Не погасли Солнца. Не потемнело небо. Не прозвучал на весь мир торжественный реквием. И действительно: во имя чего? Погибла одна из красивейших женщин Монии. Но на огромной планете каждую секунду умирают и рождаются сотни людей, и, может, именно в этот момент появилась та, которая станет со временем еще более красивой, чем Майола.

Отдельные люди в противоположных враждебных лагерях — как клетки в телах воинов, что вышли на поединок. Гибель одной или даже многих клеток — неважно. Значительно важнее, как слаженно и на полную ли мощность работают все остальные. Победа или поражение зависит не от одиночек, а от миллионов, хоть значение имеют и самые малые, и великие.

Девятого дня Второго месяца Шестнадцатого года Атомной эры Пирейи на весы истории было положено все.

Далеко-далеко от Монии, на крошечном островке посреди Бушующего океана, взбешенный изверг нажал на роковую кнопку втайне от всех. Он претворил в жизнь свой гнусный замысел.

Существовала только одна возможность бороться против баллистических ракет: пустить навстречу им такие же ракеты-перехватчики, — противоракеты, чтобы ядерные взрывы произошли где-то далеко в стратосфере. Если бы это произошло хотя бы годом позже — может, удалось бы использовать новый вид защиты, чудесные излучатели резонансных лучей. Тогда бы водородные бомбы просто распались бы на атомы. Если бы даже на несколько месяцев позже — ракеты-перехватчики были бы оборудованы зарядами из антивещества. Тогда при столкновении двух видов материи произошел бы еще более сильный взрыв, но после него не осталось бы смертельной для всего живого радиоактивной тучи.

Однако атомные резонансные излучатели только проходили первую стадию испытаний, а ракет с антивеществом в СКГ было всего около двухсот.

Все, все взвешивалось на весах истории того знаменательного дня: бдительность и трудолюбие, талантливость и честность, храбрость и хитрость.

Мистер Кейз-Ол принял самые строгие меры предосторожности, чтобы никто не подслушал и не перехватил сигнал начала операции «Молния». Недаром Мэй стремилась быть рядом с триллионером в тот миг, когда он вознамерится нажать на кнопку. Если даже не удалось бы помешать этому, девушка послала бы по радио короткий условный знак — крайне необходимый, потому что баллистические ракеты мчатся с космической скоростью, и радиолокаторы зафиксируют их слишком поздно. Майола подать этот сигнал не успела. Зато его подал профессор Эйр Литтл.

Нет, Литтл все-таки имел основание присвоить себе полушутливый титул «советника по высшей технике»! Именно у него возникла блестящая мысль: пристально следить за часовым механизмом одной из стартовых установок, чтобы узнать определенный момент атаки заранее. Рано утром девятого числа вместе со своим другом, профессором Мэтти, Литтл помчался к радиорелейной линии центра А, за десять миль от Дайлерстоуна. Это была самая главная станция, которая соединяла Генеральный штаб Монии с Уранией, — объект, который намечался к подрыву в первую очередь. Профессор Литтл едва успел помешать этому. По его приказу дружинники выбросили вон из подкопа уже заложенную взрывчатку, быстро пробили пол в аппаратной. В узкий проем храбро полез профессор Мэтти, за ним — Литтл и остальные дружинники.

Мистер Кейз-Ол слишком боялся людей и слишком полагался на машины. Они действительно слепо и безжалостно уничтожили бы всякого, кто пошел бы против них напролом. Но против сообразительности человека автоматы защиты выстоять не могли.

Конечно, если бы не профессор Мэтти, Эйр Литтл ничего не понял бы в том хаосе проводов и радиодеталей, что заполняли почти весь бункер. А тот сразу же нашел нужное: нажал на какую-то кнопку.

— Линия Генерального штаба выключена… Ну?

Даже теперь, в эти решающие минуты, профессор Мэтти еще не верил, что Кейз-Ол способен начать войну.

— Не спеши иронизировать, друг мой! — мрачно отозвался Литтл. — Лучше скажи, где эти реле времени?

— Смотри!

Они долго сидели молча, неподвижно, не сводя глаз с окошка, в котором виднелось — 00.00. Сколько прошло так времени? Час? Десять? Литтл и Мэтти ждали.

И вдруг защелкали переключатели, замелькали сигнальные лампочки. Профессор Мэтти побледнел, схватился. Сказал тихо:

— Двадцать четыре семьдесят пять… Литтл, беги!

Через три минуты назад Единый центр Монии подал условный сигнал, и сразу же все боевые дружины отправились против врага.

Не было штыковой атаки с победным «ура». Не взбирались на бастион вражеской крепости первые храбрецы, чтобы водрузить флаг победы. Эта битва мало походила на битвы давних времен.

Уже в первые минуты хорошо спланированного наступления удалось обезвредить более трети стартовых установок. Не обошлось, конечно, и без неудач. В нескольких случаях план Единого центра был нарушен непредвиденными обстоятельствами. Некоторые из боевых групп попали под огонь не выявленных вовремя автоматов защиты. И все же, в воздух вместо трех тысяч трехсот баллистических ракет способны теперь подняться лишь две тысячи сорок.

«24.75 — 2040» — летят над планетой старательно зашифрованные сигналы радиопередатчиков. А в Генеральном штабе Монии до сих пор даже не подозревают, что сигнал начала операции «Молния» подан. Спят солдаты, дремлют офицеры, молчат двигатели бомбардировщиков. Радиорелейные линии повреждены дружинниками. Приказ начинать войну не будет получен.

Спасибо вам, дорогие друзья, славные соратники! Вы сделали действительно много! Но и двух тысяч ядерных бомб более чем достаточно, чтобы уничтожить жизнь на планете.

Угрюмо смотрит в пространство профессор Эйр Литтл. Как никто в мире, он знает, что постигнет Пирейю, когда эти бомбы взорвутся.

Кейз-Ол недаром грозился утащить за собой в гроб все человечество. Для него невыносимой была сама мысль, что после его гибели кто-то будет смеяться, радоваться, жить. Если погибать, то пусть гибнут все, вместе с Уранией!

Нет, он не собирался умирать, но предполагал возможность покушения или несчастного случая, поэтому принял меры, чтобы осуществить свой дьявольский замысел любой ценой. Когда Кейз-Ол нажал на кнопку, включились не только радиорелейные линии стартовых установок. Одновременно щелкнули и реле часовых механизмов атомных фугасов, заложенных под хранилищами ядерного топлива. Обычная предосторожность Кейз-Ола! Достаточно Кейз-Олу будет сказать хоть слово перед первым попавшимся микрофоном — и сразу же выключатся механизмы, взрыва не произойдет. Если мистер забудет это сделать, то за полчаса до рокового срока включится тревожная сирена. Если же нужная команда не будет подана и после этого — Уранию уже не спасет ничего.

Никто не знал эту величайшую тайну Урании, кроме Стун-Айя. Может, именно за нее он и поплатился жизнью.

Как только прозвучал сигнал боевой тревоги, от Зари Надежды беззвучно отчалила ракетоплан и, таща за собой длинные пламенные хвосты, помчался вниз, к планете.

Четверть часа назад связисты искусственного спутника СКГ перехватили сообщение: открытым текстом несколько радиостанций Монии предупреждали человечество о смертельной опасности, которая нависла над ним.

На «Звезде Надежды», собственно, это сообщение не было новостью: уже несколько дней искусственный спутник находился в состоянии боевой готовности, и все же до последнего момента еще теплилась надежда, что бедствия повезет избежать.

А потом радисты перехватили еще одну передачу, адресованную командиру «Звезды Надежды».

Урания в руках повстанческого комитета… Кейз-Ол арестован… Повстанческий комитет просит командира «Звезды Надежды» немедленно отправить ракетоплан за преступником Кейз-Олом…

Передача повторялась и повторялась — видимо, повстанцы уже потеряли надежду получить ответ…

Управляемый Румом ракетоплан не успел преодолеть и половины расстояния до планеты, как радиолокаторы «Звезды Надежды» зафиксировали у северного побережья Монии первую группу баллистических ракет, мчавшихся в направлении Союза Коммунистических Государств. Одновременно с этим пост наблюдения доложил, что начала атаку и «Звезда Кейз-Ола»: одна часть ракет движется по направлению к «Звезде Надежды», а вторая — снижается на Пирейю.

Куда направить ракеты-перехватчики из антивещества? Как целесообразнее и эффективнее контратаковать искусственный спутник врага? Ни один из величайших полководцев всех эпох Пирейи не смог бы решить этот вопрос. Просто не хватило бы времени на обдумывание, не удалось бы учесть множество обстоятельств. Но то, что выходило за пределы возможности человека, очень легко в течение нескольких десятков секунд сделал Главный кибернетический центр СКГ — гигантская электронно-вычислительная машина, надежно скрытая в стальных бункерах глубоко под землей.

