Глава 9. Звено БЦ7

В транспортном отсеке на нижнем уровне станции продолжался инструктаж технического персонала. Сам отсек представлял собой сеть из трех ангаров, каждый из которых делился на модуль герметизации (куда залетал корабль из открытого космоса, после чего осуществлялась нормализация давления и кислорода), модуль разгрузки и посадки (куда корабль доставлялся подвижными платформами после герметической обработки) и модуль технического обслуживания, где находились все расходные материалы, инструменты, стоянка кораблей, а также бараки инженеров. Весь этот транспортный комплекс был подчинен старому (к слову, смертному) старшему бригадиру Курту Вейту. Длинные растрепанные волосы, рваная седая борода и извечно недовольный взгляд – всё это удивительным образом сочеталось с внутренним миром бригадира. Он практически всё время находился в состоянии необъяснимой злости и несдержанной агрессии, из-за чего и получил соответствующее прозвище от своих подчиненных – Кувейт (по аналогии с яростной военной компании в одноименной стране конца 20-го века). Весь технический персонал корабля подчинялся непосредственно ему. Свыше двух сотен инженеров разного профиля работали в три смены, круглосуточно обеспечивая бесперебойную работу судна. В каждой смене в среднем заступало на дежурство около 60 человек. Все работы, согласно регламенту, выполнялись в звеньях по 2—3 человека. Именно в одном из таких звеньев и работали два друга детства: невысокий афроамериканец с короткой стрижкой, маленькими усиками и символической бородкой, а также голубоглазый шатен среднего роста с легкой небрежной щетиной и растрёпанными волосами. По возрасту им было немногим меньше тридцати, что касается имен, то там, откуда они родом, сирот называли лишь личными номерами. Их извилистый путь начался в маленьком городке у подножья гор Гуадалупе на месте бывшего штата Нью-Мексико, где в то время располагался один из крупнейших производственных районов западного полушария – сектор БЦ7. Дети с ранних лет осиротели, лишившись родителей во время стихийных бомбёжек правительственными войсками отрядов революционных сепаратистов. После этого они попали в центр временного содержания. Ввиду огромного роста сирот и зачастую невозможности установления их личностей было принято решение всех обездоленных маркировать персональными номерами с принадлежностью к их сектору. В подобных заведениях не особо заботились о социальной составляющей, и так эти ребята получили свои имена, с которыми и шли по жизни: БЦ7—515, ныне младший инженер, веселый и неунывающий афроамериканец, и его лучший друг БЦ7—12, не так давно получивший повышение до старшего инженера, – серьезный и выдержанный жилистый шатен. Естественно, друг друга они называли малость попроще: пятьсот пятнадцатый величал себя попросту Майки (в знак почтения великому боксеру далекого прошлого Майку Тайсону), а второй предпочитал опускать первую часть номера и откликался на число Двенадцать.

Весь экипаж «Амелии» готовился к предстоящему торжеству, и инженерный состав не был исключением. По традиции старший бригадир Курт Вейт созвал всю смену на построение и начал вступительную речь с привычных формальных любезностей:

– Господа инженеры, монтажники, электрики и… – Кувейт на секунду замялся, уставившись на молодого темнокожего парня в черном берете (это был тот самый Майки-515), но быстро встрепенулся и продолжил: – И остальные. У нас, к моему великому и прискорбному сожалению…

Двенадцатый слегка наклонился к другу и едва слышно прокомментировал речь начальника:

– Опять он запел старую песню.

Майки, не реагируя, что-то судорожно бормотал себе под нос. Между тем бригадир продолжал:

– Поверьте, мне самому неприятно это говорить, у нас же праздник…

– Майки, что ты там бубнишь? – Двенадцатый вновь наклонился к другу, пытаясь расслышать, что тот шепчет.

