ГЛАВА 16
Рита
Жуткий холод не дал поспать.
Еще одно утро. Опять совершенно другое, и мир другой. Скоро мне хватит впечатлений на небольшую коллекцию.
Андрей дрых, как хорек, который пригрелся у него в ногах. Надо же, проникся доверием… И как они могут спать при температуре ниже нуля!
Только нашего рыцаря в хижине не было.
Разводить огонь задубевшими пальцами я был совершенно не способен. С намерением попрыгать и согреться, а заодно поискать нового знакомого, я выскочил из домика.
Вчера-то мы шли уже в темноте, разглядеть что-либо было совершенно невозможно. Только благодаря Дитриху, знавшему, по-видимому, эту местность как собственный дворик, мы смогли найти тропинку, хижину, да вообще не скатиться в пропасть.
А сейчас я увидел… горы под снегом и замерзшее озеро.
Лед искрился, будто миллионы хрустальных осколков или елочная мишура. Есть такая, с напылением…
Красота.
Я даже пожалел, что не сумею нарисовать эту зимнюю сказку.
Здесь не наши Альпы, но что-то подсказывало мне — Долина в Германии выглядит так же. Или почти так же.
Миров много, но…
Нет, не так. «Много миров, но едина их главная сущность». Откуда я это знаю? Навеяло…
А мы, оказывается, забрались довольно высоко. Но спуска не видно — наоборот. Тропинка, по которой мы добрались сюда, убегает все вверх и вверх.
Тишина.
Вокруг высокие ели, и я стою один. Словно гном. Очень маленький и незаметный.
Внезапно с елки посыпался снег прямо мне на голову. Я осторожно выглянул: птица на ветке. Довольно большая, с красноватой спинкой. Вспорхнула и улетела.
Почему же так тихо? Есть краски, но не хватает звуков. Эха? Шороха? Щебета?
И тут я понял, чего именно.
Я бросился в хижину. Андрей все еще спал, хорек при моем появлении поднял голову.
Я полез в мешок и достал свирель. Авось разберусь, как она работает.
Вернувшись на улицу, внимательно осмотрел «дудку». И сразу понял, что нужно делать.
Она раздвигалась наподобие складного пластмассового стаканчика.
Готово, теперь это полноценный инструмент. Нашлась и кнопка под мундштуком. А вот надо ли дуть, Артур не сказал. На всякий случай я набрал в легкие воздуха, поднес свирель к губам и медленно стал выдыхать, нажав при этом кнопку…
Музыка полилась. И гром меня разрази, если это были не «Зеленые рукава»! Старинная кельтская мелодия, моя любимая вещь.
Я так удивился и обрадовался! Чужой мир, чужие обычаи, неведомая дорога — а музыка все та же. Знакомая до слез. И до чего же она подходит!
На пороге появились Андрей и хорек. Стоят и слушают, Тери даже ушами поводит. А я все играю и играю. Вернее, она сама играет и никак не хочет меня отпустить. Пролетело куплетов пять, прежде чем я смог наконец оторваться и перевести дух.
— Он тут дудит, — делано возмутился Андрей. — А нет чтоб огонь развести, пока брат не превратился в сосульку!
— Ох, извини, — смутился я. В самом деле, совершенно забыл обо всем на свете…
Тери вдруг пискнул и юркнул в хижину.
— Не шевелись и не играй пока, — быстро сказал Андрей, напряженно глядя за мою спину.
— Что — обвал? — испугался я…
— И помолчи.
Я скосил глаза, ничего странного не заметил и обернулся.
Все спокойно. Птиц нет, ветви не шевелятся.
Лишь что-то пестрое у ближайшего ствола, вроде свернутой мантии.
— Медленно иди к дому, — сказал Андрей. — И не дергайся. Не поворачиваясь, так и иди.
Ну конечно! Я же должен узнать, что это…
Я сделал шаг к непонятной куче.
За спиной раздалась тихая ругань.
— Куда ж ты… Назад!
Но я уже и так все понял.
Огромная кошка, снежно-белая с черными пятнами. Как барс, но с кисточками на ушах и бородатой мордой.
