3.3. Последствия игр с инфекциями

Несмотря на очень длительную творческую биографию советского ВБК, данные о последствиях его деятельности для благополучия людей и природы нашей страны более чем скупы.

3.3.1. Люди

К сожалению, утечек особо опасных возбудителей, которые попали в руки создателей биологического оружия, было много. Пожалуй, слишком много. Однако имена тысяч людей, пострадавших в процессе разработки и испытаний биологического оружия, не известны.

Немало трагических страниц, связанных с испытаниями биологического оружия на военно-биологических полигонах Узбекистана, вписано в историю и в связи с событиями на острове Возрождения на Аральском море, и в связи с работой лаборатории на плато Устюрт.

Известна вспышка холеры в 1960-х годах в Каракалпакии. Ее связывают с деятельностью подразделений Института микробиологии Минобороны СССР [26]. На отравления неоднократно жаловались и ученые Института географии АН СССР, которым в силу производственной необходимости пришлось работать вблизи полигонов по испытанию химического и биологического оружия в Приаралье [225].

Подчеркнем, что, по воспоминаниям очевидцев, летом 1984 года на острове Возрождения случилась катастрофа. Из-за выхода биологических испытаний из-под контроля погибли несколько батальонов солдат и значительная часть обслуживающего персонала. Печать о том событии упоминает очень скупо [226]. И власти независимых Казахстана и Узбекистана тоже не торопятся получить информацию из первых рук и известить о той трагедии общественность своих стран.

Среди событий последних лет укажем на тяжелый смог, который в 1989 году висел над Приаральем. Тогда были зарегистрированы вспышки чумы, упоминались и пострадавшие чабаны [225].

До сих пор не известны для общества детали «эпидемии сибирской язвы» в Свердловске в 1979 году, хотя об этом событии пресса писала особенно много.

То, что среди военных и заключенных в процессе эпидемии в Свердловске в 1979 году погибшими оказались в основном мужчины, не удивительно. Однако и среди гражданских лиц смерть от «сибирской язвы» захватила в основном мужчин, причем в зрелом возрасте. Число погибших женщин было ничтожным – в любом из списков погибших они составляли не естественную половину, а всегда менее четверти (впрочем, впоследствии генерал П. Н. Бургасов зачем-то заговорил о 33 заболевших женщинах, что уж было откровенной ложью [171]). Такую группу риска, как старики, смерть практически обошла. Среди детей и подростков умерших и даже заболевших не было ни одного [46].

Точная величина прямых потерь от крупнейшей биологической трагедии эпохи холодной войны (фактического испытания на жителях нового вида оружия, возможно непреднамеренного, хотя начальник управления КГБ по Свердловской области генерал Ю. Корнилов не исключал и обратного [22]) не известна. Цифра погибших – 64 человека, которую озвучил генерал П. Н. Бургасов в 1988 году во время поездки по США, – несерьезна.

Однако эти данные охватывают только гражданских жителей, и то лишь тех из них, кто были похоронены в 15-м секторе Восточного кладбища. Сведений о жителях, которые в первые дни эпидемии без вскрытия и с различными диагнозами были похоронены на других кладбищах, нет.

Из практики вранья вокруг Свердловска-19

Журналист А. Пашков (1991 год):

«Типична судьба водителя А. Желнина. Четвертого апреля он, как и все работники 19-го секретного военного городка, прошел диспансеризацию, а уже через день был доставлен в госпиталь со всеми признаками сибирской язвы. Пять человек из этого городка интенсивно лечились и выкарабкались. Но по сей день в истории их болезней военные медики вписывают любые диагнозы, кроме верного, уводя следы в сторону от правды. И это естественно, так как по-прежнему делается все, чтобы 19-й городок оставался вне подозрений» [21].

Подполковник Е. Тулыкин (1998 год):

«Мы начали догадываться о том, что случилось что-то страшное, только после внезапной смерти сотрудника отдела материально-технического обеспечения (МТО) Свердловска-19 Николаева, как раз в начале апреля. Николаев недолго пробыл в госпитале, который располагался на территории Свердловска-19. Хоронили его в закрытом гробу с применением специальных дезинфекторов. Сразу после смерти Николаева приехала большая комиссия из Москвы. В это же время серьезно заболела сотрудница МТО Свердловска-19 Грязнова, но ее удалось спасти. Первоначально ей ставили диагноз пневмония, потом, конечно, сибирская язва – легочная форма. Ее очень долго пролечивали. Она осталась жива» [166].

Генерал В. И. Евстигнеев (1998 год):

«Как объяснить, что за 50 километров люди болеют, а в военном городке, где якобы произошел взрыв, никто не заболел?» [68]

О реальном масштабе событий свидетельствуют случайно сохранившиеся в тотальной чистке данные о статистике по жителям Чкаловского района, за которые несла ответственность территориальная больница № 24: общее число заболевших – 359, из них 45 человек к тому моменту (к 20 апреля 1979 года) уже умерло, а 214 были помещены в специальный корпус центральной гражданской больницы № 40 [8]. Большинство из них умерло, но кладбища избежали (есть свидетельства их сожжения в печи, активно работавшей возле морга больницы; разумеется, официальные лица этого не подтверждают). В целом же больница № 40 была подготовлена к госпитализации 500 человек, и койки в ней не пустовали [17].

