СССР перед Катастрофой: дефициты. Дмитрий Валовой
Одной из примет позднесоветского времени – были дефициты. Появились они как то незаметно, сначала товары с полок пропадали и опять появлялись – потом стали пропадать и уже не появляться. Потом – некоторых товаров стало не хватать даже у спекулянтов.
Дефициты были больше чем просто временным явлением – за короткий срок они породили массовое общественное недовольство, стали определяющим фактором жизни советского общества и фактически вынудили власти начать Перестройку. Дефицит стал родовым признаком советской экономической системы, кардинально отличающейся от капиталистической – там не хватало денег. В брежневском СССР денег хватало, только купить на них можно было не все и не всегда. Простое недовольство быстро превращалось в протестные настроения.
Дедков Игорь. Дневник 1953–1994 (журнальный вариант)
В редакции услышали “туркменскую” поговорку: годы подъема дают много героев, годы упадка – много начальства. В диетическом магазине, где не было ни творога, ни сливочного масла, раздраженный немолодой мужчина обронил: “Не по Леньке шапка”.
На областном собрании физкультурного актива представители из районов говорили о том, что нельзя ждать никаких результатов от штангистов, потому что спортсмен в районе, даже в областном центре, не может поддерживать необходимый режим питания. Все запасы пищи, которые я привез из Москвы, закончились; осталось немного корейки. Я понимаю, что все это можно стерпеть. Когда Слава Сапогов огорчился, увидев в продаже только синие лампочки (у него уже в комнатах темно), я ему сказал: “А ты не огорчайся, ты смейся, потому что, может быть, так и было задумано”.
…
Приближение праздника чувствуется во всем: несут елки, в пять вечера на улице выстраивается очередь за маслом, по конторам (служащим) продают мясо по килограмму, низшей категории. Значение пролетариата как авангарда сказывается в том, что рабочим выдают тот же килограмм, но двухрублевый.
…
Как-то вечером ходил в магазин за хлебом и чаем, подошел к кассе. Впереди меня выкладывал свои покупки мужчина лет пятидесяти: пачку вермишели, буханку черного хлеба, два куска сыра, две банки рыбных консервов и четыре плавленых сырка – “разные”, сказал он кассирше, т. е. разных сортов. И я как-то неожиданно для себя всмотрелся в это богатство рабочего пожилого человека, пришедшего в магазин после работы, и слезы прихлынули к глазам от простой и ясной мысли: это же он после получки пришел и купил что мог, получше, и потому сырков этих плавленых разных набрал, и консервов, и сыра – другого ничего не было. Ах, не о сытости я болею, не о пище, о другом – о справедливости и равных человеческих возможностях…
Перманентный дефицит как ничто другое изменили стиль жизни советских людей. На работе можно не утруждаться – все равно ничего не купишь. Пока все на работе – выскочить в магазин, авось что-нибудь ухватишь. Не имей сто рублей, а имей сто друзей – мясника, заведующего складом, продавца мебельного – и так далее, на все случаи жизни.
Именно попыткой преодолеть дефицит товаров – была Перестройка. Дефицит преодолели – но ценой развала системы и страны.
Тем не менее, даже сейчас мы серьезно ошибаемся в природе советского дефицита. Какие мысли первыми лезут в голову, когда мы думаем о советском дефиците?
– производили слишком много оружия и слишком мало ТНП
– слишком много помогали развивающимся странам.
– слишком хорошо жили республики на окраинах (а Украина, например была уверена что это ее все объедают).
– слишком много разворовывалось и продавалось на черном рынке
Конечно, все это было. Но не только. И снова – Дмитрий Валовой еще в семидесятые годы заметил парадоксальную вещь – дефицитом становились товары, производство которых не требовало каких-то великих усилий – простые товары повседневного потребления. Чашки, скрепки, майки, ручки – вдруг пропадали с полок магазинов, и становились дефицитом. Почему так происходило?
Д.В. Валовой.
… Сначала директор показал мне шинный цех. Десятки видов и сотни типоразмеров от велошины до полутонных шин для большегрузных МАЗов, тягачей и комбайнов. Побывали в цехе, где выпускают ремни, штампуют коврики и прокладки самых различных размеров и конфигураций. Завершили знакомство в цехе, который директор назвал «подрывным». Сначала я подумал, что речь идет об изделиях, связанных с подрывным делом. Этот корпус резко отличался от других. Он скорее напоминал лабораторию, чем цех резинотехнических изделий. Все в белых халатах, тишина, уют. Изготовляли тут самых различных конфигураций шайбочки, прокладки с многочисленными фигурными отверстиями, сальники, колпачки, соски и прочее. И тогда я спросил директора:
– А почему вы этот цех назвали подрывным? Какое отношение он имеет к подрывному делу?
– Самое прямое, – уверенно ответил он на, видимо, ожидавший вопрос. – Это мелочевка подрывает экономику завода и материальное положение коллектива.
– Простите, но как могут эти крохотульки поколебать резиновые горы, которые мы видели в других цехах?
– Не колеблют, а трясут. Сейчас расскажу. Усаживайтесь удобнее и приготовьте блокнот для регистрации «подрывных» дел.
– А диктофон можно?
