Глава тридцать четвертая

Смертельная схватка

Тираэль бежал по садовой дорожке вслед за Томасом и Калленом. Остальные уже почти добрались до массивных колонн, обозначавших начало Палат Правосудия, но Каллен быстро отстал, пыхтя и тяжело дыша, и Томас замедлил шаг, чтобы подождать друга. Между ними и остальными пролегала пропасть длиной в полсотни футов.

Дыхание Тираэля жгло легкие, сердце колотилось в груди, и он почувствовал, как мир закружился у него перед глазами. Обычно архангел без труда мог обогнать всех товарищей, но рана на груди и сильная кровопотеря опасно ослабили его.

Оглядевшись, Тираэль увидел, что ближайший летящий ангел почти настиг его. Ангел был вооружен зловещего вида изогнутым клинком, кончик которого светился белым. Тираэль вновь выхватил меч, готовясь вступить в схватку, чтобы дать хорадримам больше времени: со всех сторон к отряду приближались ангелы, и их было слишком много, чтобы дать бой.

Значит, вот здесь все и закончится. Закончится поиск, начавшийся в тот момент, когда он отбросил свои крылья и решил спуститься в Санктуарий как смертный, став единым целым с расой людей. Это был поступок, призванный объединить Небеса и человечество, явить каждой из сторон сильные и слабые места другой, создать прочный, вечный мир и нерушимый союз против сил тьмы: ангелы и люди, главенствующие надо всеми. Теперь все это казалось нелепым сном. Даже чаша оставила его: он просил мудрости, но не получил ничего, кроме отчаяния.

«А может быть, и нет», – подумал Тираэль. Чалад’ар показала ему смерть. Возможно, такой конец с самого начала был неизбежен. Если так, то он встретит его с честью и погибнет в бою.

Но обернувшись, он увидел, как Каллен стоит на садовой дорожке, сжимая в руках какой-то предмет. Ключ нефалемов! Позади него стоял Томас, держа наготове меч. На лице Каллена отражалась мрачная решимость. Он закрыл глаза.

Сила вырвалась из ключа потрескивающими лентами, напоминавшими молнии, и пересекла пространство между хорадримами. Полоса энергии встретилась с ангелами, атакующими справа, отбросив их в сторону, точно шлюпку на штормовых волнах. Каллен выпустил второй заряд, на этот раз через плечо Тираэля. Преследователя мятежного архангела подняло вверх и швырнуло на клумбу в двадцати футах от него.

«Я недооценил его», – подумал Тираэль. Эта мысль придала ему сил, но ангелов было слишком много. Остальные хорадримы уже добрались до Палат Павосудия и исчезли внутри, но это не принесло ему утешения – разумеется, внутри их встретят другие стражи.

Отряд воинов света в полном боевом облачении вышел из открытых арок, тянувшихся вдоль дальней части садов, и направился к ним. А следом летел Сикарай. Разрушитель преодолевал разделяющее их пространство точно мстительный бог, а его оружие ослепительно сияло. Каллен развернулся к нему и попытался выпустить новый заряд энергии, но, видимо, его уверенность пошатнулась, и огромный воин с легкостью отразил удар.

Когда Сикарай настиг их, Томас встал перед Калленом. Тираэль пытался прийти ему на помощь, но было слишком поздно: разрушитель обрушился на ученого, нанося удар, который разнес на куски меч Томаса, а самого хорадрима швырнул на колени.

Томас поднял руку, словно пытаясь отразить атаку Сикарай, и очередной удар разрушителя аккуратно отсек его предплечье чуть выше запястья. Из обрубка фонтаном хлынула кровь, забрызгав цветочные клумбы. Ученый вскрикнул, стискивая зубы, и на его лице отразилось удивление.

Сикарай вновь замахнулся, и этот удар едва не разрубил Томаса пополам.

Хорадрим рухнул вперед, уже мертвый. Его тело ударилось о раздробленную поверхность дорожки, а кровь окрасила кристаллы в красный цвет.

Каллен опустился на колени рядом с телом друга, а Сикарай вновь занес меч. В следующий момент что-то массивное ударило Тираэля сзади. Милосердная тьма приняла архангела в свои объятия, и больше он ничего не чувствовал.

