ГЛАВА 16
«Адаптация».
Яр вспомнил, как произносил это слово старый Айван, вспомнил, с какой усмешкой повторял его Ларс, и даже приостановился от пришедшей в голову мысли. «Эту историю с ветками для веников я уже раз шесть слышал…»
Человек, измазанный красным, оглянулся на него, снова схватил за руку, дернул.
— За Христа ради!
Яр кивнул ему, улыбаясь криво, соображая лихорадочно, выстраивая цепочку логических заключений: его разыграли; заманили в лес работой, сопровождающий мальчишка сбежал, потому что так ему было велено, а потом появился этот грязный страхолюд, уволок за собой в чащу…
Адаптация! — вот оно, ключевое слово! Яр вспомнил всех знакомых и незнакомых людей, что встречались ему в деревне, когда он с провожатым Саней пел по улице. Как они на него смотрели — сочувственно и понимающе. Они все участвовали в заговоре. Они знали, что сегодня его подвергнут испытанию. Когда-то они сами через это проходили. О том и говорили ему, что, мол, когда-то надо, что не так уж все и страшно и нужно поскорей привыкать к новой жизни. Говорили, да он только сейчас понял, что означали из слова.
— Ну, чо ты?! — завопил мужичок, не такой уж и страшный теперь, когда все прояснилось. — Спешай!
— Иду-иду, — кивнул ему Яр и действительно прибавил шагу. Наконец-то он смог пристегнуть обойму к карабину — на бегу сделать это не получалось.
— Тама! — махал мужичок куда-то вперед. — Тама оне! — Он дрожал и вообще выглядел очень взволнован. Просто поразительно было, сколь убедительной выглядела его игра — любой профессиональный актер позавидовал бы, что уж говорить о синт-моделях.
Яр повесил карабин на шею. Принял решение идти туда, куда его тащат. Конечно, неприятно понимать, что тебя дурачат, но не оставаться же одному в диком и жутком лесу.
— Далеко еще? — спросил он, озираясь и невольно втягивая голову в плечи.
— Не, — яростно замотал головой мужичок. — Тута уж. Давай споро, чужик. Споро надо!
— Споро, так споро, — согласился с ним Яр, снова переходя на бег.
Лес шумел над их головами и тяжело шевелился, роняя вниз то комья мокрого снега, то воду, то бурые листья, то отмершие ветви. Вверх Яр старался не смотреть — вид перемешивающихся крон вызывал тошноту, покачивающие макушки деревьев вселяли ужас — казалось, что очередное дуновение крепнущего ветра переломит их, и они, цепляясь друг за друга, увлекая друг дружку, рухнут на землю, задавив пробирающихся меж стволов людей.
Яр подумал о том, что по своей воле он в эту чащу и ногой бы не ступил. И, значит, Айван рассчитал верно, придумав этого безумного вонючего люда, требующего идти за ним. Страх можно перебороть другим страхом. Это, наверное, и есть суть адаптации, ее метод.
Бежать было непросто. Приходилось уворачиваться от ветвей, отбрасывать их руками, перепрыгивать через поваленные стволы, подныривать под низкие сучья. Яр пыхтел и отдувался; от него шел пар. А мужичок все оглядывался и все торопил на своем труднопонятном наречии. Видно было, что он тоже устал. Но в него словно демон какой-то вселился — казалось, что люда гонит сквозь лес могучая сверхчеловеческая сила. И, глядя на него, Яр вдруг вспомнил, как он сам мчался через город на последний вызов Алеты.
Бежал, будто безумный.
И опоздал.
Потому что он должен был бежать быстрее.
* * *
Саня, распахнув дверь, ворвался в дом новеньких, без стука ввалился в комнату, где на кровати строгал свои ложки одноногий проводник, и закричал, задыхаясь:
— Айван! Айван!
Взгляд мальчишки метнулся из угла в угол. Старика тут не было.
— Где Айван?
— Ушел, — спокойно сказал Ларс, откладывая ложку. — Посидел и ушел. А что случилось?
— Ял… — Мальчонка рванулся назад к двери, остановился на миг, схватившись за косяк, обернулся. Огромные черные глаза растерянно глянули на Ларса. — Ял потелялся…
— Яр? Потерялся?
