ГЛАВА 13
Грибов на заветной опушке не росло — это было известно даже малым детям. Не было там ни ягод, ни орехов. А даже если что-то и вырастало, то в пищу оно не годилось. Считалось, что весь лес, граничащий с мертвой пустошью, отравлен и потому небезопасен. Действительно, деревья здесь были уродливы, кусты чахли, птиц почти не водилось, а зверье не показывалось. Тем не менее, Вик полагал, что не так уж и опасны эти места, как о них толкуют старики. Сами то они, случаются, заглядывают сюда и даже в пустошь вроде бы заходят. Только интересно, зачем? Там же нет ничего — на то она и пустошь.
А вот если ее перейти, если избежишь ловушек, не заблудишься и не отравишься, то окажешься в большом городе, чудесами наполненном и из чудес построенном. Говорят, что если в темную безлунную ночь, когда воздух спокоен и чист, залезть на самую высокую сосну из тех, что растут на краю леса, и посмотреть в сторону, где по небу, растворяя звезды, разливается мягкое зарево, то можно в нем разглядеть отдельные огоньки, выстраивающиеся в линии. Старики объясняют, что это светится Концерн — место, где есть все, но куда простым людям хода нет. Попасть туда можно только через особые лазейки, о которых, наверное, только Айван и знает. Ну, и проводники еще…
Вик вздохнул, спрыгнул с кряжистой ветки перекрученного дуба, поднял оставленную на земле корзину, в которой лежали четыре боровика да горсть опенков, и, решительно перекрестившись, зашагал к прогалу. Два дня тому назад Вику исполнилось пятнадцать лет, и сегодня он намеревался хотя бы одной ногой ступить на мертвую пустошь — это было делом чести каждого мальчишки, достигшего столь солидного возраста.
Его, конечно, немного смущало, что он не выполнил порученное дело. Утром его отправили за грибами, но он почти сразу сбежал в дальний лес, что уже было серьезным прегрешением, а потом и вовсе отправился на запретную опушку. Конечно, если об этом никто не узнает, то и наказания не последует. А коли спросят, почему грибов не набрал и пропадал так долго, то можно отовраться, что заплутал, встретил кого-то, похожего на космача, побежал со страху, растеряв все грибы…
Нет, про космачей лучше ничего не говорить. Пускай это будет медведь. А лучше волк. Или даже собака, которую он принял за волка.
Вик кивнул собственным мыслям.
Теперь уж отступать негоже. Весь день шел по лесу, сейчас до пустоши рукой подать — вон, проглядывает меж деревьев. Метров двести, наверное, осталось. Нужно всего-то: выйти из леса, ступить на мертвую землю и ножиком выкопать какой-нибудь приметный камешек, а лучше железку, чтоб было чем доказать другим мальчишкам свой поступок…
С замшелой еловой лапы сорвалась какая-то крупная птица — Вик не успел ее разглядеть. Он приостановился и даже немного присел от неожиданности. Пальцы крепко обхватили рукоятку ножа.
Птица серой тенью мелькнула за деревьями и потерялась в зарослях — то ли улетела, то ли спряталась.
— Ах, чтоб тебя! — с чувством сказал Вик и швырнул неказистое свое оружие в ближайший осиновый ствол. Острие на два пальца ушло в мягкую древесину, и ножик затрепетал. Паренек выдернул его, крутанул в пальцах и убрал в сплетенный из лыка чехол.
Но через несколько секунд он опять достал нож и насторожился. Ему послышался шум — будто кто-то тяжелый и неповоротливый ломился сквозь заросли. Вик замер.
Да, несомненно. Через лес кто-то шел. Кажется, не очень быстро. Но очень уж шумно. И двигался он сюда.
Космач? Вряд ли — космачи не станут так шуметь.
Какой-нибудь зверь? Непохоже. Да и не показывается зверье на запретной опушке, боится запахов пустоши — это даже малым детям известно.
Вик, привстав на цыпочки, быстро огляделся, скользнул в сторону, поднырнул под нависающие шалашиком еловые лапы и притих.
А через мгновение он услышал крик.
Крик был очень похож на человеческий, но от него мороз бежал по коже.
«Неужели все-таки космачи? — обмер Вик. — Зачем, ну зачем я так далеко ушел от дома?!»
Шум приближался.
Вик забрался глубже в свое укрытие, поближе к липкому, пахнущему смолой стволу. Зачерпнул рукой мягкую землю с колючей хвоей, растер ее по физиономии. Воткнул перед собой ножик — говорят, обработанное железо отводит глаза космачам. Глупость, конечно, охотничьи байки, но вдруг да поможет?
До чего же медленно он приближается! Неужто раненый?
Если так, то можно будет убежать.
А если он не один?..
Крик повторился. Теперь звучал он разборчивей. Можно было подумать даже, что кто-то выкрикивает имя Айвана.
Только откуда космачу знать это имя?
Или это все же кто-то из своих?