Глава тридцать пятая

Палаты Правосудия

На мгновение Микулов задержался в тени колонн, заканчивающихся высоко над его головой. Здесь оказалось прохладнее, но не менее роскошно, чем в Садах Надежды; каждое новое место на Небесах было поразительнее предыдущего. По сравнению со всем этим монастырь в Ивгороде казался просто игрушкой в руках великана. Монах осознавал, что огромный размер и величие входа должны вселять страх, внушать уважение и показывать всю торжественность того, что происходит внутри Палат Правосудия.

«В этом месте хранят молчание».

Монах прошел через портал совсем в другой мир, где действуют другие правила и господствуют чужаки, которых он не знал.

И в этом месте Микулов остался один.

Когда Джейкоб, Шанар и Джинвир со всех ног мчались к выходу из садов, он, задержавшись на мгновение, развернулся, собираясь помочь Томасу, Каллену и Тираэлю, которые отстали. Но на тропинке между ними стояло полдюжины ангелов, размахивающих оружием, а когда монах повернул обратно, то обнаружил еще нескольких прямо на тропинке перед собой. Тогда он срезал путь через клумбы и, пробежав между двумя массивными деревьями из света, направился к открытой арке слева от того места, где исчезли остальные.

Микулов заглянул в Сады, и от того, что он там увидел, у него застыла кровь в жилах: Томаса, Каллена и Тираэля настиг отряд воинов света во главе с Сикарай. Огромный воин налетел на хорадримов, точно ураган, отразил жалкую попытку Каллена остановить его, сломав меч Томаса, когда тот пытался защитить брата. А затем…

Монах провел многие годы в тренировках, призванных закалить его, чтобы легко переносить физическую и эмоциональную боль. Боги поддерживали его, когда он падал, и помогали подняться, когда был слишком слаб. Старейшины проповедовали, как важно сохранять ясность ума перед лицом зла и не позволять себе никаких признаков слабости. Даже его собственная кожа за годы тренировок стала почти непроницаемой для оружия и когтей.

Но то, что он увидел, пронзило его так, словно он получил ранение. Микулов закусил губу, чтобы подавить крик, когда меч со свистом опустился, распарывая живот его другу, и кровь Томаса хлынула потоком, заливая землю.

Внезапно, ему вспомнилась дорога в Брамвелл: они, пойманные прямо за вратами Небес, Тираэль, превращающийся в безликого незнакомца в капюшоне, и Томас, обезглавленный его мечом…

В Сады хлынули новые воины света. Тираэль и Каллен затерялись в их толпе; монах видел, как Каллен рухнул на колени под морем сверкающих мечей и доспехов, а архангел был сбит с ног кем-то, налетевшим сзади.

«Они погибли». Каждая клеточка Микулова кричала ему, что он должен броситься назад и отомстить за смерть товарищей всеми возможными способами. И все же он понимал, что это бесполезно, что ему ни за что не одолеть столько воинов в одиночку.

Монах сполз на пол, ощущая, как пошатнулось его внутреннее равновесие. Ему казалось, что колонны сгибаются и выпячиваются, а тени удлиняются. Из мрака выползали какие-то фигуры в до жути знакомых одеждах. «Убийцы из Ивгорода, посланные Старейшинами расправиться со мной». Вопреки их приказу он навсегда покинул Монастырь Парящих Небес, и потому был приговорен к смерти. Убийцы преследовали его до самого края Санктуария и за его пределами.

Фигуры превратились в воинов света, занимающих позиции вдоль стен огромной комнаты, ведущей в Палаты Правосудия. Микулов покачал головой, пытаясь отогнать навалившийся на него туман. Разумеется, откуда здесь, на Небесах, взяться убийцам из Ивгорода? Но угроза, тем не менее, была весьма реальной.

Микулову вспомнилась битва при Геа Куле много лет назад, когда на них наступала орда демонов и надежды на спасение почти не было. Тогда он призвал на помощь внутреннюю силу, о существовании которой раньше и не подозревал, и энергию, скопившуюся у него в груди, которая, вырвавшись, разорвалась, словно крошечное солнце, уничтожая его врагов и раскалывая землю под ногами.

