ГЛАВА ВТОРАЯ

К утру изображение призрака из далекого прошлого померкло, голос его дребезжал, как старая колымага Багажников на ухабах выщербленного асфальта. Временами он исчезал совсем, но потом снова появлялся и заводил старую песню.

— …не забудь купить на ужин кальмаров. Договорились? Я очень люблю тебя, милая… Хотя и кальмаров тоже… — Первое, что услышал Герман, открыв глаза.

Крысокот ткнулся ему в щеку мокрым носом.

— И тебя с добрым утром, тупая скотина! — привычно пробормотал Герман и сел.

Белесая фигура отделилась от стены и уже примелькавшимся быстрым шагом направилась в центр подвала.

— Как же ты достал меня со своими кальмарами! — Герман выругался, голова болела так, будто вчера по ней стучали железным молотом. — Если бы я был твоей женой, подсыпал бы тебе яду!

Уже было утро, и через маленькое окошко в подвал проникали солнечные лучи. Судя по всему, рассвело совсем недавно. Герман встал и поморщился. За вчерашний день он трижды обращался к запретному, и теперь боль в затылке и щемящая тяжесть в висках будут донимать его очень долго. К полудню неприятные ощущения немного утихнут, но вот прослушать частоты Герман теперь сможет нескоро. Перешагнув через тело Мусорщика, он подошел к Францу и потряс паренька за плечо. Франц испуганно вскинулся, но, увидев Германа и осознав, что ему ничто не угрожает, тут же успокоился.

— Сколько видишь пальцев? — спросил Герман, сунув мальчишке под нос знак победы — “виктори”, — одновременно он являлся знаком клана Ветродувов.

— Два, — ответил Франц.

— Значит, очухался, — удовлетворенно буркнул Герман. — Вставай, пора в путь. Лучше бы добраться до моста, пока туман не рассеялся. Есть хочешь?

— Немного.

Герман не без сожаления разломил последнюю плитку пищевого пайка.

— Понесешь мой мешок. Не все же тебе за мной без дела таскаться.

Пока Франц грыз свою порцию и безропотно закреплял тяжеленный мешок у себя на плечах, Герман занялся изучением карманов убитых Мусорщиков. Тот, кому он угодил болтом в грудь, оказался совершенно чист. У него не было даже самой завалящей пуговицы. Нож врага, каким-то чудом пропоровший куртку Германа и поцарапавший ему руку, при должном осмотре оказался никуда не годным. Не без труда следопыт вырезал из тела Мусорщика болт. Франц уставился на него во все глаза, а потом резко отвернулся, что еще раз подтвердило догадку следопыта о том, что это первая вылазка мальчишки за пределы родного клана, иначе такие вещи вряд ли вызывали бы у него такую реакцию.

— Мясо будешь? — спросил он. Парнишка вскрикнул от ужаса.

— Не бойся, — усмехнулся Герман, — это я пошутил, поеданием мертвецов не увлекаюсь.

Он перешел ко второму трупу. Здесь было чем поживиться. Герман обнаружил несказанную ценность — у покойника имелась еще одна световая граната! А в нагрудном кармане нашлись солнечные очки с темно-синими стеклами. Довоенные! И почти новые! На одной из дужек все еще красовались остатки непонятной надписи “Pola… id”. Герман хмыкнул и убрал очки в карман куртки. Для него они ценности не представляли: что за глупость — смотреть на мир через темные стекла?! Так и какую-нибудь серьезную опасность можно не разглядеть. Но Герман знал пару ребят, готовых вот за такую довоенную безделушку отдать все что угодно. Например, немного бензина для его старенькой зажигалки или отличный набор хирургических игл и шовный материал. Свой комплект игл, не раз штопавших его раны, он выменял на серебряный портсигар с рубиновой защелкой. Для него портсигар не представлял абсолютно никакой ценности, а один придурок из клана Бастиона, когда увидел старую безделушку у него в руках, буквально лишился рассудка. Надо быть полным идиотом, чтобы поменять редкий медицинский набор, который встречается не у каждого Госпитальера, на абсолютно ненужную, пусть и красивую, безделушку. При воспоминании о глупости Бастионовца губы следопыта растянулись в улыбке…

Из трех арбалетных болтов целыми остались только два. Тот, что ударился о стену, теперь никуда не годился. Герман вновь вставил болты в продолговатый “пенал” обоймы и зарядил арбалет. Пора в дорогу.

— Франц, подними нож. Ты готов?

Паренек поспешно кивнул. После вчерашнего происшествия вид у него был бледный. Герман послал крысокота вперед и двинулся к выходу из подвала. Прежде чем выйти из здания, он выглянул на улицу. Дождь за ночь прекратился, и теперь в ямах искореженного асфальта масляно блестела вода. Свежо. Туман уходил, видимость наконец стала вполне приличной. Во всяком случае, отсюда была отчетливо различима завалившаяся на бок туша жабобыка, а вокруг — тела погибших в схватке Мусорщиков. Живых вроде бы нет. Герман потянулся было к запретному, но тут же себя одернул. Не следует заигрываться — от головной боли можно и сознание потерять. Такое уже случалось с ним несколько раз, и Герман очень не хотел снова падать в обморок. Ничего запретного до полудня! Придется полагаться исключительно на острое чутье крысокота. Зверь вел себя спокойно, словно опасности не было, но Герман все еще не решался выйти из укрытия. Он внимательно изучал улицу, вглядывался во тьму окон близлежащих зданий, лег на землю, приложив к ней ухо, но ничего не услышал. Как видно, Мусорщики решили оставить их в покое, а может, врагов что-то вспугнуло. Неужели речи призрака из голографического письма о кальмарах? Только темные боги знают, что может напугать этих ненормальных Мусорщиков.

