По лисьим и волчьим нарыскам, по следам медведя, рыси и других крупных хищников
Лиса. Блестят и искрятся безбрежные снега. Синие тени лежат по оврагам, на горизонте стынут ветряные мельницы, протянув к небу неподвижные крылья. Пусто. Только по овражным гривам, по буграм, косогорам одиноко тянется звериный нарыск. Он опутывает овраг, крутится по мерзлым кочкам озимей и снова бежит и вьется по полям. Мелкой рысцой трусит по снегу зверь.
Тянет жгучий ветер с севера, курит снежным дымом над застругами, раздувает зверю легкий рыжий мех. Ляжет зверь под замерзшим деревцем, подремлет, уткнув черный нос в пух хвоста, и снова трусит по буграм, косогорам. Там, откинув в сторону пышный хвост, сядет караулить и, метнувшись в сторону, затопчет в снежную пыль зазевавшуюся полевку. Не жуя, жадно проглотит ее вместе с листьями бурьяна и комками снега. Здесь, принюхиваясь к норам грызунов, раскопает снег на овсяных жнивьях и опять в путь легкой неутомимой рысцой. Снова ровной ниткой тянется по снегу лисий нарыск.
Вот лиса скользнула в малинники, осторожными шагами подобралась к огородам и гумнам. Пахнет хлевами, поросятами, курами, дымом… Жадно щурятся лисьи янтарные глаза. Но собаки учуяли, залаяли, выскочили за околицу. Эх, какими стежками унеслась нитка следа за малинники! Потерялись следы на дороге, что от Кузнечихи к Афонину, но заскрипели обозы за оврагом, и свернул с человечьего пути звериный тонкий нарыск. Подойдя к навозным кучам, вывезенным на пары, лиса покрутилась у газетной бумаги (черный нос почуял голову селедки), откопала кучку недоглоданных бараньих костей и снова побежала вдоль межей, по рыжим бурьянам…
Падают на землю зимние сумерки, и нитка следов пропадает где-то у окраины города, на свалках, среди собачьих троп.
Километрами тянутся зимние следы лисицы. Лучше, чем кто-либо, знает она все луговины и жнивья, занятые поселеньями полевок. Ее путь ведет прямиком от одного мышиного «городка» к другому. Она бежит так, держась к ветру, чтобы лучше чуять запах гнезд и слышать писк зверьков под снегом. Однажды всего на двух километрах лисьего пути я насчитал более тридцати разрытых зимних гнезд полевок.
Еще длиннее ее следы в годы, бедные мышами. Редко-редко удается лисе захватить врасплох зайца; безуспешны ее попытки поймать птиц. Порой посчастливится: услужливый ветер донесет запах ежа, спящего глубоко под снегом в мягком логове. Только несколько пучков игл останется на следу около ямки-прикопки. И снова длинный путь в поисках корма. В такие голодные годы лиса часто ходит около дорог, собирая отбросы, посещает свалки нечистот, осматривает сады на окраинах городов и сел, отыскивая замерзших на ночлеге галок, дерется со своими собратьями за каждый кусок падали, недоеденный волками. В глухих лесных районах она бродит по тропам зайцев-беляков и подкрадывается к зверькам, занятым обгрызанием замерзших веток или коры. (Грызущий заяц плохо слышит и на время утрачивает осторожность.) На реках лиса подъедает остатки рыбы и лягушек, брошенные выдрой около ее лазов под лед, а иногда и сама «рыбачит», если при «заморе» много рыбы появляется в открытых лунках. Привадившись ходить к дому рыбаков, лиса каждый день «подчищает» рыбьи кости, выброшенные у крыльца.
В степных районах лисицы постоянно осматривают места, где болотные совы подкарауливают полевок. Совы, как правило, потрошат пойманных зверьков и оставляют на снегу их внутренности. Все брошенное совами с жадностью собирают лисицы. Канюки-зимняки и белые совы обычно разделывают свою добычу на стогах, скирдах, телефонных столбах. Часто следы лисицы тянутся от столба к столбу вдоль телефонной линии; это тоже поиски остатков чужой добычи или птиц, случайно разбившихся о провода. Такие несчастья нередко случаются с серыми и белыми куропатками и многими перелетными видами. Ни одна лисица не упустит случая обследовать верхушку скирды; бывалый зверь по опыту знает, что здесь тоже можно «подкормиться крохами с чужого стола». Иногда, осмотрев с десяток скирд, лисица остается на последней, очищает от снега небольшую ямку и ложится отдыхать, укрывшись от ветра за валиком соломы. С верхушки скирды вся степь как на ладони. Ни один охотник не подкрадется на выстрел к лисе, пользующейся для дневки таким пристанищем.
Рис. 4. Отпечаток правой передней лапы среднерусской лисицы на рыхлом мелком снегу. Подошвы ног к зиме густо зарастают шерстью – след получается широкий и расплывчатый (е. в.) Окр. Москвы. Февраль 1945 г. (сравни с рис. 5. и 288).
Однажды зимой на Оренбургской железной дороге близ станции Кандагач, где продают много копченой рыбы, я заметил длинные, торные лисьи тропы, тянущиеся по снегу вдоль полотна. Здесь за каких-нибудь полчаса я насчитал из окна вагона 9 лисиц, сидевших в ожидании или бежавших к поезду. После каждого пассажирского состава на полотне появляется «прикормка» – рыбьи головы, кожа, кости и т. п. Лисицы «изучили» расписание поездов и дружно являлись к полотну, заслышав гудки паровоза. У них уже выработался определенный рефлекс – так часто подкормка появлялась тотчас же за грохотом и гудками поезда, уносившегося к полупустыням Приаралья.
Зимой лиса ходит осмотрительно и умеет беречь свои силы; она никогда не пойдет глубоким снегом, если можно воспользоваться заячьей тропой, своим старым следом или дорогой. Ее переходы от одних мест охоты к другим почти прямолинейны и расположены так, чтобы пробраться незамеченной по лесной полосе, бровке оврага, за плетнем и т. п. Наоборот, на самом месте охоты, например на залежи или овсяном жнивье, лиса держится открыто, ходит «челноком», как подружейная собака, и, делая зигзаги, тщательно обследует интересующий ее участок, где не раз успешно охотилась. Если остановится отдохнуть на короткий срок, то ложится открыто где-нибудь на пригорке или куче соломы, откуда видно далеко кругом. При длительных остановках забирается в овраги, в чащу камыша или кустарников, а иногда даже скрывается в нору. Во вторую половину зимы, когда солнце «пойдет на лето», лиса ложится на дневной отдых так, чтобы с одного бока ее грели прямые солнечные лучи, а с другого – отраженные снежной стенкой или пнем дерева. На таких лежках в марте уже встречается выпавшая рыжеватая ость – у лисы начинается весенняя линька.
Есть у этого зверя особая неискоренимая привычка: подходить на пути ко всем межевым столбам, кустам, кочкам, камням и оставлять на них свои «метки» – брызги мочи. Любит лиса кататься и валяться на старых, высохших трупах зверей и птиц. Я знал одну лису, которая не раз сворачивала с пути только для того, чтобы потереться спиной об ссохшиеся останки хорька.
При всей своей пугливости и постоянной настороженности лиса чрезвычайно «любознательна». Остерегаясь западни, соблюдая массу предосторожностей, она все-таки подберется к какой-нибудь брошенной на дороге. На двадцать-тридцать шагов сойдет с прямого пути, лишь бы осмотреть валяющуюся на снегу цветную бумажку или пройти по следам вошедшего в лес человека. Дикую путаницу прикопок, прыжков и тропинок оставляет лиса, с азартом охотясь за полевками. «Мышкованье» – ее основное занятие и, если можно так выразиться, – ее страсть. Если посчастливится поймать зайца, лиса сгоряча тащит его метров семьдесят или сто, потом, успокоившись, принимается за обед. В первую очередь она съедает внутренности, а тушку разгрызает на части и закапывает. Снег на месте прикопок тщательно заравнивает носом, скрывая следы поживы от вороватых сорок и ворон.
