Глава 32
Ребекка сидела на краю кровати в мотеле и смотрела на схему места преступления, которую прилепила к стене. Слова Торы эхом отдавались у нее в голове.
«Уитни пришла туда для ультразвукового обследования… Когда Эш подобрал ее с вещами на улице в то утро двадцать лет назад и я увидела их через окно на кухне, у меня появились подозрения…»
После «Лося и Рога» Ребекка вернулась в универсам, где приобрела листы белой бумаги, клейкую ленту и маркеры разного цвета. Ей нравилось визуальное восприятие. Она оставалась поборницей старомодной «белой доски» для картирования связей и хода расследования, куда можно было добавлять новые мысли и детали.
Но прежде чем приклеить к стене соединенные листы бумаги, Ребекка провела поиск в интернете насчет автокатастрофы в Кэш-Крик. Она нашла крошечную статью в онлайн-газете, освещавшей события в районе Кэш-Крик и Эшкрофта. Жертвой аварии была некая Уна Феррис. Ее ближайшей родственницей была тетка по имени Хлоя Кеннеди. В статье эта женщина утверждала, что не сможет жить без своей племянницы, которая оказывала ей материальную поддержку с тех пор, как она стала инвалидом.
Ребекка решила, что завтра свяжется с тетей Уны Феррис и посетит ее.
Она снова прокрутила в памяти свой разговор с Торой.
«Мой отец говорил что-нибудь еще об этой свидетельнице из Кэш-Крик, которая отказалась от своих показаний?»… «Может быть, Ренни Прайс из «Клинтонского часового» что-то знает? У Ренни, в его так называемом «морге», хранятся подшивки «Часового» за последние тридцать лет. Твой отец узнал имя свидетельницы из этих газет, поскольку старые архивы с данными о пропавших людях давно отправлены в утиль».
Ребекка задавалась вопросом, было ли что-нибудь еще в этих старых газетах, что могло привлечь внимание ее отца к Уне Феррис и к ее показаниям двадцатилетней давности. Завтра она посетит Ренни Прайса и редакцию «Клинтонского часового».
В верхней части схемы Ребекка черным фломастером выписала и подчеркнула имена жертв.
Уитни Ганьон, Тревор Бьючемп, сержант Ной Норд
Под именем Уитни шел список:
• Беременна
• Получила значительную сумму денег перед исчезновением?
• Как? Откуда? Почему?
Ребекка составила другую колонку под названием «Заинтересованные лица». Под этим заголовком она выписала несколько имен.
Эш Хоген
• Переспал с Уитни 11 июля (фестиваль родео в Клинтоне, ежегодно во вторую неделю июля).
• Отец ребенка Уитни?
• Несколько раз был с Уитни после 11 июля в баре в Девилс-Батт до ее исчезновения 27 сентября.
• Эш отвез Уитни на автобусную остановку утром 27 сентября.
• Эш признал, что желал ее отъезда.
• Эш подрался с Тревором. Тревор достал нож. Впоследствии Эша видели в грозу босым на дороге. Он находился в полуобморочном состоянии, был окровавлен и травмирован.
Ребекка потянулась за пластиковой чашкой и глотнула кофе. Ей не хотелось останавливаться на своих чувствах. Сейчас она сосредоточилась на вопросах. Это был ее способ блокировки, изгнания мысли о том, что Уитни могла носить ребенка от Эша.
Но оставался гораздо более зловещий вопрос. Если на автобусной линии не было никаких сведений о Треворе и Уитни и если они не уехали из города в белом автофургоне, то куда они пропали? И каким образом?
Они вообще уехали из города?
Оставалась ли вероятность, что кто-то сделал с ними что-то ужасное и они по-прежнему могут быть где-то здесь? Где-то в окрестностях?
Не это ли хотел выяснить ее отец?
По мере того как Ребекка изучала свою схему, у нее не оставалось сомнений: Эш Хоген находился в центре всех событий. У него был мотив. Вероятно, Уитни забеременела от него. Эта информация представляла его драку с Тревором в совершенно новом свете.
