Как всё это закончилось

Сегодня прекрасное весеннее утро. И в моем доме тепло. Не только потому, что сегодня замечательный день, но в основном потому, что я приобрела новый котел. Почему я не сделала этого раньше? Наверно, я просто хотела наказать себя за то, что (как ощущала в глубине души) была трусихой. Ну а теперь я поняла, что могу быть смелой, и решила, что заслужила комфорт.

Солнце вовсю светит в окна, и я будто слышу в голове мамин голос: «Сегодня солнечно. Пойди в сад и поиграй!» И, как всегда послушная дочь, я собираюсь прогуляться по Примроуз-Хилл. Я хватаю большое пальто, которое единственное теперь на меня налезает, обматываю шею шарфом, надеваю солнечные очки и перекидываю сумку через плечо.

Все, что мне нужно, – это подождать несколько минут, пока не приедет автобус С11 и не отвезет меня прямиком на Примроуз-Хилл-роуд.

Да, сегодня отличный денек. В воздухе пахнет теплой травой, и деревья уже успели обрасти листвой. Вот она – новая жизнь.

Я глубоко вдыхаю, чувствуя себя почти как в прекрасном сне. Это утро воскресенья, и поэтому никто никуда не спешит.

Я вижу отца с малышом в слинге и матерей, везущих коляски и держащих своих детей за руки, и счастлива от мысли, что теперь принадлежу к их «клубу».

Я медленно поднимаюсь по тропинке к вершине холма и, слегка запыхавшись, останавливаюсь, чтобы полюбоваться городским пейзажем.

Вот и город. Четкий в своей изящной, отточенно-сдержанной красоте. А вон и «Осколок», гордый в своей обособленности, вдали от скучковавшихся «Корнишона», «Уоки-Токи» и «Сырной Терки».

Мне больше не больно видеть его. Не думала, что когда-нибудь скажу это, но теперь меня уже не расстраивают воспоминания о Гарри.

Приятно знать, что все мы можем восстановиться и двигаться дальше. С этими мыслями я сворачиваю с тропинки, наслаждаясь своей прогулкой и греясь на солнышке. Я снимаю темные очки и осматриваюсь, прищурившись.

– Привет, мир, – говорю я вслух. И думаю об Анне-Марии с Ритой, о разговоре с энергией и том странном времени, когда все казалось таким пугающим, странным и бесповоротным.

Время лечит. Это хоть и банально, но верно.

В конце концов я решаю сойти с холма вниз к магазинам и кафе, вдоль Риджентс-Парк-роуд, собираясь взять где-нибудь чашку чая.

Я неторопливо спускаюсь вниз, выхожу через открытые ворота на улицу и сворачиваю за угол, намереваясь пересечь ее. Все тихо и идеально, как будто весь мир заботит лишь красота дня.

Я начинаю переходить через дорогу, как вдруг «вжу-ух!» раздается буквально из ниоткуда!

Вокруг меня вихрь воздуха, в уши врывается рев приближающейся машины.

В этот момент я ясно понимаю – вот оно. Пусть я спаслась от смерти, но смерть все равно пришла за мной. В эти несколько секунд я осознаю, как хороша была жизнь, прежде чем ее жестоко отнимут, как отбирают назад подарки. Немногие отпущенные моему нерожденному ребенку месяцы кажутся жестокой шуткой, пока я стою, застыв во времени, в ожидании страшного удара, ошеломленная знанием, что меня ожидает столь беспощадный финал.

А потом – БУМ!

Что-то изменяется. Взявшись точно так же из ниоткуда, чья-то рука – рука судьбы? – вдруг выталкивает меня из моего застывшего мгновенья вперед. Меня практически отбрасывают на противоположную сторону дороги.

– Какого хрена! – кричит чей-то голос. – Долбаный лихач!

Услышав голос, я встряхиваюсь и понимаю, что по-прежнему нахожусь в своем теле – живая! И держусь за руку, которая спасла меня.

– Вы в порядке? – спрашивает он. И оглядывается на дорогу, на которой теперь видны чернильные следы шин. – Господи! Это было так близко. Этого чокнутого ни в коем случае нельзя выпускать на дорогу. Наверно, какой-нибудь безумный мажор или…

Он оборачивается ко мне. Я осознаю, что вся трясусь и того и гляди могу хлопнуться в обморок. Я кутаюсь в пальто, как в одеяло.

– Вам нужно немного воды, – решает он. – Пойдемте к кафе.

Я киваю. Мне сложно говорить.

