Глава 55

Через зеркальную стену Ребекка смотрела, как Грейс Паркер и ее коллега из отдела убийств усаживаются за стол напротив Эша в комнате для допросов.

Они удерживали его в интересах следствия уже около суток. Грейс с партнером сделали перерыв и вернулись для очередного захода. Ребекка посмотрела на часы. Они должны были либо отпустить его примерно через полчаса, либо предъявить обвинение.

Эш попросил адвоката. Его адвокат, который неприятно напоминал Ребекке более молодую версию Лэнса, сидел рядом со своим подзащитным. До сих пор Эш шел на сотрудничество. Он добровольно сдал образец ДНК и отпечатки пальцев. Он выглядел постаревшим и усталым. Побитым, но не смирившимся. Могучим зверем, оказавшимся в клетке, где ему было не место.

Противоречивые чувства, смешанные с душевной болью и острой тревогой, не давали Ребекке сосредоточиться. Она хотела получить ответы не меньше, чем любой следователь, но все ее профессиональные инстинкты подсказывали, что, хотя Эш может оказаться невиновным, в деле остается некая загадка. Эш о чем-то умалчивал, и Грейс тоже чувствовала это.

Ребекка опасалась, что Эш настолько упрямо цепляется за эту мрачную тайну, которую он хранил в себе, что может угодить в тюрьму за это, особенно если он и его адвокат не проявят благоразумия.

– Он виновен, – заметил полицейский офицер, стоявший рядом с Ребеккой. – Виновен, как грех. Вы сами это видите.

Она уставилась на него, ощущая горячую ненависть, закипавшую внутри.

– А как насчет презумпции невиновности? – спросила она.

– Вам кажется, что он невиновен? – полицейский фыркнул. – После всего, что вы услышали на допросе?

Он вытянул руку и начал перечислять по пунктам, загибая пальцы:

– Хоген признался, что был отцом так и не родившегося ребенка. Он признался, что хотел избавиться от общества Уитни Ганьон. Это он отвез ее на автобусную остановку. Потом он разозлился на Тревора Бьючемпа за то, что тот забрал его деньги и беременную девушку, и подрался с ним. Свидетель видел их. Свидетель видел нож. И Хоген откровенно лжет, когда утверждает, что этот шрам на его лице остался от лошади. Забавно, как это могло случиться в тот же самый день? Согласно вашим собственным показаниям, он брел по дороге в грозу, окровавленный, побитый и в почти бессознательном состоянии. Хоген признал, что видел ключ, торчавший в замочной скважине оружейного шкафа у Ноя Норда. Он мог вернуться туда на снегоходе. Он имел доступ к ветеринарным препаратам вроде кетамина в той части его ранчо, которая сдается в аренду скотоводческой ферме Дугласа. Их ветеринар хранит там свои запасы. Хоген признает, что Норд беседовал с ним о своем расследовании. В конце концов, Норд мог рассказать ему о свидетельнице из Кэш-Крик.

– Но где же тогда оранжевый снегоход и шлем, описанный Рикки Саймоном? – возразила Ребекка. – Их не нашли у него на ранчо.

– Он мог избавиться от них, когда понял, что дети побывали в сарае и могли видеть его шлем и машину. Это он мог попытаться столкнуть их с дороги.

– На его автомобиле нет наклейки, описанной Тори Бартон.

– Наклейку легко отклеить.

– А потом он спас их?

Полицейский пожал плечами:

– Такое возможно. После того как увидел, что они еще живы. Умный ход, чтобы направить следствие по ложному пути.

Это обстоятельство донимало ее отца. Настолько, что он позвонил ей и расспросил о подробностях.

Сейчас это обстоятельство донимало Ребекку.

К следствию привлекли криминалиста-антрополога. Она со своей группой уже находилась на месте, документировала могилу и останки; потом они заберут кости и отвезут их в специальное помещение, оборудованное рядом с моргом в Девилс-Батт.