Франц нетерпеливо топтался на месте, украдкой поправляя мешок. Герман наконец решился:

— Идешь за мной. Быстро. Верти башкой. Но под ноги не лезь. Усек?

— Да, — кивнул Франц.

— Двинули!

Крысокот бежал метрах в двадцати впереди — разведывал местность. Герман держал арбалет наготове, но желающих напасть пока, к счастью, не наблюдалось. Охотник хорошо знал, что доверять мнимому затишью не стоит. Иногда оно означало, что крупный хищник притаился неподалеку, выпустил когти и ожидает, когда ты подойдешь поближе. В другом случае тишина предвещала приближение Бури или иного бурного проявления дурного нрава природы. А еще Герман был уверен в том, что такая же тишина окружает следопыта, когда он уже умер: все живые существа в этом мире перестают существовать, а он все блуждает и блуждает по пустынному Городу, пока не поймет, что его больше нет. Помнится, идея эта принадлежала Альбе и почему-то напугала его тогда до чертиков. Вот ведь странно: теперь, после смерти Альбы, при воспоминании об этом он чувствует себя совершенно спокойно. Может быть, он и сам перестал бояться смерти, может быть, иногда ему даже хочется, чтобы она пришла, и, может быть, тогда, где-то там, в другой реальности, он встретится с Альбой. Тишина вдруг стала тяготить его.

— Не нравится мне все это, — проговорил Герман, — странно…

— Что странно? — откликнулся Франц.

— Мусорщики — народ упрямый, они так просто дичь не оставят. А о нас словно бы забыли…

— Разве это плохо?

— Не знаю, не знаю. — Герман резко обернулся, ему показалось, что в развалинах мелькнула тень и послышался какой-то шорох.

Он замер… Жестяной лист почти оторванной кровли на соседнем здании шевельнулся, задрожал под ветром, издавая отчетливое шуршание, и Герман шумно выдохнул.

— Ложная тревога, — сказал он, — двинулись дальше…

На Мусорщиков путники наткнулись, когда почти добрались до железнодорожного полотна. Четыре тела лежали прямо посреди улицы в самых нелепых позах. Поначалу Герман подумал, что они — покойники, но стоило подойти к ним поближе, и охотник понял, что все четверо живы. Из-под век на небо смотрели мутные, пустые глаза, будто хозяин тела пошел прогуляться, оставив оболочку лежать на асфальте, на радость местным хищникам. Герман поежился. Вспышка новой заразы? Не решаясь приблизиться, он долго и внимательно изучал лежащих на земле людей. Первым не выдержал Франц:

— Что с ними?!

— Сколько же ты интересных вопросов задаешь! Не знаю я, что с ними! Вроде живы, а вроде и нет. Как будто их парализовало. Видишь, живые…

Герман пересилил себя, подошел к ближайшему телу и осторожно пошевелил Мусорщика ногой. Никакого эффекта. Казалось, Мусорщик спит с открытыми глазами. Парень бессмысленно смотрел в небо, никак не реагируя на присутствие чужаков. Осмелев, Герман пнул его в бок. Без толку.

— Что ты делаешь? — спросил он, заметив, что его спутник времени не теряет.

Франц стоял на коленях над одним из Мусорщиков и задумчиво держал его за руку.

— А? Щупаю пульс.

— Ты что, в этом что-то понимаешь?

— Немного…

Герман покосился на Франца с уважением: если паренек понимает что-то в болезнях и даже умеет их лечить, то клан Ветродувов с распростертыми объятиями примет в свои ряды такого полезного человека.

— Пульс у него редкий, — сказал Франц. — Причем очень. Ударов двадцать в минуту, не больше. Я такого раньше… — он запнулся — Я такого раньше не видел. Если это и яд, то очень странный. Смотри.

Франц без труда согнул и разогнул руку Мусорщика.

— Это не тот токсин, что вчера вкололи мне. Даже не могу предположить, что это такое.

— Плевать мне, что это такое. Вон железная дорога уже видна. Оставь их. Все равно мы не будем им помогать.

— Так нельзя. — Франц отрицательно покачал головой. — Разве мы можем оставить их тут без помощи, вдруг какой-нибудь хищник…

В это мгновение Герман у дальней стены в ста метрах от них заметил нечто очень и очень любопытное.

— Гнев, — позвал он и дважды щелкнул пальцами.

Крысокот стремительно кинулся вперед, следом за ним двинулся Герман, оставив Франца возле Мусорщиков. Пусть себе рассуждает о помощи безвинно пострадавшим отморозкам. Его подобными речами не растрогаешь. Мусорщики — враги. Пусть о них позаботятся люди из их же клана. Хотя он сильно сомневался в том, чтобы Мусорщики стали помогать друг другу. Не такой был характер. Каждый сам за себя. Мерзкие ублюдки…

А парень, судя по всему, неплохо разбирается в медицине. Герман оглянулся и увидел, что его спутник приподнимает веко одного из парализованных, трогает его горло и явно смекает про себя что-то, задумчиво наморщив лоб.

Герман приблизился и остановился, пораженный увиденным: возле стены, наполовину вывалившись из окна здания, без движения лежал кольчатый зубастый зверь — медведкочервь. Он дышал — ноздри его редко, но широко раздувались, а из пасти тонкой струйкой вытекала желтая слюна, семь десятков длинных розовых ножек подрагивали. Неподалеку от хищника, поджав под себя лапы, беспомощно растянулся крупный грызун — сумчатый крот. За ним, в нескольких метрах дальше, свернулась, поджав розовые лапки, парочка малышей-ревунов… Такого Герману видеть еще не приходилось. Чтобы разом все живое в округе впало в глубокий транс.

