Книга: Последний Завет
Назад: ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Дальше: ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ПУСТЬ СУЩЕСТВА, КОТОРЫЕ НАЗЫВАЮТ СЕБЯ ЛЮДЬМИ, ГОВОРЯТ:
Знайте врагов своих, ибо знание есть предупреждение суть. Ведайте помыслами врагов своих, ибо знание есть защита суть. Ищите и находите слабости врагов своих, ибо знание есть путь к милосердию суть. Защищайте от врага кровь и плоть свою, ибо тот, кто считает, что сможет выжить вне клана, — глупец и невежда.
ВНЕМЛИТЕ ГЛАСУ ЧИСТОГО РАЗУМА:
Знайте теней, ибо знание есть сила суть. Ведайте помыслами теней, ибо знание есть власть суть. Ищите и находите слабости теней, ибо знание есть огненный меч в руках Его суть. Карайте нечистую кровь, ибо тот, кто верит, что кланы — спасение и благость, — глупец и невежда.
Последний Завет. Книга Нового мира. Послание заново рожденным. Ст. 32

 

Между бронированными дверьми Убежища Герман остановился, задумчиво разглядывая стоявший в углу массивный черный пулемет, который охотники клана почему-то окрестили “кузнечиком”. Выволочь бы это чудище на улицу — вот тогда бы они задали врагам жару, но для свободного перемещения пулемет явно не был приспособлен — слишком тяжел. Нужно по крайней мере четыре человека, чтобы сдвинуть его с места, а для того, чтобы доставить “кузнечика” к полю боя, потребуется большая колесная тележка. Что и говорить, вещь, конечно, отличная, но совсем немобильная. Да и треногу, намертво прикрученную к полу здоровенными болтами, нечего думать освободить за короткое время. Здесь работы минимум на час…
Герман с сожалением махнул рукой и повернулся к Францу.
— Ну, — сказал он, — снимай автомат с предохранителя…
В лице Госпитальера не было ни кровинки.
— Спокойнее, не волнуйся. — Герман положил руку ему на плечо, почувствовав, что настроение у мальчишки близкое к панике. — Всем когда-то приходится убивать в первый раз. Помни, что это враги. И если ты не будешь стрелять в них, они застрелят тебя.
Франц не шевельнулся.
— Если понял меня, дай знак, хорошо? — сказал Герман. Госпитальер едва заметно кивнул, потом снял автомат с предохранителя. Охотник взял арбалет на изготовку.
— Ну, двинулись.
Коридор, ведущий к выходу, показался Францу особенно длинным. Полумрак, запах грибов и тишина, нарушаемая только гулким эхом их шагов. Франц старался дышать носом и не разговаривать, чтобы не сбилось дыхание: лямки проклятого мешка впивались в плечи и тянули к земле.
“Не стоило так нагружать мешок боеприпасами”, — подумал он.
Герман толкнул плечом металлическую дверь, ведущую к лестнице. На них тут же обрушился яростный звуковой шквал-шум выстрелов, свист пуль, крики. Похоже, наверху было жарко, если не сказать горячо.
— Какая муха укусила Мегаников? — пробормотал Герман и, обернувшись к Францу, который застыл на ступенях, словно древняя статуя в Парковой зоне, гаркнул: — Держись стены!
Охотник решительно двинулся вверх по лестнице, Франц на негнущихся ногах последовал за ним. Ему казалось, что стрельба раздается в непосредственной близости от него, и хотя до поверхности было еще три лестничных пролета, паренек очень боялся, что в него вот-вот попадет какая-нибудь шальная пуля. Он вздрагивал от каждого выстрела. К тому же тащиться вверх с тяжеленным мешком за плечами было тяжело и неудобно. Франц подумал, что это настоящая несправедливость. Крепкий и мускулистый Герман бежит впереди налегке, сжимая в руках всего лишь легкий арбалет, а он, как верный оруженосец из довоенной сказки, вынужден ползти за ним следом с автоматом, да еще тащить мешок, набитый под завязку патронами. А между тем в мешке были и болты для арбалета Германа, и немало весившая топийная граната.
— Эй! — крикнул Франц, намереваясь заставить охотника забрать у него мешок.
Герман не обратил на окрики Франца никакого внимания, он уже преодолел последний лестничный пролет и теперь находился возле двери, ведущей наружу. Госпитальер остановился, сжимая автомат в мокрых от страха ладонях.
Герман резко обернулся.
— Стой на лестнице и не двигайся! — крикнул он.
Франц торопливо кивнул и только сейчас заметил, что в помещении они не одни: прижавшись к стенам по бокам от входа, стояли два охотника Ветродувов. Госпитальер заметил, что один из них ранен в руку, во всяком случае, на ладони, сжимавшей приклад винтовки, виднелась кровь, а рукав куртки возле локтя был прорван.
— Ну и кто мне объяснит, какого хрена здесь происходит?! — поинтересовался Герман.
— Меганики словно взбесились! — сказал один из охотников. — Поперли на нас с Лихтенштрассе, хорошо разведчики успели вовремя поднять тревогу. А не то бы…
В этот момент пуля ударила в дверь, и помещение наполнилось глубоким гулом. Судя по всему, вражеский стрелок прицельно стрелял по домику, через который можно было попасть в Убежище.
— Ловко лупит, гад! — сказал первый охотник. — И носа высунуть не можем! Мы даже не знаем, где он сидит…
— А где остальные? — спросил Герман и подумал, что определить, где засел снайпер, для него не составит труда, это как раз тот случай, когда свое уникальное умение он воспринимал как дар, а не как проклятие.
— Все в квартале отсюда, сдерживают основной натиск…
— Ясно. — Герман судорожно соображал, оценивал сложившуюся ситуацию. — Ну что же, улицы там узкие, можно продержаться какое-то время. А Ворон?
— Он со всеми. Нас оставил здесь на всякий…
Стрелок опять всадил пулю в дверь, и она отозвалась гулом.
— На всякий случай, — продолжил охотник. — Мы с Патриком, Густав и Михаэль. Трое Мегаников как-то прорвались, ну и на нас наткнулись. С двумя мы разобрались, а третий, сволочь, застрелил Михаэля и теперь торчит в кустах и стреляет все время.
— Что у него, патронов лишних много? — Герман сплюнул. — Мне надо подумать, — сказал он, отошел в сторону и уселся на стоявший здесь с незапамятных времен небольшой стул.
— Подумать? О чем подумать?! Тут действовать надо! — Охотник ошарашенно уставился на него, так и не получил ответа и повернулся к Францу: — Что это с ним?
— У него бывает, — пояснил Франц.
