Арест. Тюрьма

1

Опера работали всю ночь, проверяя известные адреса, где мог появиться Мокрецкий, беседовали с обитателями жилищ, со сборищем сомнительных субъектов, встречались со своей агентурой, трясли поднятых среди ночи заспанных завсегдатаев притонов, блатхат, но тщетно – убийцы и след простыл.

Утром Тимур, встав со стульев, собранных в ряд, где он подремал полчасика, сполоснул лицо водой из чайника. В это время в кабинет заглянул помощник дежурного:

– Тимур Иванович, вас вызывают в прокуратуру республики. Позвоните заместителю прокурора Немову.

«Ага, уже заинтересовались нашим Хейгом, Гамов, наверное, позвонил и рассказал про это дело», – подумал Тимур, набирая номер Немова.

Заместитель прокурора поднял трубку быстро, узнав, кто звонит, немного замешкался, а затем приказал:

– Возьми оперативное дело по убийству Поповской и подъезжай к одиннадцати.

«А вот и не угадал насчет своего Хейга. Поповской интересуется…» – хмыкнул Тимур, кладя трубку.

Убийство восьмилетней Поповской Маши произошло месяц назад и вызвало огромное возмущение среди населения, готового растерзать преступника, а заодно и милицию, которая не способна найти этого самого преступника. Впрочем, некоторые ретивые головы из оперов в случае поимки негодяя сами хотели устроить над ним самосуд. Только по этому делу в отделе Овчинникова днями и ночами работали три сыщика, не считая «земельных» оперативников, участковых, инспекторов детской комнаты. Девочка вышла из школы с намерением пешком дойти до дома и пропала. Через два дня ее трупик был обнаружен в мусорном контейнере одного из многоквартирных домов. Прежде чем убить, нелюдь изнасиловал свою жертву. Выехавшие на место оперативники не смогли сдержать слез от ужасной картины, никто не нашел в себе силы сообщить о страшной находке ее матери. Эту тяжелую миссию взял на себя Тимур.

В одиннадцать часов Тимур был уже у заместителя прокурора. Кроме Немова, в кабинете присутствовали еще два сотрудника РУОП и неизвестный ему мужчина.

Когда Тимур сел за стол, Немов обратился к нему:

– Тимур Иванович, у вас пистолет с собой?

– Да, – удивленно посмотрел он на прокурора.

– Покажите мне, – протянул руку прокурор.

– А в чем дело? Вам отдать пистолет?

– Да-да, дайте мне пистолет, я посмотрю.

После недолгого раздумья Тимур недоверчиво протянул прокурору свое табельное оружие:

– Возьмите.

– Так-то лучше. – С этими словами прокурор бросил пистолет в ящик стола и с шумом прихлопнул его. – Вы подозреваетесь в совершении должностных преступлений, сейчас с вами будет разговаривать следователь.

«Все-таки Старый пожаловался, не те нынче авторитеты! – мелькнуло в голове у Тимура. – Говорили же, что он трубку курит с руоповцами, а я не поверил. Сейчас прихлопнут и Киреева, моего верного напарника!»

– Вы что за клоунаду здесь устроили?! – жестко посмотрел он на прокурора, и тот сразу отвел взгляд в сторону. – Я что, отъявленный преступник, чтобы меня таким образом задерживать? На святое замахнулись, заманили, воспользовавшись убийством невинной девочки, придумали бы что-нибудь другое! Не боитесь брать грех на душу? А кто будет раскрывать сейчас убийство этой девочки? Вот эти? – указал он пальцем на руоповцев.

– А почему исключаешь такую возможность? – возмущенно отреагировал один из руоповцев. – Надо будет – раскроем.

– Никогда в жизни! – мотнул головой Тимур. – На ваших лицах написано, что вы пожизненные конвоиры. Вас же вызвали сюда для конвоирования меня, правильно?

– Почему только для конвоирования… – начал руоповец, но Тимур его оборвал:

– Ах, еще и колоть меня будете? Давайте-давайте, посмотрим, какие вы кольщики. Бандиты наглеют с каждым днем, а вы решили бороться с теми, кто их гнобит. Друзей своих защищаете? Силенок-то у вас нет, чтобы бороться с организованной преступностью.

– Ну, хватит! – не выдержал словесной перепалки прокурор и кивнул руоповцам: – Ведите его к следователю!

Руоповцы, не ожидавшие такого отпора от загнанного, по их мнению, в угол оперативника, еще больше раскраснелись, когда тот язвительно бросил:

– Давайте, вертухаи, выполняйте приказ.

Следователь прокуратуры Карлушин, когда-то бывший дознаватель милиции, субъект с психологией маленького человека, дорвавшегося до власти, победоносно взглянул на грозного оперативника, перед которым трепетали все бандиты города:

– В твоем положении лучше во всем признаться. Это учтется в суде, получишь минимальный срок.

– Признаться в чем? – пренебрежительно ухмыльнулся Тимур. – Потрудитесь объяснить, в чем меня подозревают.

– К нам поступило заявление гражданина Краснова о том, что вы со своими подчиненными ворвались к нему в жилое помещение, устроили стрельбу, незаконно уничтожили винно-водочные изделия, избили граждан. Вас подозревают в превышении служебных полномочий и нанесении побоев.