Холодный страх сжал его сердце. Вернулись мысли о новой заразе… Пока в клане Ветродувов о такой не слышали, но все болезни на свете когда-нибудь появлялись впервые (особенно после того, как во время Последней войны противники в буквальном смысле завалили друг друга не только атомом, но и бактериями). А глупый мальчишка сейчас щупает пульс у будущих мертвецов, трогает веки. Да на их телах, возможно, находятся миллионы заразных микроорганизмов!

Германа посетила предательская мысль бросить Франца и немедленно пуститься наутек. Посетила и отступила. Герман и сам касался ботинками безвольных тел Мусорщиков. Потом вспомнил, что мешок с корнеплодами и семенами находится у мальчишки и что ценный груз теперь, возможно, тоже заражен… Гнев вдруг метнулся вдоль улицы, заволновался, издал предупреждающий кашель. Герман вскинул голову — вдалеке слышался отчетливый гул. Любой клановец знает: гул может означать только одно — кто-то едет. Раз кто-то едет, то это или Багажники, или Меганики. От тех и других предпочтительнее держаться как можно дальше. Отточенный инстинкт охотника подсказал мгновенное решение. Герман стрелой рванул назад, на ходу окликая Франца. Тот все еще колдовал над телами — стучал указательным пальцем по грудной клетке, пытался привести одного из Мусорщиков в чувство. Герман успел подумать, что, если бы не тревога, скоро могло дойти до искусственного дыхания, схватил парня за предплечье и потащил прочь, увлекая за собой в развалины. Франц поначалу возмутился подобной бесцеремонностью, но, расслышав гул мотора, немедленно заткнулся и больше не спорил. Они втиснулись в темную трещину в стене, Герман никак не мог протолкнуться в нее, настолько она была узкой, потом все же подобрался всем телом и залез внутрь. Колючая проволока зацепилась за уже испорченный рукав куртки, и они оказались в тесном укрытии — ловушке. Если бы Герман знал, что выхода отсюда нет, ни за что бы сюда не сунулся. Четыре стены, завал на том месте, где когда-то была дверь, и трещина, со стороны которой приближались неизвестные.

Франц привалился к стене, стремительное бегство напугало его. Верный крысокот прижимался к ногам Германа. На всякий случай следопыт взял зверя за широкий ошейник.

Через секунду на улице послышался отчетливый рев мотора. Герман осторожно выглянул в расщелину и увидел медленно двигавшийся вдоль улицы грузовик. Машина, хоть и была обшита бронированными стальными листами, ничуть не походила на знаменитый танк Багажников. Герман готов был поручиться, что подобный грузовик он видит впервые. На кабине никаких опознавательных знаков клана, управляющего тоже не видно — вместо лобового стекла у грузовика была бронированная пластина с узкой смотровой щелью. Рядом с ней торчало черное жерло короткоствольного пулемета. Грузовик надсадно ревел двигателем и двигался прямо к телам Мусорщиков и… заветному мешку с корнеплодами.

“Вот черт! — выругался про себя Герман. — Франц, проклятый кретин! Угораздило же меня связаться со щенком! Конечно, мешок они не пропустят!”

И ничего нельзя сделать! Он с трепетом продолжил наблюдать за происходящим, ощутив бессильную злобу, с трудом подавил желание дать мальчишке хорошего пинка. Доверил ему самое простое — тащить мешок, но даже с этой задачей он не справился!

Грузовик со скрипом остановился, едва не наехав на тела впавших в транс Мусорщиков, и оглушительно чихнул, выпустив из трубы, торчавшей под квадратной кабиной, едкое облако черного дыма. Затем управляющий заглушил мотор, и бронированная дверь кабины с лязгом отъехала в сторону.

Вид выпрыгнувшего из кабины человека Герману сильно не понравился. Правая рука незнакомца была металлической — выполненные из титанового сплава шарнирные суставы и цельный жесткий остов. Такой ручкой запросто можно пробить каменную стену, но чаще всего хозяева используют ее для тяжелой работы. Меганики. Сердце предательски заколотилось. Если кого и следовало особо опасаться в Городе, то Мегаников — хорошо оснащенных, уверенных в себе, фанатичных, отлично знающих свое дело, использующих другие кланы для своих нужд и устремлений…

Из стального кузова машины выпрыгнули еще шестеро. Все вооружены короткими парализаторами. А у двоих еще и автоматические ружья. Обладатели огнестрельного оружия встали по краям грузовика, изучая местность на случай непредвиденных обстоятельств. Остальные принялись затаскивать тела впавших в транс Мусорщиков в грузовик. Бросали их в кузов, не особенно церемонясь. Работая, Меганики почти не разговаривали друг с другом, только по делу — у них была четко поставленная задача, и они старались выполнить ее быстро и в кратчайшие сроки.

— Чертовы механизмы, — проворчал Герман.

В работе, слаженно делая свое дело, Меганики и вправду более напоминали машины, а не людей. Они двигались синхронно, крепкие конечности бросали обездвиженные тела легко, словно они ничего не весили. Мышечная сила Мегаников, насколько знал Герман, многократно усиливалась вживленными под кожу имплантами. Поэтому другие кланы с ними старались не связываться.

После того как тела всех четверых мусорщиков оказались в кузове, один из Мегаников вынул круглый прибор и что-то покрутил в нем, наблюдая за показаниями.

