11. Допрос

Приёмная директора школы выглядела этим утром несколько необычно. Все свободные стулья занимали вызванные на допрос, ждущие своей очереди ученики. Секретарша Леночка сидела не за привычным своим столиком, а в углу приёмной. Держала на коленях блокнот, нервно покусывала карандаш, поправляла то и дело сьезжающие на кончик носа очки.

За столиком же расположился лично Эдуард Николаевич Погребной. Одет был, как всегда, с иголочки. Галстук тёмно-красного цвета красиво гармонировал с синим в тонкую полоску костюмом. Эдуард Николаевич тихо переговаривался о чём-то с Андреем Степановичем Лаптевым и периодически бросал возмущённые взгляды на закрытую дверь собственного кабинета.

В его голове никак не укладывалось, почему он должен был уступить кабинет этому длинноногому мальчишке с нагловатой физиономией. Однако же другого, более удобного места для следовательской работы в школе не нашлось, и после недолгого сопротивления (и короткого телефонного разговора с Балабиным) Эдуард Николаевич вынужден был пойти на попятный. Так что теперь его кресло (между прочим, кресло отменное, подарок спонсоров, новодел, конечно, но весьма качественный, работа мастеров местной деревообрабатывающей фабрики!) самым нахальным образом оккупировал этот столичный выпускничок, без году неделя следователь. Явно блатной парень, как все они там, в Москве.

Скорей всего, купил себе диплом!

В принципе можно было бы, конечно, здесь не сидеть, а пойти в учительскую или ещё куда-нибудь. Но директору казалось важным находиться как можно ближе к центру событий, поэтому он решил занять именно этот, вовсе не соответствующий его положению пост.

Погребной вздохнул, покосился на сидевшую напротив Тамару Станкевич.

Тамара заметила директорский взгляд, вежливо улыбнулась пышными губами, небрежно дунула на падавшую на лоб чёлку. Жест был с практической точки зрения довольно бессмысленный (чёлка тут же опустилась на прежнее место), но зато отработанный, безусловно привлекал внимание.

Дверь кабинета неожиданно распахнулась, оттуда вышла Алина Трушина.

Погребной кинул зоркий взгляд в глубину кабинета, успел разглядеть, как вальяжно развалился в его любимом кресле Артём Раскатов.

К тому же ещё и яблоко жрёт, наглец!

Тамара же пристально оглядела проходившую мимо Алину. Не без удовлетворения отметила, что та выглядит чудовищно. Коротко стриженные немытые волосы нелепо торчат в разные стороны, лицо измученное, под глазами мешки, идиотски оттопыриваются проколотые в нескольких местах уши.

Чистая креза, видно, что коматозит по-чёрному!

Артём доел яблоко, задумчиво оглядел кабинет и через всю комнату бросил огрызок в стоявшую в углу корзину для использованных бумаг. Огрызок ударился о край корзины, но внутрь не попал, свалился рядом.

Артём недовольно сморщился, встал из-за стола, подошёл, поднял огрызок и выбросил его в мусорку.

Потом мельком оглядел приёмную.

– Тамара Станкевич! – объявил он в открытую дверь.

Тамара повела плечами, встала, одёрнула юбку и, выпрямив спину, вошла в кабинет.

Дверь закрылась.

– Нет, это чёрт знает что! – недобро усмехнулся ей вслед Эдуард Николаевич. – Этот мальчишка хозяйничает здесь, как у себя дома. И всё это он делает, сидя в моём кресле. Я уверен, что он понятия не имеет, как надо поступать в таких случаях. Не понимаю, почему Балабин ему доверил такое важное дело. Это крайне легкомысленно с его стороны.

– Вы совершенно правы, Эдуард Николаевич, – подобострастно подддержал его Лаптев. – Это как-то совсем непонятно.

Артём внимательно рассматривал Тамару Станкевич. Безусловно, красивая девушка, но несколько не в его вкусе.

Слишком холёная, пожалуй.

Подобные девицы всегда очень высокого мнения о собственной персоне. Особенно, как он заметил, в провинции. Здесь они просто чувствуют себя королевами.

Артём наклонился над столом, пристально посмотрел прямо в лицо Тамаре. (Так делал Джигарханян в одном из фильмов об Аркадии Францевиче Кошко.)

– Ну, хорошо, Тамара, – мягко сказал он. – Давайте всё же пойдём дальше. У Олега Дикого были враги? Если да, то кто это? И пожалуйста, как можно подробней.

Тамара дунула на падающую на лоб чёлку, взглянула на Артёма чистым, проникновенным взглядом.

– Даже не знаю, с чего начать, – сказала она. – Столько всего надо вам рассказать…

Спустя час в приёмной почти ничего не изменилось, разве что несколько уменьшилось количество ожидающих.

Сидевшая в углу секретарша Леночка усердно делала вид, что записывает в блокноте что-то важное. На самом деле изо всех сил прислушивалась к тихому разговору директора с учителем физкультуры.

Уши у неё горели, Леночка просто умирала от любопытства. Ей на редкость повезло, что убили не кого-нибудь, а ученика из их школы. Жалко, конечно, Олега Дикого, видный был парень. Но зато ужасно интересно, как всё это теперь развивается.

Прямо чистое кино, ей-богу!

