Будем всячески стараться очистить себя от скверны. Очищается же она, во-первых, крещением, а потом и другими многоразличными средствами. Бог по Своему человеколюбию даровал нам разнообразные средства к очищению и после крещения. Первое из всех этих средств — милостыня, так как сказано: Милостыня очистит грехи (Сир. 3, 30). Но я разумею милостыню не от неправды, потому что это уже не милостыня, а жестокость и безчеловечие.

В самом деле, что за польза обнажить одного и одеть другого? Милостыня должна происходить от сострадания, а это — безчеловечие. И хотя бы мы отдали даже все, что похитили у других, для нас не будет никакой пользы. Это показывает Закхей, который тогда умилостивил Бога, когда обещал возвратить похищенное вчетверо (Лк. 19, 8). А мы, похищая весьма много, а отдавая мало, думаем умилостивить Бога, не зная, что тем еще более прогневляем Его.

В самом деле, скажи мне: если бы ты, притащив с распутий и дорог мертвого и сгнившего осла, возложил его на жертвенник, разве не стали бы все бросать в тебя камни, как в нечестивца и беззаконника? Что ж, если я докажу, что жертва от хищения еще более мерзка? Какое мы будем иметь оправдание?

Положим, что принесен какой-либо драгоценный дар из того, что приобретено хищением, — не зловоннее ли он мертвого осла? Хочешь знать, как велико зловоние греха? Послушай, что говорит пророк: Смердят, гноятся раны мои (Пс. 37, 6). Между тем ты, в то время как словами умоляешь Бога, чтобы Он предал забвению соделанные тобой грехи, сам же своими делами, тем, что похищаешь и лихоимствуешь и возлагаешь свой грех на жертвенник, заставляешь непрестанно помнить о них. Но не в этом только грех, а, что еще хуже, ты оскверняешь души святых. Жертвенник — камень, хотя он и освящается, а души святых всегда носят Самого Христа, — как же ты осмеливаешься приносить туда дары от такой нечистоты.

«Нет, — скажешь, — я не от этого имущества, а другого»? Это смешное и глупое пустословие! Разве не знаешь, что если в великое множество имущества попадет и одна капля неправды, то все оно оскверняется? Как чистый источник делается весь нечистым, как скоро в него бросит кто-либо нечистоту, так и богатство, если привзойдет в него сколько-нибудь лихоимства, все заражается от того зловонием.

Ведь мы умываем же руки, когда входим в церковь, зачем же не омываем сердца? Разве руки издают голос? Душа произносит слова, на нее взирает Бог, и, когда она нечиста, ни к чему не служит чистота телесная. В самом деле, что пользы, если ты наружные руки умываешь, а внутренние оставляешь в нечистоте?

Вот то-то и худо, и оттого все идет у нас превратно, что мы, крайне заботясь о малом, пренебрегаем великим. Молиться с неумытыми руками — дело безразличное, а молиться с нечистой душой, это — величайшее из всех зол. Послушай, что сказано и иудеям, которые обращали особенное внимание на наружную нечистоту: Смой злое с сердца твоего… доколе будут гнездиться в тебе злочестивые мысли (Иер. 4, 14)?

Омоем же себя и мы, но не грязью, а водой чистой — милостыней, а не лихоимством. Прежде отстань от хищения — и потом подавай милостыню. Уклоняйся от зла, и делай добро (Пс. 36, 27). Удержи руки от лихоимства — и тогда простирай их на милостыню. Если же мы теми же самыми руками одних будем обнажать, а других одевать, то хотя бы одевали и не тем, что похитили, и в этом случае не избежим наказания. Иначе милостыня будет поводом ко всякому преступлению.

Лучше не оказывать милосердия, чем оказывать такое милосердие. Ведь и Каину лучше было совсем не приносить ничего. И если он, принеся меньшее, прогневал Бога, то как же не прогневает Его тот, кто подает чужое? «Я тебе заповедал, скажет Бог, не похищать, а ты чествуешь Меня похищенным? Ужели ты думаешь, что для Меня приятно это?» Поэтому Он скажет тебе: Ты подумал, что Я такой же, как ты. Изобличу тебя, и представлю пред глаза твои грехи твои (Пс. 49, 21). Но не дай Бог никому услышать этот голос! Дай Бог, чтобы мы, совершив дела чистого милосердия, с ясными светильниками вошли в брачный чертог по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава во веки веков. Аминь.