План
Карибу-Кантри, 30 августа, воскресенье, более двадцати лет назад
– Извини, Уитни, мне очень жаль, – говорит Тревор, когда возвращается на водительское место старомодного фургона с надписью «Прачечная Хай-Кантри», выведенной на бортах крупными буквами. Он закрывает дверь и передает Уитни запотевшую банку с ледяным лимонадом. Название той же прачечной написано сзади на рубашке Тревора. Ткань смялась и липнет к его потному торсу. Снаружи душно и жарко, но кондиционер в кабине создает приятную прохладу.
Уитни прижимает банку к щеке в том месте, куда он влепил ей пощечину.
– Послушай… – Он наклоняется вперед и отодвигает влажную прядь волос с ее лба. – Я… Ты должна кое-что понять. Я уезжаю на север и целых полгода вкалываю до седьмого пота. Моя девушка остается здесь, и я не могу дождаться, когда мы снова встретимся, но что я вижу? Я вижу, что ты трахаешься с кем попало, словно течная сука, и вдобавок беременна. Господи!
Он раздраженно откидывается назад и проводит рукой по темным волосам, влажным от пота. Молчание затягивается, тишина становится почти вибрирующей. Уитни прекрасно понимает, что ей лучше помалкивать, а не то она получит новую пощечину. Пусть лучше он выпустит пар и остудит свою ярость.
– А знаешь, – вдруг говорит Тревор, глядя прямо перед собой. – Дело ведь не просто в беременности. Беременность, будущий ребенок – с этим я еще как-то справлюсь, обещаю. Это легче вынести, чем тот факт, что ты трахалась с Хогеном. – Он резко поворачивается лицом к Уитни. Жгучая ярость в его глазах пугает ее. – Хоген? Ради всего святого!
Уитни чувствует, что он снова начинает выходить из себя.
Легче… Легче… Не говори ничего такого, отчего он может сорваться…
– Прости, – тихо говорит она и опускает глаза. Покорный вид часто бывает полезен.
– Но почему он? – Тревор продолжает растравлять свою рану.
«Потому что он красивый. Потому что он вежливый. Потому что я никогда не думала, что он хотя бы посмотрит на меня, но он посмотрел, пусть и на минуту. И еще, он гораздо лучше тебя. Потому что он предпочитает таких девушек, как Бекка, а я завидую Бекке и хочу отнять у нее то, что она имеет. Потому что он сказал, что правильно поступит со мной, и мы с ребенком будем иметь хоть какую-то опору в жизни, которая сейчас мне ничего не обещает. Потому что я не хочу кончить так, как моя мама…»
Тревор сжимает и разжимает кулаки.
– Почему ты до сих пор встречаешься с ним, если это не его ребенок? – очень тихо и мрачно спрашивает он.
Уитни только что встречалась с Эшем в баре «Девилс-Батт». Тревор ждал снаружи, когда они вышли. Эш пошел своей дорогой, а Тревор настиг Уитни в переулке между баром и автомастерской. Именно там он дал ей пощечину и потребовал объяснить, почему она находилась в баре вместе с Эшем и чем они там занимались. Марси Фоссам подсказала Тревору, где они встречаются. Он подстерег Уитни и поймал на месте преступления.
Она нервно одергивает подол своего летнего платья. Солнце освещает ее лицо через пассажирское окошко. Небо до сих пор затянуто мглистой дымкой и имеет коричневато-оранжевый оттенок.
– Я испугалась, – тихо отвечает она. – Я думала, что пропустила очередной цикл, но потом сделала тест на беременность.
– Тебе следовало избавиться от ребенка, – говорит Тревор.
– Я не знала, как это сделать. У меня нет денег. Я… я думала, что если скажу Эшу, будто это его ребенок, то ему придется помочь мне.
– Почему?
– Потому.
«Потому что он хороший и ответственный человек».
– Черт бы тебя побрал, Уитни! Почему?
– Потому что он, черт возьми, взял и помог мне! Он устроил мне визит в медицинский центр, где мне сделали ультразвуковое обследование и убедились, что все в порядке.
Она невольно всхлипывает, когда думает о маленьком существе, растущем внутри ее. Она одновременно ненавидит его и зачарована им. Оно придает ей странное ощущение избранности. Отчасти она хочет сохранить и полюбить его. Отчасти она хочет навсегда избавиться от него.
– В медицинском центре спрашивали, чей это ребенок?
– Нет. А я ничего не сказала.
Тревор презрительно фыркает и заливается жеребячьим хохотом.
– Паршивый неудачник. – Он снова смеется. – Это даже не его ребенок, а он хочет «поступить правильно»! Как думаешь, тебе долго удастся водить его за нос?
– Я скажу, что ребенок родился до срока.
– Вот как?
– Да. Такие вещи случаются.
Он смотрит на нее и видит серьезность ее намерений. Да, она выйдет замуж за Эша Хогена. Начнет новую жизнь.
– Он работает с коровами, Уитни. Парень вроде него должен все знать о периодах беременности. Он распознает, что ты одурачила его.
Уитни отворачивается и смотрит в окно.
– А что, если ты все скажешь настоящему отцу?
– Я уже сделала это. Он сказал, что никто мне не поверит, и назвал меня шлюхой.
Она такая и есть. Поэтому отец ребенка относится к ней как к грязи. Как к использованной салфетке, которую нужно выбросить в мусорное ведро.
Тревор долго сидит в молчании. Двигатель продолжает работать. Из кондиционера веет прохладным воздухом, к которому примешивается запах гари, а от Тревора пахнет сигаретами.