ДНК из женского скелета проанализируют и сравнят с ДНК, извлеченной из младенческого зуба Уитни, добровольно выданного ее матерью. ДНК останков плода тоже отправят на анализ и сравнят с образцом Эша для подтверждения его отцовства. Эти анализы, по словам Грейс, будут проведены в ускоренном порядке, учитывая, что убийца или убийцы могут до сих пор находиться на свободе.

Группа также ожидала результатов баллистической экспертизы пули Хатфилда и пуль, извлеченных из автомобиля Ребекки. Грейс была воодушевлена находкой еще не идентифицированных частичных скрытых отпечатков, которые криминалистам удалось снять с оружейного сейфа Ноя Норда.

Грейс Паркер раскрыла свой блокнот и возобновила допрос Эша.

– Где тело Тревора Бьючемпа? – спросила она.

– Я уже сказал вам, что последний раз видел Уитни и Тревора на автобусной остановке Renegade Lines в воскресенье, двадцать седьмого сентября.

– Вы точно помните дату?

– Да, точно.

– Почему?

Эш отпил воды из пластикового стаканчика.

– Потому что тогда я бы освободился для продолжения моих отношений с Ребеккой Норд. – Небольшая пауза. – Это много значило для меня.

К горлу Ребекки подкатил тугой комок. Она чувствовала, что полицейский, стоявший рядом, смотрит на нее.

– И вы получили травму позже в тот же день?

– Да, об этом я тоже рассказывал. Упал с лошади.

– Почему вы отказались ехать в «Скорую помощь»? – спросил партнер Грейс.

– Не могу сказать. У меня помутилось в голове.

– Вы знали Уну Феррис? – спросила Грейс.

– Меня познакомили с ней в баре, который тогда назывался «Девилс-Батт», в одноименном городе. И я еще несколько раз видел ее там.

– Когда вы встречались с Уитни?

– Да.

– Вы принудили Уну Феррис солгать о белом фургоне?

– Нет.

– Вы давали Уитни наличные деньги?

– Да, я уже говорил. Примерно одиннадцать тысяч долларов.

– Где сейчас эти деньги?

– Я не знаю, что произошло с этими деньгами.

– Где оранжевый снегоход и шлем с рисунком паука?

– У меня нет оранжевого снегохода или шлема с рисунком паука.

– Ваш работник Уэс Стил придумал эту раскраску и символы для вас в мастерской…

– Послушайте, – вмешался адвокат Эша, подавшись вперед. Он откровенно посмотрел на часы. – Мы уже обсуждали все это. Мой клиент ответил на эти вопросы более одного раза. Вы должны либо отпустить его, либо доставить в суд и предъявить ему обвинение.

Грейс тоже взглянула на часы. Судя по выражению ее лица, она была раздосадована. Отношение следовательской группы совершенно изменилось после находки человеческих останков и крошечного скелета. Дело было серьезным и многообещающим. Оно разрасталось. Теперь речь уже шла не о старом психе и самогонщике, вечно пьяном полицейском из захолустного городка, который вдруг решил покончить с собой. Речь шла об их коллеге, который не отступился от расследования нераскрытого дела более чем двадцатилетней давности.

И о ребенке, который так и не появился на свет.

Вышло именно так, как хотела Ребекка: к ее отцу стали относиться серьезно. Как к коллеге, погибшему во время расследования, при выполнении служебного долга.

Ее цель была достигнута. Она почтила память своего отца. Она вернула ему гордость за его службу.

Но теперь перед ней стояла другая проблема. Эша допрашивали по подозрению в убийстве ее отца, и он столкнулся с возможным обвинением в убийстве двух подростков, один из которых носил его ребенка, а также с вероятным убийством Уны Феррис.

Ребекка встала, сняла свою парку со спинки стула и вышла из наблюдательной комнаты.

Проходя по коридору, Ребекка просунула руки в рукава парки. Она вышла в предвечерний сумрак, усиленный низко висящими черными тучами. С непокрытой головой она шла среди тихо падавшего снега, направляясь к тому месту, куда ее отец некогда обращался за теплом и дружеским общением. В «Лось и Рог» в старом мотеле «Карибу-Лодж».

Ей нужно было выпить.

Ей нужно было увидеть знакомые лица.

Ей нужно было встретиться с друзьями.