Охотник скорбно покачал головой. После войны появилось много “странных” людей, время от времени выпадавших из реальности. Психические заболевания неизменно прогрессировали, приступы повторялись все чаще, и в конце концов однажды наступал такой момент, когда люди уже не возвращались обратно. Что и говорить, психов даже среди Ветродувов было немало, а уж людей, у которых были те или иные психические отклонения, полным-полно…
Герман разговор Франца и охотника уже не слышал. Он плыл в спокойных волнах, вглядываясь в иное, темное пространство, где любая преграда выглядела как столб воды до самого неба, голоса звучали приглушенно, едва различимо, зато сердца стучали громко и отчетливо, а кровь шумела в венах живых существ, словно бурный поток горной реки.
Запретное отзывалось мучительной болью в висках. В который раз за день он пользуется своим уникальным даром? Герман потянулся мыслительным щупом вперед, выбрался из домика и сразу же наткнулся на бешено стучащее рядом с Убежищем большое сердце. Пребывавший в “задумчивости” Герман подпрыгнул на стуле и снова замер, вперив взгляд в пустоту. Патрик покрутил пальцем у виска. Второй охотник пожал плечами — мол, всем давно известно, что парень не в себе…
Герман понял, что это залегший в траве Густав, только у него сердце могло быть таким огромным и стучать с такой яростной силой. Он потянулся дальше и в двадцати метрах от убежища, под кривой раскидистой липой, засек еще один пульсирующий быстрый ритм. Герман приблизился и в полной мере ощутил четырехкамерное человеческое сердце. Кровеносная система была частично изменена, судя по всему, мозг снабжался кислородом при помощи дополнительной пары крупных сосудов или краниуумных шунтов. А вот это уже враг…
Пуля снова ударила в дверь. У Патрика не выдержали нервы, он выставил наружу двуствольное ружье и пальнул наугад. Разлетевшаяся веером дробь посшибала листья с кустов и деревьев.
Герман вернулся. Реальность вспыхнула в глазах яркими красками и поначалу ослепила его. Он воспринял переход привычно, решительно вскочил на ноги и подбежал к двери.
— Густав! — заорал он что было сил. — Густав!
— Да? — пискляво прозвучало снаружи. Внешность Густава хоть и была внушительной и даже массивной — ростом он был под два метра и весил больше центнера, — а голосок у охотника был тоненький, писклявый и до чрезвычайности противный. — Это кто там со мной разговаривает? Герман, ты, что ли?
— Я, — откликнулся Герман.
— Ты откудова там взялся?
— Об этом потом! — проорал Герман.
— Чего?
— Да ничего! Дура твоя с тобой?!
— Майя, что ли? Не, она в городе осталась…
— Какая Майя?! — рассердился Герман. — Я говорю, пушка твоя у тебя?!
— Да! — Голос залегшего в траве охотника прозвучал увереннее. — Куда я без своей пушки-то?!
— Видишь ту кривую липку?! Бери на три пальца правее! Взял?!
— Да!
— Пли! — скомандовал Герман.
За стеной грохнуло так громко, что Франц вздрогнул всем телом и еще больше побледнел. Герман снова потянулся к запретному, поднял лицо к потолку, словно принюхивался к чему-то, и замер без движения. Руки он выставил перед собой, слабо шевеля пальцами, как будто перебирал ими что-то невидимое, рассыпавшееся в воздухе.
Охотники многозначительно переглянулись.
Герман порыскал мысленным щупом там, где еще недавно он чувствовал устойчивый сердечный ритм, но так ничего и не обнаружил — сердце врага замолчало. Он обернулся к охотникам.
— Можно выбираться, — сказал он, — Густав его застрелил.
Он распахнул дверь, выскочил из домика и, не оглядываясь, побежал к пылающему кусту, откуда Меганик еще недавно вел обстрел входа в Убежище. Убитый лежал на спине, разбросав руки, в груди у него зияла неровная дыра с опаленными черными краями.
Сжимая в руке огромное ружье, из которого слона пристрелить как нечего делать, подошел Густав. Такую “дуру” мог таскать с собой только такой гигант, как он. Послевоенная разработка. Лупит цилиндрами, содержащими огненную гадость, вспыхивающую на открытом воздухе и горящую до второго пришествия. Бесценное оружие.
Охотники выбрались из Убежища и присоединились к Герману с Густавом. Патрик испуганно озирался по сторонам, опасаясь, что еще какой-нибудь пробившийся сквозь оборонительную линию Ветродувов Меганик затаился неподалеку.
— Густав! Ты раньше не мог пальнуть? — Патрик ткнул великана кулаком в плечо.
— Но как же тут пальнешь-то? — жалобно проговорил Густав. — Кустов много, а откуда он стрелял, я не видел.
— Так и палил бы по всем зарослям.
— Так у меня всего два заряда осталось. Если бы не Герман, я бы его ни в жисть не грохнул.
Откуда-то издалека до них доносились едва различимые щелчки и стрекот автоматных очередей…
— Мне надо найти Ворона! — сказал Герман. — Вы двое, оставайтесь у Убежища! Густав, поищи Кра, думаю, он все еще где-то у мэрии. Скажи ему, что всех женщин и детей надо немедленно отправить под землю, пока еще не слишком поздно… — Он посмотрел по сторонам, словно потерял что-то, а потом закричал: — Франц! Вылезай!
Госпитальер выбрался из Убежища, покосился на непропорционально сложенного, огромного Густава, на труп Михаэля с простреленной головой, тела убитых Мегаников и пылающие кусты.
— Отлично! — сказал Герман, увидев, что мешок с боеприпасами на плечах у Франца. — Двинулись!
Они миновали сквер, выбежали на полупустую площадь, еще недавно до отказа заполненную народом. Теперь здесь лежали раненые, не меньше двадцати человек, рядом с ними находилось несколько женщин, которых оставили ухаживать за ними. Пара Ветродувов тащила через площадь охотника с простреленной грудью. Он тяжело, со свистом дышал, время от времени сплевывал на асфальт кровь.
— В Убежище! — запищал позади Густав. — Все убирайтесь в Убежище! Марта, где Майя? Где она шастает, дура такая? А ну давайте все в Убежище!
Герман и Франц миновали площадь, обогнули перевернутую повозку Торговцев — самих Торговцев не было видно, должно быть, поспешили убраться из зоны конфликта — и побежали по узкой улочке на звуки стрельбы. Впереди Герман увидел Фридриха. Толстяк направлялся к ним навстречу, лицо его покрывала копоть, а на плечо опирался охотник, раненный в ногу.
— Там жарко! — крикнул им Фридрих, когда они уже промчались мимо.