— Да!
— Стой! Погоди! Расскажи толком, что случилось.
— Некогда! Айван, Айван нужен! — Саня сорвался с места.
— Стой! — крикнул Ларс ему вслед.
Но мальчишка уже слетел с крыльца, сбив загрохотавшее ведро, пронесся мимо окон.
— Айван! — донесся с улицы его приглушенный крик.
Ларс раздраженно смахнул с колен стружку, перехватил нож за лезвие и, коротко замахнувшись, швырнул его в бревенчатую стену. Бросок был такой сильный, что лезвие ушло в дерево на добрую треть, а яблоневая, отполированная до блеска ручка с треском раскололась.
Помрачневший Ларс сполз с измятой кровати, подхватил костыль и на одной ноге запрыгал к выходу.
— Что тут было? — заглянув в комнату, поинтересовался Херберт. Сибер только что вернулся с работы, он даже не успел привести себя в порядок: кирпичная пыль покрывала его корпус неровным тонким слоем.
— Сам не знаю, — раздраженно ответил Ларс. — Но Яр, кажется, потерялся.
— Я могу вызвать службу спасения, — предложил Херберт.
— Лучше помолись, — сказал ему Ларс. — От этого, может, хоть какой-то толк будет.
* * *
Невысокий бревенчатый домик, чуть завалившийся на один бок, судя по всему, был жилищем люда. Вокруг домика стояли еще несколько уродливых строений с плоскими крышами; на крышах зеленела трава. Лес никуда не делся, просто деревья здесь росли реже, и были они другие — с корой, похожей на грубую шелушащуюся бумагу, с высоко поднятыми кронами и с длинными парными иголками вместо листьев. Этот лес был светлей и чище, и Яр еще больше воспрял духом. Он все гадал, когда же закончится его испытание. Он вел себя достойно — и гордился этим. Подозревал, что сейчас — вот-вот — выйдут из укрытия улыбающийся Айван и другие старики, одобрительно загудят, протянут ему руки… Ответит ли он им?
— За хату надоть! — опять забормотал грязный люд. Было видно, что ему здесь не по себе. Очень не по себе. — Тама оне были.
— Кто «оне»? — спросил Яр.
— Оне, — повторил люд, вращая глазами. Кажется, он боялся называть по имени тех, кто были «тама».
Хоть и понимал Яр, что все происходящее — это обычное представление, но чувство тревоги охватило и его. Чем ближе подходил он к дому, тем сильней ему хотелось убраться из этого места. Только вот куда?
— Тама оне, — прислушиваясь к чему-то, сказал люд свистящим шепотом. — Ружо сымай, чужик. За хатой, слышь?
Яр — не слышал ничего особенного. Вернее сказать, ему все шумы леса казались особенными. Распознать в общем гуле звуки, которые могли свидетельствовать о близкой опасности, он не был способен.
— Не слышу, — признался Яр, но карабин на всякий случай снял и выставил стволом перед собой. Все меньше и меньше ему нравился этот спектакль — очень уж натурально играл люд свою роль. Думалось — а вдруг да не по сценарию развиваются сейчас события. Вдруг в плане Айвана случилась какая-то накладка, произошла ошибка. И там, за домиком, на самом деле кто-то прячется.
«Оне».
Яр вспомнил хурбов и в тот же самый миг действительно услышал какой-то неприятный шум, доносящийся со стороны, куда напряженно всматривался люд. Хриплое пыхтение и треск.
Яр обернулся на люда.
— Тама оне, — подтвердил тот тихонько. — Курей, чаи, давят, ыроды.
Яру такое объяснение ничего не объяснило, но идти куда-то у него пропала всякая охота.
— Бубухи дай, — потребовал от него люд, протягивая грязную ладонь. — Бубухи! — Он тряхнул рукой.
— Чего? — не понял Яр.
— Бубухи, — повторил люд.
И, видя недоумение в глазах собеседника, короткими раздраженными жестами стал показывать, что именно ему требуется.
— Петарды, — сообразил Яр. — Бубухи — петарды. Хлопушки. Правильно?