Он проводит меня к одному из столиков возле кафе, но, прежде чем я успеваю сесть, меня рвет – причем так, что брызги летят на его кроссовки.

– Извините, – бормочу я, вытирая рот тыльной стороной ладони. – Мне очень жаль.

– Присядьте, у вас шок. Свесьте голову между колен. Я принесу вам воды и бумажный пакет, в который вы сможете подышать.

– Или надеть на голову.

– Я вернусь через две минуты! С вами все будет хорошо?

– Да, думаю, да. – Я говорю это уже тротуару, свесив голову между колен. Мои солнечные очки соскальзывают с влажного носа, и у меня нет сил их поднять.

Через минуту я снова вижу его кроссовки. Он отвинчивает крышку бутылки с водой и протягивает ее мне. Он высокий, с длинными вьющимися волосами поверх воротника пальто и с густой бородой.

Он держит несколько коричневых бумажных пакетов из-под сандвичей.

– Спасибо, – говорю я, жадно глотая воду. Он внимательно наблюдает за мной, будто бы изучая.

Я отставляю бутылку и улыбаюсь, а он кивает, будто чего-то ждет.

– Огромное спасибо, что спасли меня, – продолжаю я. – Не знаю, как вас и благодарить.

Он не сводит с меня пристального взгляда. Слишком пристального. Неудобного. За этим взглядом стоит нечто больше, чем просто беспокойство… И тут до меня вдруг доходит. Я ощущаю покалывание на коже.

Я тянусь за очками и торопливо их надеваю. Мои руки снова дрожат, и их примеру следует все тело.

Это же он! Парень с пустоши. Он теперь с бородой. И он спас меня.

Он снимает пальто и набрасывает мне на плечи.

– Вам надо согреться. Может, зайдем внутрь?

– Нет-нет, – отвечаю я. – Мне нужен свежий воздух. Я останусь здесь.

Он пододвигает стул и садится рядом со мной. Я чувствую себя косноязычной и неуклюжей, совершенно не представляя, что же сказать.

– Не знаю, как вас и благодарить, – повторяю я, клацая зубами. – Правда. Я уж думала, мне конец.

– Я тоже думал, что вам конец, – отзывается он. – И я рад, что вы все еще здесь. Целая и невредимая.

Я гляжу на него и улыбаюсь. Я вижу ясно, что он узнал меня.

Повисает длительное молчание.

– Ну да, – нарушаю я его первой, – это я.

Он улыбается:

– И с вами чертовски все хорошо, верно?

– Хорошая борода, – хвалю я. – Это маскировка?

Он смеется, любовно проводя по ней рукой.

– Просто лень бриться. Я плохой хипстер. Кстати, хорошие очки. Если говорить про неудавшуюся маскировку.

– Она никогда не была моим коньком. – Мои зубы все еще стучат.

Он откидывается на стуле и искоса смотрит на меня.

– Вам уже лучше?

Я усмехаюсь:

– В смысле, если не считать трясучки и рвоты?

– Вас снова тошнит? Если да, я, пожалуй, уберу ноги подальше.

– Я же извинилась, – говорю я. – Я чувствую себя ужасно. Но пока ваши ноги в безопасности.

– Это обнадеживает. – Он все еще смотрит на меня, в его глазах пляшут искорки.

– Вам, наверно, интересно узнать, почему я все еще жива?

Он наклоняет голову:

– Хорошо, что вы об этом заговорили.

Я отпиваю еще немного воды.

– Я вам не лгала. Это не было какой-то уловкой в целях заигрывания. Мне действительно поставили смертельный диагноз.

Он глядит на меня так, словно не сомневается в моих словах.

– Несколько месяцев я готовилась к загробной жизни, или пустоте, или к чему-то еще. Но мой врач допустил ошибку. Они перепутали результаты анализа.

– Ух ты, – произносит он.

– Вот такое вышло недоразумение.

Он наклоняется вперед.

– Подумать только, и вы чуть не упустили свой второй шанс.

– Это точно! Спасибо, что спасли меня. И извините за кроссовки.

– Могло быть хуже.

Я киваю и глотаю еще воды. Он барабанит пальцами по столику.

– Это немного странно, так ведь? Немного формально. Учитывая обстоятельства, – хмыкает он.

– Разве что совсем немного.

– Как вы сейчас себя чувствуете?

– Кажется, лучше.

– Не хотите прогуляться со мной?

– Без всяких излишеств?

– Без излишеств, – подтверждает он.

– Возьмите свое пальто, я уже в порядке.

– Уверены?