Стрельба становилась все громче. Франц заметил на втором этаже здания, находящегося по правую руку от них, какое-то движение. Он остановился и вскинул голову. За окном суетилась пожилая парочка, и, насколько мог понять Франц, старички оживленно переругивались. Герман вдруг засмеялся, и Госпитальер посмотрел на него как на умалишенного…
— Это Адольф и Ева, — пояснил Герман. — У них свой “кузнечик” припасен.
— Какой еще “кузнечик”? — удивился Франц.
— Видел у входа в Убежище пулемет? У этой семейки есть такой же. Похоже, сегодня, если только Меганики пойдут по этой улице, у них есть шанс испробовать на себе его огневую мощь. А у Адольфа и Евы появится возможность отлично развлечься.
В подтверждение его слов окно со звоном разбилось, и на мостовую посыпались осколки стекла. Пожилой Адольф, кряхтя, разворачивал пулемет. Длинное дуло показалось в оконном проеме.
— О! — Все, что смог сказать изумленный Франц!
— Старая гвардия, — заметил Герман. — Адольф — человек, много повидавший на своем веку.
— Ах ты, старый хрыч! — закричала старушка Ева. — Разбил-таки окно! Разбил!
— Тише ты! — прикрикнул на нее воинственно настроенный Адольф. — Подумаешь, окно… Оно тебе не понадобится, если им удастся добраться до нас… Но не волнуйся, милая, я им этого сделать не дам. Да уж, не дам! — Он взялся за рычаги, покрутил дулом и поймал в прицел застывших неподалеку Германа и Франца. — Спешите, молодые люди! — крикнул Адольф. — Но будьте уверены, мимо старого Адольфа никакая механическая свинья не пролезет!
Герман показал старику знак Ветродувов, тот отсалютовал в ответ.
— Вперед, — скомандовал охотник, и они побежали дальше.
Улица упиралась в небольшую круглую площадь, раньше служившую автобусной станцией. До сих пор здесь торчало несколько старинных автобусных кузовов, которые Ветродувы путем нехитрой реконструкции превратили в теплицы для выращивания огурцов. Сейчас за ними прятались стрелки Ветродувов и вели огонь по домам на противоположной стороне площади. В полуразрушенных домах, еще недавно имевших самый благообразный вид, засели Меганики, они поливали площадь плотным автоматным огнем. Пули стучали по ржавому металлу автобусных кузовов, безжалостно пробивая в нем дыры.
— Держись стены! — скомандовал Герман.
Они прижались к зданию, из окна которого по Меганикам прерывисто бил пулемет. Еще одно пулеметное гнездо было организовано посреди улицы. Из сваленных в беспорядке железок и мешков, набитых камнями, Ветродувы соорудили дот. Несмотря на то что позиция у пулеметчика была не самая выгодная, пока он умудрялся держаться. На асфальте возле дота Герман заметил два темных пятна — следы от разрыва осколочных гранат.
Вдоль улицы стелился дым, пахло гарью. Пули жужжали над автобусами, рикошетили от мостовой и стен зданий. Чуть поодаль, за автомобилем, перевернутым взрывом, слышались звуки автоматов и пистолетов. Ветродувы перебегали от автобуса к автобусу, стреляя по окнам зданий, где засели Меганики, из арбалетов. Болты сверкали в воздухе, бились о каменные стены, несколько болтов торчало в деревянном подоконнике. Присев на одно колено за обломком стены, Пилигрим Дуго стрелял из пистолета. Его дорожный посох лежал рядом. Франц заметил, что прежде чистая одежда Пилигрима вся забрызгана грязью, а лицо покрыто копотью.
Жилой, хорошо благоустроенный квартал превратился в поле боя. Сейчас здесь собрались почти все способные держать оружие мужчины клана Ветродувов. Охотники прятались не только за огуречными теплицами, они засели в домах, вели огонь со второго этажа здания, лежали на земле в стороне от дота. Автоматическое оружие имелось далеко не у всех, большинство Ветродувов были вооружены обычными арбалетами или луками. Не сравнить с великолепной экипировкой Мегаников. Нападение врага застало клан врасплох, и охотники не успели посетить склад Старого Кра, организованный на нижнем ярусе Убежища.
Один из Ветродувов вскочил на ноги, держа на изготовку арбалет, должно быть, намеревался перебежать к подъезду здания, но автоматная очередь тут же прошила его, он рухнул на землю и застыл без движения.
Герман заскрипел зубами от ярости — теперь он ясно видел, что рано или поздно враги одолеют. Им не выстоять. Слишком много убитых уже лежит на улице и на площади. Ветродувы все время теряют бойцов, хотя пока им удается сдерживать наступление.
Герман увидел врага, появившегося в проеме окна на втором этаже, который целился в кого-то из автомата Охотник вскинул арбалет и нажал на курок. Болт угодил Меганику в шею, враг завалился назад, судорожно вцепившись в поразивший его снаряд…
Перестрелка продолжалась еще некоторое время без особых потерь для обеих сторон. Герман произвел несколько удачных выстрелов, Франц все медлил, он поводил дулом автомата, но никак не решался выстрелить. Меганики перешли в наступление внезапно. Десяток врагов выбежали из прилегающего к площади проулка.
— А, чтоб тебя! — крикнул Герман и, ухватив присевшего на одно колено Франца за предплечье, кинул рядом с собой на землю. — Действуй! — заорал он и выстрелил.
Пороховой болт промчался в воздухе, оставляя за собой дымный след, и угодил в грудь ближайшего Меганика. Франц взял автомат наизготовку и принялся тщательно целиться, испытывая смешанные чувства. Фигурок было слишком много. Кого же из них выбрать? Кого УБИТЬ? Ведь все они ЖИВЫЕ. Они дышали, двигались, глазели по сторонам… И целились в него и в Ветродувов, слишком увлеченных пальбой по окнам, чтобы заметить новых врагов. Госпитальер нажал на курок, очередь ударила по стене и зацепила одного из Мегаников. Он рухнул на землю, схватился за простреленный бок и закричал. Франц подумал, что этот крик он будет помнить до последнего дня. Раненый перевернулся на живот и, глядя на него, пополз, опираясь на металлическую конечность. Он все полз и полз, а на Франца внезапно нашло странное оцепенение. Звуки вокруг словно стихли. Он видел только раненого Меганика, который смотрел ему прямо в глаза и все полз и полз, как будто у него не было иной цели, кроме как добраться до того, кто подстрелил его. Болт ударил раненому в лоб, Меганик ударился лицом об асфальт и затих.
— Очнись! — Герман пихнул Франца. — Быстро, пробираемся к Дуго!