Многочисленными радиорелейными линиями умчались группы радиосигналов. И по этим сигналам включались сирены атомной тревоги, останавливались заводы и машины, распахивались двери бомбоубежищ. По этим сигналам срывались со стартовых установок баллистические ракеты и неслись навстречу движущимся целям.

Невероятно ужасные были эти минуты, когда от двух континентов помчались и начали сближаться две шеренги смертоносных ракет!

Стальные сигары не избегают друг друга, а, наоборот, ищут встречи.

Еще несколько десятков секунд — и грянут взрывы.

— Быстрее, друзья, быстрее! — кричит в мегафон Рум, высунувшись из дверей ракетоплана. Он не может подвести самолет ближе: на рифах у острова Праздника отплясывает бешеный прибой.

Похожая на «Малютку» Дэйва металлическая машина, которая направляется к ракетоплану, не приспособлена к плаванию и поэтому двигается очень медленно. На нее раз за разом обрушиваются тяжеленные валы, и сердце у Рума тревожно замирает: как бы не смыло тех, кто вцепились в кабину вездехода.

— Доктор, ну, что там?

Тот смотрит в бинокль, но и ему еще плохо видно.

— Их пятеро. Трое мужчин и две женщины. Одна, вероятно, ранена, и ее держат на руках.

— Дайте, я взгляну! — Рум протянул руку, чтобы взять бинокль, но в этот момент включился экран телевизора, на нем появилось бледное, сосредоточенное лицо капитана «Звезды Надежды».

— Рум, немедленно стартуйте! С максимальным ускорением — выше вверх! — академик запнулся, схватился рукой за грудь. — Взрыв… произошел!

Несколько следующих минут выпали из памяти Рума. В сознании осталось только бледное лицо Майолы, ее залитое кровью розовое платье.

Рум очнулся только тогда, когда ракетоплан, преодолевая звуковой барьер, на мгновение завибрировал. Рефлекторные привычки пилота взяли верх над всем: чрезвычайно большую перегрузку надо было прекратить, ибо это грозило гибелью.

Рум снял ногу с педали управления. Стрелка указателя ускорения поползла с деления «G6» вниз. От груди сразу же отхлынула невыносимая тяжесть. Но мозг еще работал вяло.

Машинально Рум взглянул в иллюминатор. Посреди безграничной синевы Бурного океана виднелось пятно — остров Праздника.

— Будь проклята, Урания! — он в бессильной ярости погрозил кому-то кулаком. — О… — и запнулся.

На месте темного пятна вспыхнул невыносимо яркий свет. На глазах он превратился в светящийся гриб, который с каждой секундой увеличивался. Его яркость приобрела зловещую окраску. Черное с красным — атомный взрыв!

Рум обвел взглядом кабину.

Мертвая Майола. Врач в полуобмороке. Тесси Торн и двое незнакомцев…

Погибла самая дорогая женщина в мире. Гибнет весь мир. Кто виноват в этом?

Вот он — виновник, мерзкий выродок Кейз-Ол! Связанный, преступник лежит в углу кабины и оглядывается вокруг хищными, волчьими глазами.

— Как вы себя чувствуете, Рум?.. — послышался обеспокоенный голос капитана «Звезды Надежды». — Немедленно переведите устройства на дистанционное управление. К вам приближается первая взрывная волна.

Рум выполнил приказ и взглянул в правый иллюминатор кабины. Фазы атомного взрыва над Уранией развивались дальше. Масштабы явления были просто невероятные: пламя уже охватило полнеба. Но когда Рум взглянул в противоположную сторону, он увидел еще более страшное зрелище: с севера шел черно-багровый вал, которому не было конца и края. Он впитывал в себя облака и воду, закрывая собой весь Бурный океан…

Рум удобнее устроился в кресле, закрыл глаза. Он был бессилен бороться против взрывной волны. Единственная надежда — на автоматы управления.

Еще несколько секунд — и вдруг ракетоплан качнулся…

Невыносимая боль ослепила глаза Рума, ледяным холодом пронзила мозг. Навалилась тьма — тяжелая, непроницаемая.

И, наконец, все исчезло.