Глава 31. Звукометрическая и фотометрическая разведка

Одним из важных видов разведки вражеских батарей была оптическая. Этому способствовала и равнинная местность в окрестностях Ленинграда, а также удачное расположение наблюдательных пунктов на крышах зданий, подъемных кранах, трубах заводов и т. д. Поначалу пункты наблюдения на деревьях давали существенные ошибки из-за качания деревьев. В конце концов, деревья стали закреплять оттяжками.

Из 1513 огневых позиций артиллерийских батарей, обнаруженных артиллерийскими разведывательными дивизионами летом 1943 г., 28 % этих позиций были определены пунктами оптической разведки.

Замечу, что наши авиаторы недолюбливали посты наблюдения за излишнее любопытство. Вот, к примеру, из «Хроники…» за 21 августа 1943 г.: «С 18 ч 04 мин до 19 ч 20 мин восемь самолетов Пе-2 (73‑го бомбардировочного авиаполка) под прикрытием 13 самолетов Як-7 (21‑го истребительного авиаполка) летали на бомбардировку неприятельской артиллерийской батареи в районе населенного пункта Горбунки. По донесению экипажей, с 18 ч 08 мин до 18 ч 33 мин самолеты сбросили по батарее 16 бомб ФАБ-250 и 12 бомб ФАБ-100. Цель была закрыта облачностью, поэтому результата удара летчики не наблюдали. В районе действия самолеты были обстреляны сильным зенитным огнем.

В 19 ч 02 мин пост Службы наблюдения и связи № 331 на западной оконечности дамбы Морского канала донес, что восемь наших самолетов сбросили 11 бомб в воду, не долетев до Нового Петергофа»¹³⁴.

После сформирования контрбатарейного корпуса ему были приданы 12‑я и 52‑я корректировочные эскадрильи, а для их защиты – 283‑й истребительный полк.

Существенную роль в контрбатарейной борьбе сыграли и аэростаты наблюдения. Поскольку аэростаты были легко уязвимы от артиллерийского огня, их приходилось отодвигать на 10–12 км от переднего края, поэтому их применение для целеуказания или корректировки стрельбы сильно ограничивалось. За 22 месяца осады города двумя аэростатами наблюдения сделано 2710 подъемов, то есть в среднем по четыре подъема аэростата в сутки. Среднее время пребывания одного аэростата в воздухе составляло 1 ч 27 мин.

Помимо разведки батарей противника, с аэростатов корректировался огонь наших артиллерийских групп дальнего действия. Всего с помощью аэростатов наблюдения корректировалось 538 стрельб, из которых 151 стрельба по артиллерийским батареям противника, причем 14 батарей было уничтожено (9,3 %), остальные подавлены.

Из-за громоздкости организации работы аэростатов наблюдения, большой их уязвимости от огня противника и в первую очередь от его авиации приходилось использовать аэростаты преимущественно ночью, что снижало эффективность работы. Так, например, в июне 1943 г. было произведено 243 подъема, из них 162 ночью (160 часов в воздухе) и 81 днем (42 часа в воздухе). За это время с помощью аэростатов наблюдения было обнаружено 20 артиллерийских и минометных батарей, 12 железнодорожных эшелонов и «бронепоездов», 7 автоколонн и проверены данные других видов артиллерийской разведки по 70 батареям противника. В 32 случаях подъема аэростатов наблюдения корректировался огонь наших батарей по железнодорожным эшелонам и батареям противника.

Потери оболочек аэростатов наблюдения (наблюдатели в большинстве случаев благополучно приземлялись с помощью парашютов) были ощутимы, а в некоторые месяцы особенно велики. Так, за один месяц (14 января – 14 февраля 1943 г.) одиннадцать аэростатов было сожжено самолетами-истребителями и один – артиллерийским огнем противника.

Для уменьшения потерь на Ленинградском фронте по инициативе офицеров 1‑го воздухоплавательного дивизиона аэростатов наблюдения стали применять подъемы ложных аэростатов наблюдения. Для этого использовались выбракованные оболочки аэростатов заграждения, к которым прикрепляли гондолы с чучелами вместо наблюдателей. С 18 апреля по 30 июня 1943 г. было произведено 98 подъемов ложных аэростатов, чтобы отвлечь артиллерийские батареи противника от обстрела города и мостов у Шлиссельбурга, а также вызвать его самолеты-истребители под огонь наших зенитных батарей. За это время было потеряно три оболочки, а противник по ложным аэростатам выпустил 1229 снарядов и потерял два самолета Fw-190. Любопытно, что по настоящим аэростатам наблюдения противник за то же время выпустил 828 снарядов и сжег два аэростата.

