ГЛАВА
ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Белые ночи пошли на убыль. Днем Сергей исполнял трудовую повинность в регистратуре лечебницы, под которую была замаскирована база ячейки. Работа была дурацкая, хуже некуда, а самое главное, ничуть не приближала его к осуществлению мести. Хотя прошедшую неделю нельзя было назвать потерянной – удалось узнать много нового, а главное – важного. Почти все свободное время Сергей проводил в своей комнате, обложившись учебниками по истории техники, физике, экзофизике и математике, просматривая на экране компьютера мегабайты информации из Интернета и перелистывая папки доступных исследований Института. Когда уставал до отупения, занимался в небольшом спортзале ячейки.

Самым удивительным для Сергея оказалось то, что такая серьезная организация, как Институт, ничего не знала о властелине вероятности. Вся их работа сводилась к отстрелу безмозглых лептонных тварей, которым они сами же дали грозное название «десантники». Видимо, кто-то из руководства был под серьезным впечатлением от книги А. Мирера «Дом скитальцев». Вред десантники, конечно, наносили, вызывая тяжелое, а иногда и групповое безумие, но что они в сравнении с существами, способными без труда влиять на ход любых происходящих событий? Мелочь. В то же время, если принять во внимание все, что за долгие годы удалось ему узнать о повелителе случайностей, Сергей мог с уверенностью причислить его к разумным существам лептонной природы. Об этом говорила хотя бы связь врага с определенной стихией – водой. А эта связь была несомненной, Сергей в этом не раз убеждался на собственной шкуре. Про зеркала в теории экзофизики не было сказано ничего, но враг, утопивший Сергея, вышел прямо из зеркала. Какое-то время этот факт оставался загадкой, пока Сергей не понял одно из главных свойств водяной стихии. Она отражает. Причем отражает великолепно, если, конечно, не поднимется ветер.

Наконец Сергей счел себя подготовленным окончательно. Точнее, достаточно для перехода к активным поискам. К делу надо было переходить как можно скорее, и он решил переговорить с командиром ячейки.

Вечером Сергей постучался в его комнату на нижнем уровне.

– Разрешите? – он приоткрыл дверь.

– Заходи, – кивнул командир. – Приятно с тобой работать, сразу чувствуется военная выправка. А то у меня в ячейке один только Стас из служивших. Он показал глазами на свободное кресло. – Садись. Что ты хотел?

– У меня есть пара вопросов.

– Говори.

– Скажите, нашей ячейке приходилось встречаться с разумным бесплотным противником?

Алексей Васильевич усмехнулся и шевельнул густыми бровями.

– Думаешь, ты меня удивил этим вопросом? Каждый новичок, насидевшись в засаде с включенным эфирным детектором, задает этот вопрос.

– У меня другие мотивы. – Сергей откинулся в кресле. – Я сам сталкивался с разумным бесплотным и даже пострадал от него. После этого я и стал вас искать. Мне нужна помощь.

– В лице психиатра, – закончил за него командир. – До командования этой ячейкой я входил в состав научной группы изучения экзофизически наблюдаемого пространства. Нашей задачей была классификация бесплотных на виды, подвиды, семейства и классы. Никаких признаков разума у бесплотных обнаружено не было. Единственным спорным местом в этом вопросе остается Прорыв. Глядя со стороны, можно подумать, что десантник проявляет признаки разума, но на самом деле давно доказано, что это не так. Просто десантник – это сложно организованный многоструктурный псевдоорганизм, ведущий себя подобно колонии муравьев или термитов. Это не разум, а сложные, разветвленные цепочки условных рефлексов.

– Значит, не сталкивались, – спокойно заключил Сергей. – На этот счет у Института есть какие-нибудь инструкции?

– Секретная, два нуля сорок три.

– И что в ней сказано?

– В случае контакта с бесплотным разумом она предписывает не предпринимать никаких действий и немедленно сообщать в Штаб. А Штаб будет принимать решение о задействовании группы критического вмешательства.

– Понятно. Сейчас восемь часов, значит, до девятичасового «хлопа» вы еще успеете сообщить в Штаб о таком контакте.

– Ты с ума сошел. Меня на смех поднимут.

– А инструкция?

– Это на всякий случай. Гипотетическая возможность.

– Которая стала реальностью, – кивнул Сергей. – Не беспокойтесь, доказательства у меня есть.

– Хотелось бы глянуть. – Алексей Васильевич выжидательно посмотрел на собеседника.

Дворжек усмехнулся, вынул из-под куртки пачку черно-белых фотографий и положил их на стол.

– Только внимательнее смотрите, там есть забавные мелочи, – предупредил он.

Командир просмотрел один снимок, затем другой, перекладывая их вниз стопки. Густые брови поползли вверх.

– Действительно забавно, – сдержанно сказал он. – Если это не спецэффекты, конечно. Кстати, часть этих снимков секретна. Здесь явно сняты агенты других ячеек.

– В Питере ячеек всего четыре, – спокойно ответил Сергей. – Сначала я не понимал, что снимаю, даже думал, что это одно и то же. Только недавно я понял, что в городе действуют две силы – Институт и кто-то еще.

– Кто?

– А по фотографиям непонятно?

– Я бы хотел послушать твою гипотезу.

– Ладно. Только я не буду пересказывать вам все свои выкладки. Это долго и малопонятно без контекста, в котором они рождались. Если хотите, могу выдать выводы.