А если Тревор знал о ребенке?
Ребекка снова отпила кофе, который давно остыл, но ей было все равно. Ей нужно было подумать: если Эш напал на Уитни и Тревора, а потом ее отец начал копаться в прошлом и задавать Эшу неудобные вопросы, то у Эша имелся серьезный мотив причинить вред ее отцу, хотя бы для того, чтобы заткнуть ему рот. Эш был последним человеком, который видел ее отца в живых.
Мотив, возможности и средства. У Эша имелось и то и другое.
Это выглядело отвратительно. Ребекка почувствовала тошноту. Она поставила кружку на стол и провела рукой по волосам.
Неудивительно, что отец позвонил в Оттаву и обратился к ней с вопросами. Теперь все кусочки вставали на свои места. А еще ее отец был озадачен тем, почему она поддержала историю Эша о падении с лошади.
В тот день Ребекка хотела поверить Эшу, и все. Так глупо и так просто.
Иногда самые близкие люди не видят чудовищ, которые живут рядом с ними.
Она все еще хотела верить ему.
Ей все еще казалось почти невозможным, что Эш убил ее отца. Он любил ее отца, и она искренне верила в это. Достаточно было увидеть те фотографии в его доме. Или он сохранил их из-за чувства вины? Люди – очень сложные существа. Ребекка многократно убеждалась в этом за годы своей работы в полиции.
А что, если страх расплаты, судебного приговора и тюремного заключения был слишком большой платой за любовь? Да, так обычно и бывало.
И ей приходилось учитывать возможность, что убийца ее отца – кем бы он ни был – знал и о свидетельнице из Кэш-Крик, готовой опровергнуть свои ложные показания, которые она дала двадцать лет назад.
Ребекка вскочила на ноги и заходила по комнате.
Какие еще возможности можно рассмотреть?
Она развернулась, взяла черный маркер и вписала другое имя в колонку «Заинтересованные лица».
Капрал Бак Джонстон
• Любит подглядывать.
• Следил за Уитни Ганьон?
• Следил за другими?
• Видел, как Эш и Уитни занимались сексом на фестивале.
• Его травили в школе.
• Одним из первых прибыл на место преступления.
Ребекка отступила назад и глубоко задумалась. Бак возглавлял первичное расследование обстоятельств смерти ее отца. Он мог без труда инсценировать самоубийство, он был полицейским и знал, как это делается. Кроме того, он знал, какие признаки будут искать коронер и патологоанатом. Он мог оперативно передать расследование в офис коронера, не предоставив Дикси изобличающих улик или косвенных доказательств. К примеру, проверил ли Бак утверждение Эша, что на столе у ее отца были две тарелки и пачка сигарет? Почему Бак не сказал о том, что вечером в день своей смерти ее отец ожидал к ужину гостя?
Возможно, двадцать лет назад Бак проехал мимо Уитни и Тревора, стоявших на автобусной остановке после отъезда Эша. Возможно, предложил подбросить их туда, куда они направлялись. Бак мог заставить женщину из Кэш-Крик дать ложные показания о белом фургоне.
Что могло толкнуть его на злой умысел против Уитни в сентябре того года? Месть за отказ от секса? За то, что она насмехалась над ним? Тайная страсть, которая со временем превратилась в нечто более темное и опасное?
Это было возможно.
Тогда жизнь Бака, вернее, его нынешнее положение могло оказаться в серьезной опасности, если отец Ребекки, который был его наставником, рассказал ему о своем расследовании нераскрытого дела с новыми свидетелями и подозреваемыми.
У Бака тоже был мотив, возможности и средства. Как для исчезновения Уитни и Тревора, так и для смерти Ноя.
Ребекка написала на своей схеме:
Тори Бартон
• Была в самогонном сарае примерно в то время, когда начался пожар.
• С кем?
• Почему она убежала?
• Она видела что-то важное?
Она пожевала кончик маркера. Тори играла ключевую роль. Ребекка больше не могла играть в доброго следователя, пытаясь расколоть эту девчонку. Ей нужно было знать, с кем была Тори и что она видела. Завтра она нанесет очередной визит в Броукен-Бар и более жестко побеседует с Оливией и Коулом.