Он понял, что это было пробуждение силы, дарованной ему по праву рождения: его обращение в воина-нефалема, способного найти связь с истинным источником его силы.

«Дайте мне силы сделать то, что должно». Смерть его друзей будет напрасной, если черный камень души останется на месте. Оставалось надеяться, что Джейкоб, Шанар и Джинвир уже на пути в Зал Совета. Он же должен сделать все, чтобы отвлечь внимание от них и дать товарищам шанс исполнить задуманное, чего бы это ни стоило.

Микулов закрыл глаза. Внутри него что-то разрасталось, будто огонь, способный обратить все в пепел. Он видел волны, бьющиеся о скалы, проливные дожди, хлеставшие по склонам гор. Он видел ураганы, вырывающие с корнем деревья, словно хрупкие веточки, и циклоны, закручивающие и разрывающие все на своем пути. Боги жили во всем, их сила была всепоглощающей, и внутри себя монах одержал верх над этой силой, которая напоминала яростного демона, готового вот-вот вырваться на свободу. Он держался, когда она начала пылать, и стиснул зубы, позволяя этой силе набрать мощь и охватить все его существо.

Страж воинов света заметил его и крикнул остальным. Когда они взлетели, Микулов вышел из тени, глубоко вздохнул, и, громко хлопнув в ладоши, наконец выпустил внутреннего зверя.

* * *

Джейкоб вел двух женщин в глубь Палат Правосудия так быстро и бесшумно, как только мог.

Они проскользнули между широкими колоннами в прохладное, закрытое помещение. В том, что ангелы будут здесь с минуты на минуту, Джейкоб не сомневался. Ему оставалось лишь надеяться, что преследователи решат, будто хорадримы продолжили свой путь по широкому коридору, и не последуют за ними во дворы. Судя по рассказам Тираэля об этом месте, оно, скорее всего, пустует, так как нового Архангела Справедливости не назначили, а ангелы находились на церемонии Вознесения. К тому же благодаря карте Джейкоб знал, что прямо на противоположной стороне они найдут коридор, ведущий в Зал Ангирского совета.

Над массивными дверями висела сверкающая копия Эл’друина, отлитая из какого-то странного металла и в десять раз превосходящая размерами оригинал. Символ Правосудия, задача которого – впечатлить каждого входящего.

Но по сравнению с тем, что они нашли за ним, копия меча была малоинтересной.

Следующий зал оказался пуст – по крайней мере так казалось. Он был устроен на манер амфитеатра, с тремя рядами сидений, обращенных к открытой площадке в центре. С другой стороны к кольцу амфитеатра и сиденьям были развернуты громадные кафедры из камня и хрусталя, а на одной из стен от пола до потолка виднелись письмена, выведенные крупным, элегантным почерком. Со слов Тираэля, Джейкоб знал, что это, должно быть, была Стена Указов – законов самих Небес, высеченных на камне и исполнявшихся тысячелетиями.

В кольце амфитеатра оказалось множество статуй ангелов мужского и женского пола, облаченных в мантии. Они возвышались над стоящими внизу сиденьями, их вытянутые руки указывали туда, где должен был стоять обвиняемый, а каменная колонна по спирали устремлялась к потолку. Из колонны выползали фигуры – демоны и ангелы, истерзанные и кричащие в агонии, осужденные и приговоренные. Их грехи навечно застыли на замысловато высеченных лицах, когда существа протягивали руки к гигантским статуям, моля о пощаде.

– Тьма внутри, – прошептала побледневшая Джинвир. Воительница смотрела на резьбу, в ужасе приоткрыв рот. Рядом с ней в такой же позе стояла Шанар. Чародейка не могла вымолвить ни слова, и лишь по щекам ее текли слезы. Джейкоб знал, что имела в виду Джинвир: это место пронизывало ощущение ужасных деяний и непростительных грехов, словно призраки тех, кто прошел через Круг Правосудия, остались жить в этих стенах. Тяжелая тишина давила на них. Джейкоб представил себе все испытания, которые проходили здесь на протяжении многих веков, тех ангелов, которые с достоинством смотрели в лицо своим грехам, и тех, кто с воплями убегал в свои камеры, которые, как он знал, находились где-то у них под ногами.