– Вот что мы сделаем. – Он поворачивается к ней. – Слушай внимательно. Ты встретишься с Хогеном и скажешь, что не хочешь иметь ребенка от него. Ты хочешь избавиться от ребенка, и тебе нужны деньги на поездку до Ванкувера или до Сиэтла, где ты сможешь сделать аборт. Я гарантирую, что он проглотит это и будет только рад сторговаться с тобой, потому что он не хочет заботиться о тебе и вешать себе жернов на шею. Ты же не думаешь, что это было всерьез?
Ее глаза наполняются слезами. Она понимает, что Тревор прав. Почему она вообще думала, что такое возможно?
– А что касается этого козла, настоящего отца, ты скажешь ему, что собираешься родить ребенка. Когда ребенок родится, ты сможешь доказать, кто на самом деле является его отцом. Отцовская ДНК и прочее ученое дерьмо. Скажи ему, что ты это сделаешь и пройдешь нужные тесты. Если… если он не даст тебе пятьдесят штук наличными. Тогда ты уедешь из города и избавишься от ребенка.
– О боже, пятьдесят штук! Да он никогда…
– Нет, он согласится как миленький.
– Наличными? Ты серьезно?
– Абсолютно серьезно. Он найдет способ наскрести такую сумму, поверь мне на слово.
Глаза Тревора блестят от возбуждения, когда собственная идея берет его за горло и начинает пожирать.
– Подумай об этом, Уитни. Ты получишь его деньги плюс деньги от Эша. Мы заберем все и отправимся в Лос-Анджелес. Там ты сделаешь аборт, и мы начнем все сначала.
– Мы?
– Да, детка, мы с тобой. Ты всегда говорила, что хочешь отправиться в Лос-Анджелес, верно? Ты говорила, там можно будет все начать сначала. Ты говорила, что это будет классно. Но ты же не думаешь, что сможешь в одиночку управиться со всеми делами в Калифорнии, правда? Дитя с рабочей окраины в глуши Британской Колумбии? Что ты знаешь? Я тебе понадоблюсь, крошка.
Что-то в его тоне пугает ее.
Он переключает передачу и трогается с места. Жаркая энергия волнами исходит от него.
– Куда мы едем?
– Я должен доставить груз чистого белья в «Карибу-Лодж». А тебе нужно побеседовать с папочкой. Потом ты снова найдешь Эша Хогена и скажешь ему, чего ты хочешь.
– Прямо сейчас? Сегодня?
– Прямо сейчас. После того как я доставлю груз, я завяжу с этой паршивой работой. Когда мы получим деньги, я уволюсь отовсюду. Мне больше не понадобятся эти долбаные контрактные подряды. Мы сядем на автобус, приедем в Калифорнию, и все будет хорошо.
Он широко улыбается. Мышцы его руки и шеи туго натянуты, накачанные адреналином. Он перевозбужден.
– Не понимаю, почему тебе нужно работать на прачечную, если ты столько зарабатываешь на контрактной работе, – говорит Уитни.
– Ну да. Я немного погорел на одном деле, куда вложил свои деньги. – Он снова бросает взгляд на нее. Уитни становится тревожно от того, что она видит в глазах Тревора. Они сияют маниакальным светом. – Поэтому будет хорошо убраться подальше отсюда. Начать все сначала.
У нее возникает ощущение, что он хочет бежать от чего-то… или от кого-то. И не было ли то «неудачное дело» связано с наркотиками?
К тому времени, когда они приезжают в Клинтон, в кабине играет громкая музыка. Пока Тревор пьет на ходу холодное пиво и его настроение резко улучшается, Уитни начинает все больше нравиться эта идея. Тревор прав. Ей всегда хотелось увидеть Лос-Анджелес и попробовать там свои силы. Бульвар Голливуд. Лучезарное солнце и тепло. Бикини и шорты. Может быть, для начала поработать официанткой возле пляжа. Там, где можно увидеть кинозвезд и множество красивых людей. Будет здорово, если Тревор окажется рядом. И не нужно беспокоиться ни о каком ребенке. Свобода манит к себе.
Уитни откидывается на спинку сиденья, отбирает у Тревора пивную банку и делает большой глоток, наслаждаясь взрывом пивной пены во рту.
– Эй! – Тревор выхватывает у нее банку.
Уитни улыбается:
– Теперь не стоит беспокоиться о ребенке, верно? Я могу пить, сколько захочу.
Он ухмыляется:
– Да, это верно. – Он качает головой вверх-вниз, обдумывая новую мысль. – И мы всегда сможем развести этого козла на новые деньги, – добавляет он.
Уитни замирает.
– Что?
– Когда мы пересечем границу и доберемся до Лос-Анджелеса или еще раньше. Мы можем сказать, что нам нужно больше денег, чтобы сделать все как полагается. Пусть вышлет еще.
У нее в животе возникает темное, зловещее предчувствие.
Тревор посылает ей очередную широкую улыбку. Белые зубы, черные волосы. Блестящие глаза.
– Мы скажем, чтобы он направил деньги на наш новый счет. – Он снова кивает, на этот раз под музыку, льющуюся из радиоприемника. – Мы купим хороший автомобиль. Как насчет этого, Уитни? Мы с тобой едем по Биг-Сур в Мексику, в Южную Америку… в Канкун… Это игра по-крупному, детка. – Тревор смеется как полоумный, запрокинув голову. – Крошка, крошка, спасибо за папино лукошко!
Уитни молчит.
– Верно? – Он смотрит на нее. – Верно, да?
– Да, – тихо отвечает она и кладет руку на живот.