Когда Ребекка сосредоточила внимание на схеме, в памяти всплыли слова Солли Мичем, на которые она почти не обратила внимания:
«В том году мне особенно запомнилось, что Уитни на какое-то время отправилась на одну из экскурсий с лагерем для проблемной молодежи, которые организовывал доктор Миллер».
Доктор Миллер. Почему это имя звучит так знакомо? И тут она вспомнила. Дикси упомянула о докторе Миллере, когда говорила о депрессии Ноя.
«Да, Боб направил его к психотерапевту, доктору Рио Миллеру из Клинтона. Кроме того, Ной публично заявлял о разочаровании в жизни… В пабе «Лось и Рог»… Он утверждал, что считает себя полным неудачником в качестве полицейского и отца».
Существует ли какая-то связь между доктором Рио Миллером, который сопровождал «трудных подростков» в туристическом походе двадцать лет назад, и ее отцом – пациентом, который мог рассказать доктору Миллеру о том, что происходит в его жизни, включая подробности своего расследования?
Это выглядело натяжкой, потому что Ребекке не хватало информации, но она внесла доктора Миллера в свой список как человека, который знал Уитни и до сих пор жил в этих местах. А также был, так или иначе, связан с ее отцом.
Ребекка подалась вперед и записала вопрос под именем доктора Миллера:
• Зачем Уитни понадобилось отправляться в туристический поход с доктором Миллером?
Если Ребекка будет задавать вопросы этому врачу, то он вряд ли станет разглашать личную информацию о своих пациентах. Но можно попробовать.
Она постучала маркером по ладони.
Да, многие могли слышать, что ее отец нашел свидетельницу, солгавшую двадцать лет назад. Но кто мог знать, что он собирался встретиться с ней утром того рокового дня?
Разумеется, Тора Баттерсби знала о поездке Ноя в Кэш-Крик. Тора знала много других вещей об этом деле. Она послужила спусковым крючком, побудившим Ноя вновь открыть старое расследование об исчезновении подростков.
Ребекка добавила ее имя.
Тора Баттерсби
• Побудила Ноя заново открыть старое расследование, когда упомянула о том, что она и ее муж Джейк видели, как Эш отвез Уитни на автобусную остановку в тот день, когда она исчезла.
• Знала о свидетельнице из Кэш-Крик, которая солгала и получила плату за это.
• Знала, что Ной собирался встретиться с этой свидетельницей.
• Жила со своим мужем на другой стороне улицы от дома Уитни.
• Собиралась приехать на ужин к Ною в день его смерти. Утверждает, что отменила визит. Могла ли она солгать? Была ли она в тот вечер в его хижине?
Существуют регистраторы телефонных звонков. В своей официальной должности Ребекка могла запросить данные о звонках абонента и определить, звонила ли Тора ее отцу, чтобы отменить визит.
Но какой мотив мог быть у Торы для убийства?
Ребекка замерла, когда в ее голове зародилось темное подозрение, которое превратилось в цепочку мыслей. Медицинская сестра вроде Торы имела доступ к наркотическим препаратам, таким, как бензодиазепины. Эш сказал, что перед его уходом отец выглядел сосредоточенным и трезвомыслящим человеком. Мог ли кто-то приехать и подмешать ему в выпивку транквилизатор, так что он отключился в своем кресле и было легко инсценировать самоубийство?
Ребекка посмотрела на часы. Было уже поздно. Должно быть, патологоанатом Берт Спайкер давно ушел с работы. Ребекка подумала о возможности позвонить Дикси, но внезапно испытала приступ паранойи. Теперь она, как и ее отец, испытывала потребность держать свои карты в рукаве, особенно в этом городе, где все знали друг друга и слухи распространялись быстрее ветра.
Словно отвечая на ее мысли, ветер швырнул в оконное стекло заряд снежных кристаллов. Ребекка инстинктивно вздрогнула, и в крови забурлил адреналин. Она смотрела на свое отражение в темном стекле, и страх, подобно волчьей стае, рыскавшей на окраине леса, начал подкрадываться к ней.