– Пожалуйста. Большегрузная шина, на фоне которой нас сфотографировали, стоит пятьсот рублей, – начал свой рассказ директор. – Две шины дают заводу тысячу рублей для плана. На их изготовление расходуется десять рублей зарплаты. Чтобы изготовить на тысячу рублей изделий весом до десяти граммов, мы в этом цехе расходуем тысячу рублей зарплаты. Один к одному! А на многие граммовые изделия расход зарплаты выше их цены. Амплитуда колебания трудоемкости в нормо-минутах на рубль вала на заводе 1:1000. Завод производит десять тысяч наименований. Думаю, легче угадать возраст пилота по высоте и скорости движения самолета, чем вычислить среднюю трудоемкость нашей продукции. Эта величина подобна иголке в стоге сена на движущейся машине – она все время перемещается. И тем не менее ее «находят» и утверждают! Делается это, как и всюду, «среднепотолочным» методом от достигнутого уровня. Вот расчет: согласно трудоемкости плановых изделий в нормо-часах с учетом тарифных ставок в этом году нам недодали миллион четыреста рублей фонда зарплаты…
– И как же выкручиваетесь?
– Так же, как и все. Выпускаем что подороже и менее трудоемкое. По плану фонд зарплаты у нас 10 процентов. Изделия, на производство которых фактический расход менее десяти копеек на рубль вала, мы гоним без оглядки, а там, где расходы зарплаты выше этой цифры, мы выпускаем их лишь в меру наличия экономии на выгодных изделиях. В прошлом году заказы Союзсельхозтехники на вентиляторные ремни и различные прокладки на изделия из сантехники выполнили на треть. Минздрава – на 20 процентов, а изделия для ремонта обуви – на 15. Вы знаете, что это такое? – спросил директор, подавая мне маленький резиновый бублик.
– Кольцо для крышек домашнего консервирования, продукция, которую мы на черном рынке по тридцать копеек за штуку с трудом достаем, – ответил я.
– Это одно из «подрывных» изделий. В прошлом году заказ выполнили на десять процентов.
– А в этом году, какие перспективы?
– Постараемся вытянуть на одиннадцать.
– Значит, опять любители консервированных овощей и фруктов напрасно будут бегать по магазинам…
– Постарайтесь понять, почему это происходит. Для покрытия 1,4 миллиона рублей недоданной нам зарплаты согласно трудоемкости плановой продукции мы должны изготовить почти на 15 миллионов тяжелой и дорогой неходовой продукции – ковриков, которые автоматы «пекут», как блины, тяжелых ремней, больших шин. Вот и прикиньте, сколько надо зря израсходовать драгоценного сырья. То же самое творят и металлообработчики. Обратите внимание: в магазинах полно кастрюль, ведер, ванн, то есть крупногабаритных, нетрудоемких изделий, а чайников и другой малогабаритной посуды днем с огнем не сыщешь.
– А какие изделия самые невыгодные? – спросил я.
– С учетом выпускаемого количества самые большие потери несем от сосок и презервативов, – ответил начальник цеха.
– Положение с сосками в торговле, прямо скажем, архинеблагоприятное. Масса писем с жалобами на их отсутствие. Готовим материал на эту тему, – сказал я.
– А вы «пососите» эту проблему, пожалуйста, нашими устами, – парировал директор. – Я дам вам копии своих записок в министерство и другие ведомства. Если внимательно почитаете, уверен, прозреете и сможете
Таким образом, мы видим, что сырье расходуется на производство не того что востребовано потребителями – а того что выгодно заводу и может быть, так своего потребителя и не найдет. Востребованные же потребителем, причем именно розничным потребителем вещи – не производятся или производятся недостаточно, создавая тотальный дефицит. И не только на полках магазинов – но и останавливая конвейеры смежников, выпуск автомобилей мог быть сорван из-за отсутствия невыгодных копеечных деталей. Но по документам у конкретно вот этого предприятия все правильно, все хорошо…
Кстати, в Китае эта болезнь была побеждена? Как?
На самом деле просто – Китай сделал своим приоритетом экспорт, а не удовлетворение внутренних нужд. И таким неожиданным и внешне парадоксальным образом, он сумел объединить положительные качества плановой и рыночной экономики и рвануть вперед.
Возьмем пример со сверлами. Если маленькое сверло стоит на внешнем рынке два доллара при себестоимости рубль – то китайский завод будет производить эти сверла столько, сколько их готов взять внешний рынок, даже если ему придется сорвать отгрузки для внутрикитайского потребителя. А так как в Китае дешевая рабочая сила – то Китай завоюет рынок маленьких сверл и будет зарабатывать валюту – в то время как советское предприятие будет тратить государственные ресурсы попусту и давать в нагрузку внутреннему потребителю никому не нужные большие сверла, чтобы они их потом в лом списали.
Это и есть первопричина того что Китай стал сверхдержавой, а СССР – рухнул. Это, а не события на площадь Тяньаньмэнь.
Почему мы не смогли понять, что экспорт приоритетнее внутреннего потребления? Ну… сложно сказать. Китайцы видимо всегда были более склонны к торговле, чем русские крестьяне, из которых и происходили советские лидеры. Не то мировоззрение. Крестьянин чуждался торговли, он старался максимум производить на своем дворе, своими силами, даже если это было невыгодно. Вот и в масштабах большой экономики мы неосознанно воспроизвели громадный крестьянский двор, где большинство произведенного – тут же и потребляется. И кончилось все это – плохо.
И второе кардинальное отличие китайского производства от советского – там часть продукции (любой кроме конечно военной) разрешили продавать на бирже. К 1991 году у них было 1200 товарно-сырьевых бирж! Таким образом, директор китайского завода в отличие от советского – все-таки имел стимулы для производства трудоемкой, но востребованной продукции – он ее продаст на бирже за ту цену, которую потребители готовы за нее платить и получит для предприятия живые деньги. У советского директора – такого стимула не было.