Валяется на боку и глядит на нас, будто ждет чего-то. Расслабленно так, умиротворенно… Любуется. На еду так не смотрят.
— Заслушалась, что ли? — пробормотал я. — Пока не начал дудеть — никого не было, я бы заметил.
— Пришла в партер, видно, — ответил Андрей. — Давай в дом, а? Кажется, и на балкон слушатели подтягиваются.
Скрипнула сосна над головой. Я задрал голову и чуть не присвистнул: на тоненькой веточке висела знатная зверюга, обхватив ствол лапами. Бурая, с воротничком. И с широким оскалом: то ли улыбается от восторга, то ли у нее всегда так.
Да, пожалуй, Андрей прав. Выступление надо в камерной обстановке организовывать, чтоб не понабежали всякие.
В дом мы влетели одновременно, чуть не столкнувшись плечами. Дверь сразу захлопнули.
Я посмотрел в окно: и на дереве, и под ним — никого. Померещилось?
— Любители прекрасного… Хорошо, что не гурманы.
Андрей усмехнулся.
— Или, напротив, слишком разборчивы в еде. Кстати, где наш новый друг? Тери, фью, — свистнул он. — Где твой хозяин?
Тери, к нашему удивлению, ответил на свист звонко и переливчато. А через секунду произнес:
— …По делам. Скоро вернется.
Мы переглянулись. Ай да техника трибунальская…
Огонь развели в два счета, навострились уже. Пока закипала вода — снега вокруг с избытком, чистого, — распотрошили неприкосновенный запас из вещмешков.
Андрей взрезал ножом пакетик и понюхал.
— По-моему, белок какой-то.
Я надорвал упаковку зубами.
— Угу. Соевый. Соевое мясо.
— Это из чего?
— Да из сои же. Растение такое. Не ел никогда?
— В Лабиринте не знают такого растения, — покачал головой Андрей. — По-моему, это синтетика. Горячая уже вода, давай сыпать.
Что ж… Если у них не растет хлопок — поэтому все так удивлялись моим джинсам — вполне возможно, нет и других растений. Но они неплохо обходятся…
Двух пакетиков как раз хватило на котелок. Тут-то и вернулся Дитрих. Знал, когда приходить, хитрец.
— Доброе утро! А чем это у вас так вкусно пахнет?
Чтоб не запутаться, сочиняя неправдоподобные объяснения, я перевел разговор на другую тему — рассказал про медведя и кошку.
— Зверюшкам играете, а мне? — обиженно протянул Дитрих.
Мы поклялись, что — непременно.
О том, где пропадал, наш друг не счел нужным сообщить. Сказал только, что дальше проводить нас не сможет, ждут срочные дела.
За разговором он достал из своей сумы шесть сухих лепешек. А ведь тоже запасливый…
Так что завтрак удался на славу. Пока ели, хорек все время вертелся возле Андрея. Вставал на задние лапки, тычась мокрым носом в ладонь, извивался, запрыгивал на колени, совал нос в еду и забирался за шиворот.
Андрею это явно нравилось, и свою порцию он щедро разделил пополам.
— Надо же, как он тебя полюбил, — покачал головой Дитрих, забирая котелок, чтобы наполнить его свежим снегом для чая. — Тери. Пойдешь со мной? Нет? Ну и сиди.
Он вышел за дверь, а я тихо сказал:
— Он вчера спрашивал, кто мы да откуда. Говорит, что сам из Макбурга.
— А ты что? — встревожился Андрей, поглядывая за окно.
— Я ничего не успел ответить. Уснул он.
— Странно, почему сейчас не спрашивает…
Андрей задумчиво погладил хорька.
— А еще он про Риту сказал, что она тебя ждет.
— Что?!
— Ну, не тебя, а жениха своего…
Я прикусил язык, но было поздно. Андрей изменился в лице и больше уже не проронил ни слова. Ах, голова моя дырявая…
Дитрих вернулся и поставил котелок на огонь.
— Вот что, господа, — начал он. — В другое время я бы ни за что не пустил вас за перевал, потому что ни мысли ваши, ни поступки мне непонятны. Но Тери я полностью доверяю. Он не выносит злодеев и проходимцев. И людскую сущность чувствует безошибочно.