Если ее отец действительно был убит и если свидетельница из Кэш-Крик тоже была убита, то пробитый топливный бак старого отцовского «сильверадо» вписывался в этот леденящий контекст. Кто-то на самом деле попытался убить ее. Может быть, потому, что она начала с того места, где закончил ее отец.
Эш был прав. Возможно, ей угрожает опасность. Они могут повторить попытку.
Может ли она доверять хотя бы доктору Спайкеру?
Ребекка снова заходила по комнате, потирая руки и ощущая холод, проникающий до мозга костей. Или она просто стала жертвой невроза, как и ее отец, запертая под ледяным куполом, как в романе Стивена Кинга, отгородившем ее от здравого смысла и самообладания, оставшихся далеко на востоке?
Она должна спросить Берта о токсикологических тестах, которые он собирался провести. Судя по тому, что ей было известно, он не так давно приехал сюда. Его не было здесь, когда пропала Уитни.
Ребекка потянулась за телефоном; возможно, если он дома, то возьмет трубку. Она набрала номер. Пока шел вызов, она обдумывала варианты действий.
У нее были теории. У нее были обстоятельства. У нее имелись мотивы, средства и возможности. Не было только прочных доказательств. Несмотря на это, возможно, пришло время связаться с региональным отделом по расследованию тяжких преступлений, хотя бы для того, чтобы открыть линию общения с коллегами, которые поймут ее заботы.
И ради собственной безопасности.
Берт Спайкер ответил на звонок.
– Ребекка? – послышался его высокий, гнусавый голос. – Все в порядке?
– Извините за поздний звонок, Берт, но у меня есть вопрос о наличии других препаратов в организме моего отца. Я знаю, что собирались провести стандартное токсикологическое тестирование, но могло ли в ваших тестах быть выявлено что-то вроде кетамина или бензодиазепинов? Какое-нибудь вещество, усугубляющее воздействие ранее принятого алкоголя?
Какой-нибудь препарат, который может оказаться в руках у медицинской сестры…
Берт объяснил, что он еще не получил все результаты из лаборатории.
– Разумеется, пока они не придут, мы не можем завершить отчет о вскрытии. Но, хотя другие препараты могли оказать дополнительное воздействие, на данный момент я уверен, что причиной смерти является выстрел в рот из дробовика.
– Вы можете ускорить получение результатов?
– Я… Есть какие-то вопросы, Ребекка? – спросил патологоанатом.
– По разным причинам у меня возникли определенные сомнения. Я понимаю, что прошу о многом, но, если не возражаете, могли бы вы предоставить мне результаты так скоро, как это будет возможно? И пока что никому не говорить о моей просьбе?
Молчание. Только приглушенное завывание ветра за окном.
– Ребекка, я не имею полномочий…
– Берт, – сказала Ребекка, – как официальный представитель органов правопорядка, я прошу сохранить мой интерес к результатам токсикологического анализа между мною и вами. Послушайте, это не моя юрисдикция, но завтра я свяжусь с отделом тяжких преступлений по причинам, которые пока что не могу раскрыть. Мне нужны эти результаты, и если вы не будете упоминать об этом до того, как мы получим убедительные доказательства, это облегчит работу группе следователей, которые возьмут дело в свои руки. Я уверена, что они оценят это по достоинству, – добавила она в попытке преодолеть его нерешительность.
Он кашлянул и произнес своим странным голосом:
– Нет проблем. Постараюсь.
Ребекка поблагодарила его и отключилась.
Луна снаружи висела над далекими заснеженными холмами, заливая пейзаж призрачным серебристым светом. Маленькие снежные бураны плясали на пустынной центральной улице, огибая дорожные знаки и светофоры.
Возможно, где-то там лежали погребенные останки двух подростков. И нерожденного младенца, ребенка Эша.
Ребекка скрестила руки на груди, подавленная, рассерженная и еще более решительно настроенная довести дело до логического завершения.