«Ах, вот о чем! А я-то думал, что Старый настрочил жалобу. А с Красновым… Тут явная подстава. Кто инициатор: РУОП или министерство безопасности? У Немова сидел человек, он явный гэбэшник. Или на пару сработали?…»

Тимур до мелочей вспомнил этот случай.

Был обычный день. Перед обедом ему позвонил мужчина, который пожелал остаться неизвестным, и сообщил, что у новосибирского коммерсанта по фамилии Краснов имеется несколько гранат-лимонок и автомат Калашникова, которые он прячет в сломанном холодильнике в кладовке дома. Мужчина назвал и адрес этого Краснова в районе Залога, предупредив, что последний крайне агрессивен и может оказать вооруженное сопротивление.

Тимур быстро собрал трех оперативников, одного из которых вооружил автоматом, и выдвинулся к указанному адресу. Когда Краснов открыл дверь, то моментально получил удар в челюсть и был скручен оперативниками. Забежав в дом и застав там троих друзей хозяина, Тимур выстрелил в потолок и крикнул:

– Всем ложиться на пол, уголовный розыск!

Один замешкавшийся мужчина, прежде чем лечь на пол, получил от него крепкий подзатыльник. Опера обыскали дом, нашли сломанный холодильник в кладовке, но обещанного оружия и гранат не было. Осматривая придворовые постройки, обнаружили шесть двухсотлитровых бочек со спиртом. Никаких документов на спирт Краснов, естественно, не имел, и Тимур, не желая возиться с левым спиртом, продырявил бочки найденным тут же ледорубом. Помурыжив Краснова и его людей сутки, опера вынуждены были их отпустить.

«Формально могут натянуть на статью, – думал Тимур, наблюдая за действиями следователя, который с преисполненным важности видом заполнял какой-то протокол. – За грубое задержание, которое переиначат в побои, а также за самоуправство при уничтожении спирта без соблюдения соответствующей процедуры. Со спиртом более-менее понятно: самоуправство налицо. А вот с грубым задержанием… А что, надо было с ними миндальничать, когда имелась информация о целом арсенале оружия? А вдруг они начали бы отстреливаться или бросили бы гранату? Вот тогда точно посадили бы за халатность, если, конечно, выжил бы в этой бойне…»

Он с ухмылкой вспомнил курьезный случай, приключившийся с сотрудниками тогда еще Комитета государственной безопасности. Чекисты получили оперативную информацию, что некто Свиридов хранит у себя дома немецкий пистолет – «парабеллум». Поздно вечером трое сотрудников постучались к Свиридову и попросились зайти в затрапезного вида квартиру. В жилище происходила пьянка с участием нескольких человек, чекисты стали разуваться. Когда они сняли ботинки и предъявили свои удостоверения, кто-то крикнул: «Бей ментов!» Кагэбэшники стали объяснять, что они не милиционеры, а из другого ведомства, но разгоряченным алкоголем мужикам, очевидно, было все равно, кого бить в морду. Они напали на сотрудников и, вытолкав двоих без обуви в коридор, закрыли дверь и стали избивать третьего. Очутившиеся в коридоре кагэбэшники, счастливым образом избежавшие растерзания, в одних носках по снегу добежали до управления милиции, благо оно находилось недалеко. Прибывшие на место происшествия два оперативника уголовного розыска преподали чекистам урок, как надо брать квартиру, где могут находиться вооруженные преступники. Они с ходу вынесли дверь и устроили такую трепку беснующейся над несчастным заложником группе, что те сразу присмирели и легли на пол. Оружие действительно нашлось под стареньким диваном, правда, не «парабеллум», а неисправный пистолет «вальтер». Утром весь оперативный состав уголовного розыска хохотал над незадачливыми чекистами, особо уморительным в рассказах очевидцев был момент, когда те так трогательно снимали обувь в притоне, где не то что босиком, в ботинках надо было ходить и смотреть под ноги, чтобы не наступить на неподобающие вещи.

Голос Карлушина вернул Тимура в реальность:

– Итак, начнем. Что вы делали двадцать второго октября сего года?

– Я не помню, что я делал вчера, а вы спрашиваете у меня о событиях почти месячной давности. А давайте я задам вопрос: что вы делали месяц назад? Что, вспомнили?

– Хватит дурачиться, – нахмурил брови Карлушин. – С кем были у Краснова и по какой причине явились к нему?

«Ничего пока не буду говорить, – решил про себя Тимур. – Надо узнать, что с моими ребятами: уже задержали их или еще нет? Надо выработать общую позицию и только после этого давать показания. А ребята надежные, никто не наговорит на себя. – Неожиданно его посетила мысль, услышанная когда-то: лучше отсидеть полгода в изоляторе и выйти с чистой совестью, чем шесть лет в колонии с запятнанной репутацией».

– На ваши вопросы пока отвечать не собираюсь, – демонстративно отвернулся он от следователя. – Не теряйте время зря, оформите арест и отправляйте в изолятор, хоть высплюсь от души.

Раскрасневшийся от негодования Карлушин приказал руоповцам-конвоирам:

– Увести! Не забудьте надеть наручники!

Тимур только улыбнулся, глядя, как борцы с организованной преступностью неумело и суетливо застегивали на его руках наручники.