Рис. 5. Отпечаток правой передней лапы мелкой степной лисицы – караганки на илу (е. в.). Гурьевская обл. Казахстан. Ноябрь 1941 г.
Рис. 6. Отпечаток лапы собаки (ум.).
След лисицы похож на след небольшой дворовой собаки, но, как и у волка, отпечатки ее лап всегда стройнее собачьих. Очень важен следующий признак отличия: отпечатки подушечек двух средних пальцев (как задней, так и передней лапы) у лисицы (и у волка) выдвинуты вперед настолько, что между их задними краями и передними краями отпечатков двух боковых пальцев можно положить спичку. У многих собак боковые пальцы заходят вперед за задние края средних пальцев, охватывая их по сторонам (см. рисунки 4, 5 и 6 следа лисицы и собаки).
Русские сказки утверждают, что лиса пышным хвостом «свой след заметает». Действительно, смотришь издали на янтарно-рыжую огневку, пробирающуюся опушкой по глубокому снегу, и кажется, что хвост ее волочится подобно шлейфу модницы. А на деле лиса носит хвост легко и бережно, редко-редко касаясь его кончиком поверхности снега. Только вконец измученный, сильно раненный или больной зверь волочит хвост понизу.
Помет лисица обычно оставляет у разных приметных точек (столбов, камней, пеньков). По величине и форме он напоминает помет небольшой собаки; его обычная окраска – темная оливково-бурая, грязно-серая или черноватая. Лиса проглатывает полевок целиком. Зелень, находящаяся в кишечнике этих грызунов, и придает свою окраску свежему помету лисицы. Наоборот, помет, долго пролежавший на солнце, становится беловатым – хлорофилл разрушается, растительная клетчатка выцветает.
Биологические станции выполнили большую работу по изучению питания лисиц, живущих в тундре, тайге, степи и пустыне. Для этого собрали помет лисиц в разные сезоны лет и определили все остатки животных. Оказывается, что шерсть грызунов, перья птиц, зубы и кости млекопитающих, хитиновые оболочки насекомых, растительные части мало изменяются, пройдя кишечник хищника. По ним можно довольно точно определить состав пищи лисицы. Это в равной мере относится ко всем хищным и крупным насекомоядным млекопитающим.
Рис. 7. Зимний помет лисицы, охотившейся за полевками. (Сравни с рис. 175) (е. в.).
Рис. 8. Землеройка-бурозубка, задушенная и брошенная лисицей на следу (е. в.). Звенигородский р-н Московской обл. Январь 1944 г.
В помете хищников сохраняются яйца паразитических глист, некоторые из них могут заражать человека (альвеококк, эхинококк). Исследуя помет хищников для выяснения состава их пищи, натуралист должен принимать меры предосторожности: перед разборкой смачивать материал водой во избежание распыления мелких частиц, тщательно мыть руки, инструменты, кюветы и т. п.
О питании лисицы и других близких к ней хищников можно судить также и по остаткам добычи, обильно разбросанным близ нор, в которых живут выводки. У одной норы лисицы на юге Украины в 1934 г. я нашел остатки 15 зайцев-русаков (главным образом крупных), 3 серых хомячков, 1 большого тушканчика, 1 мышовки, 2 зеленых жаб, 1 ящерицы прыткой и несколько молодых жаворонков.
Остатки крупных животных, конечно, лучше сохраняются и легче учитываются. Естественно, что при этом методе исследования сильно преувеличивается роль зайца в питании лисицы, что необходимо иметь в виду, оценивая ее хозяйственное значение. По остаткам добычи и характеру ранений, нанесенных жертве, зачастую даже при отсутствии других следов, можно определить хищника.
Особенно важно собрать подробные данные о повреждениях, наносимых крупными хищниками домашним животным. В летнее время не всегда удается уверенно определять, какой зверь зарезал овцу или жеребенка – волк, рысь или росомаха. Местами крестьяне жалуются даже на барсуков.
Енотовидная собака. По первым порошам, а среди зимы во время сильных оттепелей встречаются небольшие собачьи следы с отпечатками лап, расположенными не ровной лентой, как у лисы, а в два ряда, по зигзагообразной линии. Округлые отпечатки (с поперечником в 4,5–5 см) на первый взгляд очень похожи на кошачьи, но имеют следы коротких, тупых когтей. Длина шага меньше, чем у лисицы (15–30 см); зверек ходит тяжелее – уже при высоте рыхлого снега в 10 см оставляет «выволоки» и «поволоки», а по более глубокому снегу прокладывает сплошную борозду. Это следы енотовидной собаки (иногда ее ошибочно называют «енот»), ранее водившейся у нас только в Приамурье и в Приморском крае, но в дальнейшем акклиматизированной во многих областях СССР. Бо́льшую часть зимы енотовидная собака, сильно жиреющая осенью, проводит в длительном сне, укрывшись в земляной норе или в логове под буреломом, хворостом, стогом сена. Пробуждаясь время от времени, она оставляет короткий след вблизи логова и снова погружается в дремоту. Отдельные голодные особи деятельны всю зиму и обычно становятся раньше или позже жертвой волков, бродячих собак или подыхают от голода. Енотовидная собака – хищник всеядный, как барсук. Замечено, что летом она разоряет много гнезд уток, куликов, тетеревов и т. п.; жалобы на это поступают из многих мест. Очень интересно подробно изучить по следам жизнь этого хищника в новых областях его обитания.
Рис. 9. Отпечатки задней и передней лап небольшой енотовидной собаки (е. в.). Пальцы раздвинуты веером, а не сжаты в комок, как у лисицы. Дельта реки Волги, октябрь 1951 г.
Песец – небольшая северная лисичка – один из важнейших пушных зверей нашей фауны. Он широко распространен в СССР по всей области материковых тундр и населяет большинство арктических островов. (Песцы водятся на Земле Франца-Иосифа, Новой Земле, Колгуеве, Северной Земле, Ново-Сибирских островах, о-ве Врангеля, о-вах Командорских и ряде других более мелких). Южнее полосы лесотундры песец встречается только во время осенне-зимних кочевок и не устраивает гнездовых нор. Уходя осенью из районов норения, часть песцов в поисках корма забегает на льды моря и проводит зиму в сотнях километров от ближайшей земли. Другая часть песцов направляется к югу и заходит далеко в глубину северных лесов. (Известны случаи появления одиночных песцов под Санкт-Петербургом, Старой Руссой, Тверью, на севере Нижегородской области, в верховьях р. Печоры, в Средней Сибири и на юге Якутии). Осенью, до ледостава, бродячие песцы обычно «текут» поодиночке, придерживаясь узкой полосы морского побережья или «бичевника» больших северных рек, где на песке нередко образуются целые тропы следов. При зимних кочевках в тайге песцы избегают мест с глубоким рыхлым снегом и предпочитают двигаться по льду рек, следам оленеводов, лыжням охотников или тропам лесных зверей. В зимних кочевках песцов еще много неясного. Плохо, например, изучен вопрос, от каких причин погибают песцы, прикочевывающие в тайгу, хотя хорошо известно, что большинство их, уйдя из тундры, уже никогда не возвращается на свои родные места. Тропить песцов в тундре зимою удается редко, так как по причине сильных ветров снег там настолько уплотняется, что даже северные олени местами совсем не оставляют следов. Зато в период предзимья и при весенних снегопадах по свежим порошам можно использовать следы для изучения некоторых сторон биологии этого хищника. Очень ценные сведения можно получить и троплением песцов зимой в период их бродяжничества по тайге. След песца по форме и размерам похож на лисий, но круглее его, с неясными отпечатками сильно опушенных лап; при величине отпечатков, равной лисьим, шаги у песца заметно короче. Когти передних ног песца относительно длиннее, чем у лисицы.
