Психология

Скептическое сомнение. Дэвид Юм считается крупнейшим и наиболее последовательным представителем философского скептицизма эпохи модерна. Имя Юма неизменно находятся в одном ряду с именами Монтеня, Санчеса и Бейля. Изначально во II веке н. э. скептицизм сформировался в качестве противовеса научному и философскому догматизму. Юм утверждает скептицизм в качестве критики метафизики (рационализм Нового Времени и платонизм), в рамках которой он формулирует собственную сенсуалистическую теорию. Для Юма сомнение – это фундаментальный принцип мышления. В рамках последовательного скептицизма нет ничего, что не может быть поставлено под сомнение. Вот почему отправной точкой познания может быть только то, что вызывает наименьшие сомнения. А таковым, согласно Юму, является чувственный опыт. По Юму, среди всех смысловых инстанций только чувственный опыт может претендовать на наибольшую степень достоверности. Причем Юм не отрицает существования сферы доопытного бытия, как это делает Беркли. Просто Юм берет за правило воздерживаться от каких-либо прямых суждений об этой сфере, поскольку она не может быть познана. В том-то и состоит, по Юму, основная ошибка метафизиков – они кладут в основу познания априорные инстанции (Бога, Идею, Субстанцию и т. д.), которые не могут служить в качестве таковой, поскольку не обладают ни малейшей степенью эмпирической достоверности и сами нуждаются в серьезных доказательствах.

Впечатления, идеи, воображение. Юм утверждает, что человеческий ум состоит из перцепций, или восприятий, которые делятся на два разряда – впечатления (impressions) и идеи (ideas). Впечатления – это ощущения, т. е. прямые визуальные, слуховые, осязательные или вкусовые перцепции. Идеи – это рассуждения, размышления и представления, являющиеся, по Юму, копиями (слабыми образами) впечатлений. Не испытывая какое-либо ощущение (например, укол пальца иголкой) актуально, мы можем составить себе о нем представление – это и будет юмовской идеей. По Юму, все идеи происходят от впечатлений – другого источника у них нет. В отличие от Локка, который, придерживаясь картезианского дуализма, считал, что у идей и ощущений два различных источника – ум и чувственность, – Юм говорит, что у них один общий эмпирический источник. По Юму, сложнейшие спекулятивные построения (кроме математических) в конечном счете могут быть сведены к впечатлениям, отображениями которых они в конечном счете являются. Различие между впечатлениями и идеями – это различие в степени интенсивности: впечатления – это сильные перцепции, идеи – слабые. Как замечали некоторые комментаторы творчества Юма, понятие впечатления маркирует границу скептицизма: утверждая впечатление в качестве первичного источника опыта, Юм допускает, что нечто таинственное извне его словно бы запускает.

Различие идей и впечатлений соотносится у Юма с различием двух способностей – памяти и воображения. Память – это хранилище впечатлений. Воображение связано с идеями – оно их модифицирует, перемещает, соединяет друг с другом, собирает из них, как из кирпичиков, различные образы, формирует сложные представления. Иными словами, воображение создает фикции. А фикции определяют ментальный функционал индивида.

Главный вопрос юмовской психологии: каким образом воображение соединяет между собой идеи так, что они превращаются в знание? По Юму, человеческое воображение по своей природе абсолютно свободно и произвольно. Но de facto оно обычно подчинено законам ассоциации. Как правило, законы ассоциации проявляют себя хотя бы в минимальной степени, о чем свидетельствует тот факт, что мы способны проследить некоторую, пусть и слабую, связность в самых невероятных, фантастических образах. По Юму, в основе закона ассоциации лежат семь отношений: сходство, тождество, пространство/время, количество, качество, противоположность и причина/следствие. Итак, воображение ищет, по Юму, связь между схожими друг с другом идеями – лицами, фигурами, цветами и т. д. Как позже заметит Гегель в «Феноменологии духа», установление сходства – это простейшая и наиболее естественная для воображения познавательная процедура. Воображение легче всего устанавливает связь между идеями, отмеченными отношением тождества, – идеями, во взаимодействии которых угадывается что-то неизменное и стабильное. Также проще сопоставить идеи, связанные отношениями места и времени (наверху, внизу, слева, справа, спереди, сзади, до, после, прежде). Важны степени количества или качества идей, логические отношения противоречия и причины/ следствия. Причина/следствие – это, как мы увидим далее, наиболее важный, с точки зрения Юма, фактор ассоциации идей, без которого мы вообще были бы не в состоянии получать опыт. Юм постоянно оговаривается, что воображение, подчиненное законам ассоциации, ни в коей мере не является средством познания, которое могло бы претендовать на объективность – порой речь идет ровно об обратном, – но является лишь психологически доступным способом мироосмысления.

Критика абстрактных идей. Учитывая описанные Юмом законы ассоциации, нетрудно догадаться, что одно из важнейших направлений исследований Юма – скептическая критика так называемых абстрактных идей, которые со времен Платона рассматриваются в европейской метафизике в качестве высших познавательных инстанций. Юмовская критика абстрактных идей во многом созвучна номиналистической мысли. Среди предшественников Юма здесь Диоген, Антисфен, Николай Орем, Уильям Оккам, Лоренцо Валла.