— Бубухи, — закивал люд.
Быстро присев на корточки, он продвинулся на несколько метров по направлению к дому. Он явно боялся тех, что прятались за его жилищем. И в то же время, что-то его туда тянуло.
— Нету бубух, — ответил Яр, разведя руками, и тоже присел. — Нету.
Люд обернулся. Лицо его изобразило жесточайшее разочарование.
— Нету? Как же нету? Надо, чтоб были.
— У мальчишки все остались. А у меня только вот, — он тряхнул карабином, — только ружо.
— Ружо, — закивал люд. — Ружо хорошо. Вперед давай. Туды…
Яр помотал головой. Лезть вперед он не собирался, пусть даже и с «ружом».
Из-за дома донесся глухой рык. Оборвался. И опять что-то там запыхтело, затрещало — теперь уже отчетливей, громче. Люд сперва припал к земле, затаился. Потом приподнялся, посмотрел в сторону избы. Шепнул зло: «Ыроды» и пополз вперед. Между ним и домом было метров двести.
Яр поднял карабин к плечу и заглянул в прицел. Дальнозор показал, что в оценке расстояния он ошибся на самую малость — до бревенчатой стены было сто восемьдесят три метра. И какие-то сантиметры. Не отрываясь от прицела, Яр повел стволом влево. Увидел в примятой траве нечто темное и неподвижное, привстал, чтобы лучше это разглядеть.
Кто-то там прятался, распластавшись по земле. Прижимался к ней, раскинув руки.
Яр опустил карабин и посмотрел на люда — тот все полз вперед, медленно и осторожно. Прямо туда, где в траве затаился…
Кто?..
Снова Яр приник к прицелу, прижался щекой к прикладу.
Кто же это там?
Наблюдатель из деревни? Тот, кто потом расскажет всем, как вел себя новичок на испытании?
Но больно уж неудачное место он выбрал.
Значит, там кто-то чужой?
Или не человек это вовсе?
Лежит неподвижно. Лица не видать. Попробуй разбери, кто это. Или что.
За спиной, напомнив о себе, шумно завозился лес, и Яр нервно оглянулся.
«Адаптация» — мелькнуло в голове. Он усмехнулся.
Надо же, опять забыл, что находится в лесу. План Айвана действует. Страх вытесняет страх.
Яр еще раз оглянулся на деревья, на тени, что прятались там. Приподнялся. Пригнувшись, быстро перебежал вперед, почти догнав ползущего люда, и снова опустился на колено, вскинул к плечу карабин.
Теперь он и без прицела мог видеть того, кто прятался в траве возле дома.
Что и говорить, укрытие там бестолковое.
— Эй, — тихонько позвал люда Яр.
Тот не услышал, а потому Яру пришлось сделать еще одну быструю перебежку.
— Эй, погоди…
Люд, остановившись, обернулся. Глаза у него были дикие, больные. Никакому актеру не удался бы такой взгляд.
— Вон туда смотри. — Яр показал рукой на завалившийся угол домика. — Вроде бы есть кто-то. Прячется.
Люд приподнялся на руках, посмотрел, куда указывал Яр. Поднялся еще выше. Напрягся, вытянув шею. Встал. Всхлипнул. Задрожал.
— Эй, ты чего?
За домом что-то сипело и хрустело — видимо, как и говорил люд, курей давило, что бы это ни означало.
— Ну, чего ты? — спросил Яр шепотом.
— Ыроды, — прохрипел люд. Он шагнул к дому, уже не прячась, уже безо всякой опаски, и, вскинув руки над головой, завопил: — Ыроды!
За домом раздался рев, небольшое деревце, поднявшееся над крышей, встряхнулось, будто ожив, и накренилось. Громко затрещали кусты, а через пару секунд из-за угла избы пыхтя, рыча и подвывая, выкатился огромный косматый клубок. Обезумевший люд с криком кинулся на него. Клубок развалился. Люд, брызжа красным, отлетел в сторону и остался лежать на мокрой измятой земле.
А Яр вдруг понял, что придуманный ради него спектакль идет не по сценарию.
И он не знал, с какого именно момента.