Пилигрим между тем услышал взрыв порохового заряда, обернулся, заметил надвигающихся с фланга врагов и немедленно принялся стрелять в них. Один из Мегаников получил пулю в грудь и отлетел назад, следующая пуля угодила другому врагу в металлическую руку и отрекошетила в стену дома.
К счастью для Пилигрима, Ветродувы тоже заметили нападающих и переключили огонь на них. Несколько Мегаников рухнули под градом пуль, стрел и болтов. Остальные попадали на землю и открыли ответную стрельбу. Один из Ветродувов вскрикнул и упал, раненого тут же оттащили в сторону. Пулеметчик в здании перевел огонь на площадь, туда, где залегли враги, и длинная очередь срезала сразу двоих. Пистолет Пилигрима довершил начатое.
— Дуго! — Герман старался перекричать шум пальбы. — Где Ворон?!
— В здании! — Пилигрим неопределенно мотнул головой, перезаряжая обойму.
Пара охотников подвезла на тачке несколько круглых шаров. Не обращая внимания на обстрел и свистящие вокруг пули, люди положили по шару в нечто напоминающее огромные пращи, подожгли фитили и принялись раскручивать странные приспособления у себя над головой.
— Прикрой гранатометчиков! — Герман толкнул Франца. — Стреляй по окнам!
Госпитальер не стал спорить и принялся исправно нажимать на спусковой крючок. Короткоствольный автомат рыкал, задирал дуло к небу и плевался гильзами до той поры, пока пращники не запустили снаряды. Первый шар угодил точно в окно, откуда вели обстрел сразу несколько Мегаников. Оглушительно грохнуло, из окна повалил дым, и вражеская стрельба на время стихла. Второй шар ударился в стену дома, взорвался, и старая кирпичная кладка, не выдержав силы удара, рухнула, обнажая огромную дыру высотой в два этажа.
Пыли и дыма на площади прибавилось, и Герман, рванув Франца за плечо, побуждая подняться на ноги, побежал к зданию, где, по словам Дуго, засел Ворон.
Гранатометчики метнули новые шары. Снова грохнуло, дыма стало еще больше, и метатели пороховых зарядов, подхватив опустевшую тележку, бросились наутек…
Ворон засел на втором этаже, возле пулеметного гнезда. Кроме старшего охотника в комнате находился только пулеметчик. Он как раз менял пулеметную ленту, обернулся к новоприбывшим и подмигнул светло-голубым глазом, казавшимся особенно ярким на черном от гари и пороховой пыли лице. Затем пулеметчик повернулся, захлопнул крышку патронника и принялся стрелять, силясь хоть что-нибудь разглядеть в плотном пылевом облаке, повисшем над площадью.
— Хватит! Хватит! — взревел красноглазый мутант. — Куда палишь?! Все равно ничего не разглядеть!
Пулемет смолк, и Ворон обернулся к Герману и Францу.
— Что-то ты долго, — сказал он, свирепо разглядывая охотника.
— Раньше никак не мог, — ответил Герман, — был занят… Развлекался, знаешь ли, женщины, дешевое пойло…
Ворон помрачнел, повисла напряженная пауза. Потом Старший охотник заговорил, видимо, решил, что сейчас не лучшее время выяснять отношения и обращать внимание на дурацкие шутки.
— Рад, что ты пришел в чувство и оказался здесь. Готов помочь?
— Да, — коротко ответил Герман.
— Тогда берите на себя окно, в третьей комнате отсюда. Оттуда хорошо простреливается переулок. Твоему приятелю там тоже дело найдется.
— Что происходит? Почему Меганики на нас напали? — спросил Герман, прежде чем отправиться на позицию.
— Какая теперь разница?! — рявкнул Ворон. — Напали, да и все!
— Для меня есть разница, — ответил Герман, свирепо буравя его глазами.
На этот раз пауза была еще напряженнее. Некоторое время охотники, набычившись, стояли друг против друга, потом Ворон сделал вид, что потерял интерес к конфликту, и с некоторой ленью в голосе проговорил:
— Сам не знаю! Они, прежде чем стрелять, орали, что мы сперли у них какую-то книгу. Кто-то пальнул, ну и понеслось.
— Какую книгу? — удивился Франц.
— Говорю же — не знаю! — Ворон высунулся в окно, выстрелил и тут же нырнул обратно, пуля немедленно ударила в деревянную раму. — Давайте быстрее к окну, не до разговоров сейчас!
Герман кивнул, ухватил потерявшегося от всего происшедшего за последнее время Франца за предплечье и потащил за собой…
— Темнеет, — вздохнул Франц и сменил магазин в автомате. — Этот последний.
— Все равно скоро отходим, — сказал Герман, — ночью нам не выстоять.
Бой, то затихая, то вновь разгораясь, длился с полудня до самого вечера. Меганики всегда были очень настырными ребятами, но сейчас они, кажется, превзошли самих себя. По подсчетам Германа, вражеский клан лишился в уличных боях не меньше сорока человек, но, несмотря на потери, они все равно намеревались полностью стереть с лица земли клан Вет-родувов. Выглядело такое кровожадное упорство по крайней мере странно.
“Они, прежде чем стрелять, орали, что мы сперли у них какую-то книгу…” — вспомнил Герман слова Ворона. Какая книга стоит таких жертв? Что-то раньше Герман не замечал в Меганиках столь явного стремления к чтению.
На Миттельштрассе и Доннерштрассе продолжались бои, но Ветродувам пока удавалось сдерживать натиск противника. Во время небольшой передышки пришел Ворон и с сожалением в голосе сказал, что сегодня клан потерял больше пятидесяти человек.
После краткого затишья бой возобновился с новой силой, Ветродувы почувствовали, что силы неравны — атака Мегаников была стремительной и яростной. Им пришлось отойти на целых четыре здания в глубь Нидеррада.
В дом, где они засели, неожиданно ворвался Густав, держа наперевес “дуру”, стреляющую огненными цилиндрами, сказал, что всех женщин, детей и раненых уже спрятали в Убежище, и теперь он намеревается положить пару десятков Мегаников лично. Ворон тут же отослал его обратно к старой мэрии, сторожить подступы к Убежищу.
Густав недовольно заворчал, погрозил неизвестно кому кулаком, выругался писклявым голоском, но приказу все же подчинился: у всех, кроме Германа, Старший охотник вызывал смутный трепет, и дело было не только в его необычной внешности.
Когда перестрелка стихала, Франц по мере сил и опыта помогал раненым, пока не подходили парни с носилками или волокушами и не оттаскивали тех, у кого был шанс выжить, в Убежище.
К концу дня Госпитальер без всяких колебаний отвечал выстрелом на выстрел. И пускай почти все пули проходили мимо цели, Герман одобрительно кивал ему — мальчишке, кажется, удалось перебороть свой страх. Такие вещи требовали одобрения. Он знал по собственному опыту, как важен порой бывает один простой кивок, призванный внушить зеленому юнцу уверенность в собственных силах.
