А лунная карета «скорой помощи» действительно не дотянула. Сдохли ее подвергнувшиеся неизвестному удару аккумуляторы, и увязли в неглубокой пыли восемь колес-близнецов. Но еще до того, как занесло в последнем вираже распахнутую «кастрюлю» корпуса лунохода, еще до того, как беззвучно и в бессилии заскрежетали хлипкие на вид колеса из качественной нержавеющей стали, еще до того, как независимая подвеска высосала из аккумуляторов последние ватты электричества, еще до…

Они уже знали, что их клоунские прыжки – как оказалось, самый скоростной способ пересечения лунных пространств – являются абсолютно неуместной к случаю пантомимой. Человек, вроде бы обнимающий «крышу» «Лунохода-2», был неподвижен. Конечно, в процессе езды это не получалось сказать со всей определенностью, все-таки машина двигалась и иногда, наезжая на солидные камушки, тряслась. Однако помещенный в задней части механизма космонавт не вскидывал руки в приветствии и не поворачивал к ним лицевую часть шлема – рассматривая своих спасителей. А когда «Луноход-2» внезапно замер, инерция бросила облаченное в скафандр, но все же облегченное тело вперед, по ходу движения. Будто в замедленной съемке, космонавт сместился, перевалил через край и медленно, сминая торчащий незрячий боковой фотометр, опрокинулся вниз, в лунную пыль.

У спешащей навстречу команды спасения замерли сердца: во внезапном порыве их самих едва не опрокинула местная, словно барахлящая от заедающей пружины, инерция. Ведь даже если до этого с космонавтом было все в норме, в момент такого падения могло произойти все, что угодно. Выставленная на пути шпага антенны или просто обрезанный край какого-нибудь блока могли пробуравить шлем, да просто порвать скафандр, пустить в нутро окружающее Луну ничто – вакуумную пустоту.

А вообще-то, если без обиняков, еще до того, как они пронаблюдали падение, еще до того, как зафиксировали неподвижность чужого тела, даже до того, как впервые заметили движущийся луноход, они уже догадывались – что-то не так. Ведь, по предложению Виктора Пацаева, они пытались вызвать спасаемого по рации. Им никто не ответил. Разумеется, само по себе это не означало окончательный приговор! Вдруг нуждающийся в помощи отключил передатчик в целях экономии энергии? Однако…

Когда космонавты подошли – а скорее припрыгали – к месту происшествия, человек в скафандре (если, конечно, это был человек, а не манекен-имитация для отработки навыков спасения на чужих планетах) все еще лежал неподвижно. Шлем пялился на них своим одноглазым сиянием. Сквозь светофильтр, зеркало и микродырчатую пластину (достойное копирование американской технологии) невозможно было разобрать, что происходит внутри. В безвоздушном пространстве и через многослойный скафандр нельзя понять, дышит ли там кто-нибудь. И даже если нет, то все равно, как помочь, как сделать искусственное дыхание или вогнать иглу шприца?

Но скафандр штука техническая. У него имеются внешние датчики. Потому понять главное все-таки можно. И они поняли. Поняли и ужаснулись, когда в свете фонаря посмотрели на датчик давления в ранцевом баллоне.