* * *
Айван будто специально поджидал Ларса и Херберта, стоя у ворот своего дома. Он кивнул встревоженным гостям не дожидаясь вопросов, сразу перешел к делу:
— Это Чик. Он люд из заречной деревни, но большую часть года живет в лесу недалеко от нас. Он чудной, потому не сходится со своими. Перебирается в деревню только на зимовку, несколько раз просился пожить у нас. Иногда за помощью приходит или торговать. Видимо, что-то у него случилось на выселке, вот он и кинулся за подмогой. А наткнулся на Яра.
— А мальчишка твой куда смотрел? — спросил Ларс.
— Да он сам испугался. Говорю же, Чик — странный. Дурачок. Его и некоторые взрослые тут побаиваются.
— И что же делать?
— Уже делаем. Сейчас народ соберется, и двинемся. Тут недалеко. Должны успеть.
— Успеть? — переспросил Ларс. — Успеть к чему?
Старик промолчал.
Херберт непонимающе моргал круглыми глазами и большой грязной тряпкой стирал с себя красноватую пыль. Ларс подумал, что выглядит она как высохшая кровь.
* * *
Яр оцепенел. Он не мог сдвинуться с места, не мог и мизинцем шевельнуть. В голове было совершенно пусто, сознание выключилось, но мозг продолжал фиксировать проводящее: мохнатый клубок распался, две огромные косматые фигуры отпрыгнули друг от друга, поднялись на дыбы, хрипло и глухо рыча. Они пока что не замечали стоящего поблизости человека, не обращали на него внимания, они были заняты друг другом. И, наверное, в эти секунды Яр мог бы убежать в лес. Возможно даже, он смог бы проскользнуть мимо страшных существ и укрыться в доме.
Но он стоял столбом, будто сибер, электронные схемы которого сгорели от перегрузки.
Он даже страха сейчас не испытывал.
Страх вернулся позже…
Косматые существа сшиблись, сцепились, терзая друг друга пастями и конечностями, хрипя от ярости и напряжения, выдирая клочья шерсти и мяса. Они были примерно одного роста и веса, и силы их, кажется, были равны. Они то катались по земле, и тогда было не разобрать, где чье тело находится, то расцеплялись и, тяжело дыша, угрожающе ворча и скаля зубы, стояли друг напротив друга, набираясь сил для новой атаки. Кровь капала из их пастей, кровью пропиталась шерсть, кровь была на измятой траве. Недалеко от них, в позе, которую не способен принять ни один живой человек, распластался неподвижный люд. Вместо головы у него был окровавленный череп, а возле черепа смятой маской лежало и сейчас узнаваемое бородатое лицо.
Яр упал на колени и закричал. Он не слышал себя, не понимал, что вместо крика у него выходит жалкий сдавленный писк.
Звери вновь схватились: короткие мощные пальцы отвернули треугольную оскаленную морду; когтистая лапа сдернула с косматого плеча лоскут кожи; острый локоть уперся в челюсть; впустую хлопнула зубастая пасть. Звери приблизились настолько, что Яр ощущал их животный запах. Он видел их глаза, видел их раны — видел все и не мог сдвинуться с места.
Что-то громко хрустнуло, и одно из существ, взвизгнув, опрокинулось на землю. Его противник победно взревел, ударил лапами в поверженного врага, навалился сверху, не позволяя тому подняться, не давая возможности отползти. Подмятое существо еще сопротивлялось, пытаясь выбраться из-под туши соперника, отбивалось, огрызалось. Снова что-то хрустнуло — на этот раз чуть тише. Наседающий зверь исхитрился и впился зубами в шею ворочающегося на земле врага. Тот захрипел, отчаянным рывком сумел-таки высвободиться из мертвой хватки челюстей. Рванулся еще раз, и еще, и еще — но безрезультатно. Острые клыки щелкали перед его лицом — все ближе и ближе; загнутые когти терзали его бока; кровь толчками вытекала из страшной раны на шее. Оглушенный Яр, не смея отвести глаз, ждал развязки.