Алексей Васильевич кивнул, не отрывая взгляда от фотографий, и стал раскладывать их на столе, будто карточный пасьянс. Дворжек расслабился в кресле и произнес тоном лектора в планетарии:

– Около миллиарда лет назад на Земле возникла разумная форма жизни. Бесплотная.

– Почему ты считаешь, что она возникла именно в это время?

– Законы эволюции, – пожал плечами Сергей. – Структура и анатомия лептонных существ, которые я сейчас изучаю, позволяют сделать вывод о приблизительном их развитии от деструктурированных сгустков излучения, видимо, природного, до современных, порой очень сложных, форм.

– Это чушь. В Н-пространстве не обнаружено никаких намеков на разум.

– Вот этого не надо, Алексей Васильевич, – Дворжек усмехнулся. – Обнаружен такой намек, и вы прекрасно это понимаете.

– Ты имеешь в виду Прорыв?

– А вам не кажется, что он полностью выбивается из стройной институтской теории экзофизики?

– Мне кажется, что это попросту малоизученное явление, вот и все.

– Верно, верно, – кивнул Сергей. – И я понимаю, почему именно оно настолько плохо изучено. Дело в том, что Прорыв своими корнями уходит в пространство, которое мы наблюдать не можем. Мы интуитивно чувствуем, что должен быть какой-то закон, какие-то причины и следствия, но понять этот закон не можем, поскольку в нашей наблюдаемой реальности существует лишь тонкий слой происходящих событий.

Командир заинтересованно поднял взгляд на Дворжека.

– Приехали. Значит, ты считаешь возможным существование каких-то иных реальностей?

– Без сомнения. Причем, повторяю, эти реальности недоступны нашему наблюдению. Две трети из фотографий на вашем столе сделаны абсолютно случайно, а остальные в автоматическом режиме, когда фотоаппарат сам делал снимки через неравные промежутки времени.

– Но как ты вычислил место, где надо снимать?

– По ощущениям и случайным снимкам.

– Сергей, я не совсем тебя понимаю. То, о чем ты говоришь, происходит на улицах города, доступно съемке обычным фотоаппаратом, но в то же время недоступно прямому наблюдению?

– Осознанному наблюдению, – поправил Дворжек. – Когда происходит нечто подобного уровня, мы дружно смотрим в другую сторону. Это видно по фотографиям в людных местах.

– Телепатия?

– Думаю, нет. По ряду признаков это явление куда более сложного порядка, чем можно посчитать навскидку. Я уверен – здесь задействована система управления случайностями. Фактически все, что мы называем совпадениями, работает лишь на то, чтобы человечество не замечало существующей рядом реальности.

– А теория вероятностей? – с сомнением покачал головой командир.

Сергей довольно улыбнулся.

– Теория вероятностей – это лишь описание данного, раздел математической статистики. Но даже в рамках этой теории становится понятным, что случайности не случайны, а подчинены некой довольно сложной системе. Если разобраться в статистике без эмоций, вдумчиво и спокойно, можно заметить некую систему сортировки происходящих процессов. Даже в самих определениях теории вероятностей это видно невооруженным взглядом.

– Например?

– Существуют события более вероятные и менее вероятные, – спокойно ответил Дворжек. – Вам это не кажется странным? Почему вероятность одного события меньше вероятности другого, если вероятность того и другого не равна нулю? Ведь если оба события могут произойти и происходят время от времени, значит, законы природы не мешают им. Так почему же одно случается чаще другого? Тут налицо некая селекция, причем мы не знаем ни ее механизма, ни целей. Ни причины.

– И ты в ней разобрался? – с иронией спросил командир.

– Так получилось.

– Случайность?

– Зря вы иронизируете. Я уверен, что эта система – порождение разума, причем явно экзофизического. Могу даже показать место, где она не действует.

– Вот это уже интересно.

– Поехали. Это на Смоленском кладбище.

– Не наша территория.

– Да ладно вам. Мы поедем как частные лица.

– Хорошо. Только сними часы с маячком. Кстати, а эта фотография чем примечательна? Смотрю, смотрю, но не вижу ничего необычного. Трамвай как трамвай. Разве что чересчур темный.

– Он черный. – Дворжек пристально глянул на командира. – Совершенно. И всего за пять секунд до снимка его не было на улице. Я смотрел на рельсы, затем отвернулся, фотоаппарат щелкнул, я посмотрел с крыши вниз и увидел совершенно черный трамвай. Он проехал мимо остановки, свернул на Шестнадцатую линию и скрылся из вида. А когда я перебежал по крыше до угла и посмотрел снова, никакого трамвая уже не было.

– И что об этом говорит твоя теория? – усмехнулся Алексей Васильевич.

– Пока ничего.

Командир задумчиво поднялся из кресла.

– Ладно, поехали, – сказал он, снимая с вешалки легкий плащ.

Они активировали лептонный замок, поднялись по лестнице и вышли на улицу. Низкое солнце с трудом пробивалось сквозь тучи, моросил мелкий дождик, собираясь на асфальте в обширные лужи. Сергей рывком застегнул «молнию» куртки, молча уселся за руль «Волги» и открыл правую дверь. Командир сел рядом.

Стартер несколько раз крутанул вхолостую, но остывший мотор все же завелся, Сергей подождал пару минут, включил приемник и поехал на Васильевский остров. Щетки смахивали капли с лобового стекла в такт музыке.

Возле Смоленского кладбища он притормозил у обочины, и они с командиром, найдя брешь в ограде, двинулись вглубь.

– Погода не для прогулок, – вздохнул Алексей Васильевич, поднимая воротник плаща.