Итак, Юм оспаривает рационалистические и метафизические теории абстрактных идей, согласно которым последние критериально отличны от конкретных идей, будучи идеальными сущностями, обладающими самостоятельной сверхчувственной реальностью. По Юму, абстрактная идея в действительности является конкретной идеей. Она отличается от других конкретных идей только тем, что в речи и мышлении выступает в качестве их представителя. Вслед за Беркли Юм утверждает, что абстрактная идея – это общее имя, с помощью которого мы искусственно связываем несколько различных феноменов. Однако Юм и Беркли понимают процесс образования этих идей по-разному. По Беркли, они образуются через процедуру абстрагирования. Так, к примеру, опираясь на тот факт, что Питер, Джеймс и Джон похожи друг на друга, наш ум получает возможность отвлечься от всего того, что известно о них как о конкретных людях и таким образом получает идею человека вообще. С точки зрения Юма, этот тезис не вполне корректен, поскольку общая идея, по его словам, не может выполнять представительскую функцию в том случае, если не учитывается наличие тех феноменов, которые она должна представлять: «Абстрактная идея человека представляет людей всяких размеров, людей, обладающих всевозможными качествами». Итак, абстрактная идея всегда отсылает к какому-то конкретному, эмпирическому содержанию, которое в данной ситуации может представлять более или менее широкое множество других конкретных содержаний. При этом Юм прекрасно осознает, что человеческий ум не в состоянии удерживать все то огромное число конкретных идей, которое представляет общая идея. По Юму, когда мы слышим общее имя, то мы не оживляем представляемые им частные идеи, но «лишь оживляем ту привычку, которую приобрели путем рассмотрения этих идей. Последние не реально, не фактически, а лишь в возможности наличны в уме». Юм пытается сказать, что общее имя сигнализирует о той связи множества объектов, которая не нуждается в представлении: эта связь подразумевается «бессознательно», поскольку она была закреплена многократным воспроизведением.

Пространство, время, «Я». Юм критикует три наиболее прочно, по его мнению, укоренившиеся в метафизике идеи: пространство, время и «Я».

1. Источником идеи пространства, по Юму, является совокупность простых впечатлений. Под простыми впечатлениями Юм понимает совокупность сосуществующих друг с другом неделимых перцептивных частиц, к примеру цветных точек, в качестве которых на уровне исходного зрительного восприятия нам дан тот или иной объект (стол, стул, дерево и т. д.). Мы воспринимаем совокупность цветных точек в качестве определенного объекта или тела, следуя закону ассоциации, а именно под воздействием отношений смежности по месту и сходству. Имея опыт восприятия большого числа такого рода объектов, мы оказываемся в состоянии, опять-таки опираясь на отношение сходства, образовать идею протяженности или тела. И, в свою очередь, опираясь на идею протяженности, мы получаем возможность вторым шагом образовать еще более широкую идею пространства, т. е. идею бесконечного вместилища (платоновской hora или локковской распространенности) всех вещей, которую затем задним числом преобразуем в условие возможности всего эмпирического пространственного опыта. Так, свойство бесконечной делимости, которое, по Юму, метафизики ошибочно приписывают пространству, в действительности является проекцией мнимой бесконечности пространства на эмпирический опыт, который отрицает существование таковой.

2. Если источником идеи пространства является множество сосуществующих друг с другом перцептивных единиц, то источником идеи времени является множество последовательно данных простых впечатлений, например пять нот, взятых на флейте. Они дают образ специфически окрашенной длительности, т. е. мелодии – определенной конфигурации нот и интервалов. Отсюда и ложная идея общего универсального времени, которую мы формируем, получая множество отдельных опытов последовательности. Итак, по Юму, «идеи пространства и времени не отдельные или отчетливые идеи, но лишь идеи способа, или порядка, существования объектов».

3. Критика идеи «Я» у Юма – это критика тезиса о тождестве личности. Идея «Я» определяется в качестве впечатления неизменности личности, обладающего сквозным характером: мы можем по-разному себя чувствовать, к нам в голову могут приходить разные мысли, но впечатление неизменности личности остается стабильным. По Юму, это тождество является фикцией, хотя и настолько мощной, что преодолеть ее попросту невозможно. По Юму, фиктивность тождества личности доказывается уже тем, что якобы определяющего его впечатления не существует в качестве эмпирического факта. Идея «Я» на деле представляет собой «пучок восприятий» (bundle of perceptions). Юм сопоставляет «Я» с местом «вроде театра, в котором выступают друг за другом различные восприятия; они проходят, возвращаются, исчезают и смешиваются друг с другом в бесконечно разнообразных положениях и сочетаниях». Откуда же тогда берется упомянутое представление о тождестве личности?

Все дело в совокупном воздействии трех отношений – сходства, смежности в пространстве и последовательности. По Юму, память предоставляет идею длинной последовательности впечатлений, которые сходны друг с другом и часто включается в цепь мыслей, что, собственно, и создает идею одного и того же объекта, переносимую индивидом на самого себя, отсюда и эффект тождества личности.