Рис. 10. Следы песца (ум.) и остатки морских ежей: съеденного песцом (слева) и расклеванного серебристой чайкой (справа). О-в Кильдин. Сентябрь 1927 г.
Помет песца очень похож на лисий (обычно несколько мельче) и во многих случаях едва ли от него отличим. В период кочевок песец не имеет постоянного убежища и при хорошей погоде отдыхает открыто на снегу; в пургу он отлеживается под камнями, в пустотах под нагроможденными одна на другую льдинами или устраивает временные снежные норы. Летние «гнездовые норы» песца помещаются на возвышенных местах, рано освобождающихся от снега и быстрее оттаивающих (песчаные и щебнистые холмы, крутые склоны речных долин, каменные россыпи и т. п.). Сменяющиеся поколения песцов селятся в одних и тех же норах десятки лет подряд. Такие норы отличаются обилием ходов и подземных коридоров; их иногда называют песцовыми «городками». Из года в год удобряя отбросами участок, прилегающий к норе, песцы изменяют состав его почвы и растительности; поэтому многолетние песцовые норы нередко уже издали хорошо заметны по особенно густой и зеленой траве.
Корсак. В степных и пустынных районах, начиная от восточного Предкавказья и Ергеней, по всему равнинному Казахстану к Средней Азии, а также в степном Забайкалье водится мелкая лисичка – корсак. Следы его очень похожи на сильно уменьшенные следы обыкновенной лисицы (см. рис. 289). Охотится он чаще всего ночью. На день этот зверек обычно прячется в пустующих норах сурков, в каменных россыпях или кустарниках. Биология корсака изучена еще слабо, поэтому очень полезно собрать по следам возможно больше сведений.
Волк. Пословица «Как волка ни корми – он все в лес смотрит» если и верна, то лишь для летнего времени. В зимнюю пору, вопреки пословице, волк часто «смотрит из леса». Зимой в лесу этому довольно грузному зверю трудно бегать по всегда рыхлому, глубокому снегу, а ведь волка, как и всякого хищника, больше всего «кормят ноги». Если с осени следы выводка нередко встречались на полянах, в лесу, на лугах и опушках, то с выпадением глубоких порош вы скорее всего найдете волчьи нарыски на дорогах и открытых возвышенных местах, где ветер сдувает снег или делает его более плотным. В это время в лесных многоснежных районах волки передвигаются только по дорогам и тропам, проложенным человеком или лосями и оленями.
В летнюю пору гнездящаяся на земле птица, суслики, сурки, хомяки, молодые зайцы, а местами дворовые гуси, на которых волк нападает с большой охотой и неизменным успехом, составляют его легкую добычу. Ягненок, жеребенок, далеко ушедший от матери теленок косули или оленя нередко разнообразят летний стол волка.
Приходит осень. Уже давно залегли в спячку суслики и сурки; взматерев, осторожнее стали зайцы. Поднялась на деревья лесная и улетела к югу степная и болотная дичь. Домашние гуси, ягнята, жеребята укрыты во дворах и хлевах под защитой крепких стен, плетней и заборов. Приближается трудное время. Каждую ночь, и в тишь и в метель, отыскивая добычу, волки делают длинные переходы, с каждым днем становятся более дерзкими и смелыми. Нередко волчью семью встречают под утро в 30–50 км от того места, где она была накануне вечером. Еще недавно волки издалека обходили деревни, а теперь, не дожидаясь темноты, засветло бегают по улицам, пытаясь застигнуть врасплох собаку или зарезать случайно ушедшего со двора поросенка. Скоро, мучимые голодом, они начнут ломиться в двери овчарен, подкапываться под плетни, разворачивать соломенные крыши.
В области северного оленеводства и в районах отгонного животноводства на юге домашние стада круглый год кормятся подножным кормом. Здесь волки и летом и зимой преследуют домашних животных, доставляя множество хлопот пастухам, и приносят большие убытки хозяйству.
В отличие от лисицы, корсака и песца, всегда охотящихся поодиночке, волки живут и охотятся семьей. В волчью семью кроме двух старых или матерых животных входят 3–6 молодых, родившихся в последнюю весну. Охотники называют их «прибылыми», в отличие от «переярков», или «перетоков», тоже молодых волков, но уже переживших одну зиму. Переярки летом держатся в стороне от логова своих родителей, но осенью присоединяются к выводку; в итоге образуется группа из 8–15 волков. Такую группу нередко называют «стаей», что совершенно неправильно, так как все ее члены связаны семейным родством. На больших переходах по белой тропе семья растягивается «гусем», причем каждый последующий волк ставит лапы точно в следы передового. Длинная, прямая цепочка ровных отпечатков ног, похожая на следы одиночного тяжелого зверя, тянется через поле там, где прошел целый выводок. Только на крутых поворотах или при обходе препятствии волчий строй рассыпается, оставляя веер следов, по которым можно точно сосчитать число членов семьи, их возраст и пол.
Рис. 11. Отпечаток передней ноги крупного среднерусского волка самца на сыром песке. (Размеры 12,5 на 8,5 см, е. в.). Ярославская обл. Сентябрь 1947 г.
Предводительствуемая двумя опытными матерыми волками семья крупных и сильных хищников охотится на различных животных, начиная от полевок, зайцев и лисиц до лосей, лошадей и верблюдов, справляясь даже с добычей, способной оказать жестокое сопротивление. По наблюдениям Ф. Д. Шапошникова, на Алтае волки зимой, охотясь на крупных копытных, стараются загнать намеченную жертву в узкие и скалистые долины рек, где передвижение затрудняют глубокие снега со слабым настом, крупные камни и полыньи. Зимой 1939 г. в верховьях р. Чулышмана, в устье его притока р. Шавлы была найдена жертва волков – труп марала.
«Животное вмерзло задней частью туловища в полынью, передние ноги и голова его лежали на льду. Все туловище было покрыто толстым, до 10–15 см, слоем льда. На снегу виднелись свежие следы волков». Оказалось, что хищники несколько раз прогоняли оленя через полынью, пока жертва не обмерзла настолько, что не смогла двигаться. Толстый лед, покрывавший шкуру зарезанного марала, не позволил волкам растащить тушу, но они прогрызли живот марала и через отверстие вытащили все мясо и кости. От марала остался лишь ледяной панцирь с шерстью, пустой внутри».
Сходные приемы охоты и у волков горной тайги Приморья. Здесь они питаются в основном мясом диких копытных зверей: изюбря, пятнистого оленя, косули, кабарги, кабана, иногда лося; домашние животные в питании волков Приморья играют второстепенную роль. По словам К. Г. Абрамова, в местах, где имеются зимние скопления оседлых стад горалов и пятнистых оленей, волки тоже живут оседло, не делая больших переходов, и режут животных, «выбирая их, как из садка… В летнее время волки подкарауливают зверей при подходах их к морю на тропах и переходах. В зимнее время действуют загоном, используя наледи на ключах и речках. В период отела они давят стельных маток, действуя загоном, или подкарауливая на тропе… Лишь некоторые волки, очевидно старые или инвалиды, т. е. с попорченными зубами, не могут резать крупного зверя и пробавляются полевками, барсуками и енотовидной собакой. Часто волки загоняют изюбрей или оленей на скалы – «на отстой». Нередки случаи, когда перепуганный зверь срывается со скалы и, упав, разбивается насмерть. В этом случае добыча чаще достается воронам и медведям. Труп разбившегося таким образом изюбря-пантача мы нашли… 14 июня 1938 г. под скалой высотою около 40 м, вблизи мыса Туманского; на нем пировали 2 гималайских медведя».