– Только не «п-ноль», только не «п-ноль», не ноль, – Майки быстро повторял одно и то же странное сочетание слов. Двенадцатый скривился в недоумении и вновь уставился на бригадира, который продолжал:

– Многие из вас уже настроились на вечеринку в инженерной столовой. Но у меня на панели горит огромная красная кнопка, – он вытянул руку, указывая на мигающий сигнал в конце отсека. Все собравшиеся устремили взгляды в указанном направлении, но Майки всё не унимался:

– Господи, только бы не «п-ноль»…

Бригадир опустил руку и с обречённостью в голосе выдал:

– И эта мерцающая красная кнопка означает только одно… «К-ноль», господа!

Майки тут же затих и после секундного промедления шепотом обратился к другу:

– «К-ноль» – это что? Это же не «П», проблема не с проводкой? Ка, что значит ка? Типа канализация, может? Или кухня?

– «К» значит «корпус», Майки, – тихо ответил Двенадцатый. – Кому-то придется лезть наружу. Так что, мне кажется, «К» явно хуже, чем «П».

Майки от безысходности прикрыл рукой лицо.

– Да чтоб тебя!

Кувейт достал табель штатного расписания и озвучил предстоящую задачу:

– Итак, до торжества остается чуть меньше часа, а у нас задача по корпусу с максимальным приоритетом «К-ноль», и это означает, что мы бросаем все свои дела и чиним эту посудину. По данным датчиков, поврежден внешний кабель резервного питания. Автоматика показывает брак под обшивкой в районе солнечной батареи над банкетным залом. Собственно, сейчас звенья РК-11, 12, 43 группы инженерной поддержки 6 и 7 отправляются на цокольный этаж прозванивать проводку несущей цепи. Группы инженерной поддержки 2 и 4 направляются на мостик. Звенья КЛ-3, 6, 11, на вас оборудование банкетного зала. Проверяем каждый провод, каждый разъем. Так, теперь касательно кабеля. Соответственно, исправлять повреждения снаружи… – Курт на секунду замялся, взглядом пробегаясь по выстроившемуся перед ним строю инженеров. – Направляется звено БЦ7, Двенадцатый и Пятьсот пятнадцатый.

– Есть, сэр! – мгновенно выдал Двенадцатый и вытянулся в воинском приветствии. С меньшим энтузиазмом и не скрывая расстройства, то же самое повторил Майки:

– Есть, сэр…

– Так, значит, вы двое, вперед за скафандрами и чинить кабель. Остальные, на месте, распределяем научные сектора с седьмого по одиннадцатый, – бригадир продолжил раздавать инструкции, в то время как друзья, прихватив инструменты, направились в сторону главного банкетного зала.

– Вот блин, – Майки продолжал причитать. – Вот почему он всё время нас отправляет на самую грязную и бесполезную работу?

– Может, из-за берета? – усмехнулся Двенадцатый и уставился на головной убор друга. – Вот скажи, почему ты всегда его носишь? Мы же все в рабочих кепках, а ты один, словно сам напрашиваешься. И, главное, почему Кувейт это терпит? Как-то парень из сорок третьего в кроссовках пришел, так он его чуть не линчевал на месте. А тут берет!

– Военная тайна, – Майки самодовольно улыбнулся и полушепотом добавил: – Всё, что могу сказать: я оказался в нужном месте в нужное время… И как раз в этом же месте Кувейт окучивал одну замужнюю особу, – Майки, не переставая улыбаться, простыми жестами изобразил происходившее там действо.

– Так берет-то зачем? Попросил бы каюту отдельную или выходных побольше! – Двенадцатый с улыбкой обратился к другу.