— Готовьтесь, друзья мои, — сказал Дуго, выглянув в окно, — сейчас опять начнется. Они снова засуетились.
— Даже любопытно, что они придумают на этот раз? — Герман увидел, как вдалеке бегают маленькие фигурки Мегаников. Стрелять по ним с такого расстояния бесполезно — арбалет не дотянется, а те, у кого огнестрельное оружие, берегут патроны. — Может, поставят специальную установку и будут окуривать нас веселящим газом?
Никто не улыбнулся очередной шутке, высказанной очень некстати.
— Скорее уж приволокут свое безоткатное орудие, — ответил Ворон.
Одна из далеких фигурок сверкнула красным глазом, и Герман поморщился. Не у всех Мегаников были металлические руки — лишь у тех, кто занимался в клане тяжелой физической работой. Некоторые Меганики заменяли себе руку, другие — ноги, а некоторые вставляли искусственные глаза, приобретая множество полезных, но малопонятных для Германа качеств. Среди кланов Города ходил слух, что, вставляя в себя кибернетические части, Меганики пытаются приблизиться к Универсалам. Понятное дело, что между идиотом, по собственному желанию лишившим себя глаза или руки, и Универсалом — глубокая пропасть. Это только на словах Меганики проклинают Универсалов, называя их семенем антихриста, а на деле небось спят и видят, как бы приобрести такие же качества. Да и не все Меганики — киборги, большинство из них самые обычные люди, потому как, даже несмотря на слухи о баснословном богатстве Третьего Убежища, кибернетических рук и глаз на всех не хватит, и довоенные технологии еще надо заслужить, а потому…
Низкий вой сирены отвлек Германа от размышлений.
— Это с Доннерштрассе! — сказал один из охотников.
— Совершенно верно, — буркнул Ворон и устало потер щеки, — я сказал парням, если Меганики прорвутся, поднимать тревогу.
К реву добавился низкий гул. Герман был готов душу заложить, но шум мотора раздавался не на Доннерштрассе, а совсем рядом с ними. Дуго, должно быть, придерживался того же мнения, он вскочил на ноги и яростно выругался, что для Пилигрима было поступком весьма необычным.
— Ну что смотрите, друзья мои? — невежливо поинтересовался он. — Я — тоже живой человек, могу хоть раз проявить грубость?!
— Конечно, уважаемый, — откликнулся Герман, — ругайтесь, сколько влезет. У вас это отлично получается.
— А я — то все думал, когда они наконец вспомнят о своих железных гробах, — выдохнул Ворон. — Придется отходить. Вильгельм, сигналь отступление!
Вильгельм кивнул и принялся накручивать рукоять у небольшой круглой машинки. Машинка подумала и начала издавать сначала тихий, а затем все более усиливающийся вой. Через полминуты сирена оглушительно ревела по всей улице.
Герман видел, как воины клана выскакивают из домов, покидают надежные убежища за остовами машин, перевернутыми телефонными будками, рухнувшими электрическими столбами, каменными завалами от взорванных зданий и стремительно бегут к мэрии.
— Сегодняшний день — час моего позора! — заявил вдруг Пилигрим, подхватил ящик с пулеметной лентой, освободив пулеметчика от части тяжелой ноши, и отправился вниз по лестнице.
— Чего это он? — спросил Франц.
— Кто поймет Пилигрима? — пожал плечами Вильгельм. — У них все не как у людей…
Гул нарастал. Франц с любопытством уставился в окно, где происходило нечто необычное, и очнулся, только услышав грубый окрик Германа:
— А тебя что, приказ не касается?!
Они со всей поспешностью сбежали по лестнице, выскочили на улицу и бросились наутек. Бежали самыми последними. Гул раздавался все ближе. Затем позади загрохотало, и на улицу на полном ходу выскочил четырехколесный джип. В закрытой кабине сидел управляющий, а сзади, за пулеметом, стоял стрелок. Джип протаранил кузов автомобиля, обогнул кучу мусора, пулеметчик открыл огонь по маячившим впереди фигурам. Первая очередь прошла над головой Германа, второй он дожидаться не стал. Толкнул Франца в зияющую тьму дверного проема, сам ввалился за ним, и машина, не останавливаясь, пролетела мимо, пулемет продолжал бить по бегущим. Судя по всему, весьма успешно, в отдалении послышались отчаянные крики.
— Что мы будем делать?! — От напряжения и быстрого бега Франц задыхался.
— Побежим дальше! — сказал Герман и выскочил на улицу.
Проклиная все на свете, Госпитальер прыгнул следом за ним. Джип Мегаников умчался далеко вперед, они бежали за ним, а позади уже слышался низкий рокот чего-то более мощного и опасного. Вроде бронированного грузовика, такого, какой встретился Францу с Германом в районе Мусорщиков. От такого чудища следует держаться подальше. По счастью, грузовик пока находился довольно далеко от них.
Впереди внезапно заухал “кузнечик”. Только теперь Франц понял, почему Герман так уверенно бежал по улице, нисколько не опасаясь находящегося впереди вражеского джипа. Герман помнил о пулемете и воинственно настроенном пожилом Адольфе, а вот у Франца это важное обстоятельство совершенно вылетело из головы.
Прежде чем они добежали до автомобиля Мегаников, на дороге им встретилось несколько тел тех, кто не смог избежать вражеских пуль и острого шипованного бампера…
Джип они заметили издали. Несколько Ветродувов суетились вокруг него, пытаясь снять тяжелый пулемет. От выпущенных практически в упор тяжелых пуль “кузнечика” машину Мегаников не спасла даже броня. Кабину разворотило напрочь, словно по ней ударил копьем озверевший великан. Да и остальные части машины выглядели ненамного лучше: шины пробило сразу же, тело Меганика перерезало очередью, кузов автомобиля напоминал старое погнутое решето, из пробитого бака на дорогу хлестал бесценный бензин.
Герман тут же достал из кармана зажигалку, открыл ее и подставил под топливный водопад — неизвестно, когда еще представится такой случай — разжиться горючим на халяву.
Ветродувы сняли пулемет, водрузили его на плечи и бодрой рысцой побежали к Убежищу. Посреди улицы помимо Германа и Франца остались только Густав и Дуго.
— Я всегда говорил, что мы, Ветродувы, — самые крутые парни в городе, — широко улыбнулся Густав.
— Это точно. — Из подъезда вышел пожилой человек, ведя под руку престарелую даму, опирающуюся на трость. — Видели, сопляки, как я этих гаденышей пострелял? Учитесь!