Однако самого Юма можно было бы упрекнуть в нерефлексивности по отношению предпосылкам его собственной скептической критики: Юм подвергает идеи критике, опираясь на концепцию психологического атомизма. Для Юма изначальная перцептивная данность – это всегда множество, хотя с точки зрения опыта это далеко не очевидно. Принятие Юмом атомистической установки объясняется историческим влиянием картезианского механицизма. В юмовской психологии образ механизма исчез, но присущий ему атомистический принцип был перенесен на восприятие.

Причинность, привычка, вероятность. Сказанное выше позволяет нам более точно и содержательно воспроизвести юмовскую концепцию скептицизма. Юм характеризует последний в качестве скептицизма по отношению к разуму, который он обсуждает в третьей части «Трактата о человеческой природе» и с IV по VII главу «Исследований о человеческом познании».

Скептическое отношение к разуму вовсе не означает того, что Юм отказывает разуму в какой-либо достоверности вообще, сводя все исключительно к опыту. Юм согласен с тем, что разум способен выносить достоверные математические и геометрические суждения (так называемые аналитические суждения). Таковы, к примеру, следующие суждения: сумма квадратов катетов в прямоугольном треугольнике равна квадрату гипотенузы, трижды пять равно половине тридцати и т. д. Все эти суждения касаются исключительно идей и не требуют обращения к опыту.

То, что Юм называет скептицизмом по отношению к разуму, является скептицизмом по отношению к ложно приписываемой разуму способности определять опыт. А именно: разум не в состоянии определять отношение причины и следствия, которое его структурирует. Определение через отношение причины и следствия – это определение, при котором от объекта актуально данного в опыте заключают о существовании другого объекта, не данного актуально в опыте. По Юму, разум не способен делать такого рода заключения, поскольку отношение двух различных не математических объектов не может быть выведено a priori из понятия одного из них. По Юму, отношение причины и следствия можно вывести только из повторяющегося опыта – привычки. Именно потому, что мы многократно наблюдали, что солнце восходит каждый день, мы переносим прошлое на будущее и таким образом предсказываем восход солнца, хотя нет ничего, что могло бы придать восходу солнца объективную необходимость: «Суждение “солнце завтра не взойдет столь же ясно, и столь же мало заключает в себе противоречие, как и утверждение, что “оно взойдет”». Иными словами, только потому, что мы привыкли, что солнце восходит каждый день, мы с твердой уверенностью утверждаем, что солнце взойдет завтра.

Поясняя отношение причинности, Юм выделяет три условных уровня достоверности последней: случайность, вероятность и вера. Условными они является потому, что обозначают (за исключением случайности) лишь наиболее резко отличающиеся друг от друга степени постоянства и частоты соединения предполагаемых причин и следствий. Разница между ними – чисто количественная.

1. Случайность – это не объективная данность, но лишь отрицание причинности. По сути мы можем рассматривать в качестве случайного все что угодно (даже восход солнца), усомнившись в его причинности.

2. Вероятность – это слабая степень достоверности причинности. Когда мы называем какой-то процесс вероятным, то мы, по Юму, подразумеваем его каузальное обоснование, при котором взаимодействие двух объектов не настолько постоянно и однородно, чтобы породить твердую убежденность в его необходимости и способность его надежно предсказывать. Когда мы, к примеру, проживая во Франции, говорим, что наступление зимы является причиной свирепых морозов, мы высказываем вероятностное суждение, поскольку мы далеко не всегда наблюдаем зимой во Франции сильные морозы.

3. Суждения веры (следует отличать суждения веры, обозначающиеся Юмом словом belief, от веры в бога, которая обозначается словом faith) – это суждения, описывающие процессы, где взаимодействие двух объектов представляется монотонным, постоянным и неизменным, порождая привычку, которая и определяет веру. К суждениям веры относится упомянутое «завтра наступит, потому что взойдет солнце», «тело упадет вниз, потому что лишится опоры», «у меня будет ожог, если я положу руку в огонь» и т. д. По словам Юма, объектами веры являются впечатления, обладающие наиболыше степенью «живости, силы и стойкости».

Важно отметить, что скептицизм Юма оказался крайне востребованным в современной европейской философской культуре. Так, к примеру, французский мыслитель Квентин Мейяссу в своей нашумевшей работе «После конечности» попытался преобразовать юмовский скептицизм в «метафизику контингентности». По Мейяссу, ошибка Юма состояла в том, что он, открыв случайность в качестве проекции скептической мысли, отказался от ее позитивного осмысления. Вместо этого Юм в качестве единственной позитивной инстанции утвердил основанные на опыте законы вероятности, тем самым открыв дорогу фидеизму и иррационализму. В этом плане Мейяссу видел в качестве своей задачи вскрыть зависимость законов вероятности от случайности, которая была проигнорирована Юмом, чтобы затем дать ей рационалистическое (в том числе и математическое) обоснование.