Придумать. Частный дом с видом на Кремль

См.: Смехач, 1928, № 48. С. 8. Рис. А. Радакова

Кому-то не удается сохранить даже ручные часы в третьем поколении, а здесь целый частный дом, особняк в центре Москвы, где каждый метр – на вес золота. И в нем – внуки и правнуки.

Как это удалось? Какие гении «сохранения семейного имущества»!

Проще всего, если ты лепкой или кистью познаешь мир. Дом Веры Мухиной, дом архитектора Александра Кузнецова, дом архитектора Константина Мельникова. Они – частные. Всё это – в самом сердце Москвы.

Какой вкусный язык! «В мае 1915 года мой отец, Александр Васильевич Кузнецов, известный в Москве архитектор, купил этот дом у старой купчихи Е. А. Воскобоевой, собиравшейся уехать в Петербург на житье к сыну. Поводом для папиной покупки послужило желание поселиться где-то поблизости от гимназии Алферовой, куда поступила моя старшая сестра Эля, но в действительности главной причиной было его давнишнее, заветное желание создать дом, полностью отвечающий вкусу и потребностям его самого и всей нашей семьи»(И. А. Кузнецова).

И потомки там живут до сих пор.

Маленькие старые дома в поселке художников «Сокол» в Москве (ночью пятнадцать минут до Кремля) выставлялись на продажу за 3–4 млн долл.

Частный дом семейства Розановых, напротив Кремля, на другом берегу Москвы-реки. Адрес – Софийская набережная. Его десятилетиями сохраняли в семье юридическими тяжбами и судебной волокитой. Как? Когда прокурору говорят, что нельзя нарушать постановления партии и правительства! Даже земля, золотая земля принадлежит семье.

Главное – хоть тушкой, хоть чучелком – но придумать, как остаться жить в своем доме!

Перевернуться. Алымов

См.: Зритель, 1905, № 9. С. 10

Мы – чудо приспособления. За пять лет, с 1917 по 1922 год, возник из «царского» – советский человек. Со всеми его красными знаменами. За пять лет, с 1990 по 1995 год, из «коммуниста» вырос истинно верующий, крестящийся напропалую. Сегодня становится на ноги «государственный» человек. Иерархический, технический, с функциональной моралью. Самое смешное, что это может быть один и тот же человек.

Был поэт Сергей Алымов. Был модным в Харбине, 1920 год. Эгофутурист. Он писал:

 

Звезды – алмазные пряжки женских, мучительных туфель,

Дразнят меня и стучатся в келью моей тишины…

Вижу: монашка нагая жадно прижалася к пуфу

Ярко-зеленой кушетки… Очи ее зажжены.

 

И еще он писал:

 

Маленькая пулька, пчелкою порхая,

Стенку продырявя, юркнула в корсаж.

A на оттоманке, бешено вздыхая,

Грезил о блаженстве исступленный паж.

 

Он переводил японские хокку:

 

Холодно…

Слышно, как мыши

Ходят, стуча, по тарелке…

 

В 1948 году в издательстве «Музгиз» в серии «Песни советских поэтов» вышел сборник известного советского поэта-песенника Сергея Алымова.

 

Нашей силе молодецкой

Нету края и конца.

Богатырь, народ – герой советский

Славит Сталина-отца.

 

 

Припев:

Светит солнышко на небе ясное,

Цветут сады, шумят поля.

Россия вольная, страна прекрасная,

Советский край – моя земля!

 

И еще:

 

Сталин – это народ,

Что к победам идет

По вершинам подоблачных склонов.

Сталин – наши дела,

Сталин – крылья орла,

Сталин – воля и ум миллионов.

 

И еще:

 

Хороши весной в саду цветочки,

Еще лучше девушки весной.

Встретишь вечерочком милую в садочке —

Сразу жизнь становится иной.

 

Кстати, отличные были песни. Все их пели, а бывает, и сейчас поют.

А что делать? Техника известна. За пару лет из свободного человека делается homo подчиненный. Покорившийся обстоятельствам. Наклоненный, шепчущийся, озирающийся по сторонам. Или истово верящий в свою новую религию. Все остальные – пожалуйте в эмиграцию. Внутреннюю – или внешнюю.

Прометей. Пророк в своем отечестве – кого чтить

Adventure. March 15th Issue, 1927. Vol. LXII, № 1. P. 52

Любители дураков

См.: Льдов К. Двадцать проказников и десять шалунов. Т-во М. О. Вольфъ, 1915. С. 45

Любви хочется. Нежиться и купаться. «Своих дурачков государи любят, без всякого сомнения, больше, нежели хмурых мудрецов, которых, впрочем, тоже содержат у себя при дворе чести ради. Причина такого предпочтения столь же ясна, сколь мало удивительна: мудрецы привыкли докладывать государям обо всем печальном, и, гордые своей ученостью, они дерзают порой оскорблять нежные уши язвительной правдой.

…Царские уши не выносят правды; по этой причине и убегают государя от мудрецов, опасаясь, как бы не отыскался среди них человек свободный, который посмеет говорить вещи скорее правдивые, нежели приятные. Это действительно так: ненавистна истина царям».

Так сказал Эразм Роттердамский. Пятьсот лет тому назад. В 1509 году.

И был прав.

Поэтому сколько ни бейтесь, сколько ни пишите многомудрых докладов, сколько ни радейте о благе народном – Вы неприятны.

Те, кто пытался

См.: Сатирикон, 1909, № 3. С. 7. Рис. А. Яковлева

Во все времена были в России те, кто пытался повернуть большой, тяжкий корабль государственности – туда, где тише, быстрее, сытнее для всех. Кем бы они ни были – изо всех слоев интеллектуального класса – они делали одно и то же. Писали. Заявляли. Строили прожекты. Сочиняли доклады. Обращались по инстанции. Сотрясали воздух в газетах. Ораторствовали. Предвещали. И всем, в общем-то, надоедали, потому что жизнь шла своим чередом, ни больше и ни меньше, а остальное – рассосется. И всё не так, как они думают. И совсем по-другому. Всё, в точности, совсем наоборот. И это может быть государственным преступлением – так думать.

Иногда им что-то удавалось сделать. Они попадали в полосы реформ. Но с постоянством маятника, вновь и вновь, идеи были идеями, и еще раз идеями, и в сотый раз – просто идеями. Бумагой, воспоминаниями, не осуществленными делами. А когда сотый раз скажешь одно и то же – лучше не говорить.

Ну и ладно. Зато мы их запомним. И скажем, что они были правы. И подумаем – о ком? О тех, кто сегодня говорит – не делайте этого. Лучше по-другому. А то будет хуже. Всем хуже. Пожалуйста, не делайте!

Но жизнь идет кругами, точно не совершенством. Жизнь такая, какой ей должно быть. И тогда остается только одно – помнить, что, когда и что именно сказал – ради всех.