Андрей против воли расплылся в улыбке.
— Наш человек! — шепнул он мне.
Да уж. Еще один специалист. Коллега.
— Отправляйтесь вверх той же дорогой, пока не выйдете на широкое плато. Оттуда видно долину. И дом. Спускайтесь осторожно, склон очень крутой, легко сорваться. Грэте передавайте от меня поклон. Да скажите, чтоб…
Он отбросил волосы со лба, вздохнул.
— Нет, ничего.
Быстро собрались, поблагодарив неизвестного хозяина за кров, и вышли.
Низкое небо, снежная дорога, солнце маленькое и бледное. Но мне начинало все это нравиться.
Дитрих шагал впереди — он все-таки решил проводить нас до плато — Тери сидел у него на плече, помахивая хвостом. Замечательный зверь, нам будет не хватать его. Я топал посередине, стараясь попадать в след. Сзади ступал Андрей.
Три смелых зверолова…
— Господа, — обернулся наш проводник. — А кто-то обещал музыку…
И идет себе дальше. Мы с Андреем полезли в торбы. Я, как уже более опытный, первым раздвинул флейту и заиграл. Те же «Рукава», но уже как-то иначе. Как будто на знакомой реке появились новые пороги, неизвестные острова, излучины…
Флейта Андрея выводила вторую партию.
Дитрих неожиданно запел. Не понимаю, как он не охрип на морозе… А голос у него совсем юношеский — чистый и звонкий. Да еще акустика в горах — будь здоров…
В далеком краю у подножия гор,
где летом орешник цветет,
Где эхом орлиный летит разговор
к прохладному зеркалу вод,
Где утром клубится в оврагах туман,
спустившись с искристых вершин,
Там Чудо мое, мой пьянящий обман
живет средь зеленых долин…
Не знаю, как Андрюха, а я сразу просек, о ком он толкует. Что-то понятливым стал в последнее время. Родство с эссенциалистом влияет?
— Она длиннонога, как быстрая лань,
Как горный поток весела,
Над ней благодати божественной длань
С рожденья простерта была.
И свет всех вечерних и утренних звезд
Ее отражают глаза.
А руки лишь вскинет — и радужный мост
Дугою летит в небеса.
…Мы встретились в сумерках зимней порой…
Я шел, одолев перевал,
А колких снежинок взволнованный рой
Гавот надо мной танцевал.
Сейчас наберу сушняка для костра,
Согреюсь, коль ужина нет,
Под склоном горы прикорну до утра..
Но что там вдали? Будто свет?
Какая удача! Несусь во весь дух,
В надежде на пищу и кров.
Должно — дровосек, а быть может — пастух
Домишко возвел средь ветров.
«Откройте, хозяева! — бухаю в дверь, —
Ужо не останусь в долгу!
Я — бедный художник, поэт, менестрель,
Развлечь-позабавить могу».
«Не заперто, путник!» — звенит голосок.
Вошел — и как вкопанный стал.
Я с лирой немало протопал дорог,
Но женщин таких не встречал.
Красива, как эльф. Золотая коса
До полу струится рекой.
Лишь только ее увидали глаза
— Навек потерял я покой…
Тут уж, кажется, и у Андрея не осталось сомнений. Он опустил флейту и остановился, впившись в Дитриха глазами. Певец тоже замолчал, перестал и я. Они стояли друг напротив друга, пока Тери не прервал переливчатым свистом затянувшуюся паузу.
— Мне пора, — произнес менестрель. — Почти пришли, впереди спуск.
— Спасибо тебе, — сказал Андрей. — Тери, пока! Фьюить! Еще встретимся, а?
— Непременно! — свистнул Тери.
— А ведь ты понимаешь его! — сказал Дитрих. — Счастливого пути… Стан, будь здоров! Идите осторожно!
— И тебе всего хорошего, Дитрих! — откликнулся я. — Жаль, что так мало пообщались.
— Ничего, — улыбнулся он. — Если звезды будут благоприятствовать — свидимся.