Научный сотрудник Ильменского заповедника (близ ст. Миасс Южно-Уральской ж. д.) С. Л. Ушков сделал много интересных наблюдений за жизнью волков.
Вот как он описывает один из способов охоты волков за косулями, восстановленный им по следам на снегу:
«Восемь волков, идя один за другим по южному берегу оз. Б. Ишкуль у подножья г. Унтау, встретили свежий след крупного козла. След вел к небольшому островку соснового леса, где козел залег. Волки охватили шеренгой весь островок и захватили козла на лежке. Козлу удалось сделать всего 5–6 огромных прыжков, он был пойман и съеден волками без остатка, и только следы волков да клочки их жертвы с кровавыми пятнами на снегу свидетельствовали о происшедшей здесь драме.
Несколько иначе гибнет косуля, когда волков один или два. Около Каменной горки, в северной части заповедника, наблюдалось следующее: козел-рогач, почувствовав опасность, пошел огромными прыжками в 4–5 м, но на первой же поляне был перехвачен двумя переярками. Схваченный волками козел упал, поднялся и потащил за собой волков, державших его один спереди, другой – сзади. Сопротивление волков и козла было так сильно, что в глубоких бороздах по снегу виднелась трава и земля, взрытая ногами зверей. Через 4–5 м козел вновь упал, и, судя по умятому снегу и клочкам шерсти, здесь была борьба; однако козел вновь встал и снова тащил за собою волков и только через шесть метров уже окончательно упал… Осмотр остатков съеденных волками косуль показывает, что волки при нападении берут главным образом за задние ноги выше сухожилия и за морду, в частности, за уши. На двух головках, исследованных мною, были очень сильно искусаны губы. На голове годовалого козлика оказались 23 раны, в том числе три глубоких рваных, длиной в 3 и 5 см, уши были разорваны от основания до верхушки…»
Волку была объявлена жестокая война. Теперь в центре страны его осталось немного и он не представляет серьезной опасности. Однако численность его надо держать под контролем. Слишком велика область, населенная у нас волками, слишком разнообразны ее природные условия да и сами повадки этих хищников в разных районах. Изучение следов волка может принести большую пользу прежде всего при отыскивании логовищ с волчатами. При облавных охотах, применении капканов и многих других способах добычи волков умение читать следы – одно из важных условий успеха.
Волки, обитающие в разных областях СССР, сильно отличаются и по окраске меха и по размерам. Наиболее крупны лесные волки, живущие в тайге и средней полосе страны; несколько уступают им по росту волки тундровые. Более мелки степные волки, а обитатели пустынь Средней Азии – лишь немного крупнее шакалов, которых напоминают и своей рыжеватой окраской. Соответственно отличаются и размеры следов волков, принадлежащих к разным подвидам, что показано на рис. 11 и 12. Обычный вес взрослого среднерусского волка – 40–60 кг, отдельные старые самцы достигают 80–82 кг. Длина отпечатка лапы 12–18 см, ширина – 5,5–8 см. По форме на первый взгляд сходны со следами крупной собаки, почему даже охотники нередко ошибаются, путают их. Но волк тяжелее собаки, глубже проваливается в снег; на сырой земле его следы тоже отчетливее и резче. Нужно запомнить и следующие признаки: отпечатки лап собаки всегда легче и расплывчатей волчьих. Благодаря тому, что подушечки волчьих лап продолговатее, тверже, когти крупнее и пальцы мало раздвигаются, след волка всегда стройнее, длиннее и более четок.
Кроме того, редкая собака сохранит на большом протяжении правильную рысь, при которой след ложится ровной лентой (отпечатки лап почти на одной прямой линии), а для волка такой ход характерен.
На укатанной санной дороге следы волков не видны, но их выдают встречающиеся время от времени отходящие в сторону тропы, проложенные отдельными членами семьи, направляющимися обнюхивать старые следы, пни, стога и т. п.
Рис. 12. Отпечатки лап степного казахстанского волка: снизу – задней, сверху – передней (е. в.). Кустанайская обл. Казахстан. Май 1935 г.
Помет волка также напоминает собачий. Обычно он состоит из шерсти зайцев, овец, собак, оленей, перьев птиц, множества осколков костей, но в годы обилия мелких грызунов преобладают остатки этих зверьков. Так, в тундре летний помет волка иногда целиком состоит из шерсти и костей леммингов, в степях Казахстана – из остатков степных пеструшек. В летнее время в волчьем помете много обломков жестких частей насекомых (жуков, саранчовых и т. п.). Иногда этот хищник ест и растительный корм (ягоды, плоды).
Измерения «следа» (опорной поверхности) передней ноги среднерусских волков разного пола и возраста (в сантиметрах)
У волка, так же как у лисицы и собаки, передняя лапа крупнее задней. Ее след определяет величину и форму отпечатков, по нему можно различать возраст и пол волков. След взрослого самца крупнее, чем у самки, имеет более округлую форму, сильнее вдавлен, так как самец тяжелее; шаг у него длиннее. След самки продолговатее и меньше. Приведенная табличка, заимствованная из работы В. В. Козлова, дает представление о размерах лап среднерусских волков. (Приведены средние данные из промеров ног большого числа убитых волков. Следы на снегу будут по размерам несколько превышать указанные цифры.)
Из таблицы видно, что у самцов всех возрастных групп отношение длины «следа» к его ширине равно 1,3, а у самок – 1,5.
В середине зимы (в январе-феврале) у волков наступает период гона. Матерые становятся раздражительными и настойчиво отгоняют от себя прибылых. Вскоре волчьи семьи распадаются; все чаще и чаще начинают встречаться следы одиночных животных или маленьких групп. Но вот размяк, зазернился наст, забулькали апрельские ручьи, и потянулись попарно волчьи следы – большой и поменьше, через лесные чащи под веселые окрики взъерошенных соек, через болота и гари, где на снегу уже провели крылья токующих глухарей глубокие черты. Матерые волки пробираются к «гнездовым местам», в укромные безлюдные углы, где из года в год устраивают логово и выращивают щенков. Хищники переходят к оседлой летней жизни и становятся очень скрытными. Нужно много настойчивости и уменья, чтобы выследить выводок до того, как он подрастет.
Обычно волчье логово располагается в сильно заросшем и трудно проходимом месте, иногда всего в 2–3 км от деревни или лесной сторожки, но не далее 100–500 м от ближайшего водопоя. В степных безлесных местах волки делают открытые логова по сухим тростниковым чащам около озер или роют норы в балках и даже на совсем открытых местах, сильно расширяя постройку сурка или суслика. На западной части Кавказа волчьи выводки бывают только в норах, под камнями, в естественных пещерах или дуплах огромных упавших деревьев. Весна и лето здесь очень дождливы, поэтому в открытом логове маленькие щенята могли бы погибнуть.
В половине лета, когда волчата несколько подрастут, они выдают местоположение логова громким, далеко слышным воем на зорях. Их визгливые щенячьи голоса легче всего подслушать ранним утром, перед восходом солнца. Нередко с этим хором сливается и ответный вой матерых волков, возвращающихся с охоты.
Для следопыта одна из увлекательных задач – отыскать логово волков и по остаткам добычи определить, какими животными питаются эти хищники в летнее время. Охотники, определив путем выслушивания из нескольких точек примерное расположение логова, с помощью «подвывки», подражая голосу матерых, приманивают волчат.
Бурый медведь. Когда закружатся над полянами последние стаи золотых березовых листьев и заиндевеет от первых заморозков клюква на болотах, разжиревшие, отъевшиеся медведи приступают к поискам мест для берлоги. Старые, опытные звери всегда спешат залечь до выпадения снега – по черной тропе. Вот почему в средней полосе уже в последних числах октября медведей можно застать «спящими». Однако случается и так, что преждевременно выпавший снег застает медведя еще бодрствующим, и тогда можно видеть четкие следы широких когтистых ступней немного озадаченного погодой зверя.
