В чем-то со светоносным блаженным Владимиром, последним иноком Важеезерского монастыря, схожа и судьба Воскресенской церкви в Важинах, последней действующей церкви в огромном Подпорожском районе Ленинградской области.

Три с половиной столетия — немалый срок для любого здания, тем более срубленного из бревен. И когда входишь в десятигранный летний храм, насквозь пронизанный светом, первое ощущение здесь — ощущение чуда…

В общем-то понятно, почему с таким остервенением вытаптывали большевики-ленинцы православную веру на Руси. Труднее понять, почему, закрывая одни храмы, другие они пощадили…

Впрочем, слово «пощада» здесь неуместно.

Все эти Троцкие и Луначарские, Бухарины и Хрущевы готовы были закрыть все храмы, расстрелять или по крайней мере посадить за колючую проволоку всех православных. Просто не получилось, не удалось их черной сатанинской силе загасить все светильники, затопить темнотою всю Россию.

И Воскресенская церковь в селе Важины оказалась спасена не по милости большевистской власти, опутавшей все Присвирье проволокой Свирьлага, а, может быть, как раз заступничеством преподобного Никифора Важеезерского, родившегося здесь, в Важинах…

Помню, когда я первый раз побывал в Воскресенской церкви в Важинах, тогдашний настоятель, отец Михаил, показал мне описание часовен, принадлежавших церкви в 1910 году.

В этом списке Успенская часовня в деревне Скуратове, Рождества Богородицы — в Погре, Покровская — в Еконде, Казанская — в Верхнем Пичине, Тихвинская — в Киновичах, Вознесенская — в Кезаручье, Воздвиженская — в Верхней-купецкой, Ильинская — в Деготной горе, Никольская — в Ильине, Никитинская — в Юрьевщине, Кирикко-Иуллиинская — в Терехове, Александро-Свирская — в Свином Наволоке, Никольская — в Мелехове, Никольско-Александровская — у пристани в Лаптевщине, Георгиевская — в Немецком, Косьмы и Дамиана — в Нисельге, Никифоро-Геннадиевская — возле Устья Боярского…

Я читал этот список, и возникало ощущение, словно лучи расходятся от церкви Воскресения Христова, озаряя округу ясным светом Православия.

И разглядывая опоясывающую церковное крыльцо надпись: «Храм построен по благотворению Великого князя Михаила Федоровича и царевича Алексея Михайловича при Патриархе Филарете радением прихожан Важинского погоста», — понимал я, что взаимосвязь Важинской церкви с преподобным Никифором осуществляется не только через часовенку, поставленную в его имя возле Устья Боярского, а прежде всего через его молитвенное предстательство…

По предстательству преподобного и встала на мыске, омываемом прихотливо изгибающейся Важинкой, Воскресенская церковь. Казалось, сюда, на родину основателя, и перетек закрытый большевиками Важеезерский монастырь…

Нет-нет, когда пришло глухое атеистическое лихолетье, храм Воскресения Господня в 1935 году закрыли, конечно.

Но уже в 1941 году церковь открыли вновь.

И снова закрыли храм.

И снова открыли в 1947 году…

И так и спасся этот Воскресенский храм — единственная действовавшая в нашем районе после войны церковь.

Не молитвами ли преподобного Никифора Важеезерского и была спасена церковь, не его ли небесным заступничеством вот уже три с половиной столетия идут богослужения в этой одной из самых старых церквей в нашей области и непоколебимо прочно стоят стены и, кажется, никакая адская сила не способна сокрушить их…

— Может и так… — согласился со мною отец Михаил. — У нас ведь как… Каждый год на Пасху, во время Литургии после крестного хода из подвала раздаются сотрясающие все здание удары…

— Хулиганы? — спросил я.

— Нет… — отец Михаил покачал головой. — Много раз проверяли, смотрели в подвалах. Людей там нет. Я у старцев потом спрашивал, они говорят — демоны… Чуют, что последние времена наступают.

Мы разговаривали с отцом Михаилом, стоя в Воскресенской церкви перед огромным пятиярусным иконостасом, с которого из сумерек столетий смотрели на нас лики присвирских святых. И как-то особенно проникновенно звучал здесь рассказ отца Михаила о том, что, приходя в эту церковь, так легко остаться в ней.

— Много здесь выросло батюшек… — говорил он. — Я и сам из таких. Тоже здесь вырос.

И святой Александр Свирский смотрел с иконы, как, должно быть, смотрел он некогда на преподобного Никифора Важеезерского, когда пришел тот к нему, чтобы научиться стяжать Святый Дух…