В голосе старика сквозила несказанная гордость, старая, ржавая каска то и дело сползала на его острый нос.
— Адольф! Не говори мерзостей, — прошелестела старушка и сердито стукнула тростью. — Вы проводите нас к Убежищу, молодые люди?
— Конечно, фрау. И не только проводим, а даже понесем. — Дуго подмигнул Густаву.
Тот нахмурился, пытаясь сообразить, чего от него хочет Пилигрим.
— Понесем! — громко повторил Дуго и сделал жест, как будто подхватывает кого-то на руки.
— А! Понял! — сказал Густав, и лицо его просветлело. Великан легко поднял старушку на руки.
— О-о-о! — захихикала пожилая дама. — Как давно меня не носили на руках, мой мальчик!
— Ты смотри, морда! — непонятно, то ли серьезно, то ли шутя прокряхтел старикан. — Будешь приставать к моей жене, руки оторву!
— Угу. Не буду. Надо уходить, герр Адольф.
Дуго попытался поддержать старика под локоть, но тот сердито оттолкнул его:
— У меня у самого ноги имеются!
Они устремились прочь от расстрелянной “кузнечиком” машины Мегаников.
— Давай за ними, я догоню, — сказал Герман Францу.
— Ты все равно не унесешь пулемет Адольфа.
— И не собираюсь. Просто не могу устоять перед соблазном. — Герман щелкнул заправленной до краев зажигалкой. — Ты только погляди, какой славный огонек, наверное, неплохой бензинчик, а?!
Франц понял, что произойдет дальше, и опрометью бросился догонять Ветродувов. Герман догнал его через пару мгновений. Эхо мощного взрыва разнеслось по улице, яркая вспышка озарила стены погруженных в серую дымку домов. Франца и Германа обдало жаром, словно в спину им дохнул огнедышащий дракон. Пробежав еще двадцать метров, охотник остановился и, обернувшись, поглядел на дело рук своих. Останки тяжелого джипа Мегаников пылали, перегородив узкую улочку. Чтобы продолжить погоню, противнику придется поискать другую дорогу.
На площади перед мэрией кипел бой. Враги, прорвавшиеся по Доннерштрассе, наседали. Ветродувы отстреливались, удерживая оборонительную линию на самой границе сквера. Однако силы явно были не равны.
— Отходим! — закричал кто-то, и последние защитники площади, продолжая отвечать Меганиками короткими автоматными очередями и редкими выстрелами из арбалетов, кинулись через сквер к Убежищу.
Отступление быстро превратилось в бегство. Герман и Франц оказались в толпе спасающихся от неминуемой смерти людей. Вражеские пули свистели над их головами, били в дома справа и слева, косили бегущих. Меганики атаковали яростно и, судя по всему, не собирались никого брать в плен. Герман в который раз подумал, что клан Мегаников просто обезумел.
Сумерки между тем уже сменились ночным мраком. В сквере наступила непроглядная темень, озаряемая многочисленными вспышками выстрелов. Франц, не заметив торчавшего из земли корня, споткнулся и упал, больно ударившись локтями. Герман выругался, схватил Госпитальера за воротник и поставил на ноги. Шальная пуля свистнула в двух сантиметрах от его уха. Толстый Фридрих вдруг оказался рядом — бежал откуда-то с площади. Запыхавшись, он остановился, открыл рот, намереваясь что-то сказать, и вдруг, крутанувшись вокруг своей оси, упал на землю. Франц бросился к раненому, но Герман решительно толкнул Госпитальера к Убежищу:
— Нет времени! Он уже мертв!
Франц с сомнением обернулся и убедился, что Герман был прав. В грудь Фридриха угодил разрывной снаряд, над животом у него сейчас было сплошное кровавое месиво. Едва ли не ползком, поминутно падая и поднимаясь, Франц преодолел последние метры и оказался за дверью Убежища. Несколько воинов прикрывали отход членов клана, стреляя из поднятого каким-то чудом на поверхность “кузнечика”. Враг отвечал шквальным огнем. Рев стоял невообразимый, с ближайших деревьев срезало ветки, стволы разлетались в мелкую щепу, из-под ног летели вышибаемые пулями камни и земляная крошка.
— На лестницу и вниз! — Герману приходилось орать, чтобы Франц хоть что-то услышал в оглушительном грохоте.
Они бросились вниз по лестнице следом за остальными, сверху сыпались горячие пулеметные гильзы. Одна ударила Франца по шее, и он вскрикнул, решив, что это осколок гранаты.
— Дальше, проходите дальше! — У входа в тоннель спасавшихся бегством встречал Ворон. — Герман, к замку! Знаешь, что делать?
— Разумеется, — буркнул Герман, — а что будет с вами?
— Продержимся, сколько сможем. Быстрей, сукины дети! Быстрей!
Сейчас длинный коридор был залит ярким светом: за время боев техники Убежища успели наладить поврежденные Дерриком генераторы, и теперь они работали на полную мощность. пулемет наверху грохотал так, что слышно было даже в самом конце коридора, возле тяжелой двери. Затем выстрелы стихли и послышался топот десятков ног — прикрывавшие отход клана Ветродувы спешили скрыться в Убежище. Пробегая по коридору, Франц заметил, что большая часть грядок с грибами вытоптана. Людям было не до грибов — сейчас все думали только о спасении жизни.
Возле входа на нулевой ярус находились Густав и два десятка охотников. Судя по их виду, настроены они были весьма решительно и намеревались вернуться, чтобы продолжить бой с Меганиками.
— Все назад! — проорал Герман. — Назад, я сказал!
— А?! — не понял Густав.
— Назад, говорю! Приказ Ворона!
— Но им же надо помочь, — вытаращил глаза Густав.
— Пошли назад! Все! Кретины чертовы! — заорал Герман, в коридоре за его спиной уже слышалась стрельба.
Ворон и три уцелевших охотника бежали к дверям. Чернокожий мутант заметно прихрамывал — давала о себе знать старая рана.
— Закрывай дверь! Закрыва-а-ай! — орал Ворон.
Герман оттолкнул Густава и кинулся на нулевой уровень, не обращая внимания на столпившихся у входа охотников. Франц последовал за ним.
Герман понимал, что, если он приведет в действие механизм замка, все три двери Убежища закроются и оставшиеся в коридоре охотники попадут в руки Мегаников. Но сейчас ему было не до них. Раз они такие дураки и решили погибнуть “героями” — флаг им в руки. Главное, чтобы женщины и дети, уже находившиеся в Убежище, оказались в безопасности.