Иногда случайно найденная падаль (а отведав падали, медведь осенью редко уйдет, не съев все до конца) или вновь обнаруженные, тронутые морозом любимые ягоды рябины заставляют зверя «забыть» о том, что пришло время ложиться в спячку. Оставленный на поле овес также задерживает залегание в берлогу. Тогда «косолапый» проведет широкие длинные тропы через оголенные осинники и торфяные болота. Бывает и так, что после бескормной осени медведи совсем не ложатся в берлогу и бродят всю зиму, с трудом раздобывая пищу. Таких медведей зовут «шатунами». Я знаю случай нападения «шатуна» – небольшой медведицы на более крупного медведя самца, лежавшего в берлоге. Медведица загрызла его, часть добычи съела, а остальное закопала в снег, но вскоре и сама была убита охотником. По-видимому, «шатунами» становятся те медведи, которые не смогли откормиться за лето и осень, не накопили необходимого запаса жира и вынуждены отказаться от длительного зимнего отдыха. Медведи-«шатуны» очень опасны и для людей, так как, не имея другой пищи, начинают выслеживать лесорубов и охотников, приходят по тропам в маленькие лесные деревни и могут причинить много бед. Случаи нападения одного медведя на другого и пожирания побежденного противника не столь уж редки; их отмечали не только зимой, но и летом – в период гона. Вот, например, описание следов одной такой драмы, разыгравшейся в Центрально-лесном заповеднике: «В августе 1933 г. собирателями орехов в восточном углу заповедника был обнаружен свежеобглоданный костяк и целая задняя нога зверя. Место вокруг костяка было сильно истоптано, разворочены кочки, пни, расцарапан мох, сломаны и выдраны кусты лозняка, валялись клочья шерсти и сгустки крови. Кроме медвежьих других следов не было. Все это указывает на отчаянную борьбу зверей, в результате которой один из них поплатился жизнью и был съеден».
Следы некрупного медведя на первом снегу очень похожи на следы человека в больших валенках или лаптях: та же длина шага, та же величина отпечатков. Но стоит пройти немного по медвежьему пути, чтобы увидеть одно отличие. Человек ставит ступни ног пятками внутрь, носками немного кнаружи, а медведь – наоборот: пальцами внутрь, к средней линии следа. Человеку идти по медвежьему следу, ступая точно в отпечатки широких лап зверя, довольно трудно – ноги приходится выворачивать. Потому и прозван медведь косолапым.
Рис. 13. Отпечаток передней лапы бурого медведя (справа) на грязи дороги (сильно ум.). Когти прорезали глубокие длинные борозды. Харовский р-н, Вологодск. обл., апрель 1951 г.
Отпечаток левой задней лапы (слева) другого экземпляра (сильно ум.)
В затяжную осень наступившие холода иногда сменяются оттепелью, и медведи, уже залегшие в спячку, покидают берлогу и идут кормиться. Чаще всего это случается в годы, урожайные на желуди, рябину, и главным образом на Кавказе, где зимы сравнительно мягки. Тогда оставляемые зверем порои в листве дубняков издалека чернеют на белом ковре снега.
Идя к берлоге по снегу, медведь всегда старается запутать свой след: делает петли, сворачивает на проезжие дороги, лезет буреломом, а в местности, пересеченной моховыми болотами, проходит целые километры водой или топью, оставляя глубокие грязные следы. Берлога почти всегда располагается близ воды (у ручья, реки, озера), нередко на островах и холмах среди болот, часто недалеко от жилья человека. Охотники даже говорят, что, лежа в берлоге, медведь «любит слышать крик петуха». Такое представление сложилось только потому, что берлоги, расположенные близко от деревень, находят чаще, чем устроенные в глуши, куда даже охотники проникают редко.
Рис. 14. След медведя на медленном ходу; задние лапы ступают на следы передних и почти полностью покрывают их.
Обычно для берлоги избирается углубление под вывороченными корнями дерева, иногда под поваленными стволами, в буреломе. По пути к некоторым берлогам имеются характерные метки на молодых елях. Часть медведей, залегая в спячку, прикрывает себя, надламывая над собой еловый молодняк, другие же обдирают кору, приготовляя подстилку. Так и получаются на елях медвежьи «закуси», или «заеди». Заляжет зверь в берлогу, пригреется под пушистым снежным одеялом и не слышит, что творится у него под боком. А лесные полевки, собирая материал для своих гнезд, иной раз подбираются к спящему зверю и «выстригают» целые дорожки в его шерсти.
Беременные медведицы устраивают более глубокие и теплые берлоги, чем самцы, нередко ложащиеся совсем открыто. (Маленькие медвежата появляются на свет зимой, в самые холодные месяцы, они нуждаются в тепле и хорошем укрытии.) Интересно, что в малоснежных районах Сибири с крайне морозными зимами все медведи устраивают глубокие земляные норы: зимовать просто под елкой, как у нас в Европейской части СССР, в Сибири трудно даже и крупному, хорошо «одетому» хищнику. В горных хребтах Сибири многие медведи проводят осень в кедровниках, откармливаясь на кедровых орешках. При выпадении первого снега эти звери уходят из кедровников, находящихся у верхней границы леса, вниз, в ту полосу гор, где можно выкопать земляную берлогу. Такая осенняя кочевка к берлогам в некоторые годы бывает хорошо заметна по многочисленным следам медведей, пробирающихся из высокогорной полосы в среднегорную. В средней и северной частях страны еще более заметны весенние следы медведей, покидающих зимние убежища значительно раньше полного схода снега. Весенний учет медведей по следам на снегу дает возможность выяснить не только число зверей, обитающих в определенном районе, но также их возраст и пол, количество появившихся за зиму медвежат, места расположения берлог и т. п. В зависимости от местности выход медведей из берлог приходится на конец марта, апрель или май. (Например, в Смоленской области медведи выходят в половине апреля; в Лапландском заповеднике, расположенном на один градус севернее полярного круга, – около 1 мая.)
Первые недели после пробуждения медведь живет впроголодь – этому грузному зверю трудно бродить по глубокому сырому снегу, а корма в лесу еще очень мало. Отощавший хищник прокапывает глубокие ходы в муравейниках, добираясь до зимующих муравьев, отыскивает падаль, преследует крупных копытных животных. Когда моховые болота освободятся от снега, медведи собирают на них перезимовавшую клюкву – «вешницу». В южных лесах они ищут прошлогодние желуди и буковые орешки, в тайге – грабят запасливых бурундуков, раскапывая их кладовые, набитые кедровыми орешками. В Нижегородской области я не раз видел следы весенней кормежки медведей набухшими почками молодых осинок (с 5–6 см диаметром ствола). Хищник зубами соскабливает почки с тоненьких деревьев, собирая верхушки в охапку и выбирая участки, наиболее густо заросшие таким осиновым молодняком. Следы этой весенней кормежки медведя сохраняются на многие годы – группы осинок кренятся в разные стороны, многие лежат на земле, словно рожь, побитая градом.
Медведь вообще плохо «хозяйничает» в лесу, особенно осенью; лучшие, урожайные рябины он валит на землю или раздирает стволы пополам, пригибая плодоносные ветви к земле. В тайге он обламывает ветви кедров, на Кавказе крушит вершины самых лучших деревьев дикой груши и алычи. Медведи часто разрушают муравейники, разбивают гнилые пни и колоды, перевертывают камни, добывая насекомых и жирные личинки. Высокий, полутораметровый муравейник медведь сносит на три четверти, разбрасывая муравьиный строительный материал метра на два-три вокруг.
Резко отличаются от медвежьих следы кормежки на муравейниках рябчиков или глухарей. Эти птицы выкапывают где-нибудь сбоку муравейника неглубокие лунки. Дятлы (седой, зеленый) вырывают один-два узких, но длинных хода, идущих в центр муравьиного жилья, и своим длинным клейким языком вылавливают насекомых.
