Прежние жены называли мужей своих господами и уступали им первенство. «Потому, — скажешь, — что и они любили своих жен»? И я знаю это и не забываю, но когда мы говорим о твоих обязанностях, то не указывай на обязанности других. Не будем указывать на обязанности других, когда обличают нас за нарушение наших: хотя бы обличение падало на тебя вместе с другими, ты не избавишься от обвинения, потому смотри только на то, чтобы тебе освободиться от своих грехов. Адам также слагал вину на свою жену, а она — на змия, но это нисколько не помогло им. Не говори же и ты мне этого, но постарайся со всяким благоразумием исполнять свои обязанности по отношении к мужу. И мужу твоему, когда увещеваю его любить и уважать тебя, я не дозволяю указывать на заповедь, данную жене, а требую от него исполнения предписанного ему. Потому и ты старайся исполнять свои обязанности и оказывай покорность своему мужу.

Если хочешь повиноваться мужу для Бога, то не представляй мне его обязанностей, но тщательно исполняй те, которые Законодатель возложил на тебя. В том особенно и состоит повиновение Богу, чтобы не нарушать закона даже в том случае, если сама ты терпишь противное. Кто любит любящего его, тот не делает ничего важного, а кто любит ненавидящего его, тот преимущественно достоин венцов. Так размышляй и ты: если будешь сносить жестокого мужа, то получишь светлый венец, а если тихого и кроткого, то за что Бог будет награждать тебя?

Говорю это не для того, чтобы подать мужьям повод к жестокостям, но чтобы убедить жену сносить и жестоких мужей. Когда каждый будет стараться исполнять свои обязанности, то и ближний не замедлит сделать то же. Так, когда жена бывает готова сносить гневливого мужа, тогда и муж не станет оскорблять гневливой жены, тогда во всем будет у них мир и пристань, не возмущаемая волнами.

Так и было у древних: каждый исполнял свое, не указывая на обязанности ближнего. Смотри: Авраам взял с собой племянника, и жена не укоряла его за это. Он велел ей идти в дальний путь, и она не воспротивилась этому, но повиновалась. Потом после многочисленных бедствий, усилий и трудов сделавшись господином всего, он уступил первенство Лоту, и Сарра не только не огорчилась этим, но даже не открыла уст и не сказала ничего такого, что многие жены говорят ныне, когда видят, что мужья их при подобных разделах получают менее других, особенно низших себя, порицают их, называют и глупыми, и несмыслеными, и трусами, и безпечными, и ленивыми. Она же не сказала и не подумала ничего такого, но осталась довольна всем, что он сделал.

И еще более: когда Лота постигла великая опасность после того, как он сам сделал выбор и предоставил дяде худшую часть и когда патриарх, услышав об этом, вооружил всех своих домочадцев и с ними одними пошел против целого персидского войска, она не удерживала его и не сказала, например, так: «Куда идешь ты, человек, ввергая сам себя в пропасть, подвергаясь таким опасностям, готовясь пролить кровь за мужа, который обидел тебя и похитил твою собственность? Если ты не думаешь о себе, то пожалей меня, оставившую дом, отечество, друзей и родных и последовавшую за тобой в такой путь. Не подвергай меня вдовству и соединенным с вдовством бедствиям!» Ничего такого она не сказала, не подумала, но все перенесла молча.

Потому ты, жена, не ожидай доброты от мужа, чтобы после того показать и свою, — в этом не будет ничего важного; и ты, муж, не ожидай благонравия от жены, чтобы после того и самому быть любомудрым, — это уже не будет подвигом, но каждый, как я сказал, пусть первый исполняет свои обязанности. Если и посторонним, ударяющим по правой щеке, должно подставлять другую, то тем более должно сносить жестокость мужа. Говорю это не для того, чтобы муж бил жену, — нет, это крайнее унижение не для той, которую бьют, а для того, кто бьет! — но если по каким-нибудь обстоятельствам ты, жена, сочеталась с таким мужем, то не предавайся скорби, представляя ожидающую тебя за это награду и похвалу еще в настоящей жизни.