Виновных не щадили. Если хорадримов схватят, и они сумеют дожить до этого момента, их уделом станет – вечная скорбь о собственных злодеяниях. Джейкоб вздрогнул. Все когда-либо совершенные им грехи внезапно обрушились на него, и завершением этому стало то, что произошло в Садах Надежды. Он прикоснулся к скрытым ножнам, в которых покоилось оружие, выкованное для него командиром Наром – меч Сикарай. Джейкоб думал, что потерял его в предыдущей схватке, когда его коснулись ветви древа света. Теперь он вытащил светящийся клинок с двумя лезвиями, и тяжесть оружия принесла некоторое успокоение.

Мысли вновь возвращали его к нервному срыву в садах. Джейкоб хотел принять все то, чего ожидал от него Тираэль, но при первых же трудностях пал духом, точно ребенок, взывая о помощи, чтобы преодолеть призраков своего прошлого. И теперь хорадримы были разбросаны по Небесам, некоторые из них, вероятнее всего, уже мертвы, а миссия пошла прахом.

«Простите меня!» – мысленно взмолился Джейкоб. Ирония судьбы заключалась в том, что он сейчас стоит здесь, в самом сердце Правосудия, точно какой-то жулик. Он подвел отца, друзей, весь свой мир и обрек любимую женщину на верную смерть.

Эта простая мысль ошеломила его. «Да, я люблю ее». Конечно, он всегда это знал. Эта правда затерялась в море сложностей и отрицаний, но поцелуй Шанар в Заводях Мудрости по-прежнему горел на его губах, а его вкус все так же преследовал его. Тот факт, что все они, скорее всего, умрут, лишь усиливал его чувства.

Он взглянул на чародейку, увидел красоту ее лица, уязвимость, которую она пыталась спрятать за шутками, и тщательно продуманную небрежность, скрывавшую ее истинное «я». Это ее невероятные способности завели их так далеко. Такие мысли разожгли внутри Джейкоба пламя и придали решимости с достоинством встретить последний бой.

Когда он взял Шанар за руку, откуда-то снаружи донесся приглушенный гул, и под их ногами задрожала земля. Джейкоб споткнулся, но не только устоял, но и сумел поддержать Шанар. Грохот прокатился по залу, словно гром.

Сам не зная почему, но каким-то образом Джейкоб почувствовал, что это дело рук Микулова. Монах отвлек на себя внимание воинов света. Оставшиеся хорадримы должны использовать этот маневр и надеяться, что коридор, ведущий в Зал Совета, свободен.

Шум доносился из-за пределов судебного зала. Кто-то приближался. Хорадримам надо было где-то спрятаться, и побыстрее.

Джейкоб провел Шанар и Джинвир через круглый ряд сидений – туда, где над ними возвышалась огромная каменная колонна, казавшаяся еще больше, чем прежде: резные ангелы и демоны превосходили человека размерами в три раза. Джейкоб быстро спрятался между двумя из них, расположенных у самого основания колонны. Шанар и Джинвир последовали его примеру. Осужденные тянули к нефалемам руки, словно желая удержать их здесь навечно, задушить в своих холодных, застывших объятиях.

Мгновение спустя дверь за кафедрами с грохотом распахнулась и в зал вбежали четверо стражей воинов света с оружием наготове. Не мешкая, они прошли в дальний конец зала и исчезли за дверями. Джейкоб выждал еще немного, желая убедиться, что больше никто не войдет, а затем вышел из своего тесного укрытия и повел женщин вверх по ступеням. Стражи оставили дверь за кафедрой приоткрытой. Джейкоб как можно тише подкрался к ней и заглянул в щель.

Из судебного зала вел еще один коридор. Он оказался пуст. Стражей, готовых напасть на них из засады, не было.

И тогда Джейкоб вывел Шанар и Джинвир из Палат Правосудия прямо в Зал Ангирского совета – туда, где черный камень души безмолвно ожидал их, скрывая свои тайны глубоко под темной оболочкой.