Когда поднимется высокотравье лесных логов, медведь, лакомясь зелеными сочными стеблями дудника, сплошь приминает большие участки его зарослей. В летнее время медведи оставляют вековые метки на гладкой коре деревьев. Найдя пихту, березу или лиственницу, обычно у тропы или поляны, медведь встает во весь рост и нещадно дерет кору огромными когтями передних лап. (У восточносибирских медведей когти достигают 10 см длины.) После таких «объятий» кора на дереве висит лоскутами, по стволу струйками бежит смолистый сок, чистыми каплями падая на землю. К зиме раны на дереве заживают, но на следующее лето все начинается сызнова: опять приходит медведь и снова дерет когтями облюбованное дерево. На Нижнем Амуре я видел старые лиственницы, страшно изуродованные медведями. В их смоле была вклеившаяся медвежья шерсть самой различной давности и окраски. Видимо, медведи трудились тут много десятков лет подряд.
Метки от когтей медведей на деревьях я видел и в Сибири, и на Дальнем Востоке, в Костромской и Нижегородской областях. Что заставляет медведя делать такие метки, до сих пор еще неясно. Видимо, он так обозначает границы своего участка. Другие звери, например волки, лисицы, барсуки, куницы, оставляют пахучие следы на заметных пнях, кочках, камнях и т. д.
Там, где медведей много, а местность не везде хорошо проходима, они иногда прокладывают тропы, которыми пользуются много лет подряд. Одну такую тропу, по которой медведи ходили вдоль берега моря, отыскивая живность, принесенную волнами, я видел в тайге на побережье Татарского пролива. В чаще густого пихтовника на многие километры тянулась дорожка, выбитая в глубоком моховом ковре до самой земли и щебня. Словно кто-то в огромных валенках годами ходил по этой тропе, след в след ставя ноги, и пробил борозду глубиной в 10–20 см.
Рис. 15. Пихта со свежей медвежьей меткой (ум.). Нижне-Амурская обл. Август 1928 г.
Еще более торные тропы прокладывают огромные медведи Камчатки. Вот как описывал их путешественник К. Дитмар: «Эти замечательные дороги вернее всего ведут к удобным перевалам через горы и к самым неглубоким местам рек, обходят крутые мысы и скалы, а также непроходимейшие чащи кедрового и ольхового сланцев; медвежьи тропы наверняка приводят к самым рыбным рекам и озерам, к самым ягодным местам. Весь полуостров Камчатка от севера к югу и от востока к западу прорезан во всех направлениях такими хорошими, вполне утоптанными дорожками. Нередко встречаются тропинки, очевидно с незапамятных времен служившие путями сообщения для медведей, хорошо утрамбованные, около полуметра шириной, очищенные от травы. Новичок, внезапно попав из чащи травы и кустарника на такую дорожку, подумает, что перед ним дорога, ведущая к людным деревням…»
Медведи, живущие в горах Средней Азии, часто выходят из лесу на горные луга и охотятся за сеноставками или раскапывают норы сурков. Но в большинстве районов медведь питается преимущественно растительной пищей, и помет его скорее напоминает помет лошади, нежели хищника. Обычно это большие, бесформенные, иногда полужидкие кучи плохо переваренной зелени дудника, смешанного с остатками муравьев; иногда, вперемешку с листьями, – черно-синие массы ягод черники или брусники, смородины, рябины, косточек алычи, остатков плодов груши, мелко раздробленной скорлупы кедровых орешков и т. п.
Белый медведь. Белый медведь живет в полярных областях – там, где никогда не встретишь его бурого лесного родича. Несмотря на суровость арктической зимы, только беременные самки обязательно скрываются в октябре-ноябре в снежных берлогах и остаются там с новорожденными медвежатами до середины марта-апреля. Следы самцов белого медведя на снегу ледяных полей, берегового припая и прибрежных частей тундры можно встретить в любой зимний месяц. Чаще всего этот хищник держится там, где встречаются лунки тюленей или имеется обильный морской выброс из рыбы, ракообразных и т. п.
Рысь. В глухих лесных уголках, особенно на севере Европейской части страны и в Сибири, а также в горах Кавказа, можно встретить крупные округлые следы рыси, хищника кошачьей породы. Поджарая длинноногая рысь лучше, чем волк и лисица, приспособлена к движению по глубокому снегу. Ее густо опушенные ступни опускаются бесшумно, не волочатся, не чертят по снегу. (Летом шерсть, одевающая ступни, выпадает и на следу видны отпечатки голых мякишей пальцев. Втяжные когти рыси, как и у всех кошек, отпечатка не дают.) И все-таки живя парой или семьей, пока молодые не отделились, рыси во время зимних переходов идут гуськом, ступая точно след в след передового. Это не предосторожность из боязни выдать врагам свое число, а обычный прием, сберегающий силы при движении по слишком рыхлым лесным сугробам.
Рис. 16. Цепочка следов рыси (ум.)
Рис. 17. След рыси весной на одном из последних сугробов снега (е. в.). Густой волосяной покров, одевающий ступни рыси зимой, почти вылинял; пальцы и мозолистое утолщение, расположенное у их основания, дали четкие отпечатки. Зимой пушистые лапы рыси оставляют более широкие и менее четкие следы. Харовский р-н Вологодской обл. Апрель 1951 г.
Зимний охотничий участок пары рысей равен 10–25 км2; при переходах этот хищник всегда выбирает участки, наиболее густо населенные зайцами-беляками. Беляк – основная добыча рыси. По наблюдениям, сделанным методом тропления в лесах Смоленщины, каждая рысь в среднем съедает одного зайца за 4 дня; при малочисленности беляков – она начинает охотиться за белками и выселяется в мелколесья и на опушки, где ловит русаков. Остатки пойманного и недоеденного зайца рысь прячет под буреломом и устраивается на отдых поблизости, с тем, чтобы позднее использовать всю добычу до конца. В голодные дни ест падаль, а при сильном вымирании беляков в обширной области откочевывает на десятки и сотни километров, проникая даже в лесостепь и забегая на окраины больших городов.
Дневные переходы рыси очень велики; благодаря своему острому зрению и слуху и большой осторожности она умеет избегать встречи с человеком. Только по следам натуралист может ознакомиться с ее повадками.
В тех местах, где водится северный олень, рысь неотвязно следует за его стадами; на Кавказе она охотится за турами и сернами; в лесах, бедных крупной дичью, кроме зайцев, промышляет иногда полевок и тетеревиных птиц. Нередко она убивает встреченную добычу даже будучи сытой. Мне известен случай, когда охотники, двигавшиеся по следу рыси в лесах Заволжья (Нижегородская область), нашли загрызенную и брошенную рысью лисицу.
Шаг рыси – около 40 см. Почти круглые, не имеющие следов когтей отпечатки лап – около 8–12 см в длину и ширину. Следы правых и левых конечностей не лежат цепочкой на одной прямой, как у лисицы или волка, а располагаются ломаной линией.
Дикий лесной кот. На Кавказе в густых лесах, опутанных хмелем, ожиной и диким виноградом, находят приют крупные серые с темным рисунком дикие коты. Вечерами, покинув дупла в стволах упавших буков, по узким тропам, кручам и осыпям они спускаются к полям ловить хомяков и полевок. Тогда одновременно с тявканьем лисиц можно слышать и их басистое мяуканье.
Следы диких котов отличаются от следов домашних лишь большей величиной. Зимой целые тропы, проложенные по снегу котами, тянутся из ущелий и балок к убранным хлебным полям, где легче охотиться за мышами. Этими следами до сих пор еще никто не воспользовался, чтобы в подробностях выяснить образ жизни интересного и мало изученного зверя.