Свои, конечно, лучше, чем космачи. Много лучше. Но и своим бы не надо знать, что Вик был в запретном месте. Наказание будет такое, что мало не покажется: сперва отчитают перед всей деревней, остригут наголо, а потом или яму выгребную отправят чистить, или прошлогоднее зерно перебирать. Первая работа, конечно, вонюча и противна, но хоть мужская, а вторая — бабская, муторная.
— Айван, — снова разнесся по лесу крик.
Теперь сомнений не оставалось, кто-то звал Айвана. Голос был громкий и чистый — таким голосом песни хорошо распевать, но вот произношение было странное, непривычное.
Уж не люд ли?
Пришлых людей Вик побаивался. Не так как космачей, конечно — от тех ничего доброго ждать не приходится. А вот с людами можно и договориться, пусть даже они совсем не знакомы и говорят по-чужому, по-людски. Люды все же бежам родная кровь, так старики говорят. Да и мать у Вика тоже из людов, а значит он в прямых сродственных отношениях с ними.
Вот хорошо бы это люд был.
Непонятно лишь, зачем он так глотку дерет, Айвана вызывая. До деревни километров десять: тут хоть весь на крик изойди — все одно не докричишься.
Заблудился, небось…
Вик немного успокоился.
Покидать свое укрытие он и не думал. Он лежал на теплой мягкой земле, смотрел, как по сломанной травинке ползет жук-красноперник, и ждал появления таинственного крикуна.
Очередной вопль прозвучал совсем близко, и за двумя сросшимися березами что-то зашевелилось.
* * *
— Айван! — выкрикнул Херберт и подтянул сперва Ларса, потом Яра.
Передвигался сибер теперь совсем уж медленно. Его мозги перегревались, когда он пытался разобраться в путанице непривычных препятствий. То, что Ларс назвал лесом, оказалось чудовищным бескрайним лабиринтом. Он слегка походил на Аллею Стеклянного Парка, но здесь не было ни дорожек, ни скамеек, ни указателей; неопрятного вида деревья были натыканы как придется, и было их неисчислимое множество, самых разных. Земля тоже оказалась странная — ее покрывал неоднородный зеленый ворс, в котором попадались крохотные сиберы странного вида. Особенно поразили Херберта летающие, ярко окрашенные малютки. Он даже сделал несколько снимков, пожертвовав кое-какими старыми воспоминаниями.
Херберт с трудом ориентировался. Окружающий хаос сбивал его с толку. Он делал несколько шагов и останавливался, осматриваясь. Время от времени он пытался подключиться к удаленным серверам и к внешней системе навигации — конечно же, он не мог их найти, и это еще сильней путало его.
Вся надежда была на неведомого Айвана, который не даст пропасть.
— Айван! — выкрикивал Херберт в шуршащий, шевелящийся хаос, называемый лесом.
Он оттаскивал Ларса на несколько шагов вперед и возвращался к Яру.
Он чувствовал, что они живы. Но даже если бы они умерли, он ни за что бы их не оставил.
Все вокруг было непривычно, чуждо, незнакомо.
Все, кроме этих двух человек.
* * *
Даже появление космачей не напугало бы Вика так, как напугало его вышедшее из-за берез чудище.
— Айван, — крикнуло оно человечьим голосом. Постояло, прислушиваясь к лесному шуму, шагнуло назад и, наклонившись, выволокло из травы на открытое пространство сперва одного мертвеца, потом другого.
В том, что это мертвецы, Вик не сомневался. До покойников можно было доплюнуть, так близко они находились. Вик видел их страшные лица, видел грязную изодранную одежду, видел обрубок ноги и ссадины на руках.
Но чудище было еще страшней.
Оно долго стояло, медленно и жутко вращая головой. Вик старался не смотреть на него, опасаясь, что чудище почувствует его взгляд. Он едва дышал и зажимал руками бешено колотящееся сердце.
«Уходи, — просил он про себя. — Ну, уходи же скорей! Ну, пожалуйста!»
Наверное, нужно было перекреститься, но он пальцем то шевельнуть боялся.
А чудище, кажется, решило передохнуть. Оно опустилось на колени возле своих мертвецов, потрогало их лица. Спросило:
— Вы что делаете?
Изменив голос на женский, само себе и ответило:
— Ничего.
И первым голосом добавило:
— Когда закончите, свяжитесь со мной.
Чудище расхохоталось. Похлопало ладонью по земле, тряхнуло головой, спросило у мертвецов:
— Смешно. Правда? Я знаю много смешных историй. Очень много.
И вновь переменив голос, спросило:
— У этого фильма был счастливый конец?
Ответило:
— О да! Все были так счастливы, что он наконец-то закончился.
Чудище добродушно рассмеялось, а Вику в голову пришла одна мысль, и он, чтобы проверить свое подозрение, набрался смелости и подался вперед, пристально вглядываясь в жуткое лицо-маску.
Откуда бы этому страхолюду знать про фильмы?
И что это за штуковины у него за спиной и на груди? Не иначе, оружие. Точно! Вон тот ствол точно такой, как был когда-то у Айвана.
