Уже минут десять шли мы как будто по краю преисподней.

Раньше здесь было обычное болото, и теперь то тут, то там вставали из-под земли дымы, а иногда по бокам тропинки, за зарослями репейника, открывались обугленные ямы выгоревшего торфа…

Но вот мы и вышли к Абрамовскому лесу…

У подножья взгорка открылась поляна, на которой теснились розоватые заросли кипрея и сиреневые россыпи вероники, белые головки тысячелистника мешались здесь с желтыми цветами льнянки. Дивным запахом цветочного разнотравья оттеснило едкий запах горящего торфа…

Здесь и находится святой источник, обретенный подвижницей благочестия, бывшей игуменьей Старо-Ладожского Успенского монастыря матушкой Евпраксией…

Но так было раньше, а сейчас источник Евпраксии затих.

Лет пятнадцать назад, когда проводили мелиорацию, зачем-то бросили на источник тяжелую бетонную трубу, и хотя матушка Ангелина с послушницами расчистила и верхний, и нижний колодцы, но так и не ожил родник.

— Без молитвы источники глохнут, — зажигая возле небольшого деревянного креста свечки, говорит матушка Ангелина. — А еще трубу свалили такую…

Она говорит так, но чувствуется, что она все-таки надеялась, что произойдет чудо и оживет расчищенный источник Евпраксии.

Мы все тоже надеялись…

Я залез в верхний колодец и принялся ощупывать его дно, выгребая из-под трубы сыроватую землю. Еще я вытащил лягушонка со дна колодца, но источника так и не обнаружил…