И вдруг…
«…попробуй представить, будто твой разум отделяется от тела…»
Это был голос Алеты. Он столь явственно прозвучал в пустой голове Яра, что тот вздрогнул, приходя в себя, и оглянулся, ожидая увидеть невесть как оказавшуюся здесь жену. Ее, конечно же, не было. Она была мертва. Но голос ее никуда не делся: «…И летит… Поднимается выше… Выше…» Алета учила его медитации. Яр зажмурился.
«Ты следующий», — прозвучал голос в голове. И сейчас этот голос принадлежал Алете лишь отчасти; наполовину это был его собственный голос, потому-то он и понял, что означали эти слова.
Когда зверь расправится с врагом, он займется человеком. Яром. Им.
«Ты — следующий!» Яр широко открыл глаза.
Побежденный зверь уже практически сдался. Отвернувшись от оскаленной пасти, он смотрел в сторону. Смотрел на Яра. И в глазах у него читались два вполне человеческих чувства: тоска и обреченность. И вот сейчас, глядя в эти глаза, Яр понял, что это за существо.
— Космач, — негромко сказал Яр и вспомнил о карабине.
Он глянул вниз и удивился, обнаружив, что все еще держит оружие в руках. Пальцы сами нашли знакомый рычажок, перевели его в положение стрельбы очередями. Это незаметное движение окончательно пробудило Яра — он прицелился в того зверя, что был сверху, и, затаив дыхание и сдерживая дрожь, мягко нажал на спусковой крючок. Оружие толкнуло его в плечо. Ствол повело вверх и влево, Яр тут же отпустил спусковой крючок, поправил прицел выпустил еще одну очередь. Он видел, как дробины бьют густую шерсть и впиваются в живое, вздрагивающее мясо, вышибая из него алые брызги. Но зверь на попадания не реагировал. Он давил слабеющего врага. Глаза опрокинутого на спину космача уже затуманились, из пасти с хрипом вырывались клочья красной пены.
«Ты следующий», — опять услышал Яр. И заподозрил, что это погибающий космач каким-то образом передает ему свои мысли.
Яр стиснул зубы, борясь с подступающей слепой паникой, крепче и крепче сжимая карабин — единственную надежду на спасение.
Одна из дробин пробила зверю щеку, другая срезала ухо, третья ударила в глаз — все остальные просвистели над головой чудища, ушли в сторону избы, завязли в ее земляной крыше. Зверь наконец-то почувствовал боль — он с оглушительным ревом повернулся к Яру, уставился на него уцелевшим глазом. И начал подниматься.
Несколько дробин ударили его в грудь — но чудище лишь отмахнулось от них лапой.
Яр наконец-то обрел власть над ногами и медленно попятился, не решаясь повернуться к зверю спиной. Запнулся обо что-то в траве, завалился на спину. В голове на мгновение помутилось — то ли от удара, то ли от страха.
Зверь встал на дыбы.
Яр заскреб пятками землю. Карабин дергался в его трясущихся руках и надрывно пищал, предупреждая, что энергия на исходе.
Зверь, опустившись на четыре лапы, прыгнул к Яру. Что ему были какие-то дробины — разве могли они остановить такую тушу?
Нет, конечно.
Зверя остановила рука космача. Толстые волосатые пальцы схватили чудище за заднюю лапу, когда она уже была в воздухе. Пойманный монстр тяжело шлепнулся на брюхо. Когти его глубоко пропахали дерн. Полузадушенный космач захрипел, будто засмеялся. Остановленное чудище взревело, начало переворачиваться. А Яр, понимая, что неминуемая смерть его чудом отодвинулась на секунду, что больше шансов на спасение у него не будет, откатился в сторону, вскочил, прыгнул вперед, приставил карабин к развороченной глазнице зверя, обеими руками вогнал в нее ствол и, вопя что-то дикое, изо всех сил надавил на спусковой крючок.
Голова зверя лопнула. В лицо Яра плеснуло липкое и горячее, потекло по шее и плечам. Он отшатнулся, выдернув карабин из треснувшего черепа, попятился. Спиной уперся в ствол дерева, прижался к нему, хрипло дыша, отплевываясь, пытаясь стереть с себя отвратительно пахнущую кровь. Зверь все еще дергался, когти его рвали землю. Придушенный космач хрипел и пытался приподняться.