– Ну, обижаешь! Естественно, я сразу попросил повышение за своё молчание. На что Кувейт сделал мне встречное предложение, что если хоть пикну, отправит чинить радиационные блоки на Венеру. В общем, после небольшого поиска компромисса мы сошлись на берете, – Майки грустно вздохнул, осознавая явный просчет такой сделки. После небольшой паузы он внезапно переключился на происходящее в соседнем отсеке: – Вон, погляди, очередные сливки общества прибыли, – инженер обратил внимание друга на черный космический корабль, влетевший в модуль герметизации. – Небось, решают, в каком костюмчике заявиться. Что бы выбрать между темно-серым или светло-черным? – Майки слегка скривился, пытаясь жестикуляцией изобразить дилемму нелегкого выбора аристократа. – А нам в это время карабкаться на двадцатиметровую лестницу в открытом космосе.

– Ого! Майки в берете боится высоты? – иронично улыбнулся Двенадцатый.

– Знаешь, бояться – это нормально! Во-первых, не все такие ненормальные, как ты, – Майки многозначительно посмотрел на товарища. – А во-вторых, я хотел заскочить к Карле перед банкетом. У нас с ней определенно что-то наклевывается.

– Она же с тобой даже не здоровается, – удивился Двенадцатый.

– Ну, знаешь, каждый проявляет свои чувства по-своему. Ты вот видел, как она на меня смотрит? У неё на лице написано: «Майки, не сдавайся!», «Я просто играю с тобой!».

– Да? Странно, по-моему, там огромными буквами написано «Нет шансов», – оба товарища усмехнулись.

– Ну, может, её хоть берет зацепит, – Двенадцатый выдал очередную колкость.

– Ты ничего не понимаешь. Она же как цветок. Чуткий, ранимый, к ней подход нужен.

– М-да. Знаешь, я даже рад, что мы лезем в открытый космос.

Майки вопросительно посмотрел на друга. Двенадцатый, выдержав небольшую паузу, продолжил:

– Когда мне надоест слушать твои фантазии про Карлу, я просто перекрою подачу кислорода в скафандр.

– Ого! Ты готов убиться, лишь бы избавиться от моих любовных историй, – Майки самодовольно улыбнулся во все 32 зуба. – Я польщен.

Двенадцатый поправил лямку рюкзака и, не теряя самообладания, добавил:

– Вообще-то я имел в виду твой скафандр, – после чего добродушно похлопал товарища по плечу. Навстречу им прямо по коридору торжественно шагал капитан корабля Джозеф Оуэн. Инженеры мгновенно приняли стойку смирно вдоль борта и выполнили воинское приветствие, поднеся руки к головным уборам.

– Вольно, господа! – мельком окинул их взглядом капитан. В метре позади следовали четыре крупных охранника в серых военных костюмах и устрашающих боевых шлемах. Все они были серьезно вооружены: бронежилеты, системы тепловизоров, пистолеты на поясе, а также модифицированные автоматы с подствольными минометами и лазерными прицелами. Шлемы практически полностью скрывали лица бойцов, за исключением тонкой прозрачной прорези для глаз, меняющей цвет от матового черного до ярко-голубого в зависимости от условий боевых действий. На правом рукаве каждого из охранников пестрили яркие красные полосы, отражающие соответствующее воинское звание. Стоит отдельно пояснить наличие тактического вооружения у службы охраны корабля. Дело в том, что перестрелки на космических судах давно уже стали нормой, поэтому уже более века корабли проектируются исключительно с учетом огнестрельного воздействия. Таким образом, даже автоматная очередь в стену, чередующаяся со взрывами подствольных мин, лишь в одном случае из тысячи способна привести к разгерметизации отсека.

– Серьезные ребята, – выдал вполголоса Двенадцатый, обернувшись к другу. – Я бы на месте Карлы выбрал парня с красным шевроном, – он улыбнулся и сочувственно качнул головой.

– Зато парень в черном берете починит электричество в этой старой консервной банке, – Майки изрядно приободрился, зажегшись своей новой миссией, и бодро продолжил: – Я бы посмотрел, как эти здоровяки меняют предохранители в распределительном щитке!

Двенадцатый одобрительно кивнул, и они вновь продолжили свой путь в направлении поврежденного отсека.