Рис. 18. Отпечатки задней и передней (справа) лап кавказской лесной кошки (е. в.). Кабардинская АССР. Декабрь 1923 г.
Камышовый кот. Не менее интересен и камышовый кот, или хаус, более крупный вид, с коротким хвостом и небольшими кисточками на ушах, напоминающими кисточки рыси. В чащах тростника и кустарниках побережий Каспийского и Аральского морей, а также в долинах некоторых рек Средней Азии можно найти на илу и грязи следы хауса – большие отпечатки лап с сильно раздвигающимися пальцами. Следы хауса обычно встречаются рядом со следами фазанов и водяных птиц, на которых он часто охотится. Зимой хаус ходит больше и нередко посещает прилегающие к зарослям участки степи и полупустыни, где ловит мелких грызунов и землероек.
Рис. 19. След домашней кошки на илу солончака. О. Чурюк, Сиваш.
Манул. Следы степного кота – манула (распространен в полупустыне Закавказья, в Казахских степях, в Средней Азии, Туве, Бурятии и Монголии) сходны со следами лесного кота. Манул придерживается каменистых склонов или барханных участков, где поблизости есть колонии мелких степных зверьков. В Забайкалье его излюбленная добыча – даурская пищуха.
Рис. 20. Следы камышового кота, или хауса, на медленном ходу (ум.) и отдельный отпечаток на илу (е. в.). Побережье Каспийского моря, Дагестан. Август 1924 г.
Тигр. Барс. Ирбис. Самые крупные наши дикие кошки – тигр, барс (или леопард), ирбис (снежный барс) – уже давно исчезли во многих районах, где были прежде обычны, и сейчас принадлежат к самым ярким, прекрасным и очень редким животным нашей фауны. Барс в небольшом числе еще встречается на Кавказе, на юге Приморского края и значительно чаще в Копетдаге (Туркмения), где не так давно нападал на овец и даже лошадей. Ирбис – обычен только в самых глухих высокогорных районах Тянь-Шаня и очень редок на Алтае. Следы тигров год от года все реже встречаются лишь в тугаях Таджикистана, местами в непролазных зарослях долины Амударьи, где можно считать этого хищника уже полностью исчезнувшим. Только в тайге Сихотэ-Алиня, на Дальнем Востоке еще бродит несколько десятков крупных уссурийских тигров, которых охраняют от истребления как ценнейших млекопитающих нашей страны. Охранять этих животных сложно: тигры делают очень большие переходы и в это время нередко сталкиваются с браконьерами или крупными медведями. Медведей в Приморье много, и известны случаи, когда они уничтожают молодых тигрят.
Рис. 21. След и помет степного кота – манула (е. в.) по рисунку юнната М. Котова. Забайкалье, 1927 г.
Все следы крупных хищников надо точно фиксировать, делать их измерения и зарисовки, а также собрать сведения о числе этих животных у местных охотников и пастухов.
Рис. 22. Следы правой передней лапы крупных кошачьих (в одном масштабе): а – рысь, б – ирбис, в – переднеазиатский леопард (барс), г – тигр. Рисунок Е. Матюшкина
По наблюдениям А. А. Насимовича в Кавказском гос. заповеднике, следы взрослого кавказского барса имели 12 см длины и 11–12 см ширины. Общий облик – сильно увеличенного круглого, четырехпалого отпечатка лап домашней кошки без каких-либо следов когтей. (На ходу они втянуты и совершенно не прикасаются к земле; барс, как и домашняя кошка, выпускает когти только при ловле добычи, забираясь на дерево или защищаясь от врага.) Охотничий участок кавказского барса, даже в угодьях, очень богатых его добычей (турами, сернами, косулями), достигает 1000 км2. Хищник ведет бродячую жизнь, совершая большие суточные перекочевки.
Ирбис долгие годы оставался малоизвестным видом, хотя пастухи, живущие высоко в горах, нередко встречались с ним. С развитием альпинизма и туризма в горах сведения о встречах и с ирбисом стали поступать чаще. В казахстанском заповеднике, расположенном в северо-западной части Тянь-Шаня, в многоснежные годы ирбисы иногда спускаются вниз следом за горными козлами на более доступные склоны. Здесь зоолог Ф. Д. Шапошников впервые описал и зарисовал следы снежного барса. Через несколько лет в том же заповеднике двое студентов наблюдали охоту пары ирбисов на горных козлов. Укрываясь за скалами, ирбисы подкрадывались к стаду в надежде перехватить какого-нибудь отставшего козла… Сейчас в Киргизии усилился отлов ирбисов для зоопарков. Однако с целью сохранения ирбисов отлов желательно сократить.
Рис. 23. Следовые дорожки крупных кошачьих: 1 – «двоение» на плотном субстрате (грунт, лед), чуть припорошенном снегом, отпечатки задних лап спереди от передних (а – рысь, б – ирбис, в – тигр); 2 – цепочки совмещенных отпечатков передней и задней лап при слое снега 10–20 см (а – рысь, б – ирбис, в – тигр, обычный шаг, г – тигр, движение стелющейся рысью при скрадывании добычи или отступлении от опасности). Рисунок Е. Н. Матюшкина.
Несколько лучше обстоит дело с изучением тигра. Интересные наблюдения по биологии тигра провел отважный, позднее трагически погибший в тайге Приморья зоолог-исследователь Л. Г. Капланов. Эти исследования были связаны с большими трудностями. Достаточно сказать, что суточные переходы тигра достигают 100 км, а охотничий участок одиночного зверя – 3200–4200 км2.
Зимой 1940 г. Л. Г. Капланов, занимаясь троплением тигров, прошел с котомкой за плечами и на лыжах 1232 км, преодолел четырнадцать горных перевалов, часть которых была выше 1000 м над уровнем моря, и двадцать восемь раз ночевал в тайге под открытым небом при морозах до 48 градусов. Такая работа под силу только закаленному исследователю, до полной самоотверженности любящему свое дело.
«Зимняя жизнь одиночного тигра проходит в чередовании длинных путешествий по несколько суток, в пожирании пойманной добычи и отдыхе около нее в течение 5–10 дней, в зависимости от ее размеров, – писал Капланов. – Исключение составляют спаривающиеся звери; в это время, которое чаще приходится на зиму, самец и самка живут на ограниченном участке и в течение нескольких дней истаптывают его своими тропами и следами настолько, что неопытный человек может подумать, что тут их целый десяток… При хождении по следам тигров удалось выяснить ход их охоты за лосями, изюбрями, кабанами и медведями. Происходит это так: тигр идет по следам зверя и, добравшись до свежих следов, заходит с подветренной стороны на его путь, где и залегает, ожидая приближения жертвы. Вероятно, охоты тигра происходят ночью, когда ему легче остаться незамеченным. Иногда он спугивает зверя при подходе и тогда бросается прыжками в погоню, обычно безрезультатно, и прекращает преследование через 100–200 м. Любую добычу тигр умерщвляет почти мгновенно, прокусив шейные позвонки жертвы у затылка клыками, достигающими 6 см длины. Только крупные медведи из-за своего толстого загривка не могут быть убиты сразу. Долго по следам зверей тигр не ходит, исключение составляют только табуны кабанов… Летом тигр караулит зверей, особенно изюбрей, на затонах, куда они приходят кормиться и на водопой, и особенно охотно – на солонцах. Солонцы тигры посещают очень часто и зимой и летом, как, впрочем, и другие хищники – медведи, волки, рыси…»
15 февраля 1940 г. Капланов по следам одиночной тигрицы описал ее успешную охоту на медведицу, лежавшую в берлоге. Тигрица почуяла добычу за 50 м, круто свернула со своего пути и мелкими шагами, крадучись, подошла к кедру, под которым находилась берлога. «Берлога мелкая, земляная, с одним отверстием на север… Тигрица подкопала с противоположной стороны берлоги дыру и в нее пугала медведицу, поочередно подскакивая то к челу берлоги, то к выкопанному отверстию. Улучив момент, она ударом лапы схватила медведицу за одну из передних лап, выдернула ее наружу, и, видимо, быстро и без возни закусила в шейные позвонки у затылка. На одной из передних лап медведицы была вырвана кожа подошвы и разорваны пальцы. На стволе кедра у чела берлоги в нескольких местах оказались царапины от когтей тигра, глубоко прорезавших кору и древесину, а вокруг кедра небольшая утоптанная площадка со следами крови. Медведицу тигрица стащила немного вниз и съела за несколько дней, оставив голову, передние и задние ноги с трубчатыми костями и клочья шерсти… Медвежата в возрасте одного года, весом по 30 кг, видимо, были задушены прямо в берлоге (прокусаны черепа), так как стены и потолок оказались забрызганы кровью; медвежата теплыми были снесены вниз, метров за тридцать, где и положены нетронутыми под елочкой. В стороне от трупа следов не было, так что тигрица все время лежала перед берлогой, пробыв здесь не менее восьми суток… Медведица некрупная, не более 80–100 кг». Не только волки, но и самые крупные медведи боятся этого страшного хищника и сворачивают с пути, натолкнувшись на свежие следы тигра.