Считалось, что механизм дверей едва ли не вечен и теоретически, если людям вновь будет грозить ядерная угроза, у них всегда имеется возможность переждать ее в Убежище, закрыв доступ во внешний мир. Сейчас беда была иного рода, и все же угроза эта поставила под сомнение само существование клана Ветродувов, а значит, это как раз тот случай, когда они должны изолировать себя от потенциального истребления. Для того чтобы оказаться в изоляции, следовало активировать замок дверей. Три круглые массивные “шестеренки” способны выдержать ядерный удар, так что Мегаников они тоже как-нибудь переживут, пусть хоть бомбят двери топийными гранатами — они выдержат.
На нулевом уровне было полно народу.
— Все вон! — Герман уже охрип. — Закрываю створки! Все вниз!
Слава богу, послушались. Почти все кинулись к лестнице, только Пилигрим Дуго решительным шагом направился следом за Германом и Францем.
Пульт замка находился на нулевом уровне, в маленькой комнатке недалеко от шахты лифта. Естественно, еще лет сто пятьдесят назад какой-то умник комнатку запер, и запер хорошо — так, чтобы не в меру сообразительный ребенок или любопытный и не в меру тупой взрослый интереса ради не привели механизм в действие и не запечатали мощные двери.
— Франц! В сторону! — Герман выстрелил в дверь из арбалета.
Пороховой болт взорвался, но замок остался целым.
— Ч-черт! — выругался охотник.
— Давай я попробую! — Франц отошел подальше от двери и всадил в нее едва ли не половину магазина.
Герман и Дуго дружно навалились на дверь. Искореженный замок не выдержал и поддался. Они ввалились в комнату. Пульт управления дверями Убежища вырастал из бетонного пола, он представлял собой идеальный прямоугольник из серого металла, на самом верху светилось два десятка разноцветных кнопок, матово поблескивали рычаги и сенсорные датчики.
— Вот черт!! Какую жать?! — запаниковал Герман.
— Ты что, не знаешь? — испугался Франц.
— Откуда?! Я что, каждый день створки закрываю?! Я в жизни сюда не заходил и не предполагал, что когда-нибудь зайду!
— Надо спросить у Кра, — подал идею Дуго.
— На каком ярусе мне его искать? Здесь столько людей! Франц, может, ты что-нибудь слышал или читал об этом?
— Ну, вот если бы тут были надписи… — жалобно промямлил Госпитальер.
— Так ты читал или нет?!
— Нет, — он скорбно покачал головой.
— Ч-черт! Какая же кнопка?! Ненавижу всю эту электронику!
— Думаю, следует нажать на ту, что когда-то убила наш мир, друг мой, — внимательно осмотрев пульт, заметил Пилигрим.
— Мне сейчас не до загадок, Дуго! — резко обернулся к нему Герман.
Пилигрим приблизился и нажал на большую красную кнопку.
— Образно говоря, красная кнопка убила этот мир, — пояснил он.
— Кто бы мог подумать, — сказал Герман.
— Об этом много говорится в… — Пилигрим осекся. Лампы нулевого уровня замигали красным светом. С потолка послышался треск, и протяжно завыла сирена.
— Внимание! Активированы дверные замки! Внимание! Активированы дверные замки! — Зазвучавший в Убежище женский голос был не лишен приятности.
Герман бросился назад, к дверям. Ворон и охотники вбежали Убежище и теперь завороженно наблюдали, как первая из трех дверей медленно закрывается. Несмотря на столетия со времени создания, механизм оказался исправен. Меганики стреляли, спешили к закрывающейся двери, но так и не успели до нее добраться. Шестеренка щелкнула, закрывая просвет тоннеля, затем раздался глухой удар — зубцы-засовы встали на свои места.
— Внимание! Первый барьер установлен! — проговорил женский голос.
Вторая дверь к этому времени уже закрылась наполовину. Шестеренка третьей начала со скрежетом проворачиваться.
— Теперь-то Меганики нас не достанут! — нервно хихикнул один из охотников.
— Чему ты радуешься, дурак?! — сверкнул глазами Ворон. — Может, ты намереваешься просидеть под землей всю оставшуюся жизнь?!
— Внимание! Второй барьер установлен! — сообщил голос Франц с холодеющим сердцем смотрел, как огромная дверь отрезает ему путь к свободе.
— Внимание! Внимание! Третий барьер установлен! Лампы мигнули и заработали в обычном режиме.
— Второе Убежище системы “Возрождение” изолировано на девяносто шесть процентов. Возможно повреждение на шестом ярусе. Повторяю! Возможно повреждение на шестом ярусе Техническому персоналу необходимо устранить неисправносты Повторяю! Техническому персоналу необходимо устранить неисправность!
— Кто это тут распинался? — удивленно спросил Густав, лицо его вытянулось, как будто ему довелось услышать голос самого бога.
— Тебе какая разница? Эта баба давно уже покойница, — заметил Герман.
— Да я что, да я так просто, — принялся оправдываться великан.
— А Майя знает, что ты интересуешься другими женщинами? — насмешливо спросил Герман, чем окончательно смутил великана — лицо Густава залилось краской.
— Это компьютерная система “Мадлен”, — подал голос Франц, — в каждом Убежище была такая.
— Меня больше заботит, друзья мои, то, что система сказала про шестой ярус. — Дуго опирался на посох.
— Не стоит волноваться, там просто открылся небольшой проход в подземку, — сказал Герман, — туда убежал предатель, обесточивший нижние ярусы Убежища, но он не вернется — выход остался охранять Ральф.
— В какую еще подземку? — подозрительно сощурился Ворон.
— В ту самую. — Герман даже не повернулся к нему, он не сводил взгляда с закрывшихся дверей.
— В какую “ту самую”?! — свирепо проговорил Старший охотник, он очень не любил, когда ему отвечали не по существу.
— А как ты думаешь? — язвительно поинтересовался Герман и наконец удостоил его взглядом — он явно напрашивался на ссору.
— Я хочу услышать это от тебя, и сейчас! — сузив красные глаза в две лютые щелки, заявил Ворон.
Поскольку опасность миновала, он был совсем не против давно назревавшего конфликта. Если какой-то из охотников отказывался ему подчиняться, чернокожий мутант немедленно выходил из себя — он слишком долго завоевывал авторитет и уважение Ветродувов, чтобы какой-то возомнивший себя великим следопытом выскочка оспаривал его право на лидерство. Может быть, он желает когда-нибудь занять его место, место Старшего охотника клана?
Однако Ворон одернул себя, вспомнив, что по охотничьим угодьям Ветродувов сейчас бродят вооруженные автоматическим оружием Меганики.