Высокая трава путалась под ногами, с ветвей и листьев стекала вода. Сергей прибавил шагу, и ветер стал дуть порывами, бросая прохладные брызги им в лица. За оградами старых могил виднелись чужие имена и даты между жизнью и смертью. Когда вышли на тропинку, идти стало легче, ветер сменил направление и начал подталкивать в спины.

– Далеко еще? – В голосе командира прозвучало явное недовольство.

– А вы не знаете? – не оборачиваясь, спросил Дворжек.

Алексей Васильевич не ответил.

Они пару раз пересекли асфальтовые дорожки и углубились в заросли. Здесь, кроме могил, возвышались массивные склепы, каменные кресты, тумбы. Тропинка стала петлять, свернула вправо, и Сергей остановился. На заржавленном железном кресте с трудом читалась табличка: «Инженер Ю. М. Семецкий» – дата рождения, дата смерти.

– И что? – буркнул Алексей Васильевич.

Вместо ответа Дворжек достал из кармана пятирублевую монетку.

– Вот она, ваша теория вероятностей, – усмехнулся он и подкинул монету.

Кидал уверенно – «орел» выпал десять раз подряд.

– Я так до утра могу бросать, – похвастался он.

– Интересно, – сказал командир. – Вероятностная аномалия?

– Скорее норма. – Сергей положил монетку в карман и вынул оттуда пистолет. На срезе ствола блеснула лептонная насадка.

– Ты что делаешь? – командир поднял брови.

– Два шага назад! – коротко приказал Дворжек.

Командир подчинился, не спуская глаз с оружия, а Сергей не выдержал и улыбнулся.

– Дешево вас можно купить, – мстительно сказал он. – Боитесь лептонных пуль? Так я и думал. Дергаться не надо, пожалуйста.

– Какого черта ты меня сюда притащил? – зло сощурился Алексей Васильевич.

– Знаешь прекрасно, тварь. – Сергей резко сменил тон. – Здесь ты ни хрена со мной сделать не сможешь. Промашка вышла, да? Дырочка в системе. Поздравляю. Но я по крайней мере могу быть уверен, что мне на голову не упадет дерево.

– Придурок, – фыркнул командир. – Думаешь, ты очень крут? И не таких в блин раскатывали. Пшел к черту, щенок!

Сергей молча взвел курок пистолета.

– Поплюйся, поплюйся, нежить.

– Дурак! Тебя не трогают, так какого же хрена ты лезешь в пекло? Ты мусор для нас, бросовый материал. Пустышка.

– Сейчас это совершенно неважно. Мне необходимо лишь подтвердить или опровергнуть свою догадку. Что вы сделали с Анечкой и зачем?

– Ах вот она, истинная причина! – рассмеялся Алексей Васильевич.

– Мне нужен ответ.

– Мы заперли ее в вероятностную ловушку. В отличие от тебя она нам скоро понадобится.

– Значит, она жива, – шепнул Сергей, ощущая, как в груди тает ледяная глыба.

Увидев, что противник плохо владеет собой, Алексей Васильевич попытался броситься на пистолет, но Дворжек увернулся от него легко, как на тренировках. Командир поскользнулся и грохнулся на колени.

– Спокойно! – рявкнул на него Сергей. – Одна лептонная пуля, и тебе конец. Предлагаю честную сделку. Вы возвращаете мне Анечку, а я вас оставляю в покое. На некоторое время, по крайней мере.

– Перебьешься, – презрительно скривился Алексей Васильевич, поднимаясь с колен. – Во-первых, она нам нужна самим. Во-вторых, ты понятия не имеешь, с кем связался. Нам не миллиард лет, как ты думал, а почти два. Мы видели, как первая теплокровная тварь вскормила молоком вылупившихся из яйца детенышей. Это наш мир! Мы здесь по праву первого и по праву сильного, наконец.

– Теплокровная тварь, о которой ты говоришь, была моим предком. Так что мы здесь тоже по праву. Не пойму только, чем мы вам помешали. У вас тела лептонные, у нас из плоти и крови. Что нам делить?

Дождь пошел сильнее.

– До чего же вы тупые. – Алексей Васильевич безнадежно махнул рукой. – Мы не можем жить в одном мире с вами, даже если очень захотим. Пока людей было мало, вы нам не мешали и мы вас не трогали. Но когда стало много, ваша вонючая аура начала убивать наших детей. Ты знаешь это? Нет? Что бы ты сделал, если бы кто-то убил твоего ребенка? Пристрелил бы небось? Или антибиотиками, как микробов. Да? Но мы ведь не стали этого делать. Мы просто создали для вас вероятностную резервацию. Это негуманно? Живите, жрите, размножайтесь! Но хозяева на этой планете мы. Как бы ты отреагировал, если бы коровы на бойне подняли восстание и принялись добиваться гражданских прав?

– Так вот в чем корни легенды изгнания из Эдема! – Сергей задумчиво качнул стволом пистолета. – Вероятностная резервация, говоришь? Забор из случайностей, за который никто из людей не может сделать и шагу? Как вы это делаете?

– Может, тебе и схему нарисовать? – усмехнулся Алексей Васильевич. – Ты бы очень удивился, если бы понял, что она собой представляет. Давай лучше я тоже предложу тебе сделку. Ты сейчас отдаешь мне пистолет и отправляешься ко всем чертям.

– В загон для коров?

– А чего ты хотел? Вы же плодитесь как крысы!

Порыв ветра качнул ветви особенно сильно, и в луче пробившегося солнца замерцали мелкие капли. Сергей поднял пистолет на уровень глаз.

– Стрелять собрался? – грустно вздохнул командир. – Жаль. Но герои есть не только среди вас. Я тебя не боюсь, человек.

– Ладно, померяемся геройством. Насколько я понял, у вас тоже есть что-то вроде самок. Только они лишены разума.

– Где ты накопал столько информации?

– Меня учили из клочков собирать целое, – серьезно ответил Дворжек. – Так вот, у наших женщин, в отличие от ваших, разум есть. Мы не покупаем их в магазине, как мебель, и не разводим, как комнатные цветы. Они нас любят, мы любим их, а одну я люблю настолько сильно, что готов разворошить все ваше гнездо. Тебе, тварь, этой мотивации не понять, я знаю. Но если вы не вернете мне Анечку, я сдохну еще раз десять, потом воскресну и все равно перебью ваш гадючник.

Он вытер со лба дождинки.

– Перебьешься, – зло сощурился командир. – Эта девочка годится на большее, чем быть инкубатором для человеческого зародыша.

– А без нее не справитесь? – поинтересовался Сергей.

– Ты думаешь, что, поняв, кто мы, открыл великую тайну мира? – рассмеялся Алексей Васильевич. – Почти все молодые агенты задавались вопросом, существуют ли разумные бесплотные. Да, существуют. И что с того? У вас есть и более страшный враг. Не мешай нам его уничтожить! И вы, и мы родились на этой планете, поэтому так или иначе договоримся. А вот с чужаками можем справиться только мы.

– С чужаками? – переспросил Сергей, чуть опустив ствол пистолета. – Хочешь запудрить мне мозги?

– Дурак. Инженер Семецкий тоже думал, что совершил величайшее открытие со своим деритмизатором, а на самом деле чуть не погубил нашу расу. А заодно и вашу. Если бы мы его вовремя не прихлопнули…

– Так это вы его? Значит, он действительно изобрел нечто стоящее… Ключ от загона, да? – Дворжек замер и широко раскрыл глаза. – Черт, как же я раньше не понял! Ну и тупой… – Он сокрушенно покачал головой. – А я думал, это просто дырка в вашей системе, мертвая зона. Фиг там! Аритмизатор зарыт вместе с хозяином, да?

Алексей Васильевич мстительно рассмеялся.

– А чего ты хотел, щенок? Думал, в сказку попал? Знаешь, как подох твой инженеришка? Кулибин хренов… Локальный сбой ритма – это не шуточки! Ты и представить себе не можешь, что происходит, когда растворяется искусственная реальность. Это тебе не лептонный резак! Мир становится настоящим, а вся эта требуха, – он театрально раскинул руки, – превращается в настоящий мир. Браво! Какой героизм! Он стоял со своей машинкой в руках как раз на месте исчезнувшей стены, когда мы вернули ее псевдомассу на место. Так что его ученикам пришлось вырезать тело вместе с камнем, чтобы по вашим дурацким обычаям предать земле. Хоронили закрытый гроб с кирпичами. Приборчик, правда, работает до сих пор, но мощности хватает только на то, чтобы такой придурок, как ты, мог бросать монетку и млеть от эйфории открытия.

Дворжек снова переложил пистолет в отогревшуюся правую руку.

– Значит, аритмизатор не имел электрических цепей, – спокойно заключил он. – И был прост, как консервная банка. Спасибо и на этом. Учеников вы тоже угробили?

– Не твоего ума дело, – хмуро буркнул Алексей Васильевич. – Больше я тебе ничего не скажу.

– Ну и черт с тобой! – презрительно сощурился Дворжек и дважды выстрелил командиру в голову.

Тело Алексея Васильевича снопом рухнуло на клумбу, под которой покоился прах инженера Семецкого. Сергей с удивлением увидел, как стебли цветов вокруг головы командира мгновенно покрыла изморозь – точно их полили жидким азотом. Мертвое лицо и волосы мертвеца быстро покрылись тонкой корочкой льда.

– Вот так штука! – воскликнул Сергей.

Он снял с пистолета насадку, опустил ее в карман куртки, а оружие разобрал и раскидал по кустам. Постепенно нервное напряжение последних минут начало отпускать, а на его место нахлынула одна-единственная, самая важная мысль – Анечка жива.

«Теперь я с них все их лептонные шкуры спущу, – думал Сергей, пробираясь через заросшее кладбище. – Надо только добраться до их гнезда».

Его мозг переваривал полученную информацию, мысли метались, то складываясь в логические цепочки, то вновь рассыпаясь. Сердце колотилось в груди, как после длительного забега.

«Интересно, много их здесь? И только ли Питер они захватили?»

Но главное, надо было понять, где и как искать Анечку. Эти твари, судя по всему, не пользуются казематами, чтобы держать пленников. Стены должны казаться им ненадежными, поскольку сами они с легкостью могут через них проникать. Если же им подвластно управление вероятностями, то они могут запросто устроить все так, что вероятность какого-нибудь события будет стремиться к нулю.

«Например, вероятность нашей с Анечкой встречи», – зло подумал Сергей.

Как бороться с этим, он не знал, но решил действовать наиболее доступным способом. А именно – проникнуть в Штаб. Где, как не там, может находиться гнездо бесплотных?

В ячейках считалось, что попасть в Штаб невозможно, поскольку его местонахождение не известно никому из агентов, а вся связь осуществляется с помощью «хлоповой» телепортации. Но именно ее Сергей решил использовать в своих целях. Ведь если вместо посылки или депеши отправить себя, то можно попасть прямиком в Штаб. Получится ли это на практике, предсказать было сложно, но другой способ проникновения в стан врага не приходил в голову.

Дворжек миновал густые кладбищенские заросли и собрался выйти на знакомую тропку, однако ее за кустами не оказалось. Решив, что в задумчивости выбрал неверное направление, он принял правее и попытался отыскать знакомое место, но нашел лишь каменные надгробия, которых раньше не замечал. Он поднял взгляд, пытаясь по солнцу определить стороны света, но тучи серым одеялом укутывали небесный свод. Тогда Сергей решил планомерно двигаться вперед, резонно надеясь пересечь территорию и выйти к ограде. Однако ни за десять минут, ни за пятнадцать сделать это не удалось. И чем дальше он продвигался, тем сильнее им овладевала тревога, заросли становились все гуще, а надгробия попадались все причудливее и причудливее. Иногда это были мраморные изваяния юных барабанщиков или горнистов, иногда грубо вытесанные из камня части человеческих тел – руки, ноги, а порой и головы, нелепо торчащие из постаментов.

Наконец Сергей понял, что выбраться с кладбища ему не удастся, как много лет назад не удавалось с Танечкой покинуть пустыню. Но если тогда они попали в оазис по собственной воле, то теперь не оставалось сомнений в злой воле новых врагов.

Усевшись у подножия ржавой скульптуры, изображающей сваренный из железных труб фаллос, Дворжек попробовал собраться с мыслями. Самонадеянность с него как рукой сняло, а через несколько минут начала подкатывать легкая паника.

«Спокойно! – шикнул Сергей сам на себя. – Раньше мне удавалось выбираться из подобных ловушек».

«Время от времени такое бывает, – говорил Мацудайра-сан. – Ты попадаешь в странное место, к примеру, на незнакомую улицу с невиданной ранее архитектурой или во двор с фонтаном. Но через несколько дней, когда ты пытаешься найти это место вновь, у тебя ничего не выходит. Или ты находишь его, но оно совершенно другое, например, во дворе нет фонтана, а на улице нет домов, так поразивших тебя. На самом же деле это не столько место, сколько твое состояние. И если ты хочешь выбраться, надо искать выход внутри себя, а не снаружи. Умение управлять собой – это умение управлять реальностью».

Сергей прекрасно помнил наставления учителя, и они не раз выручали его, но, сидя у подножия совершенно невероятного надгробия, он понял, что впервые в жизни не может сосредоточиться. Паника овладевала Сергеем с поразительной быстротой, мысли спутались в испуганные клубки, а сердце принялось шумно отстукивать в учащенном ритме.

Дворжек знал, что в такие минуты ни в коем случае нельзя давать волю воображению. Мысли словно материализуются, создавая опасности из пустоты. Казалось бы, чего бояться, если это лишь состояние? Однако шрамы от шакальих зубов получились вполне настоящими, как внушенный под гипнозом ожог.

Сергей хотел прочесть мантру, которая всегда помогала ему привести мысли в порядок, но язык слушался плохо.

– Ом мани падме хум! – запинаясь, произнес он.

Тут же в кустах зашуршало, и по спине скользнули капли холодного пота.

«Зачем я выкинул пистолет?» – мелькнула запоздалая мысль.

Ветви кустов раздвинулись, и к Сергею шагнул незнакомый мужчина в длинном сером плаще. Голова у него была совершенно лысой, как у древнеегипетского жреца. Сергей попытался вскочить, но незнакомец властным жестом остановил его.

– Здесь нет смысла двигаться, – с легкой насмешкой произнес Лысый. – Самые прочные стены – это стены иллюзий. Все, что ты сейчас видишь, происходит лишь в твоей голове, а на самом деле ты сидишь на покосившейся лавочке у края Смоленского кладбища. И сколько бы ты ни двигался, это будет иллюзией.

– И зачем мне это выслушивать? – нахмурился Дворжек.

– Имей терпение, юноша. – Незнакомец присел рядом на каменный постамент. – Насколько мне известно, много лет назад ты решил вступить в схватку с неким властелином вероятности, как ты его называешь. И судя по всему, у тебя серьезные намерения.

– У вас хороший источник информации. – Сергей кивнул, не представляя, как строить разговор с человеком, который знает о нем столь много. Но в любом случае дерзить незнакомцу не было ни малейшего желания – он вызывал не только настороженность, но и неосознанное уважение.

– Не хочу показаться невежливым, – Лысый подтянул полу плаща и закинул ногу на ногу. – Но твои источники информации значительно хуже моих. Во-первых, ты не имеешь ни малейшего представления о том, с чем столкнулся, а во-вторых, у тебя мало шансов хоть что-нибудь самостоятельно изменить.

– Кто вы? – спросил Сергей, без особой, впрочем, надежды.

– Я могу назваться кем угодно.

– Но не человек?

– Это давно перестало иметь значение.

– Но хоть какую силу вы представляете, Свет или Тьму?

Незнакомец поднял брови, затем не выдержал и расхохотался. Сергей сидел, сжав кулаки. Ни один разговор в его жизни не давался ему с таким трудом. Наконец Лысый успокоился, извлек из кармана белоснежный платок и промокнул выступившие слезы.

– В зависимости от обстоятельств, – ответил он. – А обстоятельства складываются порой самым непредсказуемым образом. Но что называть Светом и что называть Тьмой? Всегда ли мы, творя добро, имеем добрые намерения? А сколько с добрыми намерениями сотворено зла? Оставь это, молодой человек. Я не бог и не дьявол, если ты это имеешь в виду.

– Но я абсолютно не понимаю, что могу вам говорить, а что нет. И что вам известно?

– Ответ на последний вопрос очень прост. – Незнакомец улыбнулся надменно и чуть задумчиво. – Мне известно все. Твои же познания почти по всем пунктам ошибочны.

– Например? – чуть напрягся Сергей.

– Например, ты не знаешь, почему бесплотные не уничтожили весь род человеческий. А это довольно важно.

Дворжека охватывало все большее удивление. Кем бы ни был лысый незнакомец, он знал слишком много для человека. Но кто сказал, что он человек? И кто сказал, что его словам можно доверять? Может, в его тело вселилась бесплотная тварь? Сергей вновь пожалел об утерянном пистолете.

– Им нужна пища? – предположил он.

– Человеческие эмоции не годятся в пищу для разумных бесплотных. Излучение вашей ауры их убивает, как дихлофос тараканов.

Незнакомец усмехнулся, словно вспомнил забавный случай, связанный с тараканами.

– Это ложь, – покачал головой Сергей. – Я знаю, что они вселяются в мозг человека.

– Не в мозг, а в тело. Мозг при этом почти полностью погибает, выполняя лишь функции интерфейса между нервной системой человека и мозгом бесплотного. Мало того! Даже почти убитый человеческий мозг необходимо подавлять наркотиком, иначе он отторгает бесплотного.

– Тогда я знаю, в чем дело. – В голосе Дворжека послышалась злость. – Они нас не уничтожили, потому что не могут. Да?

Незнакомец с наигранной грустью развел руками.

– Здесь ты отчасти прав. Бесплотные не уничтожили человечество лишь в силу сбоев системы управления случайностями. Из-за них она работает значительно медленнее, чем могла бы – от воздействия до результирующего события проходит на порядок больше времени, чем задумывалось.

Снова начал накрапывать дождик, и Сергей поднял воротник куртки.

– Иначе они могли бы устроить случайный пуск термоядерных ракет? – предположил он.

– На столь простую задачу хватило бы и теперешней мощности. Но это бы уничтожило все живое на планете, а бесплотным нужны живые организмы, чтобы питаться энергией их нервного излучения. Другого способа питания у них нет.

– А простую войну они устроить не могут? Без всяких случайностей. Можно же вселиться в тело правителя и отдать соответствующий приказ.

– Пробовали. Но поскольку тело надо долго сводить с ума, бесплотным удавалось вселиться только в тоталитарных правителей вроде Гитлера или Сталина. Развязав несколько войн, бесплотные чуть проредили человечество, но это капля в море, учитывая рост населения.

– Тогда я бы на их месте инициировал случайную мутацию какого-нибудь вируса, чтобы он уничтожал только людей, но со стопроцентным летальным исходом.

– Ты умнеешь на глазах, – усмехнулся незнакомец. – Именно это они и сделали.

– СПИД?

– Да. Эпидемия распространяется не очень быстро, но лет через пятьдесят сократит население настолько, что оно не будет мешать бесплотным. При этом им остается лишь поддерживать цепь случайностей таким образом, чтобы люди не нашли способ лечения. Пока это получается довольно успешно.

– Но их можно как-нибудь остановить? – спросил Сергей.

– Этого нельзя делать ни в коем случае. Пока их следует рассматривать как союзников.

– Бесплотных? – скривился Сергей. – Все понятно. Вы один из них.

– Молодости свойственна горячность, – вздохнул незнакомец. – Это и погубило инженера Семецкого. Но тебе я дам возможность убедиться в том, что я не бесплотный. – Он достал из-под плаща пистолет и протянул Дворжеку. – Надень лептонную насадку и выстрели мне в голову.

– В этом иллюзорном пространстве? – Сергей нервно рассмеялся и ткнул пальцем в ржавый фаллос на постаменте. – Вы же сами говорили, что я сейчас сижу на лавочке и не двигаюсь.

– Разумно. – Лысый спрятал пистолет. – Тогда тебе не остается ничего иного, кроме как поверить мне на слово.

– Допустим. Кто же, по-вашему, настоящий враг?

– Инопланетяне, – спокойно ответил незнакомец.

– Зеленые человечки? – удивился Сергей.

– Нет, они имеют волновую природу. Сгустки излучения с очень сложной интерференционной картиной, которая и определяет их личность. Ваши радиотелескопы принимают их за космический шум.

– Вот так фокус. – Дворжек уже не пытался скрыть удивление. – Мы ловили сообщения братьев по разуму, а эти сигналы как раз и оказались пришельцами! И чего они хотят?

– Жить, – спокойно ответил Лысый. – Размножаться, питаться.

– Чем же они опасны для нас?

– Сами по себе ничем. Но у них на Земле возникли проблемы, с которыми раньше им сталкиваться не приходилось. Я тебе уже говорил, что наши инопланетные гости представляют собой сложную интерференционную картину из разночастотных электромагнитных волн. Основу составляет оптический диапазон, хотя «тело» существа распространяется и на другие частоты. Такой разум мог сформироваться только в условиях изобилия оптических резонаторов.

– Зеркал? – догадался Дворжек.

– Совершенно верно. Я поначалу предположил, а затем выяснил точно, что родная планета пришельцев вращается вокруг погасшей звезды, промерзла до ядра и сплошь покрыта океанами сжиженных газов, среди которых вздымаются ледяные торосы. Там нет ветра, поскольку нет атмосферы, нет ветровой эрозии и нет волн. Планета целиком состоит из безупречных зеркал. Эволюция столь странных существ в столь необычных условиях сыграла с ними злую шутку – они могут существовать лишь вблизи отражающих поверхностей. Зато все их перемещения осуществляются не со скоростью света, а моментально, путем информационной свертки пространства. Но только между двумя зеркалами.

– К нам они переправились через резонатор между своим океаном и нашими болотами? – догадался Сергей.

– Да. Земной океан постоянно покрыт рябью, моря тоже, поэтому для высадки пришельцы использовали поверхности болот и озер. Когда люди научились изготовлять зеркала, пришельцам стало намного вольготнее жить здесь.

– В чем же тогда заключается их проблема?

– В том, что их жизнь подчинена сложным вероятностным процессам на квантовом уровне. Бесплотные, создав машину для управления случайностями, сами того не ведая, чрезвычайно осложнили жизнедеятельность инопланетян. Это трудно объяснить на пальцах, но пришельцы ощутили себя так же, как человек на планете с утроенной силой тяжести. После этого они начали вынашивать планы по уничтожению машины случайностей. Уничтожить пока не смогли, но утормаживать научились.

– Тогда для меня они скорее союзники, чем враги, – фыркнул Сергей.

– Ты очень скор в суждениях, – одернул его Лысый. – Поэтому часто неточен. Если бы ты знал, что представляет собой устройство бесплотных и каким образом пришельцы решили его уничтожить, ты бы переменил свою точку зрения.

Дворжек умолк, поняв, что сейчас узнает самое главное.

– Ты сам почти додумался до ответа, но у тебя не хватило решимости, – вздохнул незнакомец. – Машина случайностей – это город.

– Что?! – Дворжек присел на постамент. – Питер?

– Да. Его проспекты, улицы, а главное, каналы создают систему сложных волновых резонаторов, которые складываются в схему…

– Вычислительного устройства?

– В какой-то мере, – кивнул незнакомец. – С той разницей, что обычный компьютер не использует реальность в качестве устройства ввода-вывода вычислений. А Питер специально спроектирован с этой целью.

– Но подождите, Питер ведь строили люди, а не бесплотные!

– Проект разлиновки проспектов и каналов делали не люди, а один человек. Причем, по факту, тоталитарный правитель. Очень сильный и сумасшедший. Он много пил, и в него было легко вселиться.

– Черт побери… – шепнул Дворжек. – Значит, чтобы сломать машину случайностей, надо уничтожить сам город?

– Именно это собираются сделать пришельцы.

– У них есть водородная бомба? – напряженно спросил Сергей.

– Она им не нужна. Разрушать город для них слишком хлопотно, куда проще уничтожить на Земле всю белковую жизнь, а бесплотные вымрут сами. Вычислитель некому будет программировать, и он превратится в безопасную груду камня и льда.

– Льда? – не понял Дворжек.

– Да. Пришельцы, в силу своей природы, могут запросто гасить звезды.

– Почему же они не сделали этого сразу?

– Я же тебе говорил! – недовольно поморщился Лысый. – Машина случайностей не позволяет пришельцам действовать в полную мощность. А вот деритмизатор Семецкого едва не дал им возможность остановить реакции в недрах Солнца. Благо локальный сбой ритма длился недолго.

– Значит, если уничтожить бесплотных, погаснет Солнце. – Сергей задумчиво потер лоб. – А если начать с самих пришельцев?

– Здесь тоже есть трудности, – вздохнул незнакомец. – И главная состоит в том, что именно инопланетяне замедляют работу машины случайностей. Только по этой причине бесплотные до сих пор не инициировали возникновение смертельного вируса, передающегося через воздух. Если уничтожить пришельцев, а это довольно просто, вирус будет создан в течение нескольких часов.

– Похоже, вы предлагаете все оставить как есть? – нахмурился Дворжек. – Может, я на это и согласился бы, но есть одно «но».

– Я знаю, – кивнул Лысый. – Тебе нужна Анечка. Собственно, именно поэтому я и обратился к тебе.

– Вы знаете, где она? – Сергей вскочил с постамента.

– Да. Но если ты попросишь назвать место, это будет так же сложно, как указать путь сюда. Давай ты не будешь горячиться и сядешь.

Сергей подчинился, хотя от волнения у него задрожали пальцы. Пришлось сунуть руки в карманы.

– У Анечки есть способность формировать объективную реальность по собственному желанию, – спокойно сообщил Лысый. – В принципе на это способен каждый, но не всякому дано поверить в силу собственной воли. Дядя внушил Анечке, что с помощью дудочки можно вызывать ветер, который уносит все детские невзгоды. Твоя подруга так поверила в чудо во время игры на флейте, что оно стало реальностью не только для нее, но и для окружающих.

– Разве такое возможно? – окончательно опешил Сергей.

– Вы удивительные существа, – незнакомец рассмеялся и покачал головой. – Вы строите верные теории, а когда убеждаетесь в их состоятельности, пасуете перед силой собственного ума. Смелость – основное отличие разума. Расслабься.

Дворжек выдохнул и поправил воротник куртки.

– Как ты можешь сомневаться в возможностях Анечки, если сам способен на подобное, только в меньшей степени? – поинтересовался Лысый. – Тебе известно, почему у твоих ног всегда дует ветер?

Сергей вздрогнул от такого вопроса. Чувство реальности окончательно надломилось, хотелось ответить, но не было сил.