– Я и так тепло одета. – Я поднимаюсь и пошатываюсь.

И чувствую внезапный спазм – более сильный, чем когда-либо прежде. Я наклоняюсь над столом, держась за живот.

– Черт!

– Что случилось?

– Ничего, просто… ну… – Я стараюсь дышать глубоко. – У меня спазм.

– Вот, дышите в пакет. – Он открывает один из бумажных пакетов и сует мне его под нос. Я беру пакет, при этом опершись на его руку.

– Дышите медленнее, – советует он.

Я замедляю дыхание, ощущая головокружение от боли. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Пакет расширяется и сжимается. В конце концов боль ослабевает.

– Все хорошо, – говорю я, медленно выпрямившись. – Все прошло. Это сработало.

Я выдыхаю с облегчением и отпускаю его руку, а он сминает бумажный пакет и убирает в карман.

– Вы начинаете меня пугать, – замечает он. Затем переводит взгляд на мой живот – и изменяется в лице. – Вы не думаете, что вам нужно в больницу?

– Нет-нет, я в порядке, честно. – Я застегиваю пальто на животе. – Мы уже можем пойти прогуляться?

– Я считаю, мы должны. – Однако он все еще выглядит настороженным: – Больше никаких спазмов?

– Никаких спазмов.

– Но дайте мне знать, если что-то изменится.

– Думаю, вы сами узнаете.

Мы переходим дорогу, внимательно проверив, нет ли поблизости машин и сумасшедших, и возвращаемся через ворота в парк.

– Я не знаю вашего имени, – говорит он с некоторой долей смущения. – Мы ведь не сообщили друг другу свои имена, верно? Не стали заморачиваться такими мелочами.

– Я знаю. Забавно вышло. Я – Дженнифер.

– Лео.

– Лео, – повторяю я. – Отсюда и хорошие волосы.

– Вы верите в подобные штуки?

– Нет.

– Слава Богу!

К нам приближается группа женщин.

– Доброе утро! – здороваются они.

– Доброе, – дружно отвечаем мы с Лео.

– Чудесный день.

– Да, – так же в унисон отзываемся мы. Мне даже кажется, что мы давно уже гуляем вот так вместе.

– Так чем вы занимаетесь, Лео? Ведь этот вопрос должен быть следующим?

Лео берет мою руку и кладет на сгиб своей. Совершенно легко и как бы между делом.

– Я писатель. Фрилансер. Пишу для телевидения, радио. И по факту для всех, кто что-то мне закажет.

Это производит на меня впечатление. Творческий человек, думаю я. Наверняка и мой ребенок унаследует эти творческие гены. Годится! Я смотрю на его профиль. У него доброе лицо, хороший нос. Волосы по-прежнему длинные и лохматые. Может, сейчас даже длиннее, и еще он кажется теплым и открытым даже с этой темной бородой. В своем безрассудном порыве я умудрилась сделать правильный выбор.

– А вы? Вы работаете? – спрашивает он в свою очередь.

Я неловко кашляю.

– Вы имеете в виду, сейчас? – Я стараюсь сказать это с самым непринужденным видом, который только могу изобразить.

Он кивает.

– Ну, я ожидаю отпуска, но пока еще работаю. В отделе кадров.

– Сколько недель?

– О Боже. Я застряла в отделе кадров на много лет. – Я смеюсь, осознав свою оплошность, и он тоже улыбается. – Вы ведь не об этом, да?

– Да, – подтверждает он.

– Ну… – Я делаю вид, что вспоминаю. – Кажется, двадцать недель с небольшим. – Я тяну время, темню – ну ладно, на самом деле вру, надеясь, что это собьет его со следа и отвлечет от точной даты и подсчета.

– Вы были так точны насчет даты предполагаемой смерти, отсчитали семьдесят девять дней до часа икс, если я правильно помню, а сейчас вроде как не уверены…

– Господи! Вы помните такие детали.

– Сложно забыть, – улыбается Лео. – Это был не совсем обычный разговор. Запоминающийся.

– Полагаю, что так, – соглашаюсь я.

– А вы с отцом ребенка сейчас вместе? Думаю, это следующий вопрос, который обычно задают.

– Почему? – спрашиваю я. – Почему это так важно?

– Не знаю, – отвечает Лео. – Может, дело в возрасте или опыте. Вы не обязаны отвечать, если не хотите.

Он заслуживает хоть какого-то объяснения. Я знаю, что заслуживает. Если не правду, то хоть что-то взамен, чтобы утолить его любопытство. Однако я никак не могу собраться с мыслями. Я как-то не подготовилась. И не хочу врать, но сказать правду сейчас кажется еще ужасней.

