Святой Земле невозможно понять, что такое перепись Августа, благодаря которой Господь Иисус родился в Вифлееме. Непонятно, кто такие сотники римской армии и почему они гуляют по улицам городов Израиля. Кто такие мытари и за что их не любили, почему первосвященники выбирались на год, а не пожизненно. Можно было бы упрекать Предтечу: мол, оно тебе надо какого-то Ирода обличать за какую-то Иродиаду? Да пусть, мол, спит, с кем хочет, а ты – человек духовный, думай о небесном. И даже в самом неправедном осуждении Мессии на крестную смерть звучит голос политической конъюнктуры: «Если Этого не распнешь, ты не друг кесарю. Он Себя кесарем назвал! Нет у нас царя, кроме римского кесаря!» Выбросьте все это из Евангелия, и у вас получится какое-то гностическое учение или сборник восточных притч. Но Евангелие вошло в историю, и повлияло на историю, и изменило ход ее. И если мы будем думать иначе, то «во святых отцами» нам будут не Василий, Григорий и Иоанн, а Маркион, Василид и манихеи.
У Церкви есть тревога о мире и современном человеке. Поэтому голос Церкви должен звучать всегда. И это великое благо, потому что если она замолчит, то это будет означать, что наступили времена, тяжелее и печальнее которых не было еще от сложения мира.
«Духовное» и «нравственное» неразрывны. Та или иная нравственность корнями пьет воду из той или иной духовности. Со своей стороны и «политическое» неразрывно связано с «нравственным». Законодательство фиксирует и закрепляет существующие нравственные нормы, уточняет и корректирует их. А по сложившейся новейшей практике законодательство может и грубо вмешиваться в нравственную жизнь народа, ломая сложившиеся табу и предписывая творить запретное со спокойной совестью. Именно любители слома традиционных устоев указывают Церкви перстом на иконный угол и говорят: «В наши дела не вмешивайтесь».
Подобное явление есть действие антихристова духа и грубая ложь, шитая белыми нитками. Но хочется привести пару аргументов. Современная, восторжествовавшая в мире политическая система предполагает разделение властей на законодательную, судебную и исполнительную. В любом правительстве есть кабинет министров, являющийся главным органом исполнительной власти. Конечно же, кабмин есть орган политический. Но в кабмине есть министры здравоохранения, культуры, образования, молодежной политики, спорта и науки. Таким образом, и Большой театр, и строительство роддомов, и реформа высшей школы, и еще тысячи значимых явлений жизни попадают в сферу ответственности политиков. Правильно? Правильно. Но разве это автоматически означает, что Церковь не имеет права высказываться публично и иметь свое собственное мнение обо всех этих вопросах? Ничуть не бывало. Церковь и имеет право, и даже обязана иметь свое мнение обо всем, что происходит в жизни страны и народа. Церковь не должна рваться к власти и брать в руки земной меч. А во всем остальном она должна действовать в Духе и силе «орудиями собственного воинства, которые сильны Богом на сокрушение твердынь».
Аборт не относится исключительно к сфере медицины, а через Министерство здравоохранения – к политике. Это явление может быть оценено с моральной точки зрения. В известных условиях это может быть деяние и криминального характера. В любом случае, высказывая свое мнение об убийстве детей во чреве, Церковь не лезет в политику, хотя и задевает сферу политическую.
Церковь должна находить формы влияния на образовательный процесс в младшей, средней и высшей школе. Но вовсе не для того, чтобы оспорить права и власть Министерства науки и образования, а для того, чтобы в «просвещении» был Свет, в «образовании» светлел Божий образ, а в «воспитании» была возможность действительно питаться и от голода духовного не умирать. Говоря «читайте книги», Церковь интересуется не рынком книжных продаж, а внутренним миром человека.
Например, пришел священник в палату умирающего причащать или больного перед операцией соборовать. Это он не в политику лезет, а душу лечит и развязывает те узлы, какие никакое законодательство развязать не в силах. Сияет крест храма над крышами военного городка. Так это не для того, чтобы вмешиваться в оборонную политику, а для того, чтобы солдат и офицер дышали легче и служили веселей. И если где-то Церковь успешно проведет антиалкогольную кампанию, то это отразится и на потребительском рынке, и на криминальной обстановке в регионе, и на демографии, и на статистике производственного травматизма. На всей жизни отразится, что Церковь сделала. Все это будут побочные политические и гражданские плоды евангельской деятельности. Истины эти настолько прописные, что о них и говорить лишний раз стыдно.
У Церкви есть сила ее Главы – Христа. И есть великая, Им же подаваемая, свобода. Еще у Церкви есть тревога о мире и современном человеке. Именно так называется одна из книг поучений монаха Паисия Афонского – «С болью и любовью о современном человеке». Поэтому голос Церкви будет звучать всегда. Должен звучать. Иногда он будет для некоторых ушей звучать как провластный, иногда – как оппозиционный. Временами он может звучать не за «тех» и не за «других», а выше обоих. И это великое благо, что голос Церкви звучит. Потому что если она замолчит, то это будет означать, что наступили времена, тяжелее и печальнее которых не было еще от сложения мира. В те дни Церковь скроется молча и будет искать пустыню, чтобы в ней дождаться скорого Второго Пришествия Жениха. И все балаболы и пересмешники, все поборники явного словоблудия и тайных беззаконий вдруг поймут, что с молчаливым уходом Церкви жизнь разом потеряла смысл, а жуткий гнев уже стоит у порога…
Поэтому говори, Невеста Христова, говори обо всем, о чем считаешь нужным. Говори о времени и пространстве, об одежде и пище, о рождении и смерти, о грехе и наказании за грех. Говори и о политике тоже. И звук голоса твоего и шипящая реакция многих на твой голос будут знаками того, что Земля – все еще не территория тотального проигрыша, а поле продолжающейся битвы за Истину.
Войти с помощью соц. сетей: