Яков Брюс. Маг или ученый?

О Якове Брюсе говорили, что он состоит на службе и царю, и дьяволу. Его считали не только инженером, но и астрологом и алхимком, будто бы разгадавшим секрет философского камня – отсюда его сказочное богатство. В народе же Якова Вилимовича прямо называли колдуном. «Брюс на всю Россию был самый чудесный человек», – писал Лев Толстой. А по словам историка Василия Татищева, хорошо знавшего Брюса, он был человек «высокого ума, острого рассуждения и твердой памяти». Среди «птенцов гнезда Петрова» после светлейшего князя Александра Даниловича Меншикова следующим обычно вспоминают Брюса.

Народная молва приписывала Якову Брюсу феноменальные способности. Будто бы он мог с одного взгляда сосчитать горошины в рассыпанной кучке, знал все наименования звезд, планет и созвездий в небе. О нем говорили: «Ты вот возьми, насыпь на стол гороха и спроси его, Брюса, сколько? А он взглянет – и не обочтется ни одной горошиной. А спроси его, сколько раз повернется колесо, когда поедешь от Тешевич до Киева? Он тебе и это скажет. Да что! Он на небо взглянет и тут же скажет, сколько есть звезд на небеси!.. Он знал все травы тайные, камни чудные и составы из них разные делал, и даже живую воду…»

Яков Вилимович Брюс (1669–1735) – русский государственный деятель, военный, дипломат, инженер и учёный, один из ближайших сподвижников Петра I. Генерал-фельдцейхмейстер (1711), генерал-фельдмаршал (1726), реформатор русской артиллерии. В московских преданиях за ним прочно закрепилась репутация чернокнижника, «колдуна с Сухаревой башни» и первого русского масона

Многие легенды о Брюсе связаны с Сухаревской башней. В 1700 году в этой башне Брюс по поручению Петра организовал Школу навигацких и математических наук. Так как Сухаревская башня возвышалась над землей на 64 метра и к тому же находилась на одном из наиболее высоких мест Москвы, то Брюс нашел, что, одновременно с размещением в ней школы будущих мореплавателей, башня может быть использована и для устройства в ней астрономической обсерватории в одном из верхних ее этажей. Кроме астрономических зрительных труб, там были также размещены измерительные инструменты – секторы и квадранты – для определения времени по звездам Большой и Малой Медведиц. Здесь же был помещен привезенный в Москву из Голландии еще при жизни Алексея Михайловича большой звездный глобус диаметром 2 м 13 см. В 1706 году из этой обсерватории впервые в России научно наблюдалось солнечное затмение.

К сожалению, сколько-нибудь полного представления о том, что именно наблюдал Брюс и какие астрономические открытия он сделал, мы не имеем до сих пор. Стоит только указать, что в вышедшей в 1803 году «Истории астрономии» французского астронома Жозефа Жерома Лаланда отмечалось, что «Брюс производил некоторые наблюдения». Очевидно, о своих наблюдениях Яков Вилимович сообщал своим европейским корреспондентам, но эта переписка до сих пор не найдена.

А вот царю Петру. 22 марта 1699 года Брюс из Москвы писал: «Милостивый государь!.. При сем доношу, когда изволишь потемнение солнца примечать, тогда изволь избрать избу, в которой бы можно было окны все закрыть, чтоб свету в ней ничего было. Такожды надобна трубка зрительная, которую в яблоко деревянное (кронштейн. – Б. С.) вкрепить, чтобы можно было трубку на все стороны поворотить на ту стать, как у астролябиума… Сие изготовивши, надобно… круг солнечный на разных бумажках начертить, чтобы в разные времена величество потемнения ведомо было. Остаюсь твой всем сердцем – Якушко Брюс».

В другом письме Петру от 16 марта 1716 года, уже из Петербурга, Брюс рассказал о наблюдавшемся им огненном шаре – болиде: «6-го числа с вечера, около девяти часов, явилось светло за облаками близ горизонта от норд-веста даже чуть не до самого норд-оста… Пламена огненные гораздо жидким цветом вверх от горизонта простирались и показывались везде по небу кругом по всем странам… Сии временные видения продолжались до второй четверти второго часа по полуночи. Всего дивняе мне казалась континуация сего временного горения, ибо егда метеоры являются, то оные по явлению скоро сгорают и минуются. Ежели простых людей к мнению приставить, то бы возможно многая изображения яко же они представляют соделати…»

Наконец, 18 июля 1716 года Брюс обрадовал Петра сообщением, что наблюдал пятна на Солнце: «Было мое желание вашему величеству донести, что я в солнце пятна усмотрел, однакож опасался в таких многодельных временах вашему величеству так малым делом докучать. Токмо ж, памятуя любопытство и особливое тщание вашего величества в вещах, не часто случающихся, дерзнул ныне донести, что оных много в солнце является и возможно оных гораздо внятно трубою зрительною футов в 12 видеть, егда ближайшее стекло к глазу умеренно покоптится, возможно ж оныя и в 4 фута длиною трубкою видите; однакож гораздо мелко. Я надеюся, что ваше величество, конечно, оныя может увидеть, ежели да изволите кому ни есть приказать по вся дни недели две смотреть дважды или трижды в день, понеже иногда в нем ничего не видеть, когда солнце, поворачиваяся на оси своей, от вида нашего оные пятна отворотит. А обращается оное на оси своей в 26 1/4 дней. И понеже сие, колико мне известно, уже с 30 лет не видно было, и я от роду своего впервые увидел, того ради не мог удержаться, не донеся о сем вашему величеству».

В Сухаревой башне Брюс порой просиживал ночи, особенно после того, как вышел в отставку. Народная молва же приписала ему сношения с дьяволом. Здесь он будто бы хранил «черную книгу» и творил волшебство. Некоторые вообще приписывали Брюсу строительство Сухаревой башни, чтобы иметь удобное помещение для контактов с нечистой силой, хотя в действительности башню возвели по приказу Петра в 1692–1695 годах, причем спроектировал ее архитектор Михаил Чоглоков. Брюс тогда еще был простым поручиком, и строительство башни ему, разумеется, никто поручить не мог.

Для Петра I, несмотря на ученость Якова Вилимовича, последний рассматривался в качестве военного специалиста. Что же касается астрономической обсерватории на Сухаревой башне, эта обсерватория создавалась Брюсом не для собственной работы, а для обучения специалистов, получавших в школе образование, связанное с деятельностью военно-морского флота. Навигацкая школа в большей мере готовила капитанов кораблей, штурманов (навигаторов), для которых познания в области астрономии были необходимы. Это было первое на Руси высшее светское учебное заведение – прародительница будущей Морской академии в Петербурге. Учеников в Навигацкую набирали отовсюду, лишь бы обеспечить требуемое число. Поэтому в новой школе рядом с сыновьями князей сидели за партами дети дворовых людей. Преподавателем арифметики и геометрии здесь был известный математик Леонтий Магницкий, автор знаменитой «Арифметики», которая на целых полвека стала основным учебником в русских школах.

Интересно, что в Навигацкой школе из класса в класс гардемаринов переводили в зависимости от успехов в науках, а не по возрасту. В результате образовалась категория «вечных гардемаринов», сидевших в одном и том же классе по десять и более лет. Рекорд поставил некий Иван Трубников. Он просидел за партой 30 лет и в возрасте 54 лет был уволен «по болезням и старости, и как ко обучению наук находиться уже не надёжен».

В народе ходили слухи, что ночной порой в верхних окнах башни таинственно мерцал свет, когда друг царя Петра Франц Лефорт собирал «Нептуново общество», занимавшееся будто бы среди прочего астрологией и магией. В общество входили еще восемь человек и среди них – сам царь, неразлучный с ним Меншиков и Яков Брюс. Но никаких документальных подтверждений существования Нептунова общества не существует. Скорее всего, мы имеем дело с еще одной легендой, сохраненной народным преданиием.

Как только ни называли Брюса: колдун, чернокнижник, чародей. Ни с одним московским жителем не было связано столько слухов и легенд. Брюсу приписывали изобретение эликсира вечной молодости, утверждали, будто он овладел секретом «живой» и «мертвой» воды. Во второй половине XIX века М. Б. Чистяков записал рассказы крестьян из села Чернышино Калужской губернии, принадлежавшего когда-то Брюсу. Крестьяне говорили, что хозяин села был царским «арихметчиком», знал, как уже говорилось, сколько звезд на небе и сколько раз колесо повернется, пока до Киева повозка доедет.

Решив испробовать чудо оживления и омоложения на себе самом, Брюс будто бы повелел верному слуге разрубить себя на части мечом и потом поливать «живой водой». Но для этого нужен был долгий срок, а тут царь некстати хватился своего «арихметчика». Пришлось слуге во всем сознаться и показать тело господина: «Глядят – тело Брюсово уж совсем срослось и ран не видно; он раскинул руки, как сонный, уже дышит, и румянец играет в лице». Возмутился духом православный царь, сказал с гневом: «Это нечистое дело!» И повелел похоронить чародея в земле на веки вечные.

В XX веке утверждали, будто он не умер, а создал воздушный корабль и улетел на нем неведомо куда. Царь же повелел книги его замуровать (опять-таки в Сухаревой башне), а все снадобья сжечь. Таким образом, разрастался и варьировал целый свод сказаний, в которых Брюс представал кем-то вроде русского Фауста. Также в этих легендах Брюс очень напоминал царя Ивана Грозного с его Либереей, будто бы повелевшего замуровать великую библиотеку до лучших времен.

Еще говорили, что он собрал из железных пластин механическую птицу и, сидя верхом на ней, летал над Москвой, пользуясь прикрытием ночной темноты, чтобы реже попадаться на глаза перепуганным жителям, и якобы по найденным брюсовым чертежам в начале XX века были созданы первые русские аэропланы.

Кроме того, ходили упорные слухи, что после десяти лет упорного труда удалось ему сконструировать «вечные часы» и, дескать, завел он их, а ключ выбросил в реку. Шли те часы долго, даже после его смерти, пока во времена Екатерины Великой не попытались их усовершенствовать – разобрали, но снова собрать не смогли.

Поговаривали, что не рождался ни до, ни после Брюса на Руси человек, что мог бы сравниться с ним знаниями и чародейством. Сподвижник Петра будто бы знал не только собственное будущее, но и судьбы всех людей, владел секретом гипноза («отводил глаза»), и не было ни одной вещи на земле или на небе, тайны которой он не постиг.

Но кем же на самом деле был Яков Брюс? Здесь мы воспользуемся данными, содержащимися в наиболее фундаментальной биографии Брюса на русском языке, написанной Александром Филимоном.

Его родословие тянется из глубокого прошлого Европы и восходит к норманнскому завоеванию Англии, в котором участвовали предки Брюса. Самым известным его предком был король Шотландии Роберт I, который в 1314 году разбил армию английского короля Эдуарда II при Баннокберне, а в 1328 году добился от Англии признания независимости Шотландии. Другой представитель этого рода, Эдвард Брюс, был в XIV веке королем Ирландии. В годы английской революции 1640-х годов Вилим (Уильям) Брюс, будучи сторонником короля Карла I, после поражения роялистов бежал в 1647 году в Голландию, а затем в Россию, где поступил на военную службу. В английской королевской армии он имел чин поручика. В России первые девять месяцев Вилим Брюс не получал жалованья. В мае 1648 года он и другие иностранные офицеры вынуждены были даже обратиться к царю с челобитной, в которой жаловались, что они с женами и детьми вынуждены «болтаться меж двор», просить подаяния и нищенствовать.

Быструю карьеру Вилим Брюс сделал с началом русско-польской войны 1654–1667 годов. В 1658 году он получил уже чин полковника и командовал псковским полком. В том же году он был ранен (получил «увечное ранение»), вышел в отставку и поселился в Москве в Немецкой слободе, где женился. По документам следует, что Вилим прибыл в Россию без жены, известные нам дети появились спустя два десятилетия после его приезда. Из этого следует, что он женился в России, но национальность его жены остается неизвестной. Можно только предположить, что после смерти мужа она вышла Вторым браком замуж за иностранного офицера Юрия Инглиса, судя по прозвищу, англичанина, поскольку его сына Андрея Инглиса, коменданта Нарвы, Брюс в письме 1705 года называл братом.

Этот брак еще прочнее привязал Вилима к России. После реставрации Стюартов в 1660 году возвращаться на родину он уже не захотел, остался на Руси и умер в 1680 году в чине генерал-майора. Дочь Вилима Брюса, Елизавета, впоследствии вышла замуж за полковника Джона Трейдона. Она умерла в 1694 году. Яков Брюс родился в Москве 1/11 мая 1669 года. Яков получил прекрасное домашнее образование (учителей, скорее всего, выписали из Европы) и увлекся математикой и естественными науками, за что впоследствии получил в народе прозвище «Брюс-арифметчик». Тут лежит одна из многочисленных загадок Брюсовой биографии. Неясно, где и как сын иностранного офицера сумел получить в Москве в 70—80-е годы XVII века такое блестящее образование, которое позволило ему затем овладеть глубокими познаниями в самых различных областях науки. Учтем также, что в возрасте 17 лет Яков Брюс уже поступил на военную службу и не мог далее получать систематическое образование. Тем не менее он овладел столь глубокими познаниями в самых различных областях науки, что смог на равных вести диалог с виднейшими представителями европейской науки. Нет никаких данных, что Брюс выезжал для учебы за границу, и такое кажется весьма маловероятным. Скорее всего, у него были хорошие домашние учителя, однако крайне сомнительно, чтобы они смогли дать ему такой уровень образования, который сразу же позволил бы ему в научных изысканиях встать вровень с последними достижениями естественных наук того времени. Остается предположить, что разгадка лежит в феноменальных способностях Брюса, особенно в сфере математики, физики и астрономии. Учитывая, что большую часть своей сознательной жизни ему пришлось провести в военных походах, в выполнении дипломатических поручений, а также в организации российской промышленности, наукой ему приходилось заниматься в основном в прикладных целях, для нужд артиллерии и промышленности, а также для изготовления инструментов для исследований. Остается только гадать, какие открытия в сфере фундаментальных наук совершил бы Брюс, если бы наука стала его основным и единственным занятием. Да и какие именно открытия он совершил, мы и сегодня не знаем толком, поскольку его зарубежная переписка и архив выявлены и изучены лишь в незначительной степени.

В службу Яков Брюс вступил в 1686 году корнетом (прапорщиком) кавалерии. Он участвовал в неудачных крымских походах князя Василия Васильевича Голицына в 1687 и 1689 годах в качестве инженерного офицера. За первый крымскией поход храбрый шотландец был награжден поместьем в 120 четвертей земли и деньгами в размере от 8 до 30 рублей, а за второй поход получил в награду поместье в 130 четвертей земли и 15 руб. денег. Во время стрелецкого бунта 1689 года Петр неожиданно уехал из Преображенского в Троице-Сергиеву лавру. Отрядом иноземцев, в котором служил поручиком Я. В. Брюс, командовал шотландец генерал Патрик Гордон. Прибытие в монастырь отряда Гордона состоялось 5 сентября 1689 года. Вероятно, в этот день Петр и познакомился с Брюсом. С тех пор и завязалась их дружба. Ей немало способствовало и то обстоятельство, что шотландец не уступал «герру Питеру» в пьянстве и разгуле. В 1692 году Брюс был назначен в Белгородский полк, которым командовал будущий фельдмаршал и граф Б. П. Шереметев.

В 1693 году пожалованный в ротмистры (капитаны кавалерии) Яков Брюс сопровождал Петра в Архангельск, где царь закладывал первые верфи. А в январе 1695 года Петр произвел Брюса в чин майора, и тогда же, в январе 1695 года, Яков Вилимович женился. Его избранницей стала Маргарита фон Мантейфель (в России ее величали Мария или Марфа Андреевна), дочь генерала Цоге фон Мантейфеля, выходца из остзейских немцев. Посажёным отцом на свадьбе был сам царь.

В 1695 и 1696 годах Брюс участвовал в Азовских походах, завершившихся взятием турецкой крепости. Теперь он уже был морским капитаном и за храбрость при штурме Азова был пожалован чином полковника. Под Азовом погиб его младший брат Вилим. Во время осады Азова Брюс занимался составлением карты от Москвы до берегов Малой Азии, которая впоследствии была напечатана в Амстердаме. Брюс сопровождал Петра во время Великого посольства в Англию и Голландию. Он присоединился к царю в 1697 году в Амстердаме. В этом городе он также успел похлопотать об издании своей карты. 28 сентября в Москву отправляется послание, в котором на основании указа царя, «велено послать» в Голландию полковника Якова Брюса «для математической науки в англицком государстве». Перед отъездом в Москве с Яковом Вилимовичем произошел досадный инцидент: В доме князя-кесаря Ф. Ю. Ромодановского, начальника Преображенского приказа, ведавшего полицейским сыском, и правителя страны в отсутствие Петра, он получил сильный ожог руки и приехал в Амстердам только 19 декабря. Петр разгневался и написал Ромодановскому:

«Зверь! Долго ли тебе людей жечь? И сюды раненые от вас приехали». А насчет пристрастия Ромодановского к хмельным напиткам, прозрачно именуемым Ивашкой Хмельницким, царь писал с явной угрозой: «Перестань знатца с Ивашкою, быть от него роже драной».

Князь-кесарь в ответном письме оправдывался: «В твоем же письме написано ко мне, будто я знаюся с Ивашкою Хмельницким; и то, господине, неправда… Неколи мне с Ивашкою знатца, всегда в кровях омываемся; ваше то дело на досуге стало знакомство держать с Ивашкою, а нам недосуг. А что Яков Брюс донес, будто от меня руку обжег, и то сделалось пьянством его, а не от меня». Петр согласился счесть происшедшее обычной пьяной ссорой: «Писано, что Яков Брюс с пьянства своего то сделал; и то правда, только на чьем дворе и при ком? А что в кровях, и от того, чаю, и больше пьете для страху. А нам подлинно нельзя, потому что непрестанно в ученье».

Брюс, приехав с Петром в Англию, затем остался там на год (до Шотландии, родины предков, он так никогда и не добрался). Он занимался математикой и астрономией под руководством английских ученых, в том числе великого Исаака Ньютона. Брюс приобщился к открытым Ньютоном новым основам мироздания, познакомился с его капитальным трудом «Математические начала натуральной философии». Он также написал научную работу «Теория движения планет», основанную на ньютоновской механике. Главное же, он внимательно изучил британскую артиллерию, чтобы использовать ее опыт в предстоящей войне с Швецией.

В феврале 1698 года у Брюса родилась дочь Маргарита, но прожила недолго, уже в марте скончалась. В 1699 году, по возвращении из Англии, Брюс участвовал в разработке воинского Устава.

В 1700 году Брюс был пожалован в генерал-майоры от артиллерии. В августе, сразу после подписания мирного договора России с Турцией, ему было приказано «выйти с блокиром в Ижорскую землю». Отряд Брюса должен был, выйдя из Москвы, подойти к Нарве и до начала осады блокировать подступы к крепости. Но из-за плохих дорог отряд Брюса шел очень медленно и прибыл в Новгород, находившийся на пути к Нарве, уже после того, как там оказался Петр I с основным войском. Поэтому царь приказал отстранить Брюса от командования войсками.

В кабинетных делах Петра сохранилась запись: «28 июля 1700 посланы из Москвы Яков Брюс, Иван Чамберс, Василий Корчмин до Новгорода наскоро. Они поспели в Новгород в 15 дней, за что гнев восприял от его величества Яков Брюс и от команды ему отказано. Послан, вместо Брюса, с полками, новгородский воевода Ив. Юр. Трубецкой». Тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Воевода Трубецкой под Нарвой попал в плен. Скорее всего, Брюса, останься он здесь со своими частями, ждала бы та же участь. А это, безусловно, положило бы конец и его блестящей карьере при русском дворе, и научным изысканиям. Благодаря же опале Брюс не был ответствен за катастрофу под Нарвой и оказался одним из немногих офицеров-иностранцев, не скомпрометированных этим поражением. В 1701 году Петр возвратил Брюсу командование артиллерией и сделал его новгородским воеводой (главой новгородского приказа).

Из церковных колоколов по указу Петра было отлито 300 пушек, что в значительной мере возместило потери под Нарвой. Брюс командовал артиллерией при взятии Нотебурга (Шлиссельбурга) в 1702 году и Ниеншанца в 1703 году. В 1704 году он участвовал во взятии Нарвы и был за это награжден земельными наделами в Новгородской губернии. В этом же году Брюс возглавил артиллерийский приказ. Неслучайно в Петербурге его дом стоял рядом с Литейным двором, где днем и ночью лили пушки.

Вместе с Меншиковым Брюс сражался в Польше, где в 1706 году был произведен в генерал-поручики и удачно командовал артиллерией в победоносном для русских сражении под Калишем. За победу в этом сражении, происшедшем 18 октября, Брюс был награжден именным портретом Петра I с алмазами. Во время этого похода завязалась дружба двух «Данилычей» (Петр называл Брюса Динылычем, а не Вилимовичем).

В 1706 году Александр Данилович получает диплом князя Священной Римской империи и теперь именуется «Светлейшим». Он собирался достойно отметить это событие и 19 июля писал Брюсу из Хвастова: «Высокопочтенный Господин Генерал Лейтенант. Зело я удивляюсь, что ваша милость пороху к нам отпустил столко, сколко к стрелбе против неприятеля надлежит. Или не может Господин Генерал разсудить, что иногда и мы ненасухе лежим; и в то время, чем про ваше здоровие стрелят, о чем прошу благаго разсуждения и пребываю Вашей Милости к службе охотный Александр Меншиков».

Из ответа Брюса 20 июля становится ясно, какого рода припасы требовались Меншикову: «…Желею что…пороха послал, которым от неприятеля поборонитца возможно, а для лутччаго союса с Ивашкою Хмельницким ничего…И в том есть совершенне вина моя, толко ж есть причина тому, что и выше писанной порох займывал. А ныне, по получении своего пороха, для лутчаго возбуждения с Бахусом дружбы, послать квашему сиятельству 3 бочки пороха, в которых содержится по 80 выстрелов на всякую пушку, которыя посланы квашему сиятелству. А буде и сим да невозможно будет Ивашку к союсу провести, и мы впред вашему сиятелству услужим же».

Пристрастие «птенцов гнезда Петрова» «к исполнению «Бахусова закона» было характерно для них на протяжении всей жизни. Незадолго до процитированного последнего письма Брюс извещал Меншикова о поездке своей во Львов (Лемберг) и покупке там для себя «питья венгерского», привезенного из венгерского города Унгвара. «80 выстрелов» в письме – это 80 бутылок венгерского вина.

Узнав о дружбе Брюса с Меншиковым, многие знатные вельможи стали предлагать ему свои услуги в расчете, что замолвит слово перед Данилычем. Среди просителей был и его обидчик Ромадановский, с которым Брюс давно помирился.

В январе 1708 года у Брюса родилась дочь Наталья. Но она, как и ее старшая сестра, прожила недолго.

В 1708 году Брюс командовал левым крылом русской армии в сражении при Лесной, и за победу ему были пожалованы «брянских посопных слобод… 219 дворов». А в 1709 году в Полтавской битве опять командовал артиллерией, насчитывавшей тогда 102 орудия – против 4 шведских. За время двухмесячной осады и неоднократных попыток штурма крепости шведы растратили весь свой орудийный боеприпас и фактически лишились артиллерии. Во многом это последнее обстоятельство сыграло решающую роль в ходе Полтавской баталии 27 июня, во время которой пушки Брюса сыграли решающую роль. За Полтавскую викторию Яков Вилимович получил из рук Петра орден Св. Апостола Андрея Первозванного. В 1710 году Брюс участвовал во взятии Риги, в 1711 году вместе с Петром был в неудачном Прутском походе против турок и был пожалован званием генерал-фельдцейхмейстера, т. е. начальника всей артиллерии и инженерных войск. В 1712 году Брюс командовал артиллерией в совместном походе русских, датских и саксонских войск в Померанию и Голштинию. От саксонского и польского короля Августа Брюс получил польский орден Белого орла. Тогда же он вербовал в Германии офицеров и гражданских специалистов на русскую службу.

В 1711 году Петр отправил Брюса в Берлин «для найму мастеровых людей знатных художеств, которые у нас потребны». Вполне доверяя широким познаниям и деловой экономности Брюса, царь в сопроводительной грамоте писал: «И что он, генерал наш, им в контрактах обещает и заключит, то от нас все сдержано будет без умаления». В 1712 году Петр в письмах к Брюсу то просит навести справки об одном из немецких архитекторов и при благоприятном результате заключить с ним контракт, то поручает найти мастера редкой перспективной живописи, то переманить в русскую службу искусного садовника, устраивавшего королевские парки. Занимался Яков Вилимович и покупкой инструментов для научных и мореходных целей. Приобретал художественные произведения и редкости для царского собрания. Во время таких поездок он познакомился с немецким ученым Г. Лейбницем и потом вел с ним переписку.

В 1714 году он был уличен в хищении казенных денег. Яков Вилимович уже давно занимался производством пушек и снарядов к ним, распоряжался огромными подрядами, и изрядное количество презренного металла действительно прилипало к его рукам.

Осенью того же года вместе с князем Меншиковым, адмиралом Апраксиным, фельдмаршалом Шереметевым, адмиралтейским президентом Кикиным и некоторыми другими Брюс был заподозрен в «хищении государевой казны» и противозаконных подрядах под чужим именем. С 27 октября по 23 декабря по этому делу было арестовано («взяты под караул») и допрошено несколько купцов, приказчиков большинство артиллерийских подрядчиков, комиссаров, секретарей, бургомистров, извозчиков. Был наложен арест на документы Военного, Поместного и Артиллерийского приказов. Комиссия, созданная для расследования дела в начале 1715 года, под председательством В. В. Долгорукого, признавала виновными в казнохищении Меншикова, Апраксина, Брюса, Кикина и петербургского вице-губернатора Корсакова, из всех пострадали два последних.

Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1716) – немецкий философ, лингвист, математик, механик, изобретатель, физик, юрист, историк, дипломат; основатель и первый президент Берлинской Академии наук, иностранный член Французской Академии наук. С немецким ученым Брюс познакомился во время одной из зарубежных поездок и потом вел с ним переписку

Петр на своего любимца гневаться не стал. Царь понимал, что ему неким заменить первого российского артиллериста – и как видного полководца, знатока артиллерии, и как талантливого организатора военного производства.

Английский посол Ч. Витворт в 1709 году сообщал, что Брюса высоко ценят при русском дворе: «Он очень хорош и с царем, и с князем Меншиковым». Дружбы Брюса искал фельдмаршал Б. П. Шереметев, писавший: «Паки прошу: не оставь меня в любви своей и не чини меня забвенна…».

Брюс был не только верным исполнителем державных замыслов Петра, но и принимал участие в его семейных делах. Петр поручил Якову Вилимовичу регулярно посещать царевича Алексея, надеясь, очевидно, что беседы умного и широко образованного человека повлияют на непутевого наследника. При дворе царевича состояла и супруга Брюса Мария Андреевна (Маргарита Мантейфель).

Близость Брюса и царевича породила слухи о том, что в 1715 году жена Брюса находилась при кронпринцессе неотлучно «чуть ли не в качестве шпиона». Слухи, без сомнения, беспочвенные, потому что Яков Вилимович в какой-то степени считал себя ответственным за сына царя, и эта ответственность перекладывалась на плечи Марфы Андреевны, которая добровольно взяла на себя опеку над кронпринцессой Шарлоттой в ее адаптации к российским условиям. Кроме того, Шарлотта не отличалась крепким здоровьем – в ее положении (она родила сына Петра, будущего Петра II, 12 октября 1715 года) очень важно было внимание женщины, старшей по возрасту, отличающейся материнским участием к урожденной принцессе Бланкенбургской. Шарлотта нуждалась в женском покровительстве еще и потому, что у Алексея, как известно, в начале 1715 года появилась любовница – Ефросинья, дочь его учителя Никифора Вяземского. Поэтому он не только охладел к жене, но и достаточно отдалился от нее.

Как старшая по возрасту, пережившая смерть своих дочерей в младенчестве, довольно продолжительное время жившая в разлуке с мужем, бывшего месяцами в военных походах и поездках за границу, Марфа Андреевна могла утешить Шарлотту и действительно заменить ей мать.

После рождения сына Шарлотта заболела. В эти дни Алексей был подле Шарлотты, раскаивался в своей измене, однако она прожила после рождения сына 10 дней и умерла 22 октября 1715 года.

Характерно, что под смертным приговором Алексею Брюс свою подпись не поставил. Однако это объяснялось тем, что в июне 1718 года, когда выносился приговор, он с женой находился на Аландском конгрессе и физически не мог поставить свою подпись.

Весной 1723 года Петр праздновал очередную годовщину бракосочетания с Екатериной. Яков Вилимович, распоряжаясь торжествами, устроил в Петербурге грандиозную процессию кораблей, поставленных на полозья и запряженных лошадьми. Кампредон рассказывал: «Царь ехал на 30-пушечном фрегате, вполне оснащенном и с распущенными парусами. Впереди в шлюпке в виде бригантина с трубами и литаврами на носовой части оного ехал распорядитель праздника, главный начальник артиллерии граф Брюс».

В 1716 году Брюс разработал артиллерийский устав. Брюсом также была изобретена новая скорострельная пушка, позволявшая в течение семи минут производить 15 выстрелов.

Брюс достиг больших успехов в создании и усовершенствовании русской артиллерии. В 1720 году он получил новый состав пороха, который превосходил по качествам все известные в то время составы пороха и обеспечивал максимальную точность и дальность стрельбы. Об этом упоминается в «Записке на память, о чем доложить его царскому величеству». В том же году 23 февраля Брюс был назначен генерал-директором над фортификациями. Отныне в его ведении находились все российские крепости.

Среди всех поручений, исполняемых Брюсом, особое место занимает его деятельность на посту президента учрежденной 15 декабря 1717 года Берг-Мануфактур-коллегии (ранее Брюс был начальником Артиллерийского приказа и Инженерной канцелярии). Выбор, сделанный Петром при назначении Брюса на эту должность, был неслучайным. Будучи губернатором Новгорода в 1701–1704 гг., Яков Брюс активно занимался развитием мануфактур, делал перепись всех находившихся в городе и его окрестностях мельниц, работавших в качестве источника двигательной силы на предприятиях.

По предложению Петра коллегия разрабатывала каноны при формировании компаний, ссужая компанейцев деньгами, часто передавая в их пользование готовое фабричное обзаведение. Государство, таким образом, становилась главным кредитором крупной промышленности и осуществляло тщательный надзор за деятельностью компаний. Это вмешательство в частное предпринимательство коллегия считала своей обязанностью. Она «принуждала» подданных строить компании и строго наблюдала за «порядочным содержанием» их. «Без доношения в коллегию» ничего нельзя было сделать. От фабрикантов требовалось ежегодно доставлять в коллегию образцы своих изделий; коллегия устанавливала вид и форму изделий, цены на них, а также запрещала продавать в розницу товары, которые изготовлялись по казенному заказу. Коллегия поощряла успешных предпринимателей и карала неудачников. В царском указе так и говорилось: «Буде они (компанейшики) оный завод радением своим умножат и учинят в нем прибыль, и за то они от него, Великого Государя, получат милость, а буде не умножат и нерадением умалят, и за то на них взято будет штрафу по 1000 рублей на человека». «Нерадивых» просто «отрешали» от фабрик.

Это открывало большой простор для злоупотреблений, поскольку, кто хорошо ведет дело, а кто – нет, решали в коллегии. Брюс, надо полагать, тоже погрел на этом руки, иначе то состояние, которое он имел к концу жизни, можно было бы объяснить только с помощью изобретения философского камня, превращающего свинец в золото. На практике же Яков Вилимович, приступивший к обязанности президента Берг-мануфактур коллегии только в 1719 году, после возвращения с Аландского конгресса со шведами, действительно делал золото, причем без всяких алхимических чудес, в которые не верил, и из свинца, и из пороха, и из пушек, ядер, кожевенных изделий и многого другого. Ведь как генерал-фельдцейхмейстер он принимал все казенные заказы, а как глава Берг-мануфактур коллегии эти заказы распределял. Это создавало идеальные условия для коррупции. Своим любимчикам Петр коррупцию прощал. Правда, одному из любимых «Данилычей», Меншикову, император иной раз основательно драил физиономию, когда, по его мнению, «светлейший» из «худородных» дворян (или вообще из мелких торговцев, как гласила молва) крал, не зная меры. По отношению же к другому «Данилычу», Брюсу, Петр рукоприкладства никогда не допускал, очевидно, из уважения к древности и знатности иностранного рода. Во всяком случае, и источники, и предания на этот счет никаких свидетельств не дают.

Очевидно, Петр в глубине души сознавал, что в созданной им же сверхцентрализованной бюрократической системе управления не воровать не могут, тем более что при развитии торговли и промышленности через руки чиновников проходили кругленькие суммы в звонкой монете (а чеканил монету тот же Брюс). Это тебе не прежние натуральные «кормления» дьяков и воевод в натуральной по своей экономической сути Московской Руси. При Петре вельможам было где деньги потратить – и за границей, и в Петербурге, где жить можно было на широкую ногу. Петр, повторяю, все это сознавал. Иначе не выделил бы на содержание чиновничества всей огромной Российской империи сумму, равную той, которая в только что побежденной Швеции шла на содержание чиновников в одной только крохотной Эстляндии, чье население было меньше российского раз в 40–50. Перед великим голодом 1695 года оно насчитывало 360 тыс. человек, а население Российской империи в 1721 году – 15–16 млн. человек. Поэтому молчаливо предполагалось, что недостающее для прожития жалованье российские чиновники доберут взятками и прямым казнокрадством. А вот наказывать их император собирался в прямой зависимости от их служебного рвения и успехов. Как писал уже в XIX веке историк-краевед М.И. Пыляев, сибирский генерал-губернатор князь Михаил Петрович Гагарин, был повешен по приказу Петра за хищения и взяточничество, а «в то время Меншиков, Брюс и Апраксин крали, но их не вешали». Брюс оставил очень большое состояние. За последней представительницей рода Брюсов Екатериной Яковлевной, вышедшей в конце XVIII века замуж за графа Василия Валентиновича Мусина-Пушкина, дали в приданное 14 000 крепостных – огромное по тем временам состояние.

Если вельможи не только воровали, но и дело делали, да еще, как те же Меншиков, Брюс, Апраксин и прочие, были незаменимы как полководцы, флотоводцы, организаторы торговли, промышленности, монетного дела, специалисты по фортификации и другим наукам, то самодержец на их мздоимство смотрел сквозь пальцы. А вот если воры и казнокрады оказывались еще лентяями и бездельниками, проваливавшими порученные им дела, или, как сибирский генерал-губернатор князь Гагарин, стремились править самовластно, без оглядки на Петербург, то их настигала суровая кара, вплоть до смертной казни, именно за казнокрадство и взяточничество. Кстати, кое-кто из «птенцов гнезда Петрова», благополучно избежав репрессий за коррупцию в период царствования своего благодетеля, позднее, проиграв в борьбе за власть, подверглись наказанию за казнокрадство, как говорилось в официальных обвинениях. Такая судьба, как известно, постигла друга Брюса – всемогущего генералиссимуса Александра Даниловича Меншикова, когда тот, проиграв в царствование Петра II борьбу за власть князьям Долгоруковым, был совершенно справедливо обвинен в казнокрадстве и сослан в Березов.

Подразумевалось, что и на более низком уровне вышестоящие чиновники будут руководствоваться теми же принципами, что и сам Петр. Однако на самом деле на этих уровнях судьба чиновника зависела главным образом от того, насколько он делился с вышестоящими начальниками поборами с купцов и промышленников и похищенными казенными суммами. Потому-то многие петровские начинания довольно быстро уходили в песок и вызывали ненависть населения, видевших в них только источник новых поборов, легальных (в виде повышения налогов и введения все новых повинностей) и нелегальных (в виде взяток).

Но собственное обогащение у Брюса никогда не стояло на первом месте. Главным для него было дело. Брюс организовывал разработку полезных ископаемых, в частности, серы и селитры, необходимых для производства пороха, и железной руды, из которой производился металл для пушек (одних колоколов для них хватить не могло). Занимался он и развитием мануфактур в России. Петр издал указ, согласно которому «Коллегиум-мануфактур имеет верхнюю дирекцию над всеми мануфактурами и фабриками и прочими делами, которые касаются к оному правлению, какого б звания ни были, во всей Российской империи».

16 февраля 1720 года в ведение президента Берг-Мануфактур-коллегии поручается Петербургский монетный двор. Этот шаг был вынужденным, и сам Брюс стал его инициатором, обратившись с докладом к Сенату. В России еще в 1718 году была введена медная монета для размена денег. Серебряные монеты собирались вывести из оюбращения. Однако эта мера способствовала инфляции и росту числа фальшивомонетчиков. Поэтому Брюс ратовал за денежную реформу, подобную той, которую в 1698 году провел в Англии И. Ньютон. Она помогла решить проблему фальшивых денег.

Введение медной монеты изменило структуру российской металлургии. Если в начале XVIII века был большой спрос на железо и чугун в связи с продолжавшейся Северной войной, то с указом Берг-коллегии 1721 года пришлось сдерживать дальнейший рост железоделательных заводов, так как с прекращением войны производство черных металлов стало избыточным. А вот меди не хватало. В заметке, датированной14 февраля 1724 года, Петр предполагал дать возможность частным лицам, «медь у ково есть в домах», переделывать за плату на Монетном дворе в «деньги» и даже склонялся к идее, перечеканки колоколов в монету, чтобы окончательно вывести из употребления серебряные копейки. Разрабатывавшиеся у Онежского озера медные рудники были и небогаты, и неудобны для выемки породы. Надежда была только на богатые медные рудники Урала, которые стали основой медной промышленности.

Предложения Брюса сводились к следующему: не вывозить серебро и золото за границу, чтобы не допустить утечки старых высокопробных копеек, которые выгоднее было переплавить на низкопробные монеты тех же или даже более высоких номиналов; не впускать монеты из-за границы, чтобы избежать попадания в Россию фальшивых монет; освободить от пошлин серебро и золото, предназначенное для монетных дворов; перевести все монетные дворы в Петербург. С 1723 года началось строительство Монетного двора в Петербурге. Брюс также предложил медную монету чеканить в определенной пропорции к серебряной, не превышающей 1:10, и временно прекратить чеканку медной монеты, хорошо освоенной фальшивомонетчиками, а имевшуюся в обращении выменять и переделать.

Все эти меры затруднили деятельность фальшивомонетчиков. Борьба с ними была довольно жесткой, но порой Брюс проявлял и гуманизм. Так, 5 февраля 1723 года Брюс лично объявил в Берг-коллегии указ об отсечении головы фальшивомонетчикам, которые, с «влитым в горло расплавленным металлом, не скоро умирают». Отсечение головы, очевидно, было менее мучительной казнью.

В итоге в денежном обращении России в первой четверти XVIII века сложилась примерно та пропорция, которую предлагал Брюс. Серебряная монета стала основной, она составила – 88,5 %, медная монета – 9 %, золотая монета – 2 % от общей суммы чеканки. Самый большой доход казна получила от передела серебра – 8366 тыс. руб. (при среднегодовом в 322 тыс. рублей).

Брюсу приходилось много трудиться и на дипломатическом поприще. В 1718 году он был отправлен первым министром (главой делегации) на Аландский конгресс для переговоров о мире со Швецией. Вторым русским представителем, подчиненным Брюсу, был Андрей Иванович (Генрих Иоганн) Остерман, будущий всесильный канцлер в царствование Анны Иоанновны.

18 февраля 1721 года, за два месяца до выезда в Ништадт для продолжения переговоров со шведскими представителями, Брюс был удостоен титула графа. На графском гербе Брюса помимо старинного родового королевского знака Брюсов была изображена стена с летающим горящим ядром, символизирующая его военные заслуги, а также голова орла с короной – символ прозорливости и успеха в строительстве нового государства. Для разработки герба Брюс еще в 1720 году сделал запрос к своим шртландским родственникам. В результате в Россию приехали шотландские Брюсы, подтвердившие высокородство Якова Вилимовича.

За основу своего герба он взял герб шотландских Брюсов – Андреевское пурпурное распятие на золотом фоне – это изображение в форме щита размещено в центре щита на гербе Якова Вилимовича.

Девиз «Fuimus» – по-латински «Мы были» – шотландских Брюсов стал девизом, помещенном на ленте герба русского графа Брюса. На гербе было также изображение английской короны на одном из рыцарских шлемов (с правой стороны) с тремя нитками жемчуга, что соответствует титулу европейского барона или английского лэрда (в отличие от лорда, лэрд менее высокий титул).

На гербе Я. В. Брюса были запечатлены основные виды его деятельности. Щит герба разделен на 4 поля, симметричных по диагонали, по которой щит пересекает изображение крепостной стены с летящими через нее зажженными ядрами на голубом фоне. На серебряном фоне щита изображены две головы орла с коронами, показывающие принадлежность Якова Вилимовича к королевской фамилии Брюсов. Третья голова орла вынесена за пределы щита и возвышается на еще одном рыцарском шлеме (с левой стороны), имеющим корону с 9-ю жемчужинами – соответствие графскому титулу. На щите сделаны также дуги зеленого цвета. Это отражает дипломатическую деятельность Брюса, его непосредственное участие в переговорах со шведами.

Щит поддерживают Лев – символ силы и символ чистоты и Белый Единорог – символ непобедимости. Вокруг щита помещена цепь кавалера ордена Святого Андрея Первозванного со словами «За веру и верность» (этот элемент присутствует только на личном гербе Брюса, а не на родовом). Над щитом – три рыцарских шлема, центральный из которых украшен растительным венчиком. Сверху герба, по центру – рука с маршальским жезлом – изображение, отражающее военную деятельность графа Брюса.

А вот как родовой герб был описан в Дипломе, данном Брюсу в 1721 году на графское достоинство: «…на поле златом крест святого Андрея и верх щитовый краснорожовыя над шлемом тогожде степени приличным плащем красным сребром раскрашенным и венцем тех же цветов украшенным, вместо перья написуется плечо вооруженное, булаву в руке держащее, поддержат, от десные страны лев краснорожовый, от левые же единорожец природнаго цвета с щитовым сим написанием: «Быхом» (т. е. fuimus)…».

К старому родовому гербу «в прибавку» было дозволено следующее: новый щит, разделенный на 4 части, в синем поле – часть белой городовой стены, «справа накось налево стоящую»; над стеной – «ядро огненное с тремя пламенами натурального цвета». Также в гербе присутствует черная «орловая голова» с короною, шлемы и украшения, изображения баронских корон. Все это мы видим и на знамени Брюса – и «орловые головы», и баронские короны, а также золотую цепь с косым андреевским крестом и девизом ордена: «За веру и верность».

Текст «Жалованной грамоты на графское достоинство» гласил:

«Мы, Божиейю милостию Пресветлейший и Державнейший Великий Государь Царь и Великий Князь Петр Алексеевич всея Великая и Малая и Белая России Самодержец, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, Государь и Великий Князь Новгорода низовские земли, Черниговский, Рязанский, Ростовский, Ярославский, Белозерский, Удорский, Обдорский, Кондинский и всея северныя страны повелитель и Государь Иверския земли, Карталинскинских и Грузинских царей и Кабардинския земли, Черкасских и горских князей, и иных многих государств и земель восточных и западных и северных отчич и дедич наследник, Государь и Обладатель.

В поминовение на будущие годы Мы чрез сей Наш настоящий Царский диплом извещаем и подтверждаем всем и каждому, яко властию Нашей самодержавною, данною Нам от Всевышнего Бога на всю нашу наследственную Российскую Империю и на подвластные обширнейшие царства и княжества распространяемою, коей присущи все почести и высшие степени достоинства Империи Нашей, яко издревле существующие, тако же и волею Нашей вновь введенные, единственные каждая в своем роде и признаке, токмо из милости Нашей о Насвоздаваемая к возведению в высшую степень чести титулования, определить повелели, яко Мы сами обыкновение имеем, к расмотрению за все подвиги и превосходнейшие заслуги слуги Нашего, коего Мы в степень высшего достоинства возвести соизволяем и тако определяем вельми любезного нам и вернейшего генерала Нашего, Артиллерии Начальника, Кавалера Ордена Святого Апостола Андрея, и Президента Коллегии Берг- и Мануфактур- Якова Вилимовича Брюса.

Тако ж поелику открыл он через генеалогию свою и чрез грамоты родовые вернейшие, кои в Императорскую Посольскую Коллегию представил с припиской от Верховного Магистра иностранных дел королевства Шотландского с гербовой печатью сего королевства и с должными собственноручными подписями. В удостоверение на сих грамотах, кои будучи тщательно изучены, верно свидетельствуют, что происходит он из стариннейшего шотландского рода Брюсов, из ветви его, именуемой Клакманнан, из каковой ветви и два короля шотландских происходят, а именно – в 1330 году по Рождеству Христову был королем Роберт, а после оного сын его Давид (даты здесь неверные: Роберт I правил с 1306 по 1329, а Дэвид II – с 1329 по 1371 годы. – Б. С.). Также и прадед сего нашего генерала от артиллерии Якова Вилимовича, также именем Яков и фамилией Брюс, происходит из той же ветви от родителя своего Роберта Брюса, кавалера высших орденов, по линии этой ветви седьмого барона Декламан (Клакманнан), который был младшим братом седьмого барона по линии Роберта Клакманнана (на самом деле – восьмого барона. – Б. С.). Дед же сего нашего генерала от артиллерии, Роберт, также из ветви Клакманнанов, сын же сего Роберта, он же отец сего нашего генерала от артиллерии, Вилим, в 1647 году приехал из Англии в царство Российское и служил тут славной и незабвенной памяти Родителю Нашему Его Величество Царю и Великому Князю Алексею Михайловичу Самодержцу всея России, и братьям Нашим – Царям и Великим Князьям Федору Алексеевичу и Иоанну Алексеевичу Самодержцам всея России, а также и Нам, с искреннею преданностью и верностью на разных должностях, за что и произведен был в 1680 году в полковники войска Нашего, и в том же году умер (на самом деле Вилим Брюс в полковники был произведен в 1658 году, а в дальнейшем получил еще чин генерал-майора; кроме того, он никак не мог служить самому Петру и его брату Ивану, поскольку они вступили на престол только в 1682 году. – Б. С.).

После того, сын его, помянутый уже выше Яков Вилимович, был в 1688 году (на самом деле – в 1686 году. – Б. С.) произведен в прапорщики на службе нашей. И служил Нам в двух Крымских походах военных в 1689 и в 1691 годах (в действительности – в 1687 и 1689 годах. – Б. С.). После того ходил он в два похода Азовских. И в первом из них был майором и командовал артиллерией Нашей (в первом походе Брюс был инженером-фортификатором. – Б. С.). Во втором же походе 1696 года служил он на корабле, исполняя обязанности морского капитана. И в том же году за свою ревностную службу воинскую произведен был из майоров в полковники.

Тогда же, начиная с 1698 года во время первого путешествия Нашего в европейские государства, был он с нами в Англии и в Голландии, где участие принимал во всех делах и всяческие поручения с прилежнейшей верностью выполнял.

И в 1700 году произведен был Нами в генерал-майоры, и в том же году, при начале войны со Шведским королевством, был он в походе с армией под городом Нарвой (эпизод с опалой, после которой Брюс покинул Нарвскую армию е ще в Новгороде, здесь, разумеется, не говорится. – Б. С.).

В 1701 году послан он в Новгород, где был губернатором Нашим, и службу сию отправлял с отменнейшим тщанием днем и ночью. Так четыре года служил он Нам в Новгороде, участвуя также и в походах военных противу шведов, а так же в осадах шведских городов: Нотебурга в 1702, и Канцеппа (Ниеншанца. – Б. С.) в 1703 году, где командовал артиллерией Нашей и паки отмечен был нами за подвиги и труды свои премногие и отменнейшие.

В 1704 году поставили Мы его Верховным Начальником над всею Нашей артиллериею, как полевою, тако и в крепостях и цитаделях обретающейся. В том же году участвовал он в сражении и взятии Нарвы и Иван-города, и во время событий премногие подвиги совершил и паки служил Нам с усердием и верностью. И в 1705 году бывал сей Яков Вилимович постоянно с армиею и в Литве, и в Польше, где всею Нашею артиллерию изрядно командовал.

И в 1706 году за все свои многие подвиги ратные и службу верную произведен был Нами в генерал-поручики. В том же году он вкупе со Светлейшим Князем Нашим Меншиковым воевал в Польше под городом Калиш противу шведского генерала Мардефельда, над коим во главе войск наших полную викторию одержал. А в 1708 году во время войны армии Нашей противу шведов во главе с их генералом графом Левенгауптом в баталии под Лесной командовал он левым крылом, и все шведы до единого побиты были.

В 1709 году участвовал он в баталии кровопролитнейшей под градом Полтавою, где Мы зело славнейшую викторию над шведами одержалии всю их шведскую армию наголову разбили. В баталии же той сам шведский король Карл XII участие принимал и позорным бегством едва себя от плена избавил. В сражении том сей Яков Вилимович зело храбро себя выказал и многие подвиги ратные совершил, за кои не токмо награждения воински получил, но Нами был возведен в достоинство Кавалера Ордена Апостола Андрея.

В 1710 году во время осады Нашим войском града Риги, он паки артиллерией Нашей вельми умело командовал, забрасывая сей град гренадами горящими, и подкопы под стены подводил.

И после был вкупе с другими послан по Нашим надобностям в город Данциг и дела там вел Наши. В 1711 году принимал он участие в походе противу турок в Валахии, где паки артиллерией Нашей командовал и во всех баталиях вместе с Нами пребывал и отменными подвигами вновь прославился за кои произведен был Нами в генералы-от-артиллерии.

В том же году вкупе с другими послан ехать он был в Данциг с поручением Нашим. А в 1712 году пребывал с армией Нашей в Померании и Голштинии, где Нашего, а также датского и саксонского артиллерией изрядно командовал, чем и заслужил многие награды.

В 1718 году, поелику большую ученость и опытность в делах показал, был он назначен Нами Президентом Коллегии Берг- и Мануфактур-, и с того же времени включен был в Наш Правительствующий Сенат для управления государством и решения дел гражданских в Сенате. И везде себя отлично показал, со тщанием и верностию паки службу свою исправлял.

В 1718 году изволили Мы назначить сего Якова Вилимовича Нашим Первым Полномочным Министром на Аландский Конгресс, где он со шведскими министрами в продолжение целого года и даже более, артикулы трактата мирного составлял и в негоциях сих премного потрудился и преуспел к пользе и интересу государства Нашего, не говоря уже о том, как зело много советов мудрых и добровременных Величеству Нашему Царскому подавал в разных оказиях, сам же о себе скромность изрядную сохраняя.

В признание же всех его изрядных подвигов и трудов неустанных, и служения верного и преданнейшего Нашему Величеству, и в воздаяние за все оные деяния ныне признали Мы за благо и повелеть соизволяем, из Милости Нашей и велия благоволения, возвести генерала Нашего Артиллерии Начальника, Кавалера и Президента в звание Графа Империи Нашей Российской, что и возвещаем, утверждаем и заповедуем в поминовение ему и всем его будущим наследникам, сыновьям и дочерям, и даруем сей настоящий Наш Царский Диплом, который Мы составили и подписываем ныне во имя Всемогущего Бога, от Него же все власти, почести и достоинства исходят, в том, что сей помянутый господин Яков Вилимович Брюс и все его потомки и законные наследники обоих полов, в знак милости Нашей изъявляемой, и властию Нашей Императорской, от Бога данной, да будут они отныне и впредь во всех пределах Империи Нашей именуемы и почитаемы яко Графы и титулом сиятельства, и для того Мы сей Наш Диплом вручаем и передаем сему Нашему Генералу от Артиллерии и всем потомкам его, дабы всех и каждого известить и уведомить дабы впредь они не токмо в пределах Империи Нашей Российской графами сиятельными именовались и почитались, но и в иных царствах и княжествах за оных почитаемы были, и почести, сану их приличные, везде обретали.

И герб его родовой тако умножив отныне впредь иметь позволяем, а именно: в золотом поле Крест Святого Андрея и слава пурпурные, и поверх шлема по рангу его, намет червонный с серебром, и бурелет тех же цветов. В нашлемник рука в латах держащая булаву. С правой стороны лев пурпурный щит поддерживает, а с левой единорог натурального цвета и девиз гербовый-FUIMUS, и к исконному его гербу добавление за всю его Нам верную и прилежную службу, как при взятии городов неприятельских, тако и в баталиях соучастие таковой герб преписываем и жалуем: щит новый на четыре части разделенный, в середине коего да будет его прежний щиток, как уже выше описано, а с первой и третьей части щита в лазоревом поле часть белой городской стены справа налево наискось положенной, над которой ядро огненное с тремя языками пламени натурального цвета за его верную и правильную нам службу в то время, когда он Нашим Первым Полномочным Министром на Аландском Конгрессе, а во второе и четвертое поле назначаем ему в белом поле с боков две дуги темно-зеленого цвета, одна напротив другой расположенные, между которыми черная голова орла с короной, и как в гербе его изображено над щитом кроме прежнего шлема еще два поставлены, а именно: справа имеющий корону баронскую, на коей часть городской стены, как в первом и третьем поле щита изображено, а слева шлем, имеющий корону графскую, на коей черная голова орла с короной, как во второй и четвертой части щита изображено, а также намет и щитодержатели, и девиз таковой, как и в прежнем его гербе.

Итак, Мы, Пресветлейший и Державнейщий Великий Государь Царь и Великий Князь Петр Алексеевич Самодержец Всероссийский Нашей Империи Российской и царств любезных Наших подданных, как духовных высших и низших орденов, так и мирских в Нашего Царского Величества Сенате заседающих, чьи статуты и ордена как военные, так и гражданские, и всем подданным Империи Нашей Российской приказываем, и мандат Наш собственный принимаем и утверждаем, также остальных Властителей, чужеземных князей и всех прочих Государей и Принцев, дружески просим, чтобы сего выше помянутого Нашей Российской Империи Графа, генерала от артиллерии, Кавалера и Президента Якова Вилимовича Брюса, а также всех его законных потомков мужеского и женского полу по нисходящей линии отныне и навеки за графов Российской Империи Нашей признавать, величать, писать и именовать, под страхом и наказанием Нашего Величества гнева и пеней в сто золотых чистого золота фунтов, из них в Нашу казну половина полагается, также и иноземных Государей просим поступать.

В свидетельство сей Нашей милости и возведения в степень достоинства высшую, печать сию Нашей Империи Российской прилагает с подписанием собственною Нашею Царскою рукою.

Дано в Нашем Царском граде Петербурге в год от Рождества Христова 1721 февраля 18 дня, а царствования Нашего в 39 год».

Когда 30 августа 1721 года Брюс подписал со Швецией Ништадтский мир, закреплявший все российские завоевания, царь пожаловал его поместьями с 723 дворами в Кексгольмском и Козельском уездах. Царь, который уже собирался было оставить шведам Выборг, но не успел сообщить об этом своим послам, очень обрадовался, что им удалось добиться мирного договора, не поступившись ничем. Он писал в связи с этим Брюсу и Остерману: ««Господа полномочные! я намерен был ехать к Выборгу для осматривания границ; но приезжая к Дубкам, получил от вас подписанный и размененный трактат, которая, нечаянная так скоро, ведомость нас всех зело обрадовала, и что сия трехвременная жестокая школа такий благий конец получила. Понеже трактат так вашими трудами сделан хотя б написав нам, и только бы для подписи послать господам шведам, более бы того учинить нечего, за что вам зело благодарствую, и что славное в свете дело ваше никогда забвению предатися не может, а особливо (поелику) николи наша Россия такого полезного мира не получала. Правда, долго ждали, да дождались: занеже все да будет Богу, всех благ виновнику, выну хвала».

Через 10 дней после праздника в честь Ништадтского мира, внимание царя к Брюсу выразилось особенно ярко на, в описании которой от 1 ноября, очевидец, голштинский камер-юнкер Берхгольц особо отмечал: «Император сидел недалеко от входных дверей, но так, что мог видеть танцевавших; около него сидели все вельможи, но его величество большею частию разговаривал с генерал-фельдцейхмейстером Брюсом, сидевшим подле него с левой стороны».

Влияниие Брюса проявилось, в частности, в процессе вице-канцлера Шафирова с обер-прокурором Скорняковым-Писаревым, дело которых рассматривалось на заседании сената 31 октября 1722 года, Брюс, вместе с Меншиковым и Головкиным, ушел из зала заседания, сказав, по словам донесения Меншикова царю: «когда в сенате обер-прокурор вор (так обозвал Скорнякова Шафиров), то как нам дела при том отправлять?». 8 января 1723 года Яков Вилимович, как сенатор, «обеим сторонам не подозрительный», был назначен первым членом комиссии Верховного Генерального Суда и в этом качестве вместе с Матвеевым и Мусиным-Пушкиным, задавал вопросы Меншикову, явившемуся ответчиком по делу Шафирова.

В результате следствия Шафиров был осужден на смертную казнь. Но во время исполнения приговора ему была объявлена замена смертной казни вечной ссылкой с лишением чинов и имущества.

7 мая 1724 года, при короновании Петром Великим Екатерины на престол императрицы, генерал-фельдцейхмейстер Брюс в свите царских регалий нес перед Государем императорскую корону. Его жена, Марфа Андреевна, вместе с княгиней Меншиковой, графиней Головкиной и княжной Трубецкой, поддерживала шлейф императрицы.

В последние дни января 1725 года тяжело заболел царь. Брюс не только присутствовал во дворце со всею знатью, но и принимал участие в «конгрессе» первейших чинов Империи, провозгласившем на рассвете 28 января императрицу Екатерину преемницей умершего императора, причем «в том же преждереченном конгрессе от всех прошен Генерал-Фельдцейхмейстер Сенатор и Кавалер граф Яков Брюс, дабы принял на себя труд о обустроении погребения императорского и принадлежащаго к тому, по обычаю прочих в Европе государств. И его превосходительство, получив себе в помощь господина генерала Бона и выбрав угодных к тому делу управителей и прочих помощников, тако ж и вся к тому нужная изготовив и мастеров разных художеств созвав, со всяким тщанием ему врученное дело производил и исполнил». После смерти Петра Брюс возглавлял траурную комиссию и руководил разработкой погребального церемониала. В память императора Яков Брюс создал рисунок к 1160 золотым (от 4 до 50 червонцев) и 10900 серебряным медалям. Этот рисунок был представлен в Сенате 24 февраля 1725 года и утвержден с некоторыми изменениями обратной стороны медали: вместо «лежащих на земле корон и прочего» решено «быть столику и на нем скипетр и держава».

Блюдо «Коронация Екатерины I». Москва, 1724–1727. Мастер Николай Федоров. На серебряном блюде изображен один из центральных моментов первой российской коронации, состоявшейся в Успенском соборе Московского Кремля 7 мая 1724 года, – возложение Петром Великим императорской короны на жену Екатерину. Слева за фигурой Петра изображен граф Я. В. Брюс с золоченой подушкой для короны в руках. Именно он внес новый символ монаршей власти в собор

Кроме памятных медалей, Я. В. Брюс разрабатывает церемониальные планы погребения Петра. Эти планы включали:

«Реестр певчих при гробе.

Изложение указа императрицы Екатерины I о погребении Петра I и Натальи Петровны (дочь Петра Алексеевича умерла 2 марта и была похоронена вместе с отцом).

Порядок, как поступать при погребении (инструкция на 8 листах).

План погребальной церемонии (на 13 листах, в виде раскладушки).

…

Донесения об участниках погребения.

Опись участников погребения.

Опись подданых шедших в церемонии (всего 69 человек).

Церемония шествия в рисунках…».

Брюс расписал на 166 листах церемониию погребения до мельчайших деталей. Петр I был похоронен 10 марта. Работами по бальзамированию тела императора также руководил Брюс.

В начале царствования Екатерины I Брюс, как генерал-фельдцейхмейстер, продолжает оставаться руководителем артиллерийского ведомства. В России не только была создана мощная артиллерия, но и, что еще важнее, были заложены основы ее дальнейшего развития.

Он продолжал свои занятия и по коллегиям, и по артиллерии; но, не желая участвовать в интригах и начавшейся борьбе за власть, несмотря на милость императрицы Екатерины I, пожаловавшей Брюсу только что учрежденный орден Св. Александра Невского, не будучи включенным в члены Верховного Тайного совета, Брюс стал просить отставку.

Тем временем генерал-прокурор П. Ягужинский, подавая императрице сочиненную им «Записку о состоянии России», отмечал: «Не малый апартамент в государстве артиллерия, а генерал-фельдцейхмейстер уже весьма ослабел, а на его место не токмо кто видится быть достоин, но ниже и в помышление приходит кому, чтоб на его место человека заранее усматривать».

Но уже на открытии 27 декабря 1725 года своего детища – Академии Наук – Брюс не присутствовал «из-за недомогания». Вероятно, в то время Брюс уже был серьезно болен, возможно, подагрой, на которую жаловался в письмах в последние годы жизни. Скорее всего, в этом заключалась причина значительного снижения интенсивности его государственной деятельности по основным должностям и последовавшей вскоре отставки.

31 марта 1726 года Брюсу была выдана Жалованная грамота императрицы с перечислением всех его заслуг. После этого он подает прошение об отставке и получает ее 6 июля 1726 г. в возрасте 57 лет в чине генерал-фельдмаршала.

В последующем Яков Вилимович вел жизнь богатого пенсионера, увлекающегося наукой. 27 апреля 1727 году он купил за 4500 рублей серебром у князя А. Г. Долгорукова подмосковное имение Глинки, Богородского уезда, в 42 верстах от Москвы. С этого года он поселился в своем поместье Глинках и жил там до конца своей жизни, изредка наезжая в Москву и предаваясь исключительно научным занятиям.

Здесь Брюс разбил регулярный парк, выстроил дом с обсерваторией. Он сравнительно редко выезжал из имения, предпочитая заниматься любимыми науками. Брюс стремился подальше от Петербурга с его придворными интригами и поближе к Москве – месту, где он родился, где сохранялась Немецкая слобода, где было много близких ему людей по вере и духу. Во вторую столицу он время от времени наезжал, а вот первую покинул навсегда.

Отставной генерал-фельдмаршал увлекся медициной и оказывал помощь окрестным жителям, составляя лекарства из трав. Не доверяя докторам, Брюс также и себя лечил сам. Интересно, что до 1728 года действовал указ Петра I о запрете каменного строительства в связи с застройкой новой столицы. Поэтому изобретательный Брюс построил на берегу Вори кирпичный заводик и возводил усадьбу из собственного кирпича. Так был построен главный усадебный дом с примыкавшими к нему жилыми помещениями.

Теперь усадьба Брюса – это гастро-энтерологический корпус санатория «Монино». Расположен там и музей, посвященный знаменитому владельцу усадьбы. В 1991 году на средства Всероссийского Фонда Культуры Государственным Историческим музеем был создан общественный Дом-музей Я. В. Брюса, являющийся в настоящее время единственным в московском регионе музеем, представляющим эпоху Петра Великого, и единственным в России, рассказывающим о Я. В. Брюсе. Согласно исследованиям группы лозоискателей под руководством кандидата технических наук И. Е. Кольцова, проведенным в 1988–1989 годах, подземные ходы соединяют все здания усадьбы и выходят далеко за ее пределы. Самые будоражащие воображение истории, связанные с личностью Брюса, как раз и посвящены многочисленным подземным ходами, которые будто бы не только соединяют все здания усадьбы, но имеют выходы за несколько километров от неё. По слухам, в этих таинственных подземельях хранятся магические книги и сокровища Брюса.

Все это очень смахивает на историю с поисками библиотеки Ивана Грозного и системой подземных ходов, будто бы связывавших между собой еще в Средневековье все основные московские здания.

30 апреля 1728 года умерла жена Брюса Мария (Марфа) Мантейфель. До ее смерти Брюс часто принимал в усадьбе гостей. Живя в Глинках, Брюс в первые годы довольно часто навещал Москву, был тесно связан с целым рядом московских государственных учреждений и находящимися в это время в Москве учеными. Не исключена возможность, что Брюс виделся даже с М.В. Ломоносовым, можно сказать, своим наследником по научной части, хотя Михаил Васильевич о такой встрече никогда не упоминал.

Михаил Васильевич Ломоносов (1711–1765) – ученый-энциклопедист, химик, физик, астроном, приборостроитель, географ, металлург, геолог, поэт, филолог, художник, историк. Доподлинно неизвестно, встречались ли Ломоносов и Брюс в Москве, но, если у первого русского учёного-естествоиспытателя мирового значения и был предшественник, то это, безусловно, Яков Брюс

Всего о Брюсе, по оценке современных исследователей, насчитывается не менее 350 легенд – больше, чем о любом другом деятеле петровской эпохи, не исключая самого Петра Великого, и больше, наверное, чем о любом другом знаменитом жителе Москвы или Санкт-Петербурга. Во многих легендах Яков Брюс предстает в качестве колдуна и чернокнижника, знавшегося с дьяволом. О нем и сложилось представление как о личности мифической с ореолом колдовства. Это и не удивительно. Ведь тогда, в начале XVIII века, Яков Брюс был первым и единственным настоящим ученым на Руси, и его деятельность не могла не обрастать в народном воображении фантастическими, волшебными подробностями. Так когда-то произошло в Германии со вполне историческим доктором Фаустом, которого весь мир теперь знает только по поэме Гёте.

Брюс был настоящим ученым-энциклопедистом: астрономом и математиком, баллистиком и инженером, ботаником и минералогом, сфрагистом (специалистом по печатям) и географом, автором и переводчиком многих научных сочинений. Яков Вилимович свободно читал, писал и говорил не менее чем на 8 языках, включая русский.

Любимыми его занятиями были астрономические наблюдения. Его опыты по наблюдательной астрономии были отмечены в английском астрономическом ежегоднике за 1730 год.

Умер граф Яков Вилимович Брюс в Глинках 19 (30) апреля 1735 года, на 65 году жизни, не будучи на момент смерти женатым и не оставив по себе потомства.

Незадолго до смерти он взял к себе на воспитание отрока Дмитрия Васильева, но никакого завещания в его пользу не оставил. Погребен граф был, как видно из донесения императрице графа Салтыкова, 14 мая в Немецкой слободе, нынешнем Лефортове, в Москве, рядом с кирхой святого Михаила. В надгробной проповеди пастор кирхи Фрейнгольд упомянул о заслугах покойного как государственного деятеля и ученого. Лейб-медик Блументрост забальзамировал тело, и оно было предано земле.

А через несколько лет после смерти Брюса о нем возникли первые легенды. Молва говорила о хранящихся в подвалах его московского дома «кукле» и множестве магических книг, о замурованных в стенах его московского дома и усадьбы ретортах с живой и. мертвой водой.

Кирха Святого Михаила простояла до 1929 года, пока не возникла необходимость ее уничтожения в связи со строительством аэродинамической лаборатории в Лефортово. При рытье котлована для строительства здания ЦАГИ было обнаружено захоронение Брюса и его жены – Марьи Андреевны (Маргариты Мантейфель). Склеп вскрыли, извлекли сохранившуюся одежду, которую передали в Исторический музей. Эта находка опровергла народные легенды, будто Брюс замуровал жену в стену своего московского дома. Череп был передан в мастерскую Герасимова с целью восстановления лицо, но вовремя не был зарегистрирован, и в результате останки Брюса были утеряны. Зато возникли слухи о привидении Брюса, будто бы посещавшем свой дом в Глинках.

По одежде удалось определить примерный рост Брюса – 195 см, так что Яков Вилимович был не ниже Петра Великого.

Парчовый кафтан, камзол и ботфорты, а также шитая золотом и серебром орденская лента ордена Андрея Первозванного и гербовое знамя Брюса были отреставрированы и хранятся в фондах Государственного исторического музея. Знамя сделано из золотистого шелка, с обеих сторон выполнены изображение герба Брюса и текст на русском и немецком языках, перечисляющий звания Брюса и даты его жизни и смерти.

Насчет того, где жил Брюс, между учеными и народной молвой существуют значительные разногласия. Некоторые исследователи полагают, что в Москве дом Брюса стоял в Немецкой слободе, на Вознесенской улице (нынешней ул. Радио), близ Горохова поля. Он будто бы находился неподалеку от немецкой кирхи. Здесь же, у кирхи, Брюс действительно был похоронен. Но ни дома, ни могилы, ни кирхи ныне не существует.

Однако по другой, единственной подкрепленной документами версии, Брюсу принадлежали два дома на Мясницкой улице, на месте нынешних домов 13 и 15 с их многочисленными строениями, причем второй из домов Яков Вилимович приобрел всего лишь за 72 дня до смерти. Якобы там, согласно легендам, он делал снадобья из лягушачьих мозгов, а в полночь, вылетев из окна, парил над Мясницкой.

Подлинное место, где стоял дом Брюса, скоро забыли, но молва быстро приписала ему другой дом, который нарекла Брюсовым. Это дом на Разгуляе, точнее – на углу Елоховской (ныне Спартаковской) улицы и Доброслободского переулка. Там до революции размещалась Вторая московская мужская гимназия, а ныне находится Московский государственный строительный университет (до 1993 года: Московский инженерно-строительный институт (МИСИ)). До 1834 года этот дом принадлежал семейству Мусиных-Пушкиных и знаменит главным образом тем, что в нем хранилась и пропала в 1812 году единственная уцелевшая к тому времени рукопись «Слова о полку Игореве».

Действительно, как мы уже упоминали, в конце XVIII века один из Мусиных-Пушкиных – Василий Валентинович, домом на Разгуляе, впрочем, никогда не владевший, женился на внучатой племяннице Я. В. Брюса Екатерине Яковлевне Брюс. Поскольку мужских представителей рода Брюсов не осталось, Екатерина II разрешила Василию Валентиновичу именоваться графом Мусиным-Пушкиным-Брюсом. Потмства у него не было, и эта ветвь Мусиных-Пушкиных прервалась. Однако этой кратковременной связи Мусиных-Пушкиных и Брюсов оказалось достаточным, чтобы в сознании москвичей дом Мусиных-Пушкиных на Елоховской превратился в «дом колдуна Брюса».

Его тело уже было погребено в склепе у лютеранской кирхи Св. Михаила в Немецкой слободе, но каждую ночь в обсерватории по-прежнему загорался свет. Москвичи говорили, что это дух колдуна охраняет свою магическую книгу.

После смерти Брюса, в конце августа, его вещи и книги были приняты, уложены и до отправки в Петербург перевезены в пустой дом князя Юрия Долгорукова, близ Мясницких ворот. Но только в декабре 1735 года библиотека и коллекция были перевезены в Петербург, в Академию наук.

В легендах книги Брюса предстают как часть и источник магической силы знаменитого колдуна, исчезнувшей вместе с ним. Известие о том, что Брюс завещал после своей смерти коллекции и библиотеку Академии наук основано на том, что незадолго до своей смерти, он отослал два ящика инструментов в Академию наук, а в письмах к друзьям выражал готовность передать свою библиотеку и коллекции в руки ученых. Письменного завещания Брюс не оставил, скорее всего, потому, что просто не успел, так как умер внезапно.

Попробуем разобраться, в чем было научное значение деятельности Брюса, и имел ли он какое-нибудь отношение к магии и магическим наукам – астрологии, алхимии, геомантики и т. д. Помимо астрономических наблюдений и исследований, связанных с артиллерией, Яков Вилимович занимался составлением подробной географии Российской империи с присовокуплением ландкарт; вступил, по приказанию Петра, в переписку с великим философом Г.В. Лейбницем для исследования происхождения российского народа. Помимо Навигацкой школы, он создал первые артиллерийские инженерные школы в Москве и С. Петербурге. По поручению Петра, Брюс также с 1706 года надзирал за типографским делом в России. В 1708 году он подготовил к изданию первую русскую книгу гражданской печати «Геометриа славенски землемерие», составил первый русско-голландский словарь, перевел «Фортификацию» Кугорна. Брюс собирал картины, коллекции древних монет и редких минералов, гербарии.

Сам Брюс был автором нескольких книг. Он написал «Краткую Геометрию» для Петра, а в соавторстве с Гаврилом Бужинским и И.В. Паузе – «Юности честное зерцало» (первое издание вышло в свет в 1717 году). Именно Брюс первым в России понял значение трудов И. Ньютона и написал первую в России работу о законе всемирного тяготения – «Теория движения планет». Ее нашел в библиотеке Кембриджского университета современный канадский профессор В. Босс. Обнаружилась она и в библиотеке Российской Академии наук в Санкт-Петербурге. Этот трактат, как отмечает канадский ученый, первая работа русского ученого о законе всемирного тяготения.

В известных нам письмах Брюса описываются самые разнообразные научные опыты и наблюдения, которые либо он сам проводил, либо советовал ставить другим. В частности, Брюс слал Петру, нередко по его просьбе, описания различных инструментов с чертежами. Брюс делал также ряд переводов иностранных книг, имевших, как правило, практическое значение, на русский язык.

Всего в библиотеке Брюса насчитывалось 1579 томов (1418 названий) отдельно описанных печатных книг. Кроме этого, были еще пачки и свертки с книгами, подробная опись которых не была сделана. В библиотеке также имелись 52 рукописи на многих европейских языках, а также 133 карты и большое количество планов городов и различных математических чертежей. Не исключено, что часть неописанных бумаг представляли собой рукописи самого Брюса.

В библиотеке Брюса были книги по двадцати научным дисциплинам на четырнадцати языках. Поистине это был ученый-энциклопедист, занимавшийся не только переводами, но и собственными научными исследованиями в различных областях знания.

При этом все прижизненные свидетельства говорят, что Яков Вилимович был человеком с сугубо рациональным мышлением, нисколько не склонным к мистике. Он обладал скептическим, а не мистическим складом ума. По свидетельству современников, Брюс не верил ничему сверхъестественному. Но по иронии судьбы как раз само имя Брюса впоследствии стало ассоциироваться с чем-то таинственным и сверхъестественным.

Например, в записках Андрея Нартова, знаменитого русского механика, запечатлено посещение Петром и Брюсом Новгородского Софийского собора. Стоя с царем возле святых рак с мощами, Брюс рассказывал о причинах нетленности лежащих в них тел. «Но как Брюс относил сие к климату, к свойству земли, в которой прежде погребены были, к бальзамированию телес и к воздержанной жизни и сухоедению или лощению, то Петр Великий, приступя наконец к мощам святого Никиты, архиепископа Новгородского, открыл их, поднял их из раки, посадил, развел руки, паки сложив их, положил, потом спросил: «Что скажешь, Яков Данилович? От чего сие происходит, что сгибы костей так движутся, яко бы у живого, и не разрушаются и что вид лица, аки бы недавно скончавшегося?» Граф Брюс, увидя чудо сие, весьма дивился и в изумлении отвечал: «Не знаю сего, а ведаю то, что бог всемогущ и премудр». Петр же на это ответствовал: «Сему-то верю и я и вижу, что светские науки далеко еще отстают от таинственного познания величества творца, которого молю, да вразумит меня»».

В судьбе Брюса действительно есть что-то загадочное. Мы до сих пор почти ничего не знаем о его внутреннем мире и быте, особенно в последние годы, проведенные графом почти в отшельническом уединении. Все это тоже открывало богатые возможности для народной фантазии.

Известно, что Брюс сам точил и полировал стекла для телескопов и подзорных труб. После его смерти их хватило на всю тогдашнюю Академию наук. Именно Брюс впервые в науке проводил сравнительные испытания отражающей способности стеклянных и металлических зеркал.

Особо интересовала его проблема получения высококачественных металлических зеркал к катодиоптрическим, то есть отражательным, телескопам. Брюс обладал большими познаниями в области технологии шлифовки и полировки стекла и металла. В Эрмитаже хранится металлическое вогнутое зеркало от большого зеркального телескопа, со следующей, вырезанной на оборотной его стороне, надписью: «Зделано собственным тщанием графа Якова Вилемовича Брюса 1733 году августа месяца». Рабочая, то есть отражательная, сторона этого зеркала выполнена с такой тщательностью, которой мог бы позавидовать любой «инструментальщик» оптик, не только того времени, но даже и конца XVIII века.

Показательно, что, работая над той или иной проблемой в области естественных наук, Брюс в первую очередь интересовался возможностью практического применения полученных результатов. Вот что он писал по этому поводу в предисловии к первой петровской геометрии 1708 г. «Приемы циркуля и линейки»: «Феоретик может применен быти ремесленнику, художествие разумеющу, а не действующу. Инженеру же, добывающу крепости на бумаге, корабельщику же, в доме своем на морской маппе с компасом щастливо в Америку ездящу». Чистая теория – это только, как считал Брюс, «основание, на нем же никогда строится. Яко великия медные пушки и мартиры, которыя токмо в цейхгаузе держатся, а в поле никогда возятся, и корабли, которые в гавене гниют».

В описи кабинета Брюса, составленной после его смерти, значатся, например, такие вещи: «зеркало кругловитое небольшое, в котором кажет большое лицо»; «раковин разных больших и малых»; «туфли китайские, плетеные из травы»; «гриб каменный»; «тыква индейская»; «кость мамонтовой головы»; «янтари, в которых есть мушки»; коробочка с «маленькой натуральной змейкой» и тому подобные диковины. Некоторым предметам чиновники даже не могли дать определение и потому писали бесхитростно: «некакой фрукт продолговатый», «два мячика некакого фрукта»… Недаром французский посланник Кампредон, советуя в 1721 году своему правительству, каким образом завоевать расположение Брюса, подчеркивал, что Яков Вилимович не из тех, кого можно подкупить деньгами (их у него и так было с большим избытком), и предлагал использовать его собирательский азарт: «Его королевское величество доставил бы ему большое удовольствие, если бы подарил ему гравированное по приказанию покойного короля собрание эстампов королевских дворцов».

Подкупить деньгами Якова Вилимовича, действительно, было мудрено. По своим должностям он мог спокойно класть в собственный карман такие казенные суммы (поскольку убедился, что его, Брюса, Петр за это карать не будет), что никакого французского золота не хватило бы, чтобы завоевать его благосклонность.

Интересовался Брюс и этнографией. Вот только одна история. Землепроходец В. В. Атласов из Великого Устюга, посланный в 1697 году обследовать камчатские земли, вернулся в Москву с маленьким желтокожим человеком. Атласов нашел его у камчадалов, которые рассказали, что пару лет назад к их берегу прибило большую лодку с незнакомыми людьми. Непривычные к суровому быту и скудной еде, они быстро поумирали (или были убиты камчадалами). Остался лишь один. В отчете, составленном в 1701 году, Атласов писал: «А нравом тот полоненик гораздо вежлив и разумен». Когда пленник увидел Атласова и его спутников, то «зело плакал» от радости. Он почувствовал, что это не варвар, а представитель пусть иной, но цивилизации. Чужеземец успешно выучил русский язык. В Москве удалось, наконец, выяснить, что это японец, первый представитель этого народа, оказавшийся в России. И даже люди просвещенные слабо представляли, где именно находится эта таинственная, сознательно изолировавшая себя от внешнего мира страна и что за народ там живет. Атласов в отчете называл его «индейцем». В бумагах же Приказа артиллерии его назвали «Апонского государства татарин именем Денбей».

Петр передал Денбея под опеку Приказа артиллерии, повелев: «А как он, Денбей, русскому языку и грамоте изучится, и ему, Денбею, учить своему японскому языку и грамоте робят человек 4 или 5». В отношении Денбея самодержец проявил удивительную для того времени веротерпимость, приказав не принуждать его к крещению: «А о крещении в православную христианскую веру дать ему, иноземцу, на волю и его, иноземца, утешать и говорить ему: как он русскому языку и грамоте навыкнет и русских робят своему языку и грамоте научит – и его отпустят в Японскую землю». Неизвестно, удалось ли Денбею вернуться на родные острова. В дальнейшем он крестился под именем Гавриила, а основанная им школа переводчиков с японского действовала в Москве до 1739 года.

Брюс, по долгу службы опекал и «утешал» Денбея, буквально «заболел» Японией. Брауншвейгский резидент в России Ф.-Х. Вебер в своих «Записках» утверждал, что Брюс мечтал найти путь из России в Японию и послал экспедицию, которая, однако, в бурю погибла. Правда, следов этой экспедиции в российских архивах пока что обнаружить не удалось. Еще Вебер сообщал: «У сего Брюса был кабинет китайских редкостей, и он очень сожалел, что невозможно никак приобрести точных сведений о положении и особенностях Китайского государства, потому что наряжаемые туда посольства и все русские купцы не имеют права оставаться там долее 3 или самое большее 4 месяцев».

Брюс учил и восточные языки. В письме, адресованном, видимо, профессору Байеру, он изложил результаты своих исследований мунгальского (монгольского) и китайского языков.

Кабинет графа Брюса, состоявший из разных механических, астрономических и физических машин и инструментов, также из камней, руд, древних медалей, монет и других редкостей, почитался первым в России. Он, как уже говорилось, завещал его и всю свою библиотеку Императорской Академии наук на пользу общественную. В библиотеке, кроме книг и карт, было около 100 различных редких предметов и инструменты для научных измерений. Отметим еще, что граф, выйдя в отставку, много занимался благотворительностью, помогал сирым и убогим.

Репутация «звездочета» и глубокие научные познания Брюса порождали среди обывателей фантастические легенды. Как рассказывал П. И. Богатырев в очерках «Московская старина», москвичи уверились, «будто у Брюса была такая книга, которая открывала ему все тайны, и он мог посредством этой книги узнать, что находится на любом месте в земле, мог сказать, у кого что где спрятано… Книгу эту достать нельзя: она никому в руки не дается и находится в таинственной комнате, куда никто не решается войти». Однако никаких следов загадочной книги, состоявшей из семи деревянных дощечек с вырезанным на них непонятным текстом, так никогда и не было обнаружено в сохранившихся описях библиотеки Брюса.

Но основой для подобных преданий могли послужить реальные факты. Чиновники, составлявшие опись кабинета Брюса, нашли там немало необычных книг, например: «Философия и мистика» (на немецком языке), «Небо новое» (на русском языке) – так обозначено в описи. Была и вовсе загадочная книга, состоявшая из семи деревянных дощечек с вырезанным на них непонятным текстом. Народная же молва утверждала, будто магическая Брюсова книга принадлежала некогда премудрому царю Соломону. И Брюс, не желая, чтобы она после его смерти попала в чужие руки, замуровал ее в стене Сухаревой башни. А после того, как башня была разрушена, стали поговаривать, что случилось это неспроста и виной всему – могучие и опасные чары, заключавшиеся в Брюсовой книге. Да и саму смерть Брюса порой приписывали его магическим экспериментам.

Основным предметом его научных занятий в области физики была практическая оптика, о чем свидетельствует переписка Я.В. Брюса с профессором механики и оптики Санкт-Петербургской Академии наук Иоганном-Георгом Лейтманом в1726—1731 годах. Так, в 1731 году Брюс писал Лейтману об исследованиях по определению удельных весов металлов. Им была составлена методика, на основе которой определены удельные веса меди, золота и серебра. Интересно, что определенный Брюсом удельный вес меди совпадает с современными показателями. Брюс также искал способы очистки металлов от посторонних примесей.

В 1727 году двадцатилетним молодым человеком в Петербургскую Академию наук приехал работать Леонард Эйлер. Он получил профессуру в Академии и в 1732 году вступил в переписку с Брюсом, к тому времени находившемуся уже в отставке и жившему в Глинках. Переписка Брюса с Эйлером рисует Якова Вилимовича как ученого, сохранившего на всю жизнь интерес к чистой математике и даже в старости внимательно следившего за последними достижениями науки. Брюс вполне смог оценить дарование молодого Эйлера. Он вполне профессионально обсуждал с Эйлером основные математические проблемы того времени. Жаль, что вскоре переписка прервалась из-за болезни и смерти Брюса.

В первом письме Брюсу Эйлер писал: «Я осмеливаюсь с нижайшим почтением адресовать Вашему высокографскому Превосходительству эти строки и твердо полагаюсь на то, что Ваш милостивый прием возместит незначительность этих скромных открытий». Далее Эйлер рассказывает о своих исследованиях, основанных на открытых Гюйгенсом свойствах кривых линий.

16 ноября 1732 года Брюс ответил Эйлеру: «Из этого письма достаточно ясно видны Ваша сила и искусство как в алгебре, так и в механике. Поэтому я Вам весьма обязан тем, что Вы взяли на себя большой труд сообщить мне образчик Ваших занятий, и я желал бы только увидеться с Вами, чтобы мы могли устно поговорить об этом, ибо я в свое время уже размышлял над этими вопросами.

Вы можете быть уверены, что если я могу оказать Вам какую-нибудь услугу, я сделаю это с готовностью и охотно.

Позволю себе послать Вам приложенный рисунок с просьбой, если это Вам угодно, на досуге посмотреть…».

Далее Брюс рассказал об аналогичных исследованиях, проведенных им самим. А в следующем письме Эйлер отметил: фигура, полученная в результате расчетов «есть именно та самая, которую нашли Ваше высокографское Превосходительство, у меня нет никаких сомнений».

В последнем письме от 18 января 1733 года Брюс признался:

«Я охотно ответил бы на него (письмо Эйлера. – Б. С.) раньше, если бы тому не мешало мое непрерывное нездоровье. Между прочим, посылаю при этом чертеж эллипса и гиперболы, как они мне представились в свое время; хотел бы надеяться, что они понравятся Вам. Я имею еще несколько кривых линий, которые я оставляю, чтобы сообщить о них, когда состояние моего здоровья будет лучше. В остальном остаюсь как всегда

Вашего высокоблагородия

Преданный Я. В. Брюс».

Из этой переписки ясно, что Брюс и Эйлер вели диалог на равных и что какие-то из Брюсовых открытий даже предвосхитили открытия молодого Эйлера. К сожалению, повторим, до сих пор лишь в очень малой степени известна переписка Брюса с иностранными учеными. Вполне возможно, что нас ждут там удивительные сюрпризы. Не исключено, что Брюс сделал действительно значительные для своего времени открытия в математике, механике и оптике.

Насколько успешными были эксперименты Брюса с «плосковыпуклым и другим, с обеих сторон плоским стеклом», опыты по «нахождению» наиболее подходящей для полировки «композиции металла» для «катадиоптрических труб», по изготовлению зеркал «с мышьяком и без», доказывают сохранившиеся образцы его зрительных труб и металлических зеркал. Брюс был знаком со сплавами И. Ньютона – «невтонианской композицией». Необходимо учитывать, что изготовление высокоточных инструментов для научных измерений в начале XVIII века было сопряжено со многими трудностями и лишь немногим ученым удавалось их с успехом преодолеть. Брюс относился к их числу.

Несомненно, в научном развитии Брюса наибольшее значение имело почти годичное пребывание в Англии, где он познакомился с самой передовой наукой того времени. Как раз тогда на туманном Альбионе возник своеобразный синтез бэконовского эмпирически-индуктивного и декартовского математически-дедуктивного методов исследований, и Брюс вполне усвоил эти достижения британской научной мысли, и прежде всего – революционную механику Ньютона. Математике же Брюс обучался у известного английского ученого Джона Колсона. Конспекты ученых занятий в Англии составили то, что в описи названо «Сборная рукопись по математике и фортификации» на шведском языке. Рукопись включает такие разделы, как «Арифметика», «Геометрия», «Практическая геодезия и геометрия», «Осада крепости», «Инструкции по фортификации», и многое другое. На 286 страницах здесь подробно изложен теоретический и практический материал с упражнениями и схемами по использованию математических знаний для всяких целей.

Таким же конспектом являются «Заметки по математике» на немецком языке. В описи Брюс обозначен в качестве автора этой рукописной книги. Но на самом деле это конспекты лекций, составленные Брюсом во время занятий у Джона Колсона. Конспект включает все основные разделы математики, в том числе «Правила треугольника», «Правила двойных углов», «Арифметические прогрессии», «Геометрические прогрессии», «Извлечение квадратного корня», «Дефиниции», «Теоремы», «Проблемы геометрии», «Тригонометрия».

Также сохранилась рукопись Брюса «Статьи по математике и астрономии». Книга имеет следующие разделы: «Угловой сектор», «Построение синусов, тангенсов и секансов», «Основы пропорции диаметра окружности к ее длине», «Техника логарифмов, или Действия с логарифмами», «Основные логарифмы заданных чисел», «Проблемы астрономии», «Теория движения планет», «Орбита Луны», «Орбита Солнца», «Проекция орбиты Солнца», «Три известных долготы Солнца, находящихся в его апогее и перигее». Возможно, здесь мы тоже имеем дело с конспектом. Но вполне вероятно, что здесь, как и в конспекте лекций Колсона, присутствуют и собственные мысли, и открытия Брюса. К сожалению, разбору со стороны астрономов и математиков научные рукописи Брюса до сих пор не подвергались и его истинный вклад в науку своего времени пока что не определен.

Ньютон, тогда уже признанный авторитет в научном мире, именно в восьмидесятые годы особое внимание уделял астрономии и оптике. В 1671 году им был представлен в Лондонское общество зеркальный телескоп. В 1687 году был издан великий труд Ньютона «Математические начала натуральной философии», совершивший переворот в физике. Брюс тоже в первую очередь интересовался: математикой, механикой, астрономией и оптикой.

В библиотеке Брюса имелись все основные труды Ньютона и многие наиболее значительные труды его последователей, комментаторов теории Ньютона, имелись даже «Похвальные стихи на господина Исаака Невтона», изданные в Лондоне в 1728 году.

При активном участии Брюса составляются первые для России таблицы логарифмов.

Совершенно уникальна находка, сделанная Брюсом в Кенигсберге в 1711 году, – список «Повести временных лет» Нестора (Радзивилловская рукопись). Летопись была переписана одним из служителей Брюса и передана им В. Н. Татищеву в 1719 году с пожеланием заняться историей России.

В библиотеке Брюса было около 1500 книг, и практически все были нужны для его научных занятий. По мнению некоторых исследователей, в его библиотеке почти нет книг на тех языках, которыми он не владел свободно, например, на французском. Подавляющее большинство книг здесь было на немецком, английском, голландском и латинском языках. На французском языке имелось всего 25 книг. Тут надо иметь в виду, что французский язык в то время еще не был языком науки, в отличие от латыни, немецкого и английского. А тот факт, что в библиотеке Брюса присутствовали комедии Мольера не только на немецком, но и на французском, доказывает, что этим последним языком Брюс тоже владел, причем в достаточной степени, чтобы читать художественную литературу. Иначе наличие в библиотеке пьес Мольера на языке оригинала становится необъяснимым. Не таким человеком был Яков Вилимович, чтобы просто украшать красивыми корешками полки своей библиотеки. Книги он собирал исключительно для практических целей. Полный перечень известных ему языков, кроме родного английского, включал, очевидно, не менее родной немецкий (по матери), а также русский, латынь, греческий, голландский, французский и, возможно, шведский и итальянский. Всего в библиотеке Брюса, напомним, имелись книги, как минимум, на 14 языках. Вероятно, в той или иной степени он владел всеми из них.

Вообще же художественную литературу Брюс предпочитал иметь в своей библиотеке в переводе на английский язык. Сохранились англоязычные «Басни» Эзопа и «Дон Кихот» Сервантеса.

Политическая литература в библиотеке Брюса была немногочисленной, однако среди этих книг имеется знаменитое сочинение Никколо Макиавелли «Князь» (или «Государь»), изданное в 1699 году, а также «Правда воли монаршей…» Феофана Прокоповича, вышедшая в 1722 году.

По сохранившимся описям библиотеки больше всего в ней было книг на немецком языке – 658 экз. На втором месте была литература на английском языке – 308 экз., а русских только 38. В меньшем числе были у Брюса книги на голландском языке – 89 экз. В настоящее время это соотношение изменилось. Если книги на английском языке сохранились почти полностью, то почти половина изданий на немецком языке до настоящего времени не дошла.

Когда в начале 1736 года библиотека Брюса была доставлена в Петербург, Академическая канцелярия приняла решение сохранить ее как единое целое, но после передачи ее в БАН книги разошлись по русскому и иностранному фондам. Все двойные экземпляры, в том числе почти все книги на русском языке, прямиком отправились для продажи в книжную лавку. Туда же попали многие дублеты книг на иностранных языках, главным образом на немецком, поскольку с немецкими книготорговыми, книжными лавками и издательствами связи в Академии наук были налажены гораздо лучше, чем со всеми остальными. Впоследствии следы этих книг затерялись. Некоторые книги с экслибрисом Я.В. Брюса были найдены в библиотеке МГУ.

Сохранив связи с Англией и после отставки, Брюс получал оттуда литературу вплоть до 1735 года. Единственный в России того времени, он обладал полным комплектом научного журнала «Философские труды», издававшегося в Лондоне с 1666 года. Последний том этого журнала из собрания Брюса вышел в свет в 1730 году. Из книг, опубликованных в Англии в конце 20-х – начале 30-х годов XVIII века, в библиотеке Брюса точно имелись «Элементы химии» известного голландского медика Г. Бургаве, «Искусство миниатюры» и «Школа рисунка», изданные в Лондоне в 1732–1733 годах.

Брюс, судя по всему, лечил себя сам. Известно, что он страдал подагрой – среди его книг была литература и о борьбе с этой болезнью. Большое число книг было посвящено фармакологии и аптечному делу. Сохранились «Домовая и походная аптека» Л. Блюментроста, «Аптекарская наука» Туллера, «Основательное известие о лекарствах» Гофмана и ряд других.

Брюс имел в своей библиотеке около ста книг по астрономии – практически все, чем располагала эта наука к тому времени. Он стал инициатором публикации в России книги Христиана Гюйгенса «Космотерос», которую он сам и перевел. Полное название этого труда – «Книга мирозрения, или Мнение о небесноземных глобусах». Книга была впервые издана в 1688 году в Гааге. Брюс же переводил с немецкого издания 1703 года. Гюйгенс совершенно определенно отдавал предпочтение системе Коперника – Кеплера. Он также предполагал, что все звезды обитаемы, а Юпитер и Сатурн, будучи похожими на Землю, могут иметь воды, животных и быть заселенными, если не людьми, то, по крайней мере, существами, одаренными разумом. Книга вышла в Петербурге в 1717 году и сразу приобрела репутацию «еретической», так как противоречила церковному учению, принимавшему систему Птолемея, в которой Земля была центром мироздания.

Из 53 рукописей в фондах БАН до сих пор удалось найти 4 русские и 20 иноязычных. Русские рукописи Я.В. Брюса по содержанию историко-лингвистические. Самой ранней из них является «Степенная книга с добавлениями выписок из хронографов», датируемая 3-й четвертью XVII века. Сохранилась и грамота на латинском языке о по жаловании Брюсу графского достоинства. Большой интерес представляет ««Золотая легенда» на латинском языке, сочинения Якопо де Вараццо или де Варагине», относящаяся к XV веку. Сохранилось несколько тетрадей математических заметок, привезенных из Англии в 1699 году, а также три рукописи, относящиеся к XVIII веку: «Описание рефракции солнца, наблюдаемой в 1695 году» И. Бильберга, «Описание музея Шпенера» и «Приказы принца Оранского» на немецком языке. Несколько русскоязычных рукописей связаны с полемикой между двумя церковными деятелями – Стефаном Яворским и Феофаном Прокоповичем.

Обращаясь собственно к книгам, которые были в библиотеке Брюса, из них можно выделить 73, имеющих отношение к разделу герметических учений или наук – астрологии, алхимии и так далее.

Вот их перечень в том порядке, в котором они фигурируют в описи.

1) Якопо де Ворагине. «Извлечение золота. Жизни установитель». В этой рукописной книге автора XIII века, написанной на латыни, речь идет о философском камне, с помощью которого можно извлечь из неблагородных металлов золото, лечить самые разные болезни, составить эликсир жизни – «жизни установитель».

2) Абу Хали бен-Омар. «Арабская астрология» на немецком языке. Эта книга посвящена геомантии, науке о «предсказаниях земли». Такие предсказания выводятся из подземных звуков: треска, грохота, землетрясений и т. д. Позднее этот вид гаданий совершали с помощью нанесения на песок точек и штрихов, образующих различные фигуры, которым придавались различные значения, использовались для этого и листы бумаги с нанесенными на них точками или пунктирами. Связь с астрологией и геомантией приписывают и арабским астрологам, и знаменитому автору Средних веков по оккультизму Корнелию Агриппе. Без знания астрологии нельзя правильно истолковать геомантические фигуры, полученные с помощью точек или линий, нанесенных на бумагу.

3) Ланселот Эдисон. «Современное состояние евреев» на английском языке. В этой книге английского автора XVII – начала XVIII века рассказывалось среди прочего о религиозно-мистических воззрениях иудеев.

4) Альберт Великий. «Женские тайности» на немецком языке. В 1931 году он был причислен католической церковью к лику святых. Альберт Великий был выдающимся ученым XIII века, работавшим во многих странах Европы. Будучи монахом-доминиканцем, Альберт тем не менее в числе сил, определяющих форму вещей и ход событий, ясно называет влияние звезд и придерживается теории Гебера о соединениях и превращениях металлов с помощью великого «эликсира».

5) Алессио Пьемонтезе (псевдоним Джироламо Русели). «О секретах» на латинском языке. В этой книге итальянского автора XVII века говорится о герметике и ее принципе септнера, то есть семи планет Зодиака и их оккультно-мистическому влиянию на все живое и неживое на Земле – камни, растения, животных, людей.

6) Альфонсо Альварес Барба. «Испанский жрец» на немецком языке. Эта книга посвящена алхимии.

7) Валентин Базиль. «Инновации Базиля» на немецком языке. Эта книга содержит химические и алхимические шрифты. В средневековой алхимии был принят своеобразный шрифт, которым обозначались различные металлы, растения, вещества. Без знания шрифтов, или шифров, невозможно было прочитать, а тем более понять ни один алхимический текст. Она рассказывает о том, как понимали материю древнегреческие философы.

8) Тобиас Бэйтель. «Деревья математические… Астрология разумная и естественная» на латинском языке (эта книга хранилась у Брюса в двух экземплярах).

9) Георг Андреас Беклер. «О возведении домов» на немецком языке. В трактате об архитектуре главного архитектора Нюрнберга в XVII веке рассказывается также об учениях по составлению шифров, искусству толкования снов, хиромантии, физиогномике.

10) Николо Катании. «Геомантия» на немецком языке. Эта книга итальянского автора целиком посвящена геомантии.

11) Детлев Клувер. «Философия Меркурия», в пяти томах, на немецком языке. Эта книга немецкого автора посвящена философии мирового Меркурия, или герметической философии. Там были изложены основы геологии, математики, астрологии, алхимии, авгуральной магии, музыки, а также герметические арканы.

12) «Демокрит Абдерский об искусстве магии» на латинском языке. Эта книга, первые изданная в 1573 году, содержит сведения по алхимии и магии.

13) «Старейшая книга об основах геомантии» на немецком языке.

14) Иоанн из Наксагараса. «Святая истина герметизма» на латинском языке. Книга посвящена философии герматизма, согласно которой древнегреческий бог Гермес Трисмегист (Трижды Величайший) открывает посвященным все тайны мира, как философии, так и астрологии, алхимии, магии и медицины.

15) Габриэль Фалоппи. «Высокое искусство медицины в Падуе» на немецком языке. Медицинский трактат итальянского автора XVI века рассказывает как о химических, так и об алхимических методах лечения.

16) «Лексикон Алхимический доктора Фауста». Франкфурт, 1706 год, на латинском языке.

17) Геомантические таблицы на латинском языке, 1534 год.

18) П. Герц, С. Круце. «Новая кунсткамера» на немецком языке. Константинополь, 1720 г. В этой книге излагались основы алхимии.

19) Джон Хедрич. «Арканы философии, или Химические секреты» на латинском языке. Лондон, 1697 г. Здесь рассказывалось о тайнах алхимии, в том числе связанных с именем знаменитого медика XVI века Теофраста Парацельса (фон Гогенгейа). Арканы – это вещества, действующие на определенные части тела. Поскольку каждый член человеческого тела подчинен определенной планете или знаку зодиака, то вещества, принадлежащие одним и тем же знакам, будут самыми действенными средствами против заболеваний соответствующего члена. Например, золото имеет специфическое действие против болезней сердца, поскольку оба подчинены Солнцу.

20) Барон Иоганн Отто фон Хельвиг. «Тайны главных арканов физики, медицины, хирургии, алхимии и т. д.» на латинском языке. Франкфурт – Лейпциг, 1710.

21) Джон Дантон. «Афинский Оракул. Коллекция ответов на всевозможные вопросы» на английском языке, в четырех томах. В книге имелись Алфавитные Таблицы для быстрого нахождения ответов на различные вопросы, связанные с прорицаниями.

22) Иоганн Хорнунг. «Ларец медицины» на латинском языке. В книге освещаются среди прочего герметические методы медицины.

23) Петер Керценмахер. «Алхимия», на немецком языке. Франкфурт. Два издания, 1613 и 1720 гг.

24) Ренато Синсьеро (Зигмунд Рихтер). «Золотой источник натурального искусства», на немецком языке, 1711. Это книга известного средневекового немецкого алхимика XVII–XVIII веков, силезского пастора.

25) Иоганн Христоф Штееб. «Эликсир Солнца и жития» на латинском языке. Арнстед, 1671. В книге дается Каббалистическое толкование таких наук и искусств, как математика, физика, медицина, химия, иероглифика.

26) «Совершенная Геомантия, или так называемая Пунктирная наука» на немецком языке. Фрейштадт, 1702. Это антология по геомантии.

27) «Правдивые известия о событиях на Рождество 1715 г.» на голландском языке. В книге рассказывается о происшествиях, случившихся после того, как двое крестьян вызвали сатану.

28) Теодор Керкринг. «Доктор медицины» на немецком языке. Нюренберг, 1724.

Книга по медицине написана Спагирическим шрифтом. Спагирические (или симпатические) методы лечения были впервые применены Парацельсом.

Ввиду того что однородные силы взаимно притягиваются, болезнь может быть излечена перенесением части ее материи на другие тела – растений, животных и т. п. Если это делается с соблюдением известных предосторожностей, то удаленные вещества перетянут к себе болезнь, которая «переселится» на растение или животное, при этом больной выздоравливает.

29) Вильям Сальмон. «Фармакопия Батеана» на английском языке. Здесь описываются различные лекарственные препараты. Рассказывается о божественных Арканах и способах приготовления по ним различных препаратов.

30) Вильям Сальмон. «Полиграфия» на английском языке. Лондон, 1701. В этой книге, наряду с вопросами рисования, гравюры и полиграфии, одна глава посвящена алхимии, где освещалась также хиромантия – гадание по руке.

31) Ричард Сандерс. «Хиромантия, Физиогномика, Метоскопия…» на английском языке. Речь идет о различных видах гаданий. Физиогномия – гадание по лицу. Метоскопия – гадание по складкам на лбу.

32) Фридрих Зобейл. «Химическая Медицина» на немецком языке. В книге немецкого врача XVII века изложены методы спагерического (или симпатического) искусства.

33) Николаус фон Гейнс. «Герметическая книга» на немецком языке. Амстердам, Франкфурт, Лейпциг, 1711. В книге представлены «болезни Венеры» по астрологическому соответствию и способы их лечения. Описаны также и некоторые мистические явления.

34) Валентин Краутерман. «Медицина, или Уриный лекарь» на немецком языке. Фракнфурт, Лейпциг, 1725. В книге рассказывается о влиянии Луны и планет на организм человека. Здесь же указаны астрологические аспекты между Луной и другими планетами. Аспекты – это угловое расстояние между планетами на небесном своде Зодиака или важными пунктами в гороскопе.

35) «Вновь объясненный Луллиус и 34 его всемирно известных теста в области искусства» на латинском языке. Нюрнберг, 1703. В книге речь идет о 34 методах алхимического искусства знаменитого средневекового алхимика Раймонда Луллиуса.

36) Джозеф Моксон. «Математический словарь» на английском языке. Среди прочих в словаре присутствуют и астрологические термины.

37) Уфл. «История чудес» на голландском языке. Данциг, 1712. Эта книга посвящена истории оккультизма, волшебства и мистики, в ней даются описания духов, полтергейстов, демонов в обличии мужчин (Incubis) и женщин (Succubis), шабаша ведьм и различных талисманов, философии превращений, астрологии, сведения о знамениях, даваемых кометами, и т. д.

38) Иохан П. Румелий. «Медицина спагирическая». Франкфурт, 1694, на латинском языке; 1712 г., на немецком языке. Это книга по спагирической медицине, снабженная справочником по герметике.

39) «Краткое руководство по натуральной магии». Эта книга посвящена естественной магии. Здесь магия рассматривалась как одна из естественных наук, подобная физике и математике.

40) Эндрю Рамсей. «Новая Киропедия о путешествиях Кира с очерком теологии и мифологии древности» на английском языке. Эдинбург.

41) Кенелм Дигби. «Тайны природы и различные полезные вещи» на немецком языке. В книге описаны симпатически-спагирические методы лечения.

42) Атанасиус Кирхер. «Описание поземельных вещей» на староголландском языке. В книге известного фламандского ученого XVII века иезуита Атанасиуса Кирхера описаны минералы, металлы, травы, камни и их применения для различных нужд, в том числе и для натуральной магии.

43) Атанасиус Кирхер. «Еврейские церемонии» на немецком языке. Франкфурт, 1720. В книге описываются обряды иудаизма, в том числе имеющие магическое значение и связанные с кабаллой.

44) Джироламо Кардани. «О натуральных вещах» на немецком языке. Это книга известного в XVI веке итальянского астролога, герметиста, основоположника метоскопии, использовавшего астрологию и природную магию в своей медицинской практике. Кардани был также выдающимся математиком и механиком.

45) Джироламо Кардани. «Медицина и практическая арифметика» на латинском языке, в трех томах, 1657 г. В этой книге, в частности, доказывалось, на основе физических опытов, что многие явления, прежде считавшиеся сверхъестественными, являются результатом действия природных сил.

46) Теофраст Бомбаст Парацельс. «Философия» на немецком языке.

47) Каспар Шотт «Искусство натуральной магии» на латинском языке.

48) Филиам де Рама. «Астрология» на немецком языке.

49) Иоган Батиста Порта. «Магия натуральная», 1680 г. Эта книга итальянского ученого и алхимика XVI–XVII веков содержит данные по алхимии, применению волшебных мазей, устройству садов и парков, устройству фейерверков, изготовлению и применению линз и зеркал, проведению алхимических опытов. Порта доказывал, что философский камень найти нельзя, зато давал конкретные советы по изготовлению различных красителей, в том числе способных окрасить металлы в золотой цвет. Также он разоблачал многие фокусы магов и алхимиков, доказывая, что многие чудеса имеют вполне естественно-научное объяснение.

50) В. Гильдебрант. «Магия натуральная» на латинском языке.

51) «Ключ к астрологии» на латинском языке. Лондон. 1676.

52) «Астрологический календарь» на немецком языке.

53) Усбегер. «Трактат, как большой философский эликсир сделать, и письма по химии» на немецком языке, Гамбург, 1705. В этой книге речь идет о получении эликсира жизни, способного вылечить все болезни и обеспечить бессмертие.

54) «Доказательство о несходстве симпатических действ» на немецком языке. Франкфурт-на-Майне, 1700. В книге рассказывается о симпатическо-спагирических средствах, используемых в практической медицине, впервые введенных Парацельсом.

55) «Введение в астрологию» на английском языке. Лондон, 1694.

56) «Совершенная геомантия» на немецком языке. Фрейштадт, 1704.

Также в библиотеке Брюса могла находиться книга знаменитого врача, ученого и алхимика XVI века Корнелиуса Агриппы Неттесгеймского «Оккультная философия» (на латинском языке), в которой он утверждал, что естественная магия не противоречит ни естественным наукам, ни христианской вере. Также не исключено, что Брюс обладал книгой Атанасиуса Кирхера «Эдип Египетский» (двухтомник на латыни), где описана история религии, мифологии и философии различных народов. Там представлены каббалистика, египетская герметика и теургия, астрология и хирология, даны расшифровка и объяснение египетских иероглифов и гностических мистических верований разных народов.

Возможно, в библиотеке Брюса были еще какие-то оккультные книги, установить которые сегодня уже вряд ли возможно, но общей картины это обстоятельство не меняет. Очевидно, что подавляющее большинство книг Брюсовой библиотеки, относящихся в той или иной степени к оккультизму, магии, алхимии и астрологии, содержат также ряд чисто научных сведений, причем вполне практического свойства, а их авторы нередко критически воспринимают все сверхъестественное. Поэтому нельзя сказать с уверенностью, был ли у Брюса особый интерес к магическому, или все эти книги он использовал прежде всего для извлечения собственно научных, рациональных данных для своих научных исследований. Думаю, что второе предположение ближе к истине. Ведь ни в одном из известных писем или сочинений Брюса нет ни единой ссылки на алхимию, астрологию, геомантию или иные оккультные науки. Ни в одном из писем Брюс не ссылается на какие-либо алхимические опыты. Неизвестен ни один гороскоп, ему приписываемый, не фигурируют в его переписке и никакие астрологиеские, геомантические или хиромантические предсказания. А знаменитый календарь, названный его именем, как мы покажем ниже, был составлен вовсе не Брюсом. В нем лишь использовались данные его астрономических наблюдений, а принципы астрологических построений заимствовались из немецких календарей. Если бы Брюс действительно был оккультистом, магом и алхимиком, вряд ли бы ему удалось не оставить никаких следов своей деятельности в этой сфере. Наоборот, все то, что мы знаем о самом просвещенном из соратников Петра: это был человек сугубо рациональный, верящий во всесилие науки и не склонный предаваться мистике и суевериям. Один диалог с Петром в Новгороде насчет святых мощей чего стоит. Кстати сказать, в те времена астрология считалась научной дисциплиной и преподавалась в Англии до 1720-х годов. Однако Брюс нигде не обнаруживает наклонность к ней.

Брюса обычно считают не только колдуном и чернокнижником, но также масоном. Однако возникшая в 1731 году в России первая масонская ложа, великим мастером которой был назначен капитан Дж. Филиппс, была не вполне русской, поскольку включала преимущественно иностранцев, живших в Петербурге. Главная функция, которую выполняла эта ложа, заключалась в налаживании связей между иностранными дипломатами и «негоциантами», поддержке всех приехавших в Россию. Для этих целей ложа должна была иметь большие связи с правительством, высшим светом и купечеством России, что сразу же и было осуществлено Дж. Филиппсом и сменившим его на этом посту в 1741 г. Джеймсом Кейтом. И даже при наличии широких связей с высшими слоями российского населения организация масонов вплоть до воцарения Елизаветы Петровны в 1740-е годы оставалась полностью закрытой для русских организацией. Конечно, возможны возражения по поводу того, что Брюс был не совсем русским, однако достаточно вспомнить последние годы службы петровского сподвижника и его отъезд из Санкт-Петербурга сразу после отставки, чтобы понять, что свою связь с высшим светом России он утерял окончательно и никакого особого интереса для первой ложи масонов в России – организации достаточно прагматической – не представлял.

Собственно русские масоны в значительном количестве появились только в 1760-е годы, через три десятилетиия после смерти Брюса.

Москвичи рассказывали про Брюса, что он был ученый человек и «волшебством занимался и все знал: и насчет месяца, солнца, и по звездам умел судьбу человека предсказать. Наставит на небо подзорную трубу, посмотрит, потом развернет свои книги и скажет, что с тобой будет. И как скажет, так и выйдет точка в точку. А вот про себя ничего не мог узнать. И сколько ни смотрел на звезды, сколько ни читал свои книги – ничего не выходит». В народном сознании ученый обычно причастен к сверхъестественному и вполне сродни колдуну. Но однажды было ему видение во сне. Явился старец, который обвинил Брюса, что он хочет все узнать сверх меры, а надо довольствоваться тем, что дано: «А если будешь пытаться узнать свыше, то все потеряешь».

При этом, как утверждала молва, «у Брюса-то ум какой был? Один на всю Россию… Ну, может Петр Первый превышал его. Да и как сказать? В одном-то деле и превышал, а в другом не доходил».

Приписывали Брюсу и метеорологические прогнозы, сбывавшиеся со стопроцентной точностью. Жаль, что в его время еще не было Гидрометцентра. Молва поселила Брюса в Сухаревой башне, где «ему помещение было отведено, там и составлял разные порошки, составы. Книги у него редкостные были, вот из них-то он и брал. Конечно, без ума не возьмешь, а у него ум обширный был».

С именем Брюса связывали, в частности, изобретение вечных часов, которые шли много лет после одного завода, а ключ от них Яков Вилимович забросил в Москва-реку. Но после смерти Брюса императрица Екатерина I задумала часы усовершенствовать. Она хотела, чтобы ровно в полдень из часов «солдат с ружьем выбегал и кричал: «Здравия желаем, Ваше Величество!»» Приглашенный сделать солдата мастер-немец разобрал часы, а собрать снова не смог. Не смогли собрать часы и другие мастера.

В Сухаревой башне у Брюса «банки стояли с разными составами да подзорные трубы, а главная мастерская у него была в подземелье – там и работал по ночам. Мастер на все был. Вот раз взял, да и сделал горничную из цветов.

Настоящая девушка была: комнату убирала, кофий подавала, только говорить не могла. Приходит царь Петр Великий.

– Хороша, говорит, у тебя служанка, только одно плохо – не говорит. Немая, что ли? – спрашивает.

А Брюс говорит:

– Да ведь она не рожденная. Я, говорит, из цветов ее сделал.

А царь не верит:

– Полно, говорит, зря языком трепать, мыслимое ли это дело?

– Ну, говорит Брюс, смотри!

Вынул из головы служанки булавку, она вся рассыпалась цветами. Царь и смотрит, дескать, что это за чудо такое?

– Как, говорит, ты этого добился?

– Наукой, – говорит Брюс.

– Да ведь наука науке рознь, – говорит царь. – Может, волшебством? Ты, говорит, лучше признайся.

А Брюс ему отвечает:

– Мне, говорит, нечего признаваться. Вот мои книги, вот составы, смотри сам».

Но Петру Брюс показал только ученые книги, а тринадцать книг по волшебству спрятал в подземелье, и эти редкие книги и по сей день не могут найти.

Еще Брюсу приписывали изобретение эликсира молодости: «Сперва-наперво он над собакой сделал испытание: розыскал старую-престарую собаку, да худющую такую – кости да кожа. Притащил он этого пса в подземелье, изрубил на куски, потом перемыл в трех водах. После того посыпал куски порошком и снова они срослись как следует, по-настоящему. Вот он полил на ту собаку из пузырька каким-то составом, и сейчас из нее получился кобелек месяцев шести. Вскочил на ноги, хвостом замахал и давай вокруг Брюса бесноваться. Известно, малыш: ему бы только поиграться. Тут Брюс и обрадовался:

– Наше дело на мази! – говорит. – Теперь всех стариков сделаю молодыми, пусть живут.

А этот кобелек так и остался при нем; как вечер, сейчас взберется наверх и поднимет брех: тяв-тяв… тяв-тяв…

А народ, который мимо идет, поскорее бежать: думает, что это Брюс собакой обернулся и свою башню сторожит».

Не здесь ли один из источников повести Михаила Булгакова «Собачье сердце»?

Когда Петр узнал об открытии чудесного эликсира, то не поверил, и Брюс предложил царю убедиться самолично в действенности изобретенного средства: «Отыскали такого старючего деда, что он и лета свои позабыл считать и ходить не может, не слышит ничего. В носилках притащили его в башню, спустили в подземелье.

Вот как царская прислуга ушла, Брюс изрубил в куски старика, перемыл в трех водах, посыпал порошком. Вот видит царь: ползут эти куски один к другому, срастаются. И видит, лежит целый дед… Тут Брюс полил из пузырька, и заместо этого деда поднимается молодой парень. Встал, стоит и смотрит. Тут Петр очень удивился и думает: «Наяву ли я или во сне?» Потом приказывает выгнать этого парня. Брюс и выпроводил его, ну, может, дал ему рублишко-другой… Потом натравил на него кобелька. Как принялся кобелек за икры хватать, так этот парень, точно полоумный, бросился бежать.

После этого Петр и говорит:

– А ты брось свою затею, чтобы из стариков делать молодых.

– А почему бросить? – спрашивает Брюс.

– По этому, по самому, – говорит Петр, – что из этого, кроме греха, ничего не выйдет. Ведь если переделать стариков на молодых, тогда и смерти не будет человеку.

И как, говорит, тогда жить? Ведь ежели теперь люди грызутся, то тогда, говорит, за каждый вершок земли станут резаться. А с человека довольно и той жизни, какая ему определена. Ты, говорит, уничтожь эти порошки и составы и больше не занимайся этаким делом».

С этими эликсирами связывали и смерть Брюса: «Пропал Брюс через свою жену и ученика своего: они погубили его. Брюс был старый, а жена молодая, красивая. Ученик тоже старый был. Тут как раз к этому времени Брюс выдумал лекарство… ну такой состав, чтобы старого переделывать в молодого.

А еще не пробовал, как он действует: удача будет или неудача? А на ком испытать? Думал, думал… Вот позвал ученика в подземелье. А у него в этом подземелье тайная мастерская была – никого в нее не пускал. И как позвал ученика, взял да и зарезал.

Всего на куски изрубил, сложил в кадку, посыпал порошком. А сам рассказал, что будто рассчитал своего ученика, так как он ленивый. И целых девять месяцев в кадке лежали эти куски. Это как женщина носит ребенка девять месяцев, так и тут. Вот на десятый месяц взял он изрубленное тело, вывалил на стол, сложил кусок к куску, как было у живого. Как сложил – сейчас полил составом, куски все срослись. Он взял, из пузырька покапал. И поднялся ученик: был старый, стал молодой.

– Вот, говорит, как я спал долго!

А Брюс говорит:

– Ты спал девять месяцев. Ты, говорит, вновь народился.

– Как так? – спрашивает ученик.

Брюс рассказал ему. А тот не верит.

– Это, говорит, белой кобылы сон.

Брюс и говорит:

– Когда не веришь – посмотри в зеркало.

Вот ученик посмотрел в зеркало, видит: совсем молодым стал.

– Это, – говорит, – такие чудеса, что и сказать нельзя. По наружности, – говорит, – я молодой, а по уму старый.

Вот Брюс и приказывает ему:

– Ты, – говорит, – смотри, никому не говори, что я сделал тебя молодым. И жене моей не говори. А рассказывай, что ты у меня новый ученик. Я буду то же говорить.

Потом стал он учить его, как переделывать старого на молодого.

– Это, – говорит, – для того учу тебя, что сам хочу переделаться на молодого. А когда, – говорит, – будут спрашивать, где Брюс, говори: уехал, мол, на девять месяцев, а куда – неизвестно. И жене моей не рассказывай про наше дело, а то она по всей Москве разнесет.

И взял с ученика клятву, что все исполнит как следует. И отдал он ученику эти порошки и составы. И после того ученик зарезал Брюса, на куски изрубил, в кадку положил, порошком засыпал. А сам молчок. Но только жена Брюсова, как увидела молодого ученика, сейчас полюбила его. Ну и он оказался тоже парень не промах. Одним словом, закрутили они вдвоем любовь. Ну, он тоже брех оказался: все выложил Брюсовой жене. А та говорит:

– Не надо переделывать Брюса на молодого. А будем, – говорит, – жить вместе: ты будешь заниматься волшебными делами, а я по хозяйству управлять стану.

Вот ученик и взял себе в голову:

– Это, – говорит, – верно. Я, – говорит, – довольно обучен и буду как Брюс.

Но только ему до Брюса было очень далеко: и сотой части брюсовских наук не знал.

Ну, время идет. Народ удивляется:

– Что это, мол, Брюса не видать, не слыхать?

И царь Петр Великий спрашивает:

– Где это девался Брюс? Раньше, – говорит, – каждое утро с рапортом являлся, а теперь не приходит?

А это, значит, такой рапорт: что он за ночь выдумает, то утром докладывает царю.

Вот пошли от царя узнать насчет Брюса. А ученик говорит:

– Уехал на девять месяцев, а куда – неизвестно.

Ну, те и доложили царю. И тут девять месяцев кончились.

Вот ученик и Брюсова жена выложили изрубленное тело, сложили по порядку. Ученик взял, этим составом полил. Куски срослись. Вот он вынимает из кармана пузырек с каплями. А жена Брюсова вырвала у него пузырек, да хлоп! – обземь и разбила.

– Теперь, говорит, пускай Брюс Страшного суда ожидает – тогда воскреснет. Довольно, говорит, я помучилась за ним, бродягой, пососал он моей кровушки вволю.

А ведь брехала, потому что он не бил ее. А тут, видишь, такая вещь: она молодая, в ней кровь играет, а он старый. Она бесится, а он без всякого, может, внимания, потому что ему и без этого полон рот дела. Конечно, если правильно рассуждать, на что ему молодая жена? Но только она больше виновата: ведь видела, за кого ты выходила? Или тебе, чортовой лахудре, платком глаза завязывали, когда выдавали за Брюса? Но только у нас такого закона нет. А тут, видишь, простая штука: она думала, что через Брюса ей будет почет – дескать, народ станет говорить: «Вон идет волшебникова жена». А народу и дела до нее не было никакого. Действительно, самому Брюсу от всех почет и уважение, ну, многие и боялись. А Брюс с ней под ручку по бульвару не ходил на прогулку. Вот ее и брала досада – вот в чем тут дело. А больше всего, как она полюбила этого ученика, так и думала, что лучше его и на свете нет никого. Баба, и понятие у ней бабское.

И вот они вдвоем обрядили Брюса, в гроб положили и сговорились, как им брехать перед людьми. Вот она сейчас и подает известие:

– Головушка ты моя бедная!.. – завыла, заголосила…».

Однако Петр догадался, что это жена с молодым учеником извели Брюса, потому что уж слишком сильно жена голосила по умершему, и когда они с учеником рассказали про махинации с оживительными каплями, царь велел отрубить им головы. Только сами капли с тех пор были утрачены безвозвратно.

Здесь проявляется древний мотив предательства жены и ученика по отношению к своему мужу и мастеру. При этом народ, сложивший легенду, естественно, понятия не имел о том, что Брюс на семь лет пережил свою жену. Год ее рождения неизвестен, но учитывая, что Брюс женился в возрасте 25 лет, жена никак не могла быть сколько-нибудь существенно младше его. А идея приписать Брюсу ученика, возможно, появилась в связи с тем, что незадолго до смерти Яков Вилимович взял на воспитание отрока Дмитрия Васильева.

Другой вариант той же легенды винит в смерти Брюса его лакея: «А было тогда Брюсу восемьдесят лет, и хотел он, чтобы стало сорок. И приказал он лакею, чтобы тот перерезал ему горло бритвой, изрубил на куски и чтобы эти куски перемыл и сложил по порядку, после того смазал бы мазью и уже после полил бы бальзаном. А лакей сделать-то сделал, да не все: бальзаном не полил, а взял, да разлил его по полу. И чего ради пошел он на такое дело – и поднесь никто на знает. Зло ли какое было ему от Брюса, или подкупил его кто – никому не сказал об этой причине.

На что уж ученые профессора по книгам, по бумагам смотрели – ни до чего не докопались». С тех пор будто бы призрак Брюса и ходит по имению, ищет неверного Ваньку. Кстати, ходили слухи, что сам Петр отправлял приговоренных к смерти преступников (кто поздоровее, конечно) для опытов своего ученого доктора Бидлоо. Может, отсюда и возник слух об «оживительной воде» Брюса?

Характерно также, что в легендах Брюс представлен глубоким 80-летним стариком, тогда как на самом деле Яков Вилимович скончался в возрасте 65 лет. Но для образа колдуна, владеющего секретом живой и мертвой воды, больше подходил столетний старец, собирающийся жить вечно и чем-то напоминающий сказочного Кощея Бессмертного.

Брюсу приписывали и изобретение летательного аппарата: «Сделал из стальных планок и пружин огромаднейшего орла. Сядет на него верхом, придавит пружинку, орел и полетит. И сколько раз летал над Москвой». Дабы не смущать народ, Петр повелел Брюсу летать только по ночам: «Но только долетался Брюс на своем орле. Полетел раз и не вернулся: унес его орел, а куда – никто не знает. Царь жалел его:

– Такого, – говорит, – Брюса больше у меня не будет. И верно, не было ни одного такого ученого».

Сохранились и другие варианты легенды о Брюсовых «железных птицах». Так, свечной торговец Алексей Морозов утверждал, что как-то в сумерках сам видел, что из окон астронома вылетают железные птицы, делают несколько кругов вокруг здания и потом возвращаются обратно. Следующей ночью купец вернулся к башне вместе с домочадцами. В кабинете Брюса горел свет, в окне маячила фигура графа, из башни доносились чьи-то надрывные стоны. Вдруг одно из окон отворилось, и оттуда вылетели три железных чудовища с человеческими головами. Вне себя от ужаса Морозов с домочадцами мчался по ночному городу подальше от страшного места. И вскоре по городу прошел тревожных слух: лютеранин из Сухаревой башни общается с нечистой силой и с ее помощью превращает живых людей, чьи стоны и разносятся по окрестностям, в летающих железных драконов.

После смерти Петра по Москве пошли слухи, что старый Брюс мастерит какую-то «куклу», сиречь «механическую персону». Когда ее заводили, она «оживала», поворачивала голову, поднимала руку и затем садилась в кресло. Некоторые уверяли, что в лунные ночи Брюс разговаривает с куклой и что она ему отвечает. Говорили, что кукла «умеет говорить и ходить, но не имеет души». Железная горничная прислуживала графу в его обсерватории. Когда же Яков Брюс ушел в отставку и покинул город, он увез ее в свое подмосковное имение Глинки. Там кукла свободно разгуливала по липовым аллеям и кокетничала с крестьянами. Крепостные графа, завидев куклу, сначала в страхе разбегались, но потом привыкли и прозвали куклу «Яшкиной бабой».

Но, хотя историки и не отрицают возможность существования «куклы Брюса», ни ее чертежей, ни детального описания до сей поры не найдено.

Как раз в то время, когда Брюс будто бы создавал якобы свою механическую куклу, скульптор Бартоломео Карло Растрелли работал над знаменитой «восковой персоной» Петра. На третий день после смерти императора, 28 января 1725 года, Растрелли с двумя помощниками в присутствии Екатерины I, Меншикова, Брюса и еще нескольких приближенных снял гипсовые слепки с лица, кистей и ступней Петра, а также сделал тщательные обмеры тела. Были сняты слепки даже с затылка и шеи. В течение нескольких месяцев скульптор собственноручно вырезал из дерева по снятым меркам фигуру Петра и вытачивал шарниры для суставов рук и ног. Парик был изготовлен из собственных волос царя, остриженных в 1722 году в сильную жару во время Персидского похода. Глаза нарисовал на золотых пластинках живописец-миниатюрист Андрей Овсов. «Персону» нарядили в парадный костюм, который Петр надел единственный раз – в день коронации Екатерины, 7 мая 1724 года. Костюм был голубого цвета, с серебряными украшениями и голубой лентой ордена Андрея Первозванного, которым Петр был награжден в 1703 году за победу на море над шведами близ крепости Ниеншанц. На левом боку куклы был кортик с эфесом из золотой гарды и черенка китайского аспида. В ножнах кортика были спрятаны походный нож и вилка. Казалось, что император ожил.