Как это было в 1979 году:

«ИВАНОВ. Первые несколько дней умерших не вскрывали и хоронили на всех кладбищах города. Потом был наведен порядок.

Бригадир грузчиков мясокомбината с русской фамилией Иванов ходил в те дни на работу, как и все, к 8 утра. Семья его и поныне живет в том же доме, что и тогда – с подветренной стороны военных городков. 9 апреля Василий Дорофеевич Иванов с работы не вернулся, а был отвезен в больницу № 20 с условным диагнозом “сердечный приступ”. 10 апреля он умер с диагнозом «отравление неизвестным ядом» в возрасте 49 лет, без вскрытия. Похороны были разрешены семье лишь вечером 13 апреля на Восточном кладбище (там был выделен специальный участок № 15). Таких семей там оказалось более 10. Незадолго до похорон люди в противочумных скафандрах сделали набег на квартиру В. Д. Иванова и на глазах у незащищенных домочадцев выгребли из холодильника запасы мяса.

Немало могил на кладбище остались безымянными. Сколько всего? Точную цифру мы не узнаем: кладбищенские документы «сгорели».

Несколько сот заболевших были свезены в специальный корпус 40-й больницы. Места работы у них были самые разные, место жительство – одно и то же (южнее военного городка № 19). Закончили свой жизненный путь эти люди в печи, активно работавшей возле морга больницы.

Сотни заключенных, участвовавших в дезинфекционных мероприятиях, похоронены на Лесном кладбище (на участке МВД), в основном в безымянных захоронениях. Подсчитать их невозможно, поскольку МВД такие смерти официально не регистрирует.

За краем Лесного кладбища расположен и участок безымянных захоронений Министерства обороны, о существовании которого стало известно совсем недавно. Там похоронены молодые офицеры запаса, попавшие в конвейер военной переподготовки 32-го городка (несмотря на эпидемию, она не была приостановлена). Сотни молодых солдат, которых использовали для очистки военных городков, закончили жизнь в морге 32-го городка. Их сжигали здесь» [8].

Фактические результаты таковы: число смертей, с учетом гражданских, военных и заключенных, было в 20–30 раз выше официальной цифры. Таким образом, речь идет о 1000–2000 умерших [8, 9, 43].

Более 500 из них – это военнослужащие из военного городка № 32, где апрель, как и в окружающих поселках, также начался со смерти нескольких солдат и офицеров запаса [21]. Речь идет в первую очередь об офицерах, вовлеченных в конвейер военной переподготовки, которая, несмотря на эпидемию, не была остановлена.

Помимо потерь непосредственно во время эпидемии 1979 года, наблюдался также всплеск общей смертности населения Свердловска, обусловленной снижением иммунитета его жителей. Для сокрытия этого факта областной статистический комитет распределил эту дополнительную статистику смертности по всей области [45]. В связи с этим следует иметь в виду, что сам виновник событий – военный городок № 19 – всегда «проходил» в статистике не по Свердловской, а по Пермской области.

Обращаясь к отдаленным последствиям событий 1979 года на здоровье людей, следует иметь в виду два фактора.

Во-первых, не очевидна сама возможность проживания людей в зоне, где только что прошла «эпидемия сибирской язвы». Однако никто не берет на себя смелость признать вслух, что в Чкаловском районе Екатеринбурга люди, как и на упоминавшемся выше шотландском острове, жить не должны. Разумеется, для своего внутреннего, служебного, пользования военные власти все это прекрасно знали. Иначе они бы не стали накладывать на Чкаловский район такую редкую епитимью, как отказ от призыва в армию в течение трех лет после эпидемии 1979 года тех молодых ребят призывного возраста, кто проживал вокруг 19-го и 32-го военных городков.

Во-вторых, следует иметь в виду серьезные последствия вакцинации. Число людей, чье здоровье было непоправимо подорвано поголовной вакцинацией жителей района, вряд ли поддается учету – в нее попали только из гражданских лиц более 50 000 человек [159].

Некоторые оценки могут быть сделаны путем сравнения официальных результатов переписи населения 1979 и 1989 годов, когда Свердловск оставался «закрытым», а выезд жителей – ограниченным [227]. Оказывается, что из 7 городских районов в 6 (Верх-Исетском, Железнодорожном, Кировском, Ленинском, Октябрьском и Орджоникидзевском) население последовательно возрастало (от 7,5 % до 27 %), причем, как и везде в стране, прирост мужчин и женщин был сопоставимым. Исключение составил лишь Чкаловский район, в котором разыгралась биологическая трагедия. Здесь промышленность, как и во всем городе, продолжала развиваться, причем людей приезжало больше, чем выезжало. Однако район вымирал: его население за 10 лет не возросло, а снизилось со 195 до 188 тыс. По самым скромным оценкам, минимальная потеря населения составила за 10 лет не менее 35–50 тыс. человек. На вымирании населения в Чкаловском районе за 10 лет после трагедии (здесь, как и во всей стране, преобладают женщины) осталась печать сексуальной ориентированности – 76 % безвременно умерших вновь составили мужчины. Трудно представить случайным такое совпадение, что отложенные смерти людей в Чкаловском районе происходили в той же пропорции, что и скоротечные в период эпидемии.