— Это еще что такое? — прошептал Герман. — На датчик радиации вроде непохоже.

Франц выглянул в трещину рядом:

— Это тепловой локатор! — Голос его дрожал от страха.

— Что еще за локатор? — спросил Герман.

— Они узнают, где мы находимся… — пояснил Франц.

— Да? — Герман уставился на Меганика, испытав мгновенный укол страха.

Крепкий тип с локатором медленно поднял глаза от прибора и уставился на расщелину, где они прятались. Герман отшатнулся и прижался к стене. Теперь сердце колотилось уже не в груди, а где-то около горла. Чертовы Меганики! Ну и угораздило же вляпаться в такую неприятность! Похоже, этот Франц создан для того, чтобы приносить несчастья.

Послышался резкий окрик, кажется, парень с локатором подозвал остальных и стал что-то им втолковывать. Ясно что — говорит, надо вытащить из-за стены обнаруженные благодаря прибору тела и погрузить их в грузовик.

— Что будем делать? — испуганно прошептал Франц, ему передался страх, колотивший Германа.

— Лучше помолчи, — сердито прошептал следопыт. — Я думаю!

“В арбалете два болта, последняя из обойм — пороховая — на поясе, с ножом против любого из Мегаников вряд ли продержишься долго, но кроме драки на ум ничего не приходило. Как выбраться из западни? Как отсюда выбраться?!”

Судорожные размышления Германа прервали отчетливые шаги. Один из Мегаников приблизился к укрытию и принялся расширять трещину. Он ломал кирпич тяжелой механической конечностью, сохраняя зловещее молчание. Остальные ему не помогали. Слышалось едва различимое жужжание — это суставы врага двигались в шарнирных сочленениях. Потом Меганику, видимо, надоело крошить кирпичи, и он сунул в трещину руку, намереваясь зацепить стену целиком и развалить ее одним рывком. Герман отступил назад, глядя, как механические пальцы ложатся на красно-коричневый хрупкий от времени камень. Охотник поднял арбалет и прицелился.

“Как только стена рухнет, выстрелю ему в башку! — решил Герман. — А там будь что будет!”

Вдруг там, где стоял грузовик, что-то затрещало и послышался чей-то голос, заглушаемый помехами. Рука мгновенно исчезла. Опять — тяжелые шаги, потом зазвучали голоса, выкрики, Меганики явно о чем-то спорили.

— У них там рация! — изумился Франц.

— Заткнись!

Прошла почти минута, затем взревел мотор, и Герман понял, что грузовик отъезжает. Сборщики парализованных Мусорщиков отправились куда-то по срочному делу. Ну и скатертью дорожка! Охотник выглянул наружу. Мешок лежал на том же месте, где его бросил Франц…

“Не заинтересовались”, — подумал Герман и мысленно возликовал.

— Пошли, — он дернул Франца за рукав…

От частых дождей и прошедших со времени Последней войны веков некогда блестящие рельсы покрылись толстым слоем ржавчины, шпалы рассохлись, заросли буйной летней травой. Герман и Франц осторожно шли вдоль старых железнодорожных путей. Шли молча. Герману было о чем подумать, и Франц, почувствовав, что его спутник не в настроении, замолчал и с глупыми вопросами не приставал. Крысокот иногда забегал далеко вперед, потом возвращался, вилял лысым хвостом, а затем вновь уносился исследовать местность.

Герману не давали покоя Меганики и то, что произошло совсем недавно. На кой черт им понадобились вонючие тела Мусорщиков? Ответа на этот вопрос Герман никак не мог найти. Какого дьявола здесь вообще происходит?! Что случилось со всеми? Мусорщики, медведкочервь, ревуны… Все они впали в необъяснимый транс. Заболели? Но почему тогда болезнь не поразила их с Францем и Мегаников?

Впереди на рельсах показался ржавый остов локомотива, сзади к нему были прицеплены два вагона-цистерны. Герман сошел с рельс и, не обращая ровным счетом никакого внимания на состав, обогнул преграду и вернулся на железнодорожное полотно. Он заметил, что Франц таращится на огромную заржавленную и обгоревшую машину из прошлого во все глаза.

— Ты что, никогда раньше не видел подобной рухляди? — буркнул Герман.

— Что? А… да! Не видел, только слышал о поездах. Не могу поверить, что подобные штуки до войны ездили по всей планете. Герман с подозрением уставился на своего попутчика.

— Вот бы прокатиться! — между тем восторгался Франц.

— Как же ты на нем прокатишься? — хмыкнул Герман. — Провода обесточены. В этом районе электричества лет сто пятьдесят уже нет. Да и машина давно пришла в негодность.

— А ты откуда знаешь?

— Лет пять назад залезал внутрь, думал, может, найду там что-нибудь интересное. Там вся эле… электроника выгорела. Ну, когда… Ты понял.

Франц понял. Когда на северную часть Города сбросили бомбу, пожаров было много. Почти вся чувствительная техника пришла в негодность…

— А в цистернах что? — Франц опять обернулся к локомотиву.

— А жевала его знает, — бросил Герман, отчаянно связывая ниточки ускользающих догадок. — Но не бензин, точно. Иначе во время вспышки весь локомотив взлетел бы на воздух. По мне, так лучше не проверять. Не поручусь, что там нет химикатов или еще какой ненужной дряни.

“Даже если бы там был бензин, — подумал Герман, — то его давно бы откачали”.