— Мне все ясно, — сказал Дуго, — полагаю, — он поглядел на Старшего охотника, — необходимо немедленно усилить ох — рану данного участка Убежища и, по возможности, изолировать его. Что такое подземка, мы все отлично знаем…
— Конечно, — ответил Ворон, в его голосе опять прозвучала лень, какая всегда появлялась, когда он чувствовал, что продолжать конфликт не имеет смысла. — Мы еще пообщаемся с тобой, — пообещал он Герману.
— Предлагаешь вместе выпить? — откликнулся тот. — Это к Старому Кра. Кстати, — он причмокнул губами и покачал головой, изобразив озабоченность, — как же он теперь без своего самогонного аппарата?!
Никто, кроме Густава, не засмеялся. Великан же захохотал оглушительно, придерживая толстый живот и запрокидывая голову.
— Густав! — обратился к нему Ворон, и смех мгновенно оборвался. — Отправляйся немедленно к Ральфу, ему требуется поддержка. Ты меня понял?
— Понял, — ответил Густав и широкими шагами побежал к лестнице.
— Думаю, — сказал Дуго, — как только люди устроятся, необходимо будет собрать совет, чтобы решить, что делать дальше. У меня есть кое-какие идеи, и я хотел бы донести их до членов клана Ветродувов…
— Отлично, — сказал Ворон, поглядев на него исподлобья, — у меня никаких идей, правда, нет, одна только ненависть, но, думаю, совет сейчас просто необходим. Я найду Кра, поговорю с ним о том, что произошло.
— А мы пока подберем себе подходящие апартаменты. — Герман широко улыбнулся Старшему охотнику. — Люблю устроиться с комфортом, — пояснил он, глядя, как на скулах Ворона проступают серые пятна — крайнее проявление гнева.
Естественно, ни о каком совете в ближайшие двое суток не могло быть и речи. Слишком много всего следовало сделать, прежде чем обсуждать сложившуюся ситуацию.
Почти двести человек, большая часть клана Ветродувов, смогли укрыться в Убежище. Люди благополучно разместились на первых четырех ярусах: видимой тесноты в коридорах не наблюдалось.
Первым делом Кра обязал всех дееспособных техников проверить систему жизнеобеспечения Убежища, а всех, кто хоть чем-то мог помочь пострадавшим в перестрелках, отправил к раненым. В эти дни Франц, добровольно помогавший тем немногим, кто что-то понимал в медицине, сбился с ног. К концу третьих суток на него страшно было смотреть. Раненых было больше полусотни, из них четырнадцать пострадали тяжело И лишь благодаря знаниям Госпитальера жизнь восьми из них вскоре оказалась вне опасности.
Еды в Убежище хватало на то, чтобы полгода не знать ни в чем нужды. Людям предстояло провести здесь как минимум четыре месяца, пока автоматическая блокировка замков, поставленная далекими предками Ветродувов, не отключится. Да и после того как появится возможность вручную распечатать двери, существует слишком большая вероятность, что Меганики все еще будут ожидать, когда Ветродувы выберутся на поверхность, ворвутся в Убежище и перебьют оставшихся членов клана.
Совет состоялся лишь на четвертый день пребывания клана в Убежище.
Пилигрим Дуго выступил и сказал, что следует как можно скорее предупредить силы Госпитальеров о разразившейся междуклановой войне.
Госпитальеры закрывали глаза на мелкие пограничные стычки, случающиеся в Городе еженедельно, но жестко пресекали любой крупномасштабный конфликт. На данный момент Госпитальеры были единственной силой, которая могла заставить Мегаников прекратить истребление клана. Только на эту последнюю организованную власть в мире и оставалось уповать Ветродувам.
Весь вопрос заключался в том, каким образом сообщить Госпитальерам о случившемся. Конечно, рано или поздно люди, носящие красный крест, обо всем узнают сами, но к тому времени запасы продовольствия и питьевой воды в Убежище могут иссякнуть.
К тому же неизвестно, что предпримут Меганики за это время. Эти фанатики вполне могут обставить дело так, что во всем окажутся виноваты сами Ветродувы, и тогда пойди докажи, что все было совсем не так, как они говорят.
В общем, в любом случае Ветродувам следовало подумать о том, чтобы первыми донести до Госпитальеров известие о разразившемся не по их вине военном конфликте. Сделать это было совсем непросто. Ведь после того как створки откроются, шанс проскочить через территорию, занятую Мега-никами, ничтожно мал. Поэтому на совете Дуго высказал идею которая многим показалась совершенно безумной — прорваться к ближайшей базе Госпитальеров через подземку.
Старый Кра уставился на Пилигрима так, словно видел его впервые, а Ворон оскорбительно захохотал.
— Я пойду, — неожиданно поднялся со своего места Герман и пояснил: — мне нравится бродить под землей, я чувствую себя Черным Принцем.
— Это что? Шутка такая? — спросил Старый Кра, обращаясь к Ворону.
Ворон хмуро кивнул.
— Я тоже пойду. — Густав вскочил на ноги. — Мне тоже хочется почувствовать себя Черным Принцем…
— Густав, сядь, — устало проговорил Ворон, — не позорься.
— Ну почему же? — Пилигрим подошел и положил руку на плечо Густава. — Парень хочет спасти клан, а вы ему не даете…
— Парень хочет покончить с собой, — сказал Старший охотник.
— Я настаиваю на том, что это единственная для Ветродувов возможность спастись! — вдруг возвысил голос Дуго и даже ткнул посохом в пол. — Неужели вы не видите, что происходит? И мы пойдем через метро вне зависимости от решения совета. Пока нас трое. Кто еще с нами?
Герман пихнул дремлющего на стуле после нескольких бессонных ночей Франца, и тот рухнул на пол.
— А?! Что?! — вскочил на ноги Госпитальер.
— Теперь нас четверо, — отозвался Пилигрим, подошел и обнял Франца за плечи. — Молодец, сынок. Кто еще присоединится к нам?
— Я, — встал Вильгельм.
— Ты-то куда? — злобно спросил его Ворон. — Умереть не терпится?
— Просто мне кажется, что это действительно единственная возможность спасти клан, не сердись, Ворон, — сказал Вильгельм.
Часть присутствующих на совете поддержала его решение, демонстрируя Вильгельму знак Ветродувов.
— А черт! — взревел Старший охотник. — Может, кто-то думает, что мне не хочется спасти клан?! Просто я считаю, что это безумие. Ясно?
Охотники скорбно молчали, опустив головы.
— Дьявол вас подери! — заорал Ворон. — Ну хорошо же, раз все считают, что другого выхода у нас нет, я тоже пойду с ними! Понятно?! — Он вскочил, схватил за спинку стул, на котором сидел, и изо всех сил запустил его в стену.
Назад: ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Дальше: ГЛАВА ШЕСТАЯ