Так на экологическую катастрофу наложилась демографическая.

Особо следует остановиться на детях, которых смерть от «сибирской язвы» не затронула в 1979 году. В последующие годы их привилегированность не сохранилась. В жилых кварталах, расположенных южнее городка Свердловск-19, начали особенно интенсивно рождаться дети с различными отклонениями в состоянии здоровья. Среди прочего, здесь у более чем 80 % новорожденных наблюдается патология центральной нервной системы [45].

Дети и подростки по неизвестным причинам вакцинации не подлежали. Однако на многих детях сказываются последствия вакцинации их родителей, в основном в форме отложенного генетического эффекта. Известен случай регресса: сын женщины, получившей прививку от «сибирской язвы» во время кормления грудью и развивавшийся в первые годы абсолютно нормально, впоследствии стал инвалидом детства; в настоящее время он не может ни говорить, ни ходить, ни самостоятельно есть, у него искривлены суставы. Другой ребенок, сын вакцинированных родителей, имеет генетический дефект роста (нарушение 9-й хромосомы): до 6 лет он развивался нормально, затем рост приостановился, а при возобновлении в 12 лет расти стала только одна половина тела. Таких примеров немало [46, 47].

Не обошли беды и военный городок Свердловск-19. Во всяком случае, обследование проживающих там детей привело к безрадостному заключению: «Из всех классов патологических состояний у детей существенно выше, чем в контроле, были болезни костно-мышечной системы (85 чел./1000 против 35,5), болезни лимфатической системы (498,2 против 387,9), болезни сосудистой системы (667,4 против 551,5)» [45].

В том же ключе следует рассматривать и факт, относящийся к следственной группе КГБ, которая в период следствия (1979–1983) по делу о выбросе облака биологического оружия из военного городка № 19 имела допуск во все, даже самые тайные, помещения. Из 10 молодых работников (от 35 до 42 лет) в живых осталось лишь пятеро [8, 43].

Ну и в заключение этого раздела не будет лишним упомянуть, что иногда про отрицательное влияние на людей опасных патогенов военные биологи и их подручная пресса выдумывают байки с той же страстью, с какой скрывают реальные события.

Лихорадка Денге на Кубе?

Ложь: «Хотя трансмиссивый способ рассматривается как вспомогательный, он может оказаться достаточно эффективным, когда в силу определенных условий (метеорологических, топографических и даже политических) другие способы применения биологических средств использоваться не могут.

Подтверждением этого может служить преднамеренно вызванная в 1981 году на Кубе крупномасштабная эпидемия лихорадки денге, в результате которой заболело 344,2 тыс. человек. Авторитетная международная комиссия специалистов, занимавшаяся расследованием обстоятельств возникновения эпидемии, подтвердила, что причиной явились комары рода Аёдес, выращенные и искусственно зараженные возбудителем денге американскими специалистами, а затем тайно доставленные агентами ЦРУ на Кубу» [76].

Правда: «Генерал Лебединский посетил Кубу по приглашению Кастро с командой военных ученых… В результате эпидемии лихорадки денге, случившейся за несколько месяцев до этого, пострадало 350 000 человек. Кастро заявил, что это результат американского биологического нападения. Он просил Лебединского и его ученых изучить штамм вируса денге в специальной лаборатории. Хотя все свидетельствовало в пользу того, что вспышка лихорадки денге имела естественное происхождение (штамм был кубинский, а не американский), Кастро интересовала не столько научная истина, сколько политическая выгода» [10].

Пожалуй, лучшим примером может служить эпизод, связанный с лихорадкой денге на Кубе, вирус которой будто бы был искусственно занесен на остров Свободы в 1981 году [76]. Во всяком случае, даже в наши дни находится газета, которая с подачи советского деятеля тайной биологической войны в зарубежных странах генерала Ю. Дроздова не забывает сообщать нынешнему читателю, что та эпидемия лихорадки денге на Кубе будто бы была вызвана «сразу в нескольких удаленных друг от друга частях острова… никогда ранее не встречавшимися в данном регионе штаммами возбудителя этой болезни». И тут же опытный пальчик разведчика-нелегала указал на виновника – США [206]. Эта пропагандистская байка, быть может, и могла бы быть принята к рассмотрению, если бы много лет назад генерал В. А. Лебединский во время своей поездки на Кубу не убедился, что тот злокозненный штамм был местным [10].