34. Звонок

Ромка с силой поставил очередную выпитую рюмку на столик. Его уже как следует повело.

Он покосился на Свету, удивился, что до сих пор не раздел её. Она сидела рядом точно такая же, как и пришла, – красивая, нарядная, соблазнительная. Всё это было очень странно.

Давно пора засадить ей по самые помидоры!

Ромка обнял Свету, потащил её к себе, вытянул губы, чтобы поцеловать. Она резко оттолкнула его, отодвинулась.

– Ты чё? – удивился Ромка.

Света молчала, с опаской смотрела на него.

– Стебаешься, да? – догадался он и опять попытался ухватить её.

Она снова отодвинулась, вжалась в самый край дивана:

– Нет, Ромка, не надо!

– Просто поцелуй меня один раз! – жалобно попросил он.

Пересел поближе, спнова потянулся к ней.

Света резко ударила его по руке, вскочила с дивана.

– Не струя себе фонтан! – разозлился Ромка. Он тоже встал, шагнул к ней. Сказал вроде бы миролюбиво, но с затаённой угрозой: – Слушай, чего ты шары катишь? Я тебе ничего плохого не сделаю.

– Ромка, я ничего не хочу! – отступая, предупредила Света.

Ей уже всё стало ясно. Весь этот день рождения – чистая подстава!

Никто больше не придёт!

Но Ромку уже невозможно было остановить. Он чувствовал, как в штанах у него всё напряглось. Нет, так просто он эту тёлку отсюда не выпустит. Не позволит чайника из себя сделать!

Сначала поманить, а теперь!..

Ну уж нет, это у неё не проканает!

Он рванулся вперёд, схватил её, поцеловал в приоткрытые манящие губы. Пытался пролезть языком в глубь её рта, но Света крепко сжимала зубы, не давала это сделать, отталкивала его.

Ромка злобно швырнул её обратно на диван, всей тяжестью навалился сверху. Она отчаянно сопротивлялась, плевалась, пыталась его укусить.

Это завело его ещё сильнее.

Вот сучка!

Он изворачивался, целовал её лицо, шею. Жадной рукой залез в лифчик, в восторге почувствовал под пальцами упругую нежную грудь.

Света вдруг с ужасом осознала, что это не игра, что её насилуют самым непосредственным образом.

– Пусти, козёл! – в ярости заорала она. – Пусти, говорю!

Павло Горошевич остановил машину на окраине города у первого же телефона-автомата. С надеждой посмотрел на разукрашенную дурацкими надписями, стоявшую с разбитыми стёклами будку. Мобильника у него не было.

Хоть бы автомат работал!

Павло выскочил из машины, внимательно огляделся (вокруг – никого), быстро вошёл в будку, с осторожностью снял трубку и вздохнул с облегчением.

Работает!

Он набрал номер. Ловко соединился, пользуясь специальной плоской металлической палочкой (из женского маникюрного набора, только слегка заточена специальным образом!), заменявшей ему действующие в городе жетоны.

Раздались долгие телефонные гудки. Никто не подходил.

Павло ждал, нервничал, поглядывал по сторонам.

– Ну, давай же, твою мать! – бормотал он. – Бери трубку, мочок!

Телефон стоял совсем рядом с диваном, на столике, трезвонил вовсю. Но мочок, то бишь нерешительный человек Ромка Заблудший, был в этот момент так возбуждён, что ничего не слышал. Его рука безостановочно шарила по Светиной груди.

Платье под рукой натянулось, затрещало. Он и на это не обратил внимания. Тяжело дыша, полез ещё глубже в лифчик, хотел потрогать сосок. Разодрал платье окончательно, вывалил грудь наружу.

Света в отчаянии поняла, что ей с ним не совладать.

Пыталась вырваться, одновременно прикрывалась остатками платья, дико кричала, звала на помощь.

– Да заткнись ты, дура! – задыхаясь, проговорил Ромка. – Я ж тебе сказал, ничего плохого не сделаю!

Свободной рукой уже лез к ней под юбку, тянулся к трусикам. На его светло-голубых джинсах проступило тёмное мокрое пятно.

Света напряглась, исхитрилась ударить его коленом в пах. Он взвыл, ослаб на секунду, и ей в результате удалось стряхнуть его с себя. Он скатился с дивана, упал на пол. Она тут же вскочила, перепрыгнула через него. Ромка попытался схватить её, но неудачно – она выскользнула, бросилась к двери.

