31
Через три дня Блез Форест сошел с трапа скоростного уиндера в порту города Барлоук. Устало опустился на заднее сиденье бронированного лимузина и, махнув рукой, сказал:
– Пошел…
Машина сорвалась с места и помчалась к воротам, часовой торопливо включил привод и, когда машина проезжала мимо, торжественно отдал честь. Кто сидел на мягких подушках, он понятия не имел, однако ясно, что чин немалый.
Выскочивший из ворот лимузин тотчас взяли под охрану два других автомобиля, по радиочастотам понеслись распоряжения полиции – обеспечить проезд чрезвычайно важной персоны.
Блез Форест задумчиво смотрел в окно и барабанил пальцами по обшитому змеиной кожей подлокотнику. Что-то назревало, какое-то изменение расстановки сил в этом мире, он это хорошо чувствовал своим тонким, конъюнктурным обонянием. От приближения неприятностей сводило скулы и немели ноги.
«Только не я, только не теперь, когда в пригороде строится трехэтажный дом, а до получения заветных ключей от спортивного «хиггера» осталось меньше месяца!»
Он с такой любовью и прилежанием составлял заказную карту для этой машины стоимостью в полмиллиона реалов, и что, теперь все забыть? Но еще хуже – умереть от пули маньяка из Управления «Р». А Лола, новая любовница Фореста! Одно ее прикосновение могло зажечь неугасимый огонь страсти, ее глаза, гладкая кожа, грудь… Эх, да что там перечислять, Лола – это то, ради чего стоило жить. Жить! Умирать совсем не хотелось, но где гарантия, что за следующим поворотом не сидит угрюмый мужлан с трубой реактивного гранатомета? Один выстрел, и от бронированного лимузина останется только обгорелый остов. Форесту уже приходилось видеть рваные, закопченные остовы, и не один раз.
«Я жить хочу…» – мысленно произнес он и, глубоко вздохнув, постарался перебороть страх.
«Все обойдется, Блез, ничего не изменится, ты просто паникуешь, все будет хорошо…»
Мимо проносились столбы, перекрестки, дома и машины, кортеж свернул налево и через полминуты вкатился в густой лес курортной зоны. Дорога здесь была извилистой, и автомобили снизили скорость, что показалось Форесту опасным. Он уже хотел потребовать от шофера прибавить скорость, как вдруг шедший первым автомобиль вильнул в сторону, промчался по обочине и соскочил в кювет.
– А-а-а-а! – закричал Форест, закрыв голову руками.
– Да чтоб тебя! – вторил ему водитель, выправляя сорвавшийся в занос лимузин. – Дикобраз, ваше превосходительство! Прямо через дорогу перебежал, сволочь!
Соскочивший в кювет автомобиль охраны продолжал скакать по кочкам, держась параллельно дороге. Прибавив скорости, он сумел-таки выскочить на асфальт, разбросав комья грязи и дерна.
– Что с нами было? – строго спросил Форест, когда понял, что это не покушение.
– Я ж говорю, ваше превосходительство, дикобраз, гадская скотина! Их тут целое стадо бродит, побеги объедают, а потом на дорожках гадят. Никчемные животные, доложу я вам. Вот однажды, когда я еще служил в подразделении…
– Спасибо, я все понял.
Форест вздохнул и откинулся на мягкие подушки.
«Подумать только – дикобраз». Он даже улыбнулся.
Впереди показались крыши «Дома дружбы» и неприступный охранник на проходной. Раньше придирчивость здешних стражников раздражала Фореста, но после случая с дикобразом он, напротив, был доволен тем, как пристально его разглядывают, сличая с напечатанной в документах голограммой.
– Добро пожаловать, ваше превосходительство, – смягчился стражник и, вернув документы, отдал честь.
– Спасибо, братец, – улыбнулся ему Форест и увидел пару белок. Они скакали по стволам хвойных диллакоксов, то ли играя, то ли ссорясь.
– Экие шалуны, – сказал Форест, любуясь быстрыми зверьками.
– Прибыли, ваше превосходительство! – объявил шофер.
– Чего?
Форест лишь сейчас заметил, что лимузин стоит напротив главного входа в отель и к нему спешит швейцар в парадной форме артиллерийского офицера.
– Добро пожаловать, ваше превосходительство! – поклонился он, открывая дверцу.
– Какие вы все добрые, – съязвил Форест и глубже надвинул шляпу: в легком плаще его слегка знобило.
Нетерпеливо взбежав по ступеням, он сбавил шаг только в натопленном холле. Заметив его, портье тотчас куда-то исчез и появился уже в сопровождении директора заведения, списанной сотрудницы военной разведки.
– Добрый день, сэр, рада видеть вас снова, – с улыбкой сказала она, профессионально прихватывая Фореста за локоть.
– Э-э… Как наши гости? – спросил он, чтобы развеять чувство неловкости.
– Вот об этом я и хотела поговорить, сэр. Дело в том, что они как будто больны, но никому в этом не признаются.
– А с чего вы так решили – они что, плохо выглядят? – Форест покосился на портье, тот протирал стойку фланелевой тряпочкой, однако его покрасневшие уши ловили каждое слово.
– Они… Они все время говорят о туалете.
– О туалете? – переспросил Форест.
– Да. Разумеется, они не со мной об этом говорят, и не с прислугой, а между собой. Кто сходил и сколько раз, а кто пойдет следующим. Наши сотрудники приучены прислушиваться даже к неявному недовольству постояльцев, поэтому мне сразу стали докладывать, а вдруг что-то не так с едой?
– Я постараюсь выяснить, в чем дело, – пообещал Форест, высвобождаясь из захвата директорши.
– Буду вам очень признательна, а то мы все на нервах.
«На нервах, как же! Сколько донесений на службу уже отправила? В день по три штуки – согласно инструкции», – мысленно негодовал Форест, заходя в лифт. Кабина без приказа стала подниматься на третий этаж, поскольку последний раз Форест поднимался именно туда. Эти новомодные штучки ему не нравились, он предпочитал контролировать ситуацию и самолично давить на кнопки.
Выйдя из лифта, он огляделся. В обоих направлениях коридор был пуст.
«Странно, обычно кто-нибудь возится с сервировочным столиком или бельем, а тут – никого», – снова забеспокоился Форест и, разозлившись на собственные страхи, топнул ногой, потом еще и еще раз.
Из ближайшего номера выглянула убиравшая там горничная.
– Что-нибудь случилось, сэр? – участливо спросила она, готовая прийти на помощь.
– Ерунда, просто таракан, – решил отшутиться Форест.
– Та-ра-кан?! – по слогам произнесла пораженная горничная и с ужасом посмотрела на ковер, как будто Форест сказал «аллигатор».
– Э… мне показалось, мисс, – начал оправдываться он, понимая, что нет ничего страшнее для здешней вышколенной прислуги, чем таракан, неведомо как пробравшийся в их тщательно охраняемые владения. – Когда я перепью, мне часто мерещатся тараканы, не обращайте внимания.
Форест подошел к триста шестому номеру и тихо постучал в дверь.
Даже сквозь массив родонового дерева он расслышал громкий лязг передернутого затвора.
– Симон, это я, Форест! – сообщил гость, досадуя на то, что пренебрег предупредительным звонком.
– Мистер Форест?
– Да, он самый.
– Одну минуту…
«Связывается с помощниками…» – догадался Форест и не ошибся. Слева от него одновременно открылись двери триста восьмого и триста десятого номеров, из которых вышли Курц и Ленц. Кто из них был кто, Форест разобрать не мог.
– Привет, ребята, – сказал он как можно приветливее. Одетые в одинаковое трико, каратели выглядели очень представительно, их мышцы бугрились, словно у профессиональных борцов.
– Здравствуйте, мистер Форест, – сказал один из них и связался с командиром по рации. – Все в порядке, сэр, это он.
Щелкнул замок, и Симон впустил гостя в номер, следом за ним вошли Курц с Ленцем.
– Рад вас видеть, мистер Форест. Присаживайтесь. – Симон сделал рукой приглашающий жест и убрал под подушку никелированное оружие неизвестной системы.
– Спасибо, – кивнул тот, снимая шляпу и располагаясь в кресле. Курцу и Ленцу достались два жестких стула.
– Не желаете ли сходить в туалет?
– Нет, спасибо, – отказался Форест, решив вернуться к этой теме позже. – Я приехал к вам с двумя новостями. Одна хорошая, а другая плохая. Сначала плохая. Палачами Управления «Р» убит один из патриотов своей страны, министр миграции Винсент Самуэль Гальвингстон…
Форест сделал паузу, наблюдая реакцию карателей, но ее не было.
– А теперь хорошая новость. С высокой долей вероятности это дерзкое преступление совершили именно те, за кем вы охотитесь, – убийцы генерала Тильзера…
– Генерал Тильзер жив, да продлятся дни его борьбы! – воскликнул один из бойцов Симона.
– Я хотел сказать, убийцы первой версии генерала Тильзера, но он, разумеется, жив, и дело его тоже живет. – Форест примирительно улыбнулся.
– Где они находятся? – после короткой паузы спросил Симон.
– На Фальенде, это планета восьмого слоя от звезды Пирмидис, материк Бонкада, побережье Финкийского моря.
– Мы отправимся туда немедленно! – объявил Симон и резко встал. – Вы можете организовать нам телепортационный канал?
– Здесь нет телепортационных каналов, – заметил Форест. – Но мой уиндер домчит нас туда часов за сорок. Ничего более быстрого в нашем мире нет.
И Форест развел руками, как бы извиняясь за техническую отсталость.
– Хорошо, где ваш уиндер?
– Он в порту, но прежде чем мы уйдем, давайте разберемся, что у вас за проблема с туалетом.
Симон тревожно переглянулся со своими подчиненными.
– Почему вы решили, что у нас проблема с туалетом, мистер Форест?
Мышцы главного карателя вздулись и, как показалось Форесту, даже заскрипели от напряжения, словно резиновые шары.
– Потому что при посторонних люди не слишком афишируют свои визиты в туалет.
– Но почему, ведь все люди делают это?
– Делают, причем регулярно, – согласился Форест, поднимаясь из кресла. – Но шутят на эту тему и обсуждают походы в туалет только с хорошо знакомыми людьми. У посторонних же должно складываться впечатление, будто вы туда вообще не заглядываете.
– Но как это понять? – удивился Симон. На лицах Курца и Ленца тоже читалось удивление.
– Понять это никак нельзя, просто примите к сведению, и все, не то будете привлекать внимание.
Каратели надолго замолчали, анализируя услышанное. Первым очнулся Симон.
– Ну хорошо, – сказал он. – Я готов просто принять это и запомнить, но объясните мне еще одну вещь…
– Спрашивайте, – разрешил Форест, полагая, что самое трудное позади.
– В чем смысл ритуала обрывания туалетной бумаги?