Поперек железнодорожных путей лежало несколько перевернутых и большей частью разрушенных вагонов того, что раньше называлось пригородным пассажирским поездом. Пришлось обходить. Франц заглянул в одно из разбитых окон и, вскрикнув, отшатнулся.

— Там скелеты!

— А ты чего ожидал увидеть? Голую девку?! — Голова у Германа все еще болела, и настроение было паршивым.

Больше Франц не проявлял любопытства, всю дорогу до реки молчал. Только когда путники подошли к мосту, Франц выдал восхищенное “ух”.

Перед ними раскинулась широкая лента реки. Небо затянуло облаками, казалось, что речная вода пожирает солнечный свет, впитывает его и отражает глубоким матовым сиянием. Стояло позднее утро, туман полностью растворился, и район, где жили Ветродувы, был виден как на ладони. До войны в Нидерраде располагались жилые кварталы, здесь был крупный парк и множество зеленых насаждений. Бомба упала на севере, там, где Город был современным мегаполисом и простирался к небу мночисленными стрелами небоскребов, а эта часть Города тогда практически не пострадала, дома здесь стояли низкие, каменные, старой постройки.

После того как предки Ветродувов покинули Убежище, клан жил вольготно на зависть соседям. Желающих примкнуть к Ветродувам было много, но Старый Кра в отборе новых членов руководствовался исключительно собственными предпочтениями и практическими соображениями, поэтому большинство чужаков чаще всего изгонялись. Исключение делалось для женщин, способных рожать, и сильных мужчин, обладающих навыками охотников, следопытов, механиков или врачевателей.

У Франца были все шансы стать полноправным членом клана, но Герман все больше испытывал подозрения, что парень совсем не тот, за кого себя выдает. Не снял ли он куртку с перечеркнутым волнистой линией кругом — знаком клана Бастиона — с убитого? Кто он на самом деле? Жизнь научила Германа осмотрительности и жестокости, но в случае с мальчишкой он повел себя как законченный идиот — поверил в россказни незнакомца, повел его в родной клан…

За размышлениями Герман не заметил, как они пришли.

— Нам туда? — Франц кивнул на мост.

— Да, — сухо ответил охотник.

— А другого пути нет?

— По мосту раньше поезда ходили, так что твой вес он точно выдержит.

Франц с опаской покосился на колоссальную, проржавевшую до самого основания конструкцию, соединяющую берега Майна. Мост угрюмым великаном угрожающе навис над рекой. Двенадцать мощных бетонных опор уходили в воду, удерживая могучую конструкцию от падения. Герман не врал: несмотря на ржавые крепления и опоры, мост все еще был крепок. Лет триста он еще простоит, а потом, как и другой мост, находившийся дальше по течению, рухнет. Герман скосил глаза влево и увидел вдалеке торчащие из воды, словно зубы огромной рыбины, железные опоры — вот и вся память о некогда существовавшем мосте. Когда-нибудь жернова времени перемелют все постройки старого Города, и с берега на берег придется переправляться вплавь.

Несмотря на стойкую уверенность в том, что мост пока крепок, Герман передвигался по нему крайне осторожно. Крысокот, почувствовав настроение хозяина, перестал носиться по округе и пошел рядом. Несмотря на то что мост был железнодорожным, по краю на нем имелась пешеходная дорожка. По ней Герман и Франц отправились в путь.

Опираясь на ржавые перила, Франц смотрел вниз, на серую воду. Там внизу перекатывались тяжелые серо-голубые тела, рассекая мутную гладь, проплыл острый плавник, и гигантская рыбина скрылась из виду.

— На перила не налегай, — предупредил Герман, — они совсем гнилые!

— Смотри! — Франц ткнул вниз указательным пальцем. — Рыба тоже не уснула.

— Ну и что? — вяло откликнулся Герман. У него так болела голова, что ему не было дела ни до каких рыб. К тому же с некоторых пор парень его раздражал.

— Это означает, что рыба, как и мы, находилась ниже уровня действия А-импульса. Подвал того дома был чуть выше уровня реки, — заключил Франц.

Его вывод так поразил Германа, что он уставился на мальчишку немигающим взглядом.

— Какого… какого импульса? — спросил Герман.

— А-импульса, — не понимая, куда клонит охотник, пробормотал Франц.

— Ах, А-импульса, — откликнулся Герман, — ну тогда все понятно!

В этот момент он испытал страстное желание схватить умника за ноги и швырнуть его вниз, пусть полюбуется на свою рыбку с близкого расстояния. То-то рыбешкам радости будет! Так бы плавали и плавали без завтрака, а тут на тебе — сам пришел. Даже не пришел, а прилетел откуда-то сверху — подарок неизвестных богов.

Не раздумывая больше ни секунды, Герман схватил Франца за грудки, бросил через бедро и, прижав паренька всем своим немаленьким весом к мосту, достал нож.

— Ты кто такой?! — прорычал он. — Говори быстро!

— Ты что?! С ума сошел?! Я из клана Бастиона! — хлопая серыми глазами, затараторил Франц. — Заблудился я, а тут ты, ну я и думал, что ты меня…

— Что? К Ветродувам приведу, да?! — рявкнул Герман и встряхнул мальчишку, словно крысокот пойманного ревуна. — Говори, кто тебя послал?

— Больно же! Пусти! — дернулся Франц, но Герман держал его крепко. — Я из клана Бастиона!

— Бастиона?! Чушь! Если ты Бастионовец, то какого дьявола ни разу не видел поезда?!

— Но в нашем районе нет поездов! — Побледневший Франц все еще пытался сопротивляться. — Там одни небоскребы!