– У нас не срослось. – Это не совсем ложь. Полуправда.

– Мне жаль. Это хреново. – Он качает головой: – Вот ведь мужчины!

Я издаю неловкий смешок. Мы продолжаем идти, посматривая по сторонам, и я остро ощущаю его запах и его тепло.

– Вы сейчас с кем-то другим? – интересуется Лео, снова нарушив мое спокойствие.

– Вы очень любопытны.

– Ну я же писатель. Я интересуюсь людьми.

– Нет, – признаюсь я, – я одна.

– Совсем одна? Разве отец не проявляет участие?

Я уклончиво киваю.

– Вы справляетесь со всем этим?

– Да, – говорю я, и это кажется очень правильным. – Да, справляюсь!

Лео снова пристально на меня смотрит.

– Вы крутая. Это здорово.

– А что насчет вас? – рискую спросить я. – С кем-то живете?

– Нет, – он улыбается. – Я, как и вы, одинокий.

Я смеюсь – возможно, даже слишком радостно. Приятно слышать, что он не женат.

Но я себя тут же одергиваю – никаких ожиданий! Не стоит мне так уж радоваться.

– Люблю этот вид, – замечает Лео. – Могу смотреть на него часами. На самом деле, иногда я так и делаю. Просто стою здесь и смотрю, словно открывая себя для мира. Это очищает разум. Вдохновляет.

Он поворачивается ко мне:

– Я много о вас думал. – Кажется, в ответ на это я округляю глаза. Он наклоняет голову. – Вас это смущает?

– Чуть-чуть.

– Ну вот. Вы определенно из тех, кто производит впечатление. Я часто гадал, что произошло с женщиной с пустоши с роскошным телом и прекрасным лицом, слишком молодой, чтобы умирать.

– Вот теперь вы смутили меня по-настоящему. – Я чувствую, что щеки горят.

– Ну, теперь вы знаете.

Я широко развожу руками, как бы говоря: «Вот она я».

– Можно? – спрашивает Лео, протянув ладонь к моему животу и как бы ожидая разрешения.

В воздухе словно искрит от напряжения.

– Можно, – разрешаю я. И в какой-то безумный момент, ощутив тепло его ладони на своем животе, где его малыш, я хочу все рассказать. Ужасно хочется рассказать ему правду…

Лео смотрит на меня с благоговением, а затем отступает назад.

– Потрясающе, – произносит он. – Я сегодня спас сразу две жизни. Как супергерой!

Он принимает суперменскую позу, и я с облегчением смеюсь. Он избавил меня от смущения.

– Ну, Супермен, а у тебя есть дети?

– Нет, – отвечает он. – Может, как-нибудь потом, – добавляет он. – Пока же я наслаждаюсь тем, что безответственно творю. Никаких обязательств, никаких связей. Меня это вполне устраивает. Я могу заниматься сексом с прекрасными дамами в парке и смотреть, как они уходят. А потом я могу их спасать, – добавляет он, взмахнув рукой, а затем встречается со мной взглядом. – Я шучу, – поясняет он, – не волнуйся. Ты единственная, с кем я все это проделал.

Я поднимаю брови.

– Как правило, я тоже не бросаюсь под людей или под машины.

Мы продолжаем нашу прогулку, и я снова беру его под руку.

– Ну, – говорю я, будто решившись на «прыжок веры». – Когда ты вспоминал обо мне, что именно ты… представлял?

Вид у Лео становится задумчивым.

– Ну, раз ты спросила… Я думал, как ты там и как со всем справляешься, и тогда… Я вспоминал, как ты подошла ко мне и поцеловала.

По моему телу пробегает дрожь.

– Я повторял это в своей голове много раз. Мне понравилось, как ты захватила меня врасплох. Я вспоминал о твоих чувствительных губах, о твоем шикарном теле. – Лео глянул на меня, словно наслаждаясь моей реакцией. – И я думал о твоем аромате и о том, как приятно было прикасаться к твоей коже.

Я тоже возвращаюсь мысленно в те мгновенья и словно со стороны слышу свой вздох.

– А потом я вспоминал о сигарете, которую мы выкурили вдвоем. На самом деле я как раз пытаюсь бросить курить. Тридцать четыре дня пять часов шесть минут и… – он сверяется с часами на запястье, – одиннадцать секунд мучений. Видишь, как я точен! Не то что ты со своей беременностью.