Он махнул рукой на прощание и очень быстро скрылся из виду. На плечо мне с хулиганским щелчком упала шишка. Похоже, кроме певца у нас были и другие провожатые.
Мы остались на плато, с молчаливого согласия не говоря больше о Дитрихе.
Отсюда открывался вид на широкую заснеженную долину.
— Ковер. Пушистый ковер, — произнес Андрей.
— А до него еще топать и топать, между прочим, — констатировал я, убирая свирель в мешок.
— Стан, ты видишь домик?
Я помотал головой. Какой там домик! Глаза режет от белизны.
— Вон он, смотри…
Я напряг зрение изо всех сил, пытаясь понять, что можно различить на этом чистом белом листе.
— Левее…
Да, действительно. Едва заметный бугорок и узкая черная полоска между снегом на земле и снегом на крыше. Сам бы я не догадался.
— Я боюсь, Стан.
— Чего?
Я недоверчиво глянул на Андрея. Боится? Сейчас? Когда все позади?
— Боюсь, что она не узнает меня. Или узнает, но не примет…
— Да ладно! Ну что ты, в самом деле! Кого же она примет, если не тебя!
— Стан! — Андрей захлопнул свою свирель, едва не сломав ее. — Я так хотел дойти, понимаешь? Дожить. Добраться, доползти — любой ценой. А сейчас во мне что-то скребется: «Чего приперся, дурак»?
— Ага. Ну что, поплыли обратно, Василий Иваныч?
— Кто?
— Анекдот такой. Хватит с ума сходить, пошли!
Я решительно двинул вниз по склону.
Даже слишком решительно.
Дитрих не зря предупреждал. Не сделав и десяти шагов, я поскользнулся, упал на спину и неминуемо слетел бы с почти отвесной скалы, если бы Андрей, подоспевший в последний момент, не схватил меня за лямку мешка. Эссенс уцепился за голые ветки кустарника, а я нащупал ногами камень и уперся в него.
— Стан, ты что?! Священный лабиринт, мать его за ногу! Иду я, иду! Только не так быстро, ладно?
— Может, нам веревкой обвязаться? — сказал я вместо ответа. — У нас есть веревка?
Андрей молчал.
— Але!
— Есть. Я думаю, как ее достать.
* * *
Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем Андрей, проявляя чудеса гибкости и пытаясь распластаться на склоне, смог развязать мой мешок. Но все напрасно — в моем комплекте веревки не было.
— Да ты подумай, а! Предусмотрительный Артур не положил вторую веревку! — с досадой произнес эссенс.
— Правильно, две и не нужно. Одной за глаза хватит! — глубокомысленно произнес я. А что еще оставалось?
— Придется Артура звать, — с неохотой протянул Андрей.
— А из твоего мешка?..
— Нереально. Звезданусь. Артур! — закричал Андрей в пространство. Никто не ответил, он крикнул чуть громче. — Артур!
— Я тебе дам, «не положил»! — рявкнул голос с небес. — В боковом кармане смотри!
Я так и припечатался к склону. Андрей завозился и через некоторое время крикнул: «Нашел»!
— Обормот! — со вздохом облегчения произнес голос. — Стаса не урони!
Пока Андрей, сбросив плащ вниз, пристегивался — веревка оказалась не какая-нибудь, а с карабинами, — я медленно приходил в себя.
— А он все слышит, да?
— Не все. Он иногда выходит… скажем так, в эфир. Тогда слышит. Но сделать ничего не может, для этого его надо позвать.
— А помнишь, он говорил: «Я вас вытащу, если что»? — припомнил я.
Андрей сбросил мне свободный конец веревки с креплением.
— Сможешь пристегнуться?
— Думаю — да.
Я осторожно, перехватывая канат то одной, то другой рукой, стал оборачивать его вокруг пояса. Мой плащ полетел вслед за Андреевым.
— Вытащить-то вытащит. Обратно в Лабиринт! А нам осталось два шага…
Я не стал напоминать, что кто-то только что не хотел никуда идти…
Кое-как мы слезли. Сползли. Спустились-таки с этого плато. Почти живые.