– Я это, конечно, сразу прекратил, – тем временем возбуждённо говорил Лаптев. – Позже, во время тренировки, он опять полез в драку, и я опять вынужден был вмешаться. Вот такие дела, Эдуард Николаевич.

– А что за причина была у этой второй драки? – спросил Погребной.

Лаптев пожал плечами, потом показал глазами на сидевшего неподалёку Геворка Асланяна:

– Толком не знаю. Что-то они с его братом не поделили.

Погребной повернулся, не скрываясь, с ног до головы пристально оглядел Геворка.

– Понятненько, – многозначительно проговорил он вслух.

Геворк тут же занервничал.

– Что вы на меня так смотрите! – возмутился он. – Вы что хотите от меня, Эдуард Николаевич? Ни я, ни мой брат никакого отношения ко всему этому не имеем!

Погребной насмешливо кивнул головой, перевёл недобрый взгляд на широкие, спущенные штаны Геворка.

– А это мы скоро узнаем, – сказал он.

Дверь кабинета распахнулась, оттуда вышел Павло Горошевич. Оглядел всех сидящих вызывающим взглядом. Лицо возбуждённое, покрасневшее.

– Геворк Асланян! – раздалось из кабинета.

Геворк встал, направился к двери. По дороге якобы случайно (на самом деле точно рассчитанным движением) толкнул Горошевича. Тот немедленно развернулся, открыл рот.

Но сказать, однако, ничего не успел, поскольку в эту самую секунду в приёмную влетел запыхавшийся Ромка Заблудший.

– Следователь здесь? – тяжело дыша, спросил он.

Секретарша Леночка открыла было рот, но ничего не сказала, только кивнула на открытую дверь.

– Мне срочно надо… – виновато пробормотал Ромка и мгновенно исчез в кабинете.

Геворк Асланян озадаченно уставился на плотно захлопнувшуюся перед самым его носом дверь. Растерянно оглянулся, уткнулся взглядом в возмущённого по-прежнему Павло.

– Ну чего вы встали как бараны? – властно вмешался в ситуацию Эдуард Николаевич. – Горошевич, он с тобой уже закончил?

– Да, – коротко ответил Павло.

– Тогда иди в класс! – распорядился директор. – А ты, Асланян, садись, жди, пока тебя опять вызовут.

Геворк подчинился, сел на место.

Горошевич ушёл.

Леночка в своём углу поправила очки и ещё больше напрягла слух.

Если бы можно было хоть чуточку услышать, о чём сейчас говорит этому молодому следователю Заблудший!

Ромка сидел напротив Артёма, всё ещё тяжело дышал, вытирал пот грязным платком.

– С чего ты это взял? – спросил Артем.

– Так Танька ж Родина видела, как она это делала, – горячо заговорил Ромка. – Я вам говорю, это Алина его пришила, верняк, даже не сомневайтесь. Депан у неё.

– Чего-о? – не понял Артём. – Это что значит?

– Ну в смысле депресняк. Словечко такое. Типа, колбасится она. Вот и замочила его.

Артём подвинул к себе блокнот, взял ручку:

– Ты-то как об этом узнал? Тебе Таня рассказала?

– Да нет же. – Ромка досадливо повёл головой. Следователь был проблемный, тормозил, сразу не догонял. – Я ж объясняю, – нетерпеливо произнёс он. – Она всё Сане Колоскову рассказала, а он – мне.

Время в приёмной тянулось чертовски медленно. Секретарше Леночке, регулярно поглядывающей на часы, казалось, что оно просто окончательно застыло на месте.

– Будьте на всякий случай готовы, Андрей Степанович! – тихо прошептал Погребной на ухо Лаптеву. – Может быть, вам придётся взять класс Седы Магометовны.

– Понимаю, – со значением отвечал Лаптев. Хотя на самом деле ничего не понял. Костоева вроде бы не болела и никуда уезжать не собиралась, речи об этом ни разу не было. Но задавать вопросы воздержался. Лишние часы ему только на руку, к тому же за классное руководство шла дополнительная оплата. – Разумеется, Эдуард Николаевич. Проблем нету. Вы можете спокойно на меня положиться. Вы же знаете, я вас не подведу…

Он хотел сказать что-то ещё в этом духе, но осёкся. Дверь кабинета открылась, оттуда с важным видом вышел Ромка Заблудший.

Вслед ему тут же высунулся озабоченный Артём.

– Эдуард Николаевич, – обратился он к директору. – Я бы хотел немедленно поговорить с Колосковым и Родиной. Разыщите их, пожалуйста.

Погребной с трудом подавил раздражение. Этот юнец смеет отдавать ему приказания.

– Сколько это ещё всё займёт? – строго спросил он. – Мне нужно вернуться в свой кабинет.

Артём лучезарно улыбнулся:

– Надеюсь, недолго. Ещё раз извините за причинённое беспокойство. Я вам сразу дам знать, как только закончу.

И он снова скрылся в кабинете, аккуратно закрыл за собой дверь.

Погребной проводил его бешеным взглядом.

Наглая московская рожа!

– Эдуард Николаевич! – пискнула из своего угла Леночка.

Директор обернулся:

– Что вы сидите? Вы же слышали!

– Дело в том, что Родина сегодня отсутствует в школе, – робко доложила секретарша. – Причины неизвестны.