Он мгновенно встал на ноги, кинулся ей наперерез. Света поняла, что, пока она будет открывать замок, он опять схватит её. Тут же изменила направление, свернула в коридор, забежала в первую попавшуюся дверь (оказалось – ванная!).

Ромка рванулся за ней, схватился за ручку, но опять слишком поздно, она уже закрыла дверь на задвижку.

– Блин! – прорычал он в бешенстве. Хотел было ломать дверь, но в последний момент опомнился. Закричал примиряюще: – Светка, открой! Ты чё перестремалась? Я ж просто пошутил!

Какой-то раздражающий звук доносился из комнаты.

Ромка перестал орать, прислушался.

Это навязчиво звонил телефон.

Какой мудак звонит так не вовремя!

Он сплюнул и пошёл обратно в гостиную.

Яростно схватил трубку с навязчивого аппарата:

– Да?

– Заблуда, это Павло, – раздался в трубке напряжённый голос.

Ромка мгновенно забыл про Светку, про мокрое пятно на джинсах. Волна страха прокатилась по телу, ноги похолодели, на лице выступили крупные капли пота.

– Здорово, Павло, – сказал он как можно радостней. – Ты откуда звонишь?

– Да из жопы какой-то, – пробурчал Павло, поглядывая по сторонам. – Слушай, Заблуда, у меня попухалово сплошное. Помоги, а? Кроме тебя, некому. Ты один нормальный пацан. Я больше никому не верю, одни лепила вокруг. Поможешь?

– Не ссы в компот, Павло, – приподнятым голосом ответил на другом конце Ромка, – ты же знаешь, я на измену не сажусь! А что за дела?

Павло приободрился, хотя всё ещё изрядно нервничал.

Неужели Заблуда не поможет, кинет его?

– Ты слыхал, что вчера в кинотеатре было? – осторожно спросил он.

– Само собой. Кто ж не слыхал!

Ромка почувствовал, что его немножко отпустило. Похоже, прямо сейчас этот психопат Павло его мочить не будет.

Он вытер пот, заговорил спокойней:

– Весь город теперь только всё это и перетирает.

– В общем… я там был, – с жаром начал объяснять Павло, – но я Станкевич не убивал. Чтоб мне падлой быть, Заблуда, я этого не делал! Всё, что сделал, это я Арама отметелил. Но я не думал, что он от этого кони нарежет… Слышь, Заблуда? Ты тут?

– Да тут я, – отозвался Ромка. Слушал очень внимательно, аж до боли прижал трубку к уху. – А за что ты его?

– Да из-за директора. Погребной знал, что я этих черножопых братанов не терплю. Ну и сказал, что пятьсот зелёных мне даст, если я их полечу как следует. Ну, чтоб они к нашим метёлкам не клеились. А мне бабки нужны позарез. Я как раз хотел с тобой расплатиться. Но эта сука подлая меня наколол, ни хрена не дал!..

Павло перевёл дыхание. Ему было не по себе. Такие длинные монологи он произносил чрезвычайно редко, терпеть не мог чесать языком. К тому же с голодухи отчаянно кружилась голова.

Пора к делу, хватит резину тянуть!

– Так ты его за это грохнул? – осторожно спросил Ромка.

– Ты чё, Заблуда! Совсем опух? Не трогал я его, на хрен мне это надо! Сам сегодня узнал, прибалдел. Говорю тебе, сам в непонятках, кто это всё мутит, слышь?

– Да слышу я. Ну и чего?

– Да ничего. Влетел я, вот чего. Домой попасть не могу. Там менты пасутся. Арам ведь откинулся. Плюс они думают, что я Тамарку замочил. А теперь ещё директор добавился… Непруха в общем. Если меня увидят, упакуют по полной. Ты мне должен помочь, Заблуда!.. Мы же корешки с тобой, правда?

Павло снова выдохнул, прислонился пылающим лбом к холодному стеклу будки. Этот разговор давался ему с большим трудом.

– Не парься, я тебя понял, – сказал Ромка. – Что надо?

– Мне надо валить, пока не поздно. А у меня тухляк, ни гроша. Займи мне ещё три сотни. Я тебе всё пришлю! Чтоб мне падлой быть, За-блуда! Сделай, а? Ты же конкретный пацан! Я ