Глава восьмая

Чаша, несколько недель назад

Смех брата вырвал его из сна.

Тираэль стоял на краю отвесной скалы, возвышавшейся над землей. Вокруг него простирался ровный океан белого тумана и пустота, которой не было конца. Он был безоружен и бессилен настолько, что не мог даже сжать кулак. Он был всего лишь размытым сгустком энергии, что изо всех сил пытался сохранить свою форму, подобно тени на земле. Смутно он понимал, что это воспоминание о его возрождении после разрушения камня мироздания, который разорвал его сущность, и все же сон отличался от былых воспоминаний. В этот раз Тираэль был не один.

Над ним на своих тронах восседали члены Ангирского совета. Они беспристрастно судили его, пока он предпринимал тщетные попытки собрать себя воедино и вновь стать цельным. Аура Ауриэль мягко пульсировала, словно та испытывала стыд; он стал замечать серые полосы, пронзающие ее обычно теплое, успокаивающее сияние. Итераэль не шевелился – казалось, он испытывал жалость к Тираэлю.

– Теперь он смертный, – сказал один из архангелов. – Он не может вернуться. Он связан кровью.

Империй поднял Копье Доблести, и яркий, обжигающий луч света пригвоздил Тираэля к месту, где тот стоял. Внезапно он перестал быть свободным вихрем энергии, он был создан из плоти и крови.

– Ты оставил нас, – сказал Империй. – Ты всего лишь дрессированный зверь, и обращаться с тобой будут соответственно.

– Покажем ему его грехи, – произнесла Ауриэль. В ее голосе слышались печаль и сожаление.

Яркая вспышка окрасила все в белый цвет. Когда Тираэль вновь обрел зрение, Декард Каин сидел вместе с Советом, а позади него стояла Лия с окровавленным лицом. Девушка закричала, когда у нее на лбу стали проступать рога. Ее плоть затрещала и начала разрушаться.

Смех Империя еще долго звучал у него в голове после того, как бывший архангел проснулся.

* * *

Тираэль сидел во владениях Мудрости, а сон продолжал цепляться за него точно паутина. У Источника Мудрости, стоящего в центре огромного главного двора, им наконец-то овладели усталость и отчаяние. Провалившись в сон каким-то неведомым образом и увидев тревожную картину, он почувствовал себя тут незваным гостем.

«Я должен покинуть это место», – подумал он, но не мог этого сделать.

Атриум вел к высоким залам из полированного камня и великолепному двору под открытым небом. Везде царили пустота, холод и смерть. Бесконечные залы и коридоры казались заброшенными. Все здесь пребывало в молчании, а музыка, наполнявшая Небеса, почему-то смолкла. Не было ни сияния, ни золота – все выцвело до серого цвета. Не было слышно даже звука его шагов.

Тираэль должен был чувствовать себя здесь дома. Прекрасные ручьи и водопады заполняли озера и текли по тропинкам, усыпанным камнями. Но теперь они высохли, а некогда величественный Источник был мертв и неподвижен. Исчезновение Малтаэля продлилось дольше, чем когда-либо, и Совет послал ангелов из его войска на поиски. Некоторые вернулись ни с чем, но большинство просто исчезло. Никто не знал, что случилось с остальными, и никто не мог занять их места. Войска ангелов, которыми командовал Тираэль в качестве Архангела Справедливости, были отправлены Империем выслеживать оставшиеся группы демонов, которые разбойничали после падения Единого Зла, а новых ангелов, будучи Мудростью, он набрать пока не успел.

И возможно, никогда уже не успеет. Он опасался, что произошедшее в Царстве Мудрости уже нельзя исправить.

Может, Империй все же прав, может, он боится принять свою новую роль в Совете. Но сегодня Тираэль пришел по одной-единственной причине – чаша была на месте и ожидала его. Он должен получить ее совет, чтобы по-настоящему понять влияние камня души на Небеса и узнать, является ли избранный им путь правильным.

Тираэль стоял на коленях, которые дрожали от долгого пребывания в одном положении на твердой каменистой земле двора. Чалад’ар была помещена в стену самого Источника, идеально вписанная в резное углубление, словно ключ в замок. У чаши было четыре ручки, ее украшала гравировка, изображающая воду, которая, как казалось поначалу, хаотичным каскадом перетекала из одного места в другое. Но это было не так. То же самое было с заводями и ручьями в самом царстве: прогуливаясь по тропинкам, можно было почувствовать себя заблудившимся в лабиринте, но, если посмотреть на все сверху, картина мгновенно прояснялась. Мудрость – это паутина, соединяющая в себе все явления, это совокупность всех переживаний и эмоций живых существ в любой момент времени, и фокус в том, чтобы увидеть эти связи, понять гармонию между движением и покоем, светом и тьмой.

Малтаэль наполнял чашу в бескрайних заводях и смотрел в нее годами, стремясь постичь целостную картину существования, которая была больше неподвластна ни одной живой душе – даже членам Ангирского совета.

«Заглянуть в чашу – значит доказать, что я не страшусь ее, – подумал Тираэль, – и, возможно, она даст ответы, которые я так отчаянно ищу».

Он осторожно сжал Чалад’ар. Пальцы покалывало до тех пор, пока он не впустил в себя ее суть. Сила чаши окутала его, пронзая все тело вдоль позвоночника сверху вниз. Ему потребуется вся его сила, чтобы взять чашу под контроль. Вглядываясь в ее глубины, Тираэль подумал о том, что может навсегда затеряться в этих бесконечных заводях, и задумался, а верный ли выбор он сделал?

Дно чаши не было пустым. Тонкая лента света двигалась внутри нее, зачаровывая и кружась в радуге цветов, словно масло на поверхности пруда.

Поначалу казалось, что больше в ней ничего нет. Но внезапно из глубин земли под ногами Тираэля взметнулся столб. Он услышал булькающее клокотание жидкости, словно давно почившая весна вновь ожила. Все его тело превратилось в лед, когда мир вокруг почернел и Царство Мудрости исчезло; он узрел пустоту, в которую всматривался словно в далекий мир, находившийся за звездами, туда, где тьма была глубже самой черной ночи.

В темноте он увидел искры, танцующие, точно светлячки, кружащие по поверхности жидкости, которая постепенно разливалась, и становилась все больше и больше. Край чаши сдвинулся, а затем и вовсе исчез вдали, и Тираэль, кувыркаясь, провалился в глубину, через этот мир – в другой, навстречу забвению.

Когда он приблизился к поверхности, то понял, что это была сложная паутина, сотканная из бесконечных световых нитей. Все они пульсировали, по всей их длине взад-вперед бегали импульсы, перемещаясь от одного края к другому с невероятной скоростью. Какой-то частью сознания он осознавал, что его физическая оболочка все еще неподвижно стоит где-то высоко над ним и это его сознание вырвалось на свободу. Не сумев остановить падение, он коснулся первых нитей и инстинктивно выставил вперед руки, словно защищаясь от неминуемого удара.

Удара не последовало.

Когда Тираэль пришел в себя, то обнаружил, что стоит на самой паутине. Ему не нужны были глаза, чтобы видеть: он ощущал то, что окутывало его теперь шипящей энергией. Повсюду бегали нити яркого света. Когда они проходили сквозь него, архангела охватывала дрожь: нити не были теплыми, как солнечный свет. Они были ледяными.

Его охватило странное чувство бесконечной эйфории, смешанной со страхом. В мгновение ока все прояснилось: все нити, которые, казалось, никуда не вели, были собраны воедино. Лучи света соткались в блестящий узор, в котором Тираэль неожиданно для себя с небольшим усилием смог увидеть связи всех ангелов и демонов внутри него.

Остальные архангелы уже собрались вокруг него.

Он видел их страх. Его решение стать смертным ошеломило их. Это был выбор, который они не могли принять, и поэтому старались выбросить это из головы. Как он и опасался, черный камень души начал осквернять свет, который поддерживал архангелов, превращая его во что-то темное и исковерканное. Доблесть обратилась яростью, и Тираэль знал, что рано или поздно она превратится в ненависть и приведет к массовым убийствам. Империй будет вынужден править железной рукой и уничтожит Санктуарий. Архангел Судьбы медленно затеряется в бесконечных библиотечных свитках, не видя ни одного упорядоченного исхода. Итераэль станет беспомощным, или, что еще хуже, начнет принимать решения, которые погубят их всех. А Ауриэль, которая совсем недавно стала пленницей отчаяния и уже начала терять надежду на то, что свершится, будет править из страха, а не из чувства милосердия ко всему.

Совсем скоро Небеса будут обречены. Необходимо остановить разрушительное влияние камня. Он вытянет из них свет и высосет все хорошее и святое, заменяя это тьмой, насилием и смертью.

Холод пронзил Тираэля до костей. Что-то изменилось; он ощутил еще одну нить света, более мощную и глубокую, но, она, в отличие от остальных, была странным образом скрыта от него. Он попытался развернуться, чтобы отыскать ее, но та была неуловима – казалось, она чувствовала его присутствие и перемещалась, словно бы наблюдая за ним.

Внезапно это перестало иметь значение. Эмоции, которые он раньше сдерживал, начали переполнять его, а странная нить исчезла. Он не мог понять, как именно на него действует Чалад’ар, но его мысли стали меняться, и он увидел, к чему ведут все эти нити. Смерть была неизбежным результатом всего – и медленного разрушения, и распада, который должен наступить в итоге. Конец всему. Он понял связи между всеми существами и нитями, соединяющими все воедино. Зная это, как жить? Зачем ценить какую-то одну жизнь в погоне за миром и гармонией, когда смерть неизбежно придет ко всем?

Люди Санктуария закричали.

Тираэль пришел в себя, обливаясь потом. Он обнаружил, что не сдвинулся со своего места перед Источником, и сжимал побелевшими от напряжения пальцами Чалад’ар так сильно, что казалось, будто чаша слилась с плотью.

В голове стучало, боль пронизывала шею, плечи и позвоночник. Головокружительная волна чувств, которые он испытал, вновь и вновь захлестывала его. Никогда прежде он не ощущал свою плоть такой тесной тюрьмой и таким тяжелым бременем.

В конце концов он почувствовал нечто ужасное. Это была грядущая смерть бесчисленного количества душ, корчащихся в агонии. Он чувствовал, как среди них поднимается тьма, гася любой свет. Но тьма эта была родом не из Преисподней.

Как и в его снах, она исходила от ангелов.

Тираэль спрятал чашу в складках одежды. Его охватило чувство полной безнадежности, когда он повернулся спиной к Источнику и зашагал прочь из Царства Мудрости. Использование чаши выкачало из него всю энергию, и он почувствовал себя опустевшей оболочкой; смертным не суждено испытать такое, и он знал, что последствия подобного поступка непредсказуемы. Тираэль мог потеряться и вечно дрейфовать в пустоте между мирами, не в состоянии отыскать дорогу назад по нитям, поскольку его физическая оболочка угасла. Перспектива собственной смерти бросала на все вокруг тень, и он испытывал к ней странное влечение, которое не мог объяснить. В этом бесконечном сне, принятии поражения и отпускании ситуации был покой.

Эта мысль завораживала.

«Не слушай ее».

Архангел Мудрости вернулся в более привычную обстановку потерянным и одиноким.

Он не заметил, как из тени выскользнула какая-то фигура и последовала за ним.