— Да?! А депо?! Депо, где стоит куча таких вот ржавых локомотивов?! Если ты из Бастиона, то должен был раньше видеть поезд! Что ты на это скажешь?!

Франц ничего не сказал, только прикусил язык.

— Все! Ты мне надоел! — Герман поднес нож к лицу паренька. — Или ты говоришь мне, кто ты такой и что произошло сегодня утром, или в свой клан я пойду один, а ты отправишься кормить рыб!

Про себя Герман судорожно соображал: кем же могли быть неведомые враги, решившие подослать к Ветродувам шпиона? Мусорщики — точно нет. У них мозгов на это не хватит. Медоеды? Тоже отпадает. Ветродувы дружили с этим кланом. Багажники? Да не похож он на Багажников. Те народ дикий и неуправляемый, а этот — сопляк сопляком… Поджигатели? Вполне возможно, но тоже что-то верится с трудом. Меганики? Очень возможно, если бы не одно но. Меганики ненавидят мутантов и чуть ли не через каждое слово начинают говорить проповедями из своего священного писания, рассказывая о том, что мутанты — зло и семя дьявола. Будь Франц Мегаником, живи он с ними — точно не смог бы так просто выносить крысокота, да и выдал бы себя словами. А на памяти Германа Франц ни разу не помянул бога, а уж тем более не бросался фразами из проповедей фанатиков. Нет, он точно не Меганик. Из какого-то менее влиятельного клана Города? Тоже маловероятно, почти невозможно. Всякой мелочи не до Ветродувов. Тогда кто же он такой?!

Паренек взглянул в побелевшие от бешенства глаза Германа и, поняв, что следопыт шутить не будет, сдался:

— Хорошо, Герман. Я скажу. Да освободи же ты мне руку! — крикнул он. — Ничего я тебе не сделаю!

Герман поколебался, потом подумал, что бояться неопытного щенка — смешно, убрал от лица Франца нож и освободил ему правую руку.

— Может, ты с меня слезешь?

— Ты вроде собирался мне что-то рассказать. Лже-Бастионовец вздохнул и закатал рукав куртки. На предплечье Франца был вытатуирован красный крест.

— Вот черт! — выругался пораженный Герман и слез с Франца. — Госпитальер!

Франц сел и молча спрятал татуировку под рукавом куртки.

— Дьявол! Какого хрена?! Госпитальер! Парень, ты идиот или просто так хорошо притворяешься?! Почему ты сразу не сказал?! Зачем весь этот спектакль?!

— Сколько же ты интересных вопросов задаешь! — передразнил его Франц, страх медленно сползал с его лица. — Мне что, на все сразу отвечать?

— Можешь по отдельности, — Герман вдруг рассердился, — только очень быстро. Учти, я ждать не буду, сейчас скину тебя с моста в реку, рассказывай тогда рыбам, какой ты славный и хороший!

— Госпитальеры неприкосновенны. — Кажется, Франц не поверил ни одному слову охотника. — Ты ведь знаешь, что будет с кланом, который убьет Госпитальера.

Франц не спрашивал. Франц утверждал. Герман действительно знал, что произойдет с кланом, если один из его членов по глупости или недомыслию убьет Госпитальера. Такой клан лет на пять может забыть о всяком внимании со стороны людей, носящих на руках татуировку красного креста. И если за эти пять лет в клане неожиданно вспыхнет эпидемия какой-нибудь особенно опасной заразы, Госпитальеры и пальцем не пошевелят, чтобы помочь. Просто оцепят район и оставят подыхать всех, кто заболел. Без помощи, без таблеток и вакцин. А то и пройдутся огнем. Выжгут. В прошлом уже так бывало, что отверженные Госпитальерами кланы полностью вымирали от болезней или от огня.

Герман видел множество Госпитальеров. Чаще всего в оперативные бригады входили люди, облаченные в светлые комбинезоны. Опытные и уверенные в себе. Франц же почему-то таскал на себе куртку со знаком клана Бастиона. Зачем Госпитальеру скрываться под чужой личиной? Это наводило на разные нехорошие мысли. Герман опять подумал, что Франц — совсем не тот, за кого себя выдает.

— Откуда я знаю, что ты действительно Госпитальер? — буркнул он.

— У меня татуировка. Никто в здравом уме не будет присваивать себе знак чужого клана.

Франц прав, но Госпитальеры не клан — Госпитальеры — это одна из немногих организаций, оставшихся со времен Последней войны. Именно они боролись с частыми вспышками эпидемий в Черные века. И именно они в пору своей былой силы уничтожали целые зараженные города.

— У тебя на куртке знак Бастиона, Госпитальер! — фыркнул Герман. — Ты присвоил знак чужого клана!

— Это для пользы дела, — запротестовал Франц.

— Расскажи это Бастионовцам, — нехорошо улыбнулся охотник. — Кстати, то, что ты мне о них рассказал — это правда? Действительно весь клан вымер от красного тифа?

— Да.

— И где же были твои друзья?

— Мы не успели, — сказал Франц.

— Хорошо, о Бастионе поговорим после. Так что делает Госпитальер так далеко от своей Базы? Зачем ты хотел попасть в мой клан? Ведь хотел, не отрицай. Потому ты за мной и шел. У тебя какое-то задание?

— Да, — не моргнув глазом ответил Франц.

— Опять врешь! — разозлился Герман, и Гнев, уловив настроение хозяина, зарычал. — Я готов поверить, что ты Госпитальер, видел, как ты порхал над Мусорщиком, но чтобы Красный крест отпустил с Базы в Город неопытного сосунка… на задание… Никогда я в это не поверю, Франц. Уж твоим начальникам должно было прийти в голову послать на важное задание кого-нибудь поопытнее тебя.