— Стой… — шептал ему Яр. — Не подходи…
Попискивал разрядившийся карабин — сколько выстрелов он мог еще сделать? Десять? Три? Ни одного?
— Не тронь меня… — умоляюще бормотал Яр, целясь в космача, но не смея нажать на спусковой крючок. — Убирайся… Прочь! Прочь!..
Они долго разглядывали друг друга. А потом израненный космач медленно уполз в лес. Яр следил за ним сквозь прицел и чувствовал, как наливается тяжестью карабин, как слабеют дрожащие руки. Когда космач скрылся в кустах и стих треск ломающихся веток, Яр выронил оружие и медленно опустился на грязную мокрую траву.
Страшный мертвый зверь лежал перед ним. За зверем лежал убитый люд.
А возле неказистого дома лежал еще кто-то. Еще один труп.
Яр закрыл лицо руками и беззвучно заплакал. «Адаптация, — звенело в его голове. — Адаптация». Мертвая Алета молчала.
* * *
Его нашли через три часа — и не узнали.
— Вон кто-то сидит! — крикнул издалека Ларс, прыгая на костыле.
Яр медленно поднял голову, повернулся на шум.
— Вы не видели… — обратился к нему Ларс и осекся. Глаза его округлились, рот открылся.
— Не видели нашего человека? — продолжил вместо него Айван. — Беж, чужик. Яром звать. — Запыхающийся старик добавил еще несколько непонятных слов, и Яр догадался, что его приняли за люда. Это было смешно и дико. Он помотал головой. Сказал, кашляя:
— Это же я… я…
— Это он, — сказал Ларс.
— Калабин, — сказал малолетний Саня, выныривая из-за спин взрослых и указывая на оружие.
— Ты? — удивился Айван. — Ты!
— Медведь, — подал голос кто-то из толпы.
— И здоровый какой! Я таких не видел никогда!
— Это ты его так? — спросил Ларс, подбирая оружие.
— Космач, — Яр помотал головой. — Космач.
— Это медведь, — поправил его Айван. — Зверь. Животное. Космачи — они другие. Они не совсем звери.
— Я видел. — Яр попробовал подняться. Сибер Херберт поддержал его, потянул вверх. — Я видел. Космача.
— Тут Чик! — крикнули впереди. — Мертвый!
Кого-то громко вырвало.
— Я думал, это все розыгрыш, — сказал Яр, поднимая глаза на окруживших его людей. — Я думал, это нарочно. Чтобы привык быстрей. Адаптация. Думал — адаптация.
— Это все Чик, — сказал хмурый Айван. — Не знаю, откуда он взялся.
— Бежал за помощью, — мрачно проговорил Ларс. — Хотел, чтобы мы отпугнули медведя. Ясно же.
— Просил петард у меня, — пробормотал Яр. — Бубухи.
— Ты-то сам как?
— Я?.. Не знаю… Кажется, живой… Кажется… Вам видней, наверное.
— Выглядишь плохо.
— Надеюсь, не хуже того люда? — попытавшись улыбнуться, Яр кивнул в сторону трупа со снятым с черепа лицом.
— Его звали Чик, — хмуро сказал Айван.
— Там еще кто-то есть, — сказал Яр. — В траве. Около дома.
— Где?
— Вон там. — Он поднял руку.
Сделать это было непросто.
Сразу несколько человек кинулись в сторону, куда указал Яр. Встали над телом, не решаясь к нему притронуться, так сильно оно было изуродовано. Кто-то из деревенских людов — их всегда можно было узнать по одежде и обильной растительности на лице и руках — перевернул труп и сказал что-то.
— Это его мать! — повторили негромкие слова люда сразу несколько голосов. — Мать Чика!
— Не расходиться! — прикрикнул на своих людей Айван. — Держитесь вместе. Следите за лесом! — он повернулся к Яру. — Значит, здесь был космач? Ты уверен?
Яр кивнул.
— И куда он делся? — спросил старик.
— Ушел… В лес… Уполз…
— Ты его ранил?
— Нет.
— Ты его напугал?
— Нет.
— Почему он тебя не тронул?
— Они тут дрались. Со зверем. Зверя я убил. А космача не смог.