Поэт был прав: лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал. И никогда не будешь!
Молча смотав веревку, убрали ее в мешок. Руки-ноги, гудевшие от только что пережитого напряжения, требовали оставить их в покое. Порванный в двух местах плащ Андрея сняли с куста. Мой — вообще не нашли. Но у меня хоть колет почти не пострадал, не считая потерянных в драке пуговиц. Андрею же пришлось свой выбросить вместе с рубашкой — кружева превратились в лохмотья. Впрочем, как и штаны, которыми он при спуске цеплялся за каждую неровность.
— Одно из двух. Либо ты заворачиваешься в плащ, как античный бог, либо достанешь свою одежду, — заключил я.
— Что-то я не слышал, чтобы боги заворачивались в плащи, — пробормотал Андрей, вытаскивая пакет. Через пару минут он уже облачился в свой бежевый костюм и нормальные ботинки. Значок прицепил на рубашку, спрятав под пиджак. А я так и остался в прежнем образе, накинув его плащ себе на плечи.
Чудесная парочка.
— Интересно, что сказал бы Артур, — задумчиво произнес эссенциалист.
— Он матом не ругается, — ответил я. — Интересно, что скажет Рита.
Андрей быстро посмотрел на меня.
— Адаптер!
Я хлопнул себя по ушам, по груди.
— Посеял! — кивнул Андрей. — А флешка?
— Флешка вот, — вздохнул я.
— Ну и черт с ним, возьми мой.
— А ты?
Андрей молча снял гарнитуру и стал прилаживать ее на меня.
— Не надо, тебе сейчас нужнее!
Андрей помотал головой.
— Либо мы с ней поймем друг друга без всяких переводчиков, либо нам и техника не поможет!
Резонно. Я не стал спорить.
— Пойдем, спутник, — вздохнул он, и мы двинулись к домику.
Сверху расстояние казалось гораздо меньшим. На деле пришлось шагать целый час чуть не по колено в снегу, пока мы не добрели до круглого колодца. Здесь начиналась утоптанная дорожка к крыльцу. Метров сорок — и мы у дома. Аккуратненький домик, словно из сказки, с цветными стеклами в окошках…
И дым из трубы.
— Кто-то есть! — сказал я, присев на край колодца, чтобы вытряхнуть снег из башмаков. — Если хочешь, давай ничего сразу говорить не будем. Давай посмотрим на ее реакцию сначала, а там сообразим.
Мне хотелось выработать стратегию, тактику, беспроигрышный вариант.
— Ты, главное, не волнуйся, а лучше вообще молчи, я сам начну разговор.
В это время дверь домика отворилась, появилась девушка. Высокая, с двумя длинными светло-русыми косами, в пышном зеленом платье с передником.
— Да, — сказал я, — вполне ничего. К такой можно и в костер. Но ты, главное…
Андрей меня не слушал уже.
Он бросился навстречу Рите.
Забыв свой страх, неуверенность, осторожность, разговоры о долге и прочие глупости.
А Рита бежала к нему.
На полдороге они встретились, Андрей подхватил ее на руки и стал целовать.
И судя по всему, ей было неважно, как он выглядит.
…А снег все никак не вытряхивался из моего башмака…
…Я обнял ее, благодарный судьбе,
И в танец увлек за собой,
А флейта играла сама по себе,
Ей вторил незримый гобой.
Колышется пламя оплывшей свечи,
И знаю — не надо речей,
Ведь губы твои как огонь горячи,
А сердце — еще горячей…
* * *
Вот честно: не люблю фэнтези. Жизнь-то гораздо интереснее придуманных историй. А уж сколько нам с Андреем пришлось пережить…
Андрея я очень хорошо понимаю: Рита и красавица, и умница, и добрая… А главное — Как хорошо, что она его дождалась!
Андрей сказал, что обвенчается с ней в местном костеле. Готов на время стать католиком, как все бавардийцы.
На мой вопрос насчет дальнейших планов эссенс ответил: «Не знаю. Но пока я остаюсь здесь».
И это правильно. Сколько можно мыкаться, должен же у них быть медовый месяц, вполне заслужили!