Франц обиженно надулся, вздохнул и кивнул:

— Ты прав. Никто меня никуда не посылал. Это моя инициатива — провести собственное расследование. Наши старики — жуткие консерваторы. Прежде чем что-то решить, они долго думают, а я не мог больше ждать. Решил сам все узнать. Ведь… Ведь если бы у меня получилось, может, и меня бы стали выпускать в Город на задания вместе с другими оперативниками. Ты не представляешь себе, как мне надоело сидеть на Базе…

— Давай только без соплей обойдемся, — проговорил Герман и, немного сбавив тон, спросил: — Так что ты решил разузнать?

Франц вздохнул и принялся рассказывать:

— Это случилось неделю назад. На Базу поступил сигнал, что в районе Бастиона вспышка красного тифа. Выдвинули силы, оцепили район. Почти все уже были мертвы, болезнь слишком быстро прогрессировала. На ногах оставалось не больше двадцати клановцев. Лишь девятерых мы смогли спасти. Очаг заражения выжгли, постарались, чтобы инфекция не перекинулась в соседние кланы. Те, кто выжил, потом говорили, что из памяти у них выпал довольно большой промежуток времени и они совершенно не знают, откуда пришла болезнь. Мы им не поверили, подумали, что опять кто-то из них по глупости полез в старый могильник на Клаппергассе. Но один из наших, когда выживших поместили на карантин, решил проверить показания с помощью… Ну тебе это все равно ничего не говорит, в общем, с помощью одного прибора. И вот в чем странность — он обнаружил в мембранах нервных клеток исследуемых остаточные признаки А-излучения. Натрий-калиевый насос в клетках…

— Что такое А-излучение? — перебил Франца Герман.

— А-излучение… — Франц задумался, стараясь подобрать слова. — В общем, еще до Последней войны проводили исследования. Пытались разработать такую штуку… Ну представь себе — проводишь А-излучением по какой-то отдельно взятой местности, и все вражеские солдаты оказываются парализованы. Их можно тепленькими брать. У нас, кстати, шоковые дубинки именно на основе А-излучения делают.

Герман знал, о чем идет речь. У Госпитальеров были небольшие дубинки, чтобы обездвиживать слишком агрессивных “пациентов” или тех, кто из-за болезни лишился родственников и сам не хотел жить — отчаянно сопротивлялся. Вдарят тебе такой в солнечное сплетение — и лежишь часа три в полной отключке, а Госпитальеры спокойно вводят вакцину. Многим они таким образом спасали жизнь. Те в шутку потом говорили: “Своей жизнью я обязан шоковой дубинке, и только ей одной!” или “Мои вторые родители — Госпитальер и его шоковая дубинка”.

— На Базе заинтересовались, стали копать глубже, — продолжил свой рассказ Франц. — Выходило, что кто-то облучил район Бастиона А-излучением, а затем, чтобы скрыть улики, подбросил им красный тиф.

— Откуда ты знаешь, что им его подбросили?

Франц засунул руку в маленькую поясную сумку и протянул Герману два тонких металлических цилиндрика, каждый с палец величиной. Герман взял их у Франца и принялся разглядывать. Оба цилиндрика были закрыты герметичными крышками. Практически никаких отличий, на одном из них была выдавлена странная надпись “RH-058”, другой был абсолютно гладким.

— Что это? — спросил Герман.

— Тот, что с надписью, — это довоенный образец. Он под завязку полон красным тифом. А тот, что без надписей, создан кустарно. Уже после войны. Именно его мы и нашли в районе Мусорщиков.

Услышав о том, что держит в руках заразу, Герман едва не бросил цилиндры.

— Откуда они у тебя?

— Взял на Базе, — смутился Франц, — мне нужны были доказательства…

— И много в них заразы? — цедя слова, как Старый Кра свой настоянный на мышином дерьме самогон, поинтересовался Герман.

— Тот, что без букв, — пустой. Его использовали в районе Бастиона. А довоенный… Если вдруг он откроется, то его хватит уничтожить Борнхейм в течение недели. Не бойся, они герметичны и нам ничего не грозит.

Герман в который раз за день выругался и, широко размахнувшись, бросил оба цилиндра с моста. На прощание они сверкнули в воздухе и упали в воду. Поверхность ее тут же закипела. Активные рыбешки боролись за блестящую под солнечными лучами добычу.

— Ты что?! — заорал Франц.

— Ты и вправду дурак! Я не собираюсь тащить заразу в клан!

— Вода! Ты их бросил в реку! Ты понимаешь, что случится, если бактерии попадут в воду?!

— Ты сам говорил, что они герметичны, — немного растерялся следопыт, но быстро пришел в себя, — а проржаветь они не могут, этот сплав не поддается ржавчине. Рассказывай дальше.

Франц так посмотрел на Германа, что стало ясно: если бы у молодого Госпитальера была шоковая дубинка, он бы немедленно пустил ее в дело…

— Нечего больше рассказывать. Кто-то облил район А-излучением, что-то там сделал и напоследок замел все следы, кинув тот самый цилиндрик.

— Как можно облить район А-излучением? Ведь не с дубинкой же они бегали!

— Ты знаешь, что такое спутник? — помолчав, спросил Франц. — Военный спутник?

— Ну… Знаю. Старики рассказывали. Это такая хреновина, высоко в небе летает. И на ней ракеты или еще чего.

— Так вот, был до войны спутник. Экспериментальная модель. На нем располагался А-излучатель. Вполне возможно, что с его помощью район Бастиона и накрыли.