— Карабин разряжен, — заметил Ларс. — Всю обойму расстрелял.
— Он пищал, — сказал Яр.
После этих его слов весь окружающий мир вдруг потемнел, а через мгновение и вовсе исчез.
* * *
Назад его несли на носилках. Он был словно мертвый — не шевелился, не дышал: только слабое биение на запястье подтверждало, что он жив. Страшно довольный картавый Саня бежал впереди — ему доверили тащить карабин. Ларс отставал, его не ждали, и потому он пришел в деревню, когда уже стало темнеть. Большая часть людей, возглавляемых Айваном, осталась в лесу возле домика погибшего Чика. Остался там и Херберт. Как ни рвался он помочь своим товарищам, бессознательному Яру и хромому Ларсу, но пришлось послушаться Айвана. Старик считал, что сибер будет полезней в лесу. Им всем предстояло много работы: они должны были осмотреть окрестности, похоронить тела, обследовать избу Чика и забрать из нее все, что могло хоть как-то пригодиться.
Все это измученному Яру рассказал Эриг, словоохотливый местный врач, покинувший город восемнадцать лет тому назад и потому уже похожий на люда.
Осматривая пациента, Эриг рассказал, что подстреленный Яром зверь оказался не медведем, а медведицей. Она пришла к дому слабоумного Чика с выводком медвежат — их следы отчетливо читались в грязи. Что разозлило ее — осталось загадкой. Эриг рассказал, что в избе нашли мертвой еще одну пожилую женщину. Ее загрызла медведица — это можно было понять по страшным ранам на теле погибшей. Видимо, зверь проник в дом в то время, пока Чик бегал за помощью. Расправившись с первой жертвой, зверь бросился догонять вторую женщину. Он сломал ей спину и отгрыз руку, а потом отправился на задний двор, где визжала перепуганная свинья и, кудахча, носились куры — к ним из леса подбирался космач. Там-то два лесных великана и сшиблись в драке…
Яр слушал Эрига, закрыв глаза. В какой-то момент он заснул, сам того не заметив, и ему привиделось, как огромная медведица врывается в тесный дом и набрасывается на перепуганных престарелых женщин, сидящих возле крохотного, затянутого мутной пленкой оконца.
Он вздрогнул и очнулся.
Эриг все еще был рядом. Он рассеянно что-то бормотал и переливал из одного пузырька в другой какую-то густую, розового оттенка жидкость. Яру она сразу не понравилась.
— Это что? — спросил он.
— Наше местное успокоительное, — откликнулся Эриг. — У тебя шок, мой друг. Будешь принимать это лекарство два раза в день. Оно слегка горчит, зато спать станешь крепко и без кошмаров. — Он зачерпнул розовую жидкость ложечкой и протянул Яру. — Начнем сегодня же.
Ничего более горького Яр в своей жизни не пробовал. Он сморщился и едва не выплюнул лекарство. Но Эриг быстро закрыл ему рот шершавой ладонью и строго приказал:
— Глотай!
Дар речи к Яру вернулся минут через пять.
— Больше не буду… — Он даже приподнялся на кровати, стремясь отодвинуться от наполненного розовой гадостью пузырька. — Хватит…
— Два раза в день, — повторил Эриг.
— Но я же здоров!
— У тебя шок.
— Нет! Нет у меня никакого шока!
— Не спорь с доктором, — холодно сказал Эриг. Он отступил на два шага, взял с полки небольшое овальное зеркало, поднес его к лицу Яра. Спросил: — Ну, так что? Вопрос снимается?
Яр посмотрел на свое отражение.
Да, грязный. Да, исцарапанный. Глаза немного дикие, как у того люда, у Чика. Но…
Зеркало дрогнуло, и Яр увидел свои волосы. Он сперва решил даже, что это парик, так сильно они были всклокочены.
И они были белые. Совсем седые, словно у древнего старика, доедающего последние в своей жизни дозы танатола.
— Два раза в день, — холодным голосом проговорил Эриг. — Под моим контролем.
Яр, почти не слыша доктора, смотрел на свое отражение. Дрожащая рука его рылась в растрепанных седых волосах.