Так неужели?..
Вик приободрился.
Это же наверняка синтетический организм, про которых так часто вспоминают бежи! Сибер! Из города! Айван таких роботами иногда обзывает. А те двое, видимо, новые бежи. Пустошь отравила их, убила, а робот все равно тащит их с собой, потому что так велит ему программа.
Как бы только удостовериться в этом?..
Вик тихонько отполз назад, спрятался за толстым стволом на тот случай, если сибер вздумает стрелять. Оглянулся, убедился, что путь к бегству свободен. Чуть подвинув рукой мешающую ветку, снова уставился на пришельца.
Это ж надо! Настоящий живой сибер, да еще с грудой оружия! За такую находку ему любое прегрешение простят. Да что там — простят! Могут наградить даже! Вручат оружие охотника. А то и дадут взрослое имя, не дожидаясь его восемнадцатилетия. Если б еще эти двое живые были…
А вдруг они не совсем умерли?..
Вик отполз еще на полшага назад. Теперь сибера и бездыханных людей было едва видно сквозь лапник.
Он быстро перекрестился щепотью, набрал в грудь пахнущего пустошью воздуха и резко выкрикнул:
— Эй, ты кто?!
* * *
Непонятно откуда раздавшийся вопрос застал Херберта врасплох. Сибер закрутил головой, не зная, кому отвечать. Так никого не углядев, сказал в пустоту:
— Я Херберт. Я друг.
— Ты сибер? — крикнули из леса.
— Я сибер, — согласился он.
— Из города?
— Да.
— И эти двое тоже?
— Они тоже.
Херберт, кажется, определил, откуда шел голос. Он повернулся лицом к большому дереву, отдаленно похожему на рождественскую пирамиду, устанавливаемую на площадях, присел, попробовал заглянуть под нее.
— Не надо! — предупредил голос. — Стой, где стоял!
Херберт кивнул, но с колен не поднялся.
— Ты Айван? — спросил он с надеждой.
— Нет. Я Вик. Но я могу отвести тебя к Айвану.
— Айван не даст пропасть?
— Это точно.
— Моим друзьям нужна помощь.
— Они живы?
— Они живы.
— Непохоже.
— Я слышу их сердца. И чувствую их тепло. Он и живы.
— Тогда нам, наверное, нужно поторопиться.
— Я не могу торопиться. Здесь очень трудно идти.
— Я помогу, — сказал Вик. — А ты не станешь в меня стрелять?
— Ты человек? — спросил Херберт.
— Да.
— Сибер-друг никогда не стреляет в людей, — гордо ответил Херберт и, наклонившись, все же заглянул под дерево.
* * *
Бежи действительно оказались живы. Вик осмотрел их первым делом, убедился, что они дышат — хоть и слабо, но ровно, будто спящие. И только потом протянул руку Херберту.
— Здравствуй. Я Вик.
Сибер неуверенно взял его ладонь четырьмя пальцами, мягко пожал.
— Херберт. Друг.
Они внимательно и открыто разглядывали друг друга. Вику было страсть как любопытно: пожалуй, дай ему сейчас волю, он позабыл бы правила приличий и закон гостеприимства — ногтями поскреб бы искусственную кожу, поцарапал бы ножом гладкий пластик, заглянул бы в рот синтетического организма, надавил бы ему на глаз.
Чудо, настоящее чудо! Одно из множества, коими славится город.
— Нужно идти, — проговорил Херберт. Полупрозрачные губы его шевелились почти как настоящие. — Проводи нас к Айвану.
— Ну да, конечно, — спохватился Вик. — Это проще простого!
Он ошибся. Тащить двух беспомощных людей через лес было очень непросто. Сибер, конечно, здорово помогал, но двигаться быстро у него не получалось, как он ни старался. А ведь это была только опушка! Дальше лес становился чаще, и бурелома там было куда больше.
— Вот что, — сказал Вик, остановившись возле поваленной давним ураганом сосны. — Ты оставайся здесь, а я быстренько домчусь до своих. Расскажу им, что к чему, а уж они решат, как лучше поступить: то ли лошадьми вас вытянуть, то ли на руках вынести.
— Ты пойдешь к Айвану? — спросил Херберт.
— И к нему тоже.
— Передай ему, что здесь Ларс. Мне кажется, они друзья.
— Ларс? — удивился Вик. — Который из них? Этот, без ноги?
— Да.
— Что-то не похож, — с сомнением проговорил Вик, всматриваясь в грязное и опухшее лицо проводника. — Ну ладно, я передам. А второго как зовут?
— Яр.
— Ларс и Яр, — повторил Вик. — Я запомню.
Он легко перепрыгнул через поваленный ствол, обернулся:
— Если хочешь, можешь потихоньку идти за мной следом. Только с пути гляди, не сбейся. А часа через три я вернусь с подмогой. Ты умеешь время считать?
— Конечно, — кивнул Херберт.
— Ну, значит, жди, — сказал Вик и, плечом раздвинув куст орешника, бросился бежать.