«Восковая персона» не была механической куклой в прямом смысле слова. У нее были только шарниры в суставах, позволяющих изменять положение фигуры. Остальное домыслило народное воображение. Очевидно, «восковая персона» и стала прообразом «механической куклы» Брюса.

Человекообразные автоматы строили в XVIII веке механики в Германии, Франции, Англии, Италии. Некоторые куклы даже говорили. Знаменитый механик Соломон де Коз построил «автоматического человека», который мог петь. Для этого надо было зарядить его водой и воздухом и развести огонь в особой камере. В первой четверти XVIII века механик из ‘Гренобля Вокансон продемонстрировал в Париже «автоматического флейтиста», исполнявшего на своем инструменте одиннадцать мелодий. И еще утку, которая ходила и громко крякала.

Однако и сегодня нельзя с уверенностью сказать, действительно ли Брюс сделал механического человека, или, что более вероятно, это всего лишь еще одна легенда, связанная с его именем, поскольку никаких следов «механической персоны» Брюса в источниках не сохранилось. А вряд ли бы такое чудесное изобретение осталось бы без свидетелей. Да и не имела механическая кукла никакого практического значения, а Яков Вилимович был человеком рациональным, и все его изобретения и изготовленные им инструменты, как правило, имели конкретное практическое назначение.

Ходили слухи, что после смерти Брюса в его бумагах нашли чертежи и летательных аппаратов, и механического человека, но все эти бумаги таинственно исчезли.

Еще народ верил, что аэропланы начала XX века были сделаны по Брюсовым чертежам: «Книги у него были очень редкие, древние. Ищут их теперь, только зря: они уже давно в Германии. Еще, как только он помер, кинулись искать деньги, а у него денег-то всего-навсего сотня рублей была. Они же думали: у него миллионы имеются. Ну, взяли эту сотню, а на книги внимания не обращают – разбросали по полу бумаги, планы, топчут… Ну, не все же были тут вислоухие, нашелся один умный человек – немец – забрал книги, рукописания и… в Германию. Вот теперь эти аэропланы, телефоны, телеграфы – все по бумагам Брюса сделаны, по его планам и чертежам».

А. Н. Греч упоминал о народном поверии, согласно которому в парке Брюсовой усадьбы находилась «беседка с самопроизвольно играющей музыкой». И «может быть, здесь была поставлена владельцем усадьбы… Эолова Арфа». Здесь имеется в виду древний музыкальный инструмент Эола – бога ветров, струны этого инструмента настроены в унисон и приводятся в колебание движением воздуха.

И тот же А.Н. Греч, рассказывая о купцах Усачевых – хозяевах усадьбы в XIX веке, приводит легенду о посмертном явлении Брюса в Глинках. Когда новая хозяйка приказала «скромности ради побросать в пруд всех обнаженных Бахусов и Венусов, украшавших дорожки сада», Брюс не оставлял ее в покое и «не дал ей житья в доме, и она переселилась во флигель напротив, надстроив его вторым этажом». Также Брюс невзлюбил купца Лопатина, построившему здесь громадную фабрику, а оставшиеся мраморные фигуры употребившего в плотину в качестве бута: «Удар молнии в дом, который Лопатин превратил в склад хлопка, произвел в нем опустошительный пожар (по одной из легенд, Брюс перед смертью предсказал, что дом его сгорит на грани веков. И пожар действительно произошел в апреле 1899 года. Правда, легенда могла появиться уже после него. – Б. С.); и вот, подчиняясь суеверным родственникам, Лопатин не только отремонтировал его весь – правда, снова в качестве склада, но даже восстановил в нем, как сумел, вышку с часами, конечно нелепую на «сарае»…» «Дух Брюса точно витал над усадьбой, карая отношение владельцев к ее старине…».

А. Н. Греч сообщает еще и предание о надгробье, находившемся в усадебной церкви, установленном после смерти П. А. Румянцевой-Брюс в конце 80-х годов XVIII века, которая к Якову Вилимовичу вообще никакого от ношения не имела. Тем не менее, согласно преданию, «граф Брюс, вернувшись из похода и узнав о недавней в его отсутствие смерти жены, поспешил в церковь, бросился ко гробу и так закаменел около него, убитый горем. Фигура его оказалась спиной к алтарю. Три раза переставляли его, но он снова возвращался в первоначальное положение, пока епископ не благословил оставить его в прежней позе». Но, как известно, жена Брюса умерла, когда он давно уже был в отставке и из ни каких походов возвращаться не мог.

С усадьбой в Глинках связывают и самую известную легенду о Брюсе, легенду о замораживании прудов летом.

Эта легенда излагается в разных вариантах. Вот два из них. Согласно первому, замораживание пруда произошло во время проведения праздника – ассамблеи в усадьбе. Участвовал в этой ассамблее якобы сам Петр I. Днем гости, приехавшие в усадьбу, прогуливались по парку, катались на лодках по пруду, находящемуся в парке. Затем гостям было предложено угощение. Они прошли в дом Брюса, и начался праздничный ужин. После ужина, когда на улице стемнело, гостей вновь пригласили в парк на праздничный фейерверк. Во время фейерверка гостям раздали коньки и предложили прокататься по пруду, по которому они днем катались на лодках. За время праздничного ужина Брюс якобы превратил пруд в каток. Излишне говорить, что присутствие Петра само по себе указывает на фантастичность повествования, поскольку усадьбу Глинки Брюс приобрел только через два года после смерти первого российского императора.

Другой вариант изложения легенды более эффектен. Однажды на Петров день в июле приехали в усадьбу Брюса гости. Он повел их по парку, а подойдя к одному из прудов, взмахнул волшебной палочкой, и на глазах изумленных гостей произошло чудо: пруд превратился в ледяной каток, а гостеприимный хозяин пригласил присутствующих кататься на коньках.

Никаких документальных подтверждений или свидетельств очевидцев в пользу этой легенды не существует. Однако некоторые ученые – физики и техники – полагают, что в основе легенд о пруде-катке может лежать рациональное зерно, хотя детали опыта в легендах за более чем 150 лет их бытования, наверняка, были искажены.

В 1992 году кандидат технических наук В. В. Малаханов, побывав предварительно в усадьбе Глинки, попытался объяснить фокус со льдом: «Лед, видимо, наморозили зимой, сохранили до теплых дней… Несомненно, что Брюс хорошо знал технологию намораживания и сохранения льда, ибо во время своего продолжительного пребывания в Англии, наверняка, знакомился с процветавшей тогда ледовой индустрией. В каждой английской усадьбе и при каждом знатном доме имелось хранилище для льда, его использовали летом для охлаждения продуктов и вина, а также для изготовления входившего тогда в моду изысканного лакомства – мороженного. К тому же Брюс не раз наводил во время многочисленных зимних переходов войсковой артиллерии ледовые мосты и переправы.

Заготовку льда Брюс мог осуществлять следующим образом. К марту лед наморозили до толщины 30–40 сантиметров. Затем его поверхность присыпали соломой, опилками или стружками и прикрыли деревянными щитами. На них поверху уложили небольшой слой глинистого, слабо водопроницаемого грунта. Под такой защитой лед мог надежно храниться все лето.

Для надлежащего эффекта требовался каскад из двух прудов, чем и располагал Брюс в своей усадьбе, или же пруд с расположенным выше родником. На нижнем пруду и должно было происходить главное действие в торжественный вечер. Итак, заранее намороженный до необходимой толщины лед, защищенный соломой, досками и грунтом от действия тепла, уложили ранней весной на дно нижнего пруда, спустив из него воду. Утром, в день праздника, из верхнего пруда была пущена вода в нижний пруд. Лед, пригруженный грунтом, остался на его дне. На этом нижнем пруду днем катали на лодках гостей. А когда они уселись за праздничным столом, и началось веселье, спустили воду из пруда, убрали щиты с грунтом с поверхности льда и очистили его. Быстро освободить лед удалось за счет того, что грунт и солому укладывали на носилки или салазки, которые растаскивали вручную или лошадьми. Затем заново заполнили нижний пруд водой; лед поднялся и образовал плавающий каток. Когда гостей пригласили прогуляться в вечерний парк, по сигналу Брюса вспыхнули огни фейерверка, заискрился, засверкал лед. Ошеломленные гости замерли в восторге».

Реконструкция выглядит убедительно, но вот беда: твердо установлено, что на территории усадьбы Глинки в XVIII веке был только один нижний пруд. Он довольно внушительных размеров и для проведения опытов со льдом никак не подходит. Да и лед, поднятый летом со дна, всегда будет по размерам гораздо меньше самого пруда. Он будет плавать, как льдины в океане, но цельного катка не образует. Да и никаких сведений, что Брюс во время Северной войны создавал ледяные мосты, в источниках нет. Поскольку почти все боевые действия шли весной, летом или осенью, ему затруднительно было бы использовать подобные средства переправы.

Согласно точке зрения современных инженеров-технологов, специалистов по холодильным установкам для того, чтобы пруд превратить летом в ледяной, Брюс должен был иметь ледник – небольшой пруд, обычно находившийся в тенистом парке, на котором лед сохраняли на все лето, покрывая его по весне соломой, опилками, стружкой и т. д. При наличии такого пруда можно сконструировать приспособление, с помощью которого на поверхности льда летом можно было дать небольшой слой воды, всего в 5—10 см. И вот по прибытии гостей Брюс дает команду крестьянам освободить ледник от всего, что лежало на льду, и дать поверх льда слой воды. Он встречает гостей, ведет их по парку и подводит к пруду с таким расчетом, чтобы гостям была видна только поверхность воды. Теперь ему достаточно поднять волшебную палочку и взмахнуть ею, то есть дать сигнал открыть клапаны, через которые вода будет уходить с поверхности льда. Это происходит в течение нескольких минут. Гостям же кажется, что пруд из обыкновенного превратился в ледяной по мановению волшебной палочки Брюса.

Несмотря на эти объяснения легенда о замораживании прудов остается очередным мифом о Брюсе, не подтвержденным ни фактами, ни документами. И никому пока что Брюсов фокус со льдом повторить не удалось.

В Сухаревой башне Брюс будто бы хранил «черную книгу», читал ее по ночам, творил по ней волшебство, смотрел в подзорную трубу на звезды и гадал по ним, производил снег и гром среди лета в ясные дни и делал много-много другого необычного. В башне, кроме «черной книги», хранилась и «Соломонова печать» на перстне, поворачивая которым в разные стороны всяк мог производить чародейства: «от себя отвратишь, все очарование разрушишь, власть над сатаной получишь».

Профессор Московского университета И. М. Снегирев в статье, написанной в 1840-х годах, привел выписки из рукописной библиографии, попавшейся ему и содержащей сведения о сокровищах Сухаревой башни: «Черная книга, написанная волшебными знаками; ей беси покоряются и служат, соч. Рафли, Шестокрыл, Воронограй, Остромий, Зодий, Алманах, Звездочет, Аристотелевы врата. Писана до Ноева потопа, сохранились на дне морском в горючем камне алатыре. Чернокнижник ее достал, а ныне закладена в Сухаревой башне, связана страшным проклятием на 10 000 лет, 35 книг, 180 000 листов. Черная магия, писанная непонятными письменами волшебными, существующая от начала мира, во время потопа сохраненная в камне Хамом. Гермес нашел после сию книгу. 9 книг, 100 000 листов, а ныне закладена в Сухаревой башне», еще целый ряд подобных сочинений. Далее идут чародейные предметы: «Соломонова печать на перстне слова Sator, apero tenet opera rotas» («Творец, дай силу повелевать судьбой» (лат.)), а внутри дух заключен, на кольце разные фигуры. Можно сим перстнем делать разно: к себе печатью превратишь – невидим будешь, от себя отвратишь – видим будешь и все очарования разрушишь, власть над сатаной получишь… Досчечка точно аспидная черная, литеры красные и белые, действует сице: ударишь его обо что, духи выйдут из нее трое и что хошь исполнят».

В другой рукописи, ходившей по рукам в XIX веке, описывались таинственные «волшебные» книги и вещи, хранившиеся в Сухаревой башне, которыми будто бы пользовался Брюс:

«1. Книжица хитрая с таблицами, тайными буквами, выписанная из чернокнижия магии черной и белой, кабалистики и пр.

2. Зерцало, показывающийся покойник за 100 лет в живе образом и одежду, и походку и говорящий, на все вопросы отвечающий одни сутки, после пропадает.

3. Черная книга, кудесничество, чародейство, знахарство, ворожба. Сие русское чернокнижие, собранное русскими знахарями. 19 частей. Рукопись скоро писная…» и многое другое.

Была здесь и «Соломонова печать» (шестиконечная звезда, символ черных магов), в которой «были заключены» всемогущие духи, была и «Досчечка аспидная черная», превращавшая обладателей в невидимку, а если ее положить к себе «взапазуху», «то будешь все на свете знать и будешь память, хитрость, мудрость, разум иметь».

Что ж, перечень оккультных книг впечатляет, хотя далеко не факт, что все они существовали в действительности. К Брюсу же они никакого отношения не имеют и в описи его библиотеки не значатся.

После смерти Брюса все эти «волшебные» вещи и книги якобы были замурованы в тайниках башни. Однако когда в 1934 году сломали Сухареву башню, никаких тайников там обнаружено не было.

И, наконец, еще одна легенда, связанная с так называемым Брюсовым календарем.

Он действительно издал первый в России гражданский столетний календарь, впервые вышедший в 1709 году. Этот календарь был создан по образцу немецких календарей и назван по имени Брюса. Впоследствии этому календарю приписывали магические свойства и использовали его для гаданий. Хотя действительным автором календаря был царский библиотекарь Василий Киприянов, торговец свечным товаром и астролог-любитель, написавший сочинение «Планетик», Брюс лишь «надзирал» за его изданием по своей должности заведующего всем типографским делом. Нет даже никаких намеков, что Яков Вилимович хотя бы подал автору саму идею такого рода календаря. Источниками для календаря стали древнерусские отреченные книги – громовники, колядники и другие, предназначенные для гаданий, а также западноевропейская астрология. По гадательным таблицам календаря можно было получить предсказание на любой день любого года, что обеспечило изданию большую популярность не только в XVIII, но и в XIX веке. Ведь он содержал кроме святцев также астрономические сведения, а главное – составленный по иностранным источникам астрологический прогноз на 1710–1821 годы.

Календарь состоял из 6 гравированных листов, содержащих сведения астрономического характера, святцы, пасхалию, «предзнаменование времени на всякий год по планетам» с 1710 по 1810 гг., предзнаменования на каждый день «по течению луны» в зодиаках; 3 таблицы, по которым можно было узнать, когда «кровь пущать, мыслить почать, брак иметь или жену пояти», 4 таблицы «вечного» календаря и большой портрет Петра I, «окруженный арматурою, аллегорическими изображениями планет и времен года».

В. Киприянову могли помогать ученые, работавшие в обсерватории Сухаревой башни, в частности Леонтий Магницкий. В год выхода календаря Брюс был в походе против шведов и вряд ли мог снабжать автора календаря данными своих астрономических наблюдений.

«Месяцеслов» был так популярен, что и через два столетия справочные календари в России, приобретавшие все более энциклопедический характер, назывались «Брюсами».

В один из «Брюсов», на 1896 год, была включена краткая биография «крестного отца» русских календарей. И в ней содержалось одно очень важное утверждение: «Что касается до астрологических предсказаний и советов о счастливых и несчастливых днях и месяцах, помещавшихся в календарях, то Брюс не мог их уважать и если не противился помещению их в календаре, то делал это лишь в угоду укоренившемуся в Европе обыкновению сопровождать ими календари…». Несомненно, астролог и чернокнижник так бы не поступил.

С 1714 года в Петербурге стал издаваться «Календарь или месяцеслов на лето от Р. Х. 1714 (1715,1716,1717… и т. д.), где указывались солнечные затмения, фазы Луны, время восхода и захода Солнца, причем все данные давались по петербургскому меридиану и широте. С 1716 года московские календари стали также издаваться с приложением «табели взхода и запада (захода) солнечного, еще долготы дней и нощей по елевации московской». Вполне возможно, что некоторые астрономические данные, в том числе географические координаты, предоставил авторам календаря Брюс.

Брюса никак нельзя назвать «русским Нострадамусом», поскольку он не только не был автором предсказаний исторических событий, но и самих предсказаний в календарях, издавашихся при жизни Брюса, еще не было.

В начале XVIII столетия успехи астрономии были уже столь обширны, что астрологические предсказания помещались в календари только в угоду суеверной публике.

Подводя итоги, можно сказать, что реальный, из плоти и костей, Яков Вилимович Брюс абсолютно не соответствует тем преданиям и легендам, которые сложились о нем в русском народе (за пределами России об этой фигуре знают только специалисты по истории России XVIII века). Он не был ни магом, ни чернокнижником, ни астрологом, ни алхимиком, а был человеком точного научного знания и сугубо рационального мышления, отрицавшим любую мистику. Однако тайна все равно продолжает окутывать эту незаурядную личность. Быть может, он поспешил родиться лет на пятьдесят, примерно на такой срок опередив свое время в России. В противном случае Брюс стал бы достойным соратником Эйлера и Ломоносова, и, вполне возможно, с его именем мы бы связывали сегодня открытия в механике и астрономии, оптике и математике действительно мирового уровня. Что же касается психологического портрета Брюса, его внутреннего мира, наконец, даже его поведения в быту, нам известно очень мало. Мы даже не знаем, любил ли Яков Вилимович свою жену, или для обеих сторон это был брак по расчету. Не знаем, были ли другие женщины (и тем более – внебрачные дети) в его жизни. Можно только предположить, что жену Брюс любил. Ведь Маргарита фон Мантейфель так и не принесла ему наследников и, очевидно, не способна была этого сделать. Брак у них был лютеранским, допускавшим развод, и при желании Брюс без большого труда мог бы найти себе новую жену, но не сделал этого. И как уживались в нем любовь к науке и любовь к деньгам, нелюбовь к интригам и наклонность к коррупции? Наверное, когда-нибудь будут найдены новые источники о жизни Брюса, позволяющие прояснить различные ее стороны, будет написана действительно научная биография Якова Вилимовича. Но и тогда, как мы убеждены, за ним не закрепится ни в коем случае репутация чернокнижника и мага.