– Да, впечатляет. Поздравляю!

– Спасибо, – он отвешивает шутливый поклон. – Так что, думая о тебе, я чувствовал себя счастливым… и в то же время несчастным. Но теперь я могу думать о тебе и просто чувствовать радость. Здорово было встретить вас. Вас обоих, – Лео усмехается.

Я ощущаю вдруг всю силу нашей странной связи и чувствую душевный подъем. Это не может быть нашей последней встречей. Потому что он спас меня. Это ведь должно что-то значить? Наверняка это знак!

Но, возможно, это еще ничего не означает. Может, жизнь – это просто набор случайностей.

– А что ты сейчас пишешь? – интересуюсь я.

Он издает смешок:

– Пишу про парня, который встретил девушку, которая сказала ему, что умирает, и у них случился потрясающий секс, после чего они расстались и он стал гадать, что с ней произойдет.

– Отличная история, – замечаю я, поняв, что он меня поддразнивает. – А как она закончится?

– Как и эта, – Лео указывает на себя и меня. – Думаю, это довольно хороший финал, верно?

– Ну а если серьезно? Что ты на самом деле пишешь?

– Я только что тебе рассказал.

– Честно?

– Зачем мне врать?

– А какой на самом деле будет финал?

– Не знаю, – отвечает он. – Я собирался заставить его бродить по улицам в поисках ее, но, очевидно, он так никого и не нашел. И подумал, что она, должно быть, умерла. Тогда, возможно, он встретит другую женщину, которая поможет ему все забыть.

– Как-то не похоже на нашу историю.

– Да. Я тоже так думаю. Поэтому работа немного застопорилась, и я вышел на прогулку, чтобы проветрить голову. И вуаля! Вот и ты. Все еще пытаешься умереть. И я тебя спас. Так что благодаря тебе у меня, похоже, появился финал. – Он смотрит мне в глаза. – Что думаешь?

– Мне нравится, – говорю я. – Все любят хэппи-энды.

Лео нерешительно улыбается:

– Так скажи, почему ты раньше не дала мне свой номер?

Я секунду думаю.

– Потому что мама говорила мне, что нельзя общаться с незнакомцами.

– А про секс с незнакомцами она не упоминала?

– Она про многое забыла упомянуть.

Лео усмехается:

– Ну а теперь ты дашь мне свой номер?

– Ты ведь не серьезно?

– Отчего бы мне не быть серьезным?

– От этого, – я указываю на свой живот.

– Ну и что? – спрашивает он так, словно моя беременность для него не большее препятствие, чем родинка на подбородке.

– Ладно, – я тянусь за телефоном. – Дай мне свой номер, я наберу его.

Я набираю его номер, и мы оба замираем, глядя на наши мобильные и будто чего-то ожидая. Мое сердце учащенно бьется. А малыш в животе пинается, словно хочет, чтобы я все рассказала Лео.

Когда телефон звонит, я чувствую острый укол вины. Мне нужно ему рассказать.

Сейчас или никогда. Только правду.

Я печально гляжу в его открытое лицо, понимая, что рискую разрушить нашу возможную дружбу, но я должна.

Я установила себе правило откровенности – говорить то, что должно быть сказано, не откладывая на потом и независимо от того, насколько это неудобно. И это правило должно быть соблюдено.

Кроме того, Лео откровенен со мной, и надо дать ему шанс сбежать, пока не поздно.

– Привет, Лео, – говорю я в телефон, будто он не стоит рядом со мной.

– Привет, Дженнифер, – подыгрывает он. – Спасибо за звонок.

– Спасибо, что спас меня.

– Обращайся.

Я поглубже вдыхаю.

– Лео, ты должен кое-что узнать. – Удар сердца. – Я беременна.

– Это я уже понял.

– Да, но…

Лео прикладывает палец к моим губам:

– Все хорошо.

– Но…

– Все в свое время. Ты должна создать напряжение. Не раскрывай всех карт сразу, а заставь публику погадать. Поверь, я-то знаю, о чем говорю. Все же я неплохой писатель.

– Хорошо, – соглашаюсь я, снова ощутив, как тело покалывает от возбуждения, словно от слабых зарядов электричества. – Я последую твоему совету. Приятно было поболтать, Лео.

Мы отключаемся, улыбаясь друг другу.

– Ну вот, теперь у меня есть твой номер, – замечает он. – Спасибо!

Я продолжаю улыбаться.

– И еще кое-что, Дженнифер.

– Да? – Я резко выдыхаю.

– Спасибо за хэппи-энд.