– Ты придумал себе этот ветер, – улыбнулся Лысый. – Он плод твоего воображения. Но обстановка, в которой это произошло, была столь экстремальной, что твоя фантазия воплотилась в реальность. Вы с Танечкой хотели выбраться из пустыни и придумали ветер себе в проводники. Теперь он постоянно крутится у твоих ног. Вполне настоящий.

– Одно дело ветер, – с сомнением произнес Дворжек. – Другое – когда речь идет о любых желаниях.

– Ветер не важен сам по себе. Он является лишь индикатором веры. Если кто-то умеет вызывать ветер усилием воли, то он сможет творить и большее. Думаешь, ты сам по себе?

Сергей неуверенно промолчал.

– Нет! – довольно глянул на него Лысый. – Это она тебя выдумала. Играла на флейте в парке, когда ей было очень плохо, когда ей нужна была помощь, и выдумала того, кто ей может помочь. Со всеми подробностями.

– Бред собачий! – не выдержал Дворжек. – Я же не возник из пустоты! У меня есть родители, у меня было детство, я жил до встречи с Анечкой! Она не могла придумать меня!

– Но тем не менее именно это она и сделала. Просто реальность не имеет направления, она не движется только из прошлого в будущее. Анечка выдумала тебя, и ее желание перенеслось к моменту твоего зачатия. Думаешь, случайность, что ты похож на дядю Мишу как две капли воды? Думаешь, случайностью была та история в пустыне, после которой ветер вьется у твоих ног? Думаешь, случайно вы родились в один день? Ты же сам говорил, что случайностей не бывает!

– Господи… – шепнул Сергей.

– Ты так расстраиваешься, словно не любишь ее, – усмехнулся Лысый. – Люди – ужасно непоследовательные существа. Несколько минут назад ты готов был взять меня за грудки и выбить из меня ее местоположение. Причем в пространстве, которое я создал одним усилием воли. А теперь сокрушаешься, что тебя выдумал человек, ради которого ты был готов на такое.

– Я не сокрушаюсь, – помотал головой Дворжек. – Просто известие оказалось несколько неожиданным. По-вашему, Анечка может исполнить любое из своих желаний?

– Только с помощью флейты, иначе ей не хватит уверенности для формирования объективной реальности. Надо признаться, я готовил еще нескольких человек на эту роль. Мне довольно долго пришлось обрабатывать некоего музыканта Григория, прежде чем он поверил в «волшебную» силу своего инструмента. Кроме него были и другие – художники, музыканты, писатели, фотографы вроде тебя. Люди искусства легче воспринимают непознанное. Но пришельцы убили их раньше, чем я был готов приступить к осуществлению плана.

– Пришельцы? – удивился Сергей. – А им какой от этого прок?

– Момент превращения намерения в реальность выглядит для них почти как термоядерный взрыв. С их точки зрения, твоя Анечка или Гога-флейтист представляют собой оружие массового поражения.

– Как же они убивают, если у них нет тел в нашем понимании?

– Для пришельцев информация – родная стихия, – пояснил Лысый. – Им создать тело из вакуума как тебе выдохнуть. Правда, такие фокусы они могут проделать только возле зеркал. Зато потом пришельцы могут перемещаться как обычные люди. Вычислить их можно по совершенно черной одежде – видимо, с созданием цветов у них некоторые проблемы.

– Значит, Анечке в любую секунду грозит опасность?

– Нет. – Лысый щелчком сбил упавший на плащ листок. – Бесплотные загнали ее в мощную вероятностную ловушку, из которой никто ее не достанет, если она сама не отыщет выход. Они хотят вынудить Анечку сыграть роль Гамельнского крысолова. Причем сыграть в прямом смысле слова.

– На флейте?

– Да. Только для уничтожения всех пришельцев играть надо не просто так, а загадав трудновыполнимое желание. Причем на самой высокой крыше возле Невы.

– Исаакиевский собор?

– Да.

Дворжек задумался.

– Но после уничтожения пришельцев машина случайностей заработает на полную мощность и позволит бесплотным создать смертоносный вирус. Анечка об этом не знает?

– Она вообще ни о чем не знает, – вздохнул незнакомец. – Зато бесплотным известно, что Анечка верит в силу флейты и, попав в трудную ситуацию, не замедлит ее использовать.

– Предупредить ее как-нибудь можно?

– Сейчас нет. Бесплотные с помощью машины случайностей расслоили город на множество уровней реальности. На одном из уровней находишься ты, на другом она. Фактически, с твоей точки зрения, ее в Питере нет вообще.

Сергей решил не удивляться и этому.

– Могу предположить, что ваши способности позволяют перемещаться между слоями, – сказал он.

– Это так, но я ее предупредить не могу.

– Почему?

– Она вбила себе в голову, что это я утопил тебя в ванне. После этого ей трудно будет выслушать меня.

– Понятно. – Дворжек нахмурил брови. – Какой же у вас план действий?

– Ждать, – спокойно ответил Лысый. – Бесплотные оказывают на Анечку чудовищный прессинг, они все случайности подстраивают против нее. Еще немного, и она не выдержит, заберется на крышу и будет играть.

– Но ведь это смерть для всего человечества! – Дворжек вскочил с постамента.

– Все зависит от того, какое желание Анечка загадает в первую очередь. Если обычное, то все будет нормально.

– И что же она обычно загадывает? – осторожно спросил Сергей.

– Чтобы к ней явился придуманный ею принц Ветер, – улыбнулся Лысый. – Так что будь готов в любую минуту.