Какими бы средствами артиллерийской инструментальной разведки ни был определен калибр стрелявшего орудия, он считался предположительным. Только обмер осколков разорвавшихся снарядов делал эти данные достоверными. Определение же калибра стрелявшей батареи противника раскрывало некоторые весьма важные данные разведки, в том числе факты смены батарей и другие изменения в группировке артиллерии противника.

Для сбора и обмера осколков в полках групп дальнего действия создавались команды осколочников. Действия этих команд состояли в фиксации времени начала и окончания стрельбы и подсчете числа выстрелов. По окончании обстрела команда отыскивала воронки, изучала неразорвавшиеся снаряды, собирала осколки с клеймами, замеряла диаметр и глубину воронок и в итоге определяла калибр стрелявшей батареи, а в отдельных случаях и марку орудий. Так, к примеру, был определен калибр железнодорожной установки, обстреливавшей из района Гатчины Смольный и 5-ю ГЭС.

Большое значение работа осколочников имела для выявления ложных, а в отдельных случаях и кочующих германских батарей. Уже в первые недели блокады осколочниками была создана «коллекция-выставка» образцов осколков снарядов противника.

Летом 1943 г. Ленинградский фронт имел шесть отдельных разведывательных артиллерийских дивизионов, в которых было 12 батарей звуковой разведки, не считая двух отдельных таких же батарей. До 24 июня 1943 г. на фронте находилась только одна корректировочная авиоэскадрилья – 12‑я, но позже были сформированы еще две – 49‑я и 52‑я. Кроме того, на фронте находились два воздухоплавательных дивизиона аэростатов наблюдения.

Одним из основных видов разведки стрелявших батарей противника была звуковая разведка, положительными качествами которой являются непрерывность и достаточная быстрота действий, а также удовлетворительная точность в определении координат стрелявших батарей. Эти качества звуковой разведки особенно ценны были под Ленинградом, где местность покрыта лесами и рощами, а климатические условия отличаются большим количеством пасмурных дней, частными туманами и осадками с низкой облачностью, затруднявшими ведение визуальной разведки.

О непрерывности работы звуковой разведки свидетельствуют следующие данные. По подсчетам штаба артиллерии фронта 7 взводов звуковой разведки только за 3 последних месяца блокады, в резко менявшихся метеоусловиях, затратили 2087 часов непосредственно на разведку батарей. Быстрота работы подразделений батарей звуковой разведки (с хорошо натренированными разведчиками) определялась затратой времени на обработку лент и расчет координат целей в 5–6 минут.

Точность координат целей, получаемых средствами звуковой разведки, при благоприятных условиях засечки и с учетом систематической ошибки была близка к топографическим координатам и обеспечивала эффективное подавление батарей. В некоторые часы суток (в основном при восходе солнца) и при особо неблагоприятных направлениях ветра четкость записей звуковых волн на лентах значительно снижалась, они получались расплывчатые, с нечетким началом записи.

Об эффективности работы звуковой разведки можно судить, например, по данным разведывательного отдела штаба артиллерии фронта. За май – сентябрь 1943 г. (по 20 сентября) батареями звуковой разведки были засечены огневые позиции 1086 артиллерийских и 261 минометной батарей, 821 отдельного орудия и 351 отдельного миномета. За то же время органами оптической разведки (ВЗОР и ИПВ) были засечены огневые позиции 427 артиллерийских и 62 минометных батарей, 488 отдельных орудий и 93 отдельных минометов. Это значит, что органами звуковой разведки вскрыто вчетверо больше огневых позиций минометов и вдвое больше огневых позиций (батарей), чем органами оптической разведки, хотя минометные батареи и находились ближе к переднему краю обороны. Характер местности и навесные траектории минометов позволяли укрывать их более надежно от визуальной разведки, чем от звукорегистрирующих приборов.

В штабе контрбатарейного корпуса сравнивали данные о неприятельских батареях, добытые летчиками, наземными наблюдателями, осколочниками и звукометристами.

После захвата нашими войсками огневых позиций противника в нескольких случаях приводилась их топометрическая привязка, а затем производилось сравнение точности фотометрического и звукометрического методов разведки:

Таблица 15

Об эффективности звукометрической разведки можно судить по любопытному примеру. В конце 1943 г. посты звукометрической разведки неоднократно давали координаты немецкой батареи, расположенной в топком болоте на синявинских торфоразработках.

После захвата нашими войсками этого района выяснилось, что звукометристы были правы.

Немцы вбили в грунт сваи, уложили прочный деревянный настил, на котором и установили 15-см орудия. У нас эту трехорудийную 15-см батарею называли целью № 279. Наши артиллеристы провели топографическую привязку позиции «болотной батареи», и выяснилось, что разница между акустическими и топографическими координатами составляла по дальности 45 м, а боковая – 13 м.

На позиции были хорошо заметны следы огня нашей артиллерии: развороченные землянки и снарядные ровики, а также два сильно поврежденных орудия.