Следы лап тигра величиной с чайное блюдце. По измерениям Л. Г. Капланова, размеры отпечатков лап крупного самца приморского тигра на мелком снегу, лежавшем поверх льда, следующие: длина 17 см, ширина – 18 см, шаг 70–80 см. Диаметр лежки такого крупного зверя, свернувшегося клубком, 95 см. У небольшой взрослой тигрицы отпечатки лап при мелком снеге 12 см и при более глубоком – 14 см. Подошвы тигра голые, с твердыми, округлыми «мозолями», дающими четкий отпечаток и на земле, и на плотном снегу. Так, например, крупный тигр продавливает снег на полознице хорошо наезженной санной дороги, где человек проходит, не оставляя следов.
Гепард. Четвертый вид крупной кошки – гепард, более похожий на сухопарую борзую собаку, когда-то был широко распространен в пустынных районах Туркмении. В старину многие народы Средней Азии приручали гепардов и охотились с ними на джейранов и сайгаков. До последнего времени гепарды встречались в северо-западной Туркмении, по обрывам Усть-Урта. Здесь по обрывам есть родники, а на плато пасутся стада архаров и джейранов. Но и в этих местах гепард стал большой редкостью и, видимо, скоро совсем исчезнет.
Росомаха. Этот скрытный и осторожный зверь широко распространен по лесному северу Европейской части Союза, по тундрам и тайге Сибири, но нигде не встречается в большом количестве. В зимнее время росомаха ведет бродячую жизнь, обследуя участок площадью до 1000 км2. Переходы ее очень велики – до 20–45 км за сутки.
Наблюдения с самолета за росомахой, движущейся в тундре, показали, что переходы ее могут достигать 75 и более километров. Глубокий снег совсем не мешает этому хищнику: ступни росомахи непомерно велики по сравнению с ростом и весом зверя; она легко скачет, опираясь на свои широкие «лыжи». (Наиболее крупные отпечатки лап росомахи, измеренные О. И. Семеновым Тян-Шанским в Лапландском заповеднике, имели 15 см длины и 11,5 см ширины.) Особенности «почерка» росомахи резко отличают ее следы от других хищников тайги. «В то время как горностай, куница и соболь методически обследуют укромные уголки леса, росомаха, не останавливаясь и не отвлекаясь, проходит громадные расстояния. Попав на лыжницу, она идет по ней иногда 10–15 км, чего никогда не сделает соболь. Это кажущееся бесцельным передвижение на деле не что иное, как поиски какой-нибудь крупной добычи – падали, подранка и т. п.» (В. В. Раевский).
Рис. 24. Отпечатки левых передней (А) и задней (Б) лап росомахи (ум. примерно вдвое). Рисунок Е. Н. Матюшкина.
Летом росомаха ловит мелких грызунов, разоряет гнезда птиц, осенью ест ягоды и кедровые орехи; зимой – охотится главным образом за крупной добычей – копытными животными и при случае следует за охотниками-промысловиками, осматривая капканы и ловушки на их «путиках» и «пастниках».
Рис. 25. 1 – «четырехчетка» – аллюр росомахи по твердому субстрату, а – 110 см; 2 – «косая трехчетка» – преобладающий аллюр на протяжении зимы, а – 105 см; 3 – «двухчетка» – аллюр по глубокоснежью, а – 100 см (лп – левая передняя, пп – правая передняя, лз – левая задняя, пз – правая задняя лапа). В качестве длины прыжков приводится средний промер по наблюдениям в Вологодской обл. Рисунок Е. Н. Матюшкина.
Росомаха ловко похищает приманку из ловушек и часто уничтожает ценную добычу охотников – например песцов, попавшихся в пасть, но редко расплачивается за эти покражи собственной шкурой. Иногда росомаха уничтожает даже продовольственные запасы самих охотников, забираясь в их отсутствие в избушки и лабазы. В Алтайском заповеднике зоолог Ф. Д. Шапошников заметил однажды следы нападения росомахи на крупного сибирского горного козла и описал этот случай в короткой заметке: «В верховьях р. Ньян-Сару нам удалось расшифровать по следам интересную картину охоты росомахи… Росомаха подкараулила козерога на крутом скалистом склоне берега реки и прыгнула зверю на спину. Козерог со всадником на спине огромными прыжками спустился в речку. Около 1,5 км он скакал со своей ношей по глубокому метровому снегу, проваливаясь в незамерзшие полыньи. Если козерог попадал в воду, росомаха соскакивала с него и вновь успевала вскочить на спину, когда животное выбиралось на лед. Прыжки утомленной жертвы становились короче. Хищник начал рвать ей бока и шею. Кровавые клочья шерсти оставались на снегу. Наконец обессиленный козерог провалился в полынью и не мог выбраться. Росомаха вытащила добычу на лед, разгрызла на части и спрятала мясо в различных местах».
Приведенный пример очень типичен; при глубоком снеге и в особенности при насте, когда движения жертвы сильно затруднены, росомаха справляется даже с северным оленем и с огромным лосем. Ловко использует она в своих интересах и охотничьи успехи других хищников, живущих в тайге. Эвенки, лучшие следопыты и охотники Восточной Сибири, рассказывали этнографу Петри (с. 47), что росомаха часто ходит по следу рыси: «Если рысь что-нибудь задавит, росомаха отбирает. Рысь боится росомахи: как увидит – убежит и добычу бросит. Росомаха мясо растаскивает и прячет под колоды, под снег, вешает на дерево, летом закапывает под мох. Пока запасы не съест, тут и живет. Кругом этого места походит и обратно придет – есть. А когда чир (наст) настанет, сильно промышляет – коз давит. В другое утро коз десять задавит. Ест мало, только давить успевает. По чиру не столько съест, сколько загубит… Главный промысел у росомахи по чиру, а зимой рысь у нее в работниках живет… Летом росомаха давит молодняк: ушканов (зайцев), утят, козленков, олененков, но сильно не промышляет. За крупным не ходит. Больших оленей не давит, нападает зимой на годовиков, особенно по глубокому снегу. Весной после отела старается давить родившихся у оленей телят». Отпечатки лап у росомахи – пятипалые, широкие и когтистые, однако наименьший (первый) палец иногда дает едва заметные оттиски, так что следы можно по ошибке отнести к четырехпалым. Прыжки росомахи относительно коротки.
В жизни этого хищника еще много неизученного и неизвестного. Пользуясь следами, нужно провести возможно больше наблюдений за приемами его охоты, припрятыванием мяса, разорением пастников и т. п.