— Невозможно! — возразил Герман. — Со времен Последней войны все технологии утеряны! Кто, по-твоему, управляет спутником?

— Меганики, например. Они технологии не потеряли.

— Если у них кибер-руки, это не значит, что они могут ими дотянуться до спутника.

— Знаю. Для управлением спутником нужна принимающая антенна, — кивнул Франц.

— Чего?! — не понял Герман.

— Ну… Такая тарелка, через которую в небо идет сигнал. В Городе такой нет, это точно. Наши проверили.

— Значит, это не Меганики, — уверенно сказал Герман.

— Нет. Это Меганики. Слушай дальше. Наши забили тревогу, но ничего найти не смогли. Вообще ничего, кроме того цилиндра и остаточных симптомов облучения. Кстати, через четыре часа они полностью проходят. Так вот, пока на Базе думали, кто-то жахнул излучением по территории Медоедов. Мы успели вовремя, зараза еще не распространилась. Почти всех спасли. Но сорок человек из клана исчезли. Словно их и не было. Вот тогда-то я и решил провести собственное расследование.

— Уж ты бы провел! — хмыкнул Герман. — Расследователь…

— И провел! — разгорячился Франц. — Пока мы сидели с тобой в подвале, спутник ударил по району Мусорщиков. Нам повезло, А-излучение поражает тех, кто находится на поверхности земли. А потом мы с тобой что увидели? Правильно. Мы увидели, как Меганики грузили тела сонных Мусорщиков в машину. Этим и объясняется пропажа Медоедов. Меганики планомерно облучают районы города. А затем заметают следы, подбрасывая красный тиф. Кто будет искать пропавших и думать, что произошло, когда надо справиться с болезнью и трупы сжигают без счета?

— Не понимаю, зачем им это надо? — удивился Герман.

— Не знаю, — покачал головой Франц, — я хотел узнать, и не только я, но…

— Значит, Меганики, не имея этой… как ее… приемной антенны, — перебил его следопыт, — управляют военным спутником и лупят по Городу сонной дурью, так?

— Да, — подтвердил юный Госпитальер.

— Ты сам-то себе веришь? Будь у Мегаников доступ к этому спутнику, они бы давно им воспользовались и перебили всех мутантов. Что-то не так в твоих догадках.

— Знаю. Что-то не сходится. Возможно, за Меганиками стоит кто-то еще.

— Угу. Багажники. А за Багажниками Кошачьи дети. Чушь все это!

— И вовсе не чушь! — обиделся Франц. — Если мы поймем, зачем Меганики собирают тела, возможно, нам удастся узнать, кто стоит за ними.

— Вставай! — бросил Герман, внезапно решившись. — Отведу тебя к Кра. Расскажешь ему свою нелепую историю. Там подумаем, что делать. Заразу я все равно выбросил, так что большой опасности ты сейчас не представляешь.

— Мне бы на Базу вернуться, — жалобно пробормотал Франц, — надо своим рассказать, что я видел.

— Вернешься. От нас до вашей Базы два района. Проведу тебя, так и быть. Смотри лучше под ноги, а то в реку к рыбам загремишь…

Они двинулись дальше. Уже на самом конце моста, перед тем как ступить на твердую землю, Герман услышал, как Франц пронзительно вскрикнул за спиной. Следопыт резко обернулся и успел увидеть только, как под Госпитальером проваливается металлическая балка и он летит вниз. Забыв про осторожность, Герман прыгнул, сам едва не улетев в разверзшуюся пропасть, и успел схватить Франца за руку. Парень отчаянно кричал, болтая ногами над мутными водами Майна. Мелкие рыбешки выпрыгивали из воды и ловили в воздухе падавшие сверху камешки и травинки, крупные земноводные плавали по самой поверхности, ожидая более крупную дичь. Герман вдруг осознал, что обросший настом металлический остов моста совсем ненадежен. Крысокот, повизгивая, бегал кругом, не зная, чем помочь хозяину. Герман осторожно продвинулся еще ближе к провалу, что было с точки зрения здравого смысла совершенным безумием, крепко обхватил тонкую руку Франца и аккуратно потащил парня наверх. Бугры мышц вздулись на крепких руках охотника.

“Парень — сущее наказание, похоже, он просто притягивает неприятности, — подумал Герман, — если бы я его не встретил, уже был бы дома”.

— Держись!

Госпитальер потянулся и схватился что было сил за его — руки. Так может держаться только тот, кто отчаянно хочет жить. Охотник отползал все дальше от края, моля всех богов о том, чтобы балки под ним оказались достаточно крепкими и выдержали…

То ли боги услышали его молитву, то ли он был достаточно осторожен, но через минуту Герман и Франц сидели поодаль от дыры и тяжело дышали.

— Ты просто человек-приключение! — проговорил наконец Герман.

— Ага, мне все это говорят, — откликнулся все еще бледный Франц и улыбнулся, обнажив ряд белых зубов.

Неожиданно для себя Герман рассмеялся. Наверное, ему на роду написано все время вытаскивать мальчишку из неприятностей.

— Ладно, пошли. — сказал он, поднимаясь. — Время не ждет!

Франц было потянулся к мешку, но Герман покачал головой:

— Тут недалеко осталось. Лучше я сам.

Они обогнули дыру и направились дальше. Левее и впереди уже виднелись приземистые здания района Нидеррад и лесные массивы бывшего Парка справа. В давние времена здесь было местечко, называемое Лесной стадион, а теперь располагались охотничьи угодья клана Ветродувов.