А вот я домой пока не собираюсь. Сегодня утром я умывался холодной водой у колодца, когда неожиданно со стороны гор появились Дитрих и Тери. Менестрель поздоровался и, ни о чем не спрашивая, предложил мне пойти с ним по дорогам.
— Я музыкант, страж этого мира. Но и в другие миры заглядываю. Твой товарищ, как мне кажется, нашел то, к чему стремился. Теперь ты со спокойным сердцем можешь оставить его здесь.
Он перевел глаза на домик и со вздохом произнес:
— Фройляйн Зеленые Рукава…
Потом повернулся ко мне:
— Стан, мы с Тери будем очень рады, если составишь компанию…
Тери переливчато свистнул: «Соглашайся, друг!»
Я посмотрел на них обоих: юношу и хорька. В самом деле — Дитрих сейчас самый подходящий для меня товарищ. По несчастью. Хотя несчастным я себя не чувствую. Тоска пройдет, было бы занятие.
— Согласен, — улыбнулся я, протягивая менестрелю руку. Тот с радостью пожал ее.
Дитрих хотел увести меня немедленно, но я не мог уйти, не попрощавшись с Андреем. Со своим братом.
Мы договорились отправиться завтра на рассвете.
…А вечером мы сидели втроем у печки — Андрей, Рита и я. Потрескивал огонь, за окном падали снежинки…
— Андрей, я все думаю про ту историю, о магах и людях. Про Лабиринт и паутину. Это что — ваша официальная версия обустройства мира?
Андрей, щурясь на огонь, улыбнулся.
— Сказка-то? Представляешь — да, одна из версий. Но есть и другая. О том, что Мегавселенная сама похожа на лабиринт. Помнишь детскую игрушку — прозрачный кубик с перегородками, а внутри катается шарик, и надо перегонять его с одного уровня на другой?
Точно. Была у меня в детстве такая.
— Так вот. Шариков много. Это миры. И они перемещаются по уровням Мегавселенной. А иногда — сталкиваются…
— И происходит наслоение? — понял я.
— Угу. Стас! — спросил он вдруг. — Ты не передумал уходить? Может, останешься?
— В самом деле, Стас! Мы бы очень хотели, чтобы ты задержался! И Андреас, и я, — подала голос Рита. — А миры никуда не денутся!
Она улыбнулась.
— Спасибо, ребята, мне действительно надо идти. Но мы обязательно увидимся!
— Жаль, — с грустью сказал Андрей. — Но раз ты решил… У тебя есть адаптер и флешка, рекомендации те же. Если тебе понадобится помощь, ты всегда можешь позвать Артура. Он услышит тебя из любого мира.
— А если… мне не захочется звать Артура?
Собственно, это был не вопрос. Так. Мысли вслух.
— В самом деле! — Рита с укором покосилась на жениха. — Зачем нам Артур! Ты всегда можешь позвать Андреаса, Стас. А он сможет позвать тебя. А если что — я помогу.
— Ну, тогда и бояться нечего, — весело объявил я, обнимая их обоих.
Потом я отправился спать. Завтра в путь…
Утром мне наконец-то удалось вскочить раньше всех. Раньше всех — потому что Андрей с Ритой так и не уснули, всю ночь… проболтав.
Рита собрала мне полный мешок всякой еды. А я не стал отказываться.
В окно я видел, что Дитрих и Тери уже ждут меня у колодца…
— Ну, не грустите, ребята! — сказал я уже на пороге, видя слишком печальные лица моих друзей. — Андрей, когда-нибудь мы встретимся, и я скажу: «Привет, Андрюха!»
— «…Рад, что не ошибся в тебе», да? — улыбнулся мой друг.
И тут до меня, дурака, наконец дошло! Только сейчас я понял, почему он узнал меня на пристани. «Вы должны были общаться раньше», — сказал Артур. Конечно, ведь я отправил Андрею сообщение — выдуманному Андрею, из профайла. Просто так написал, по приколу. А ведь если бы я тогда этого не сделал…
Он не узнал бы меня. И ничего бы не было.
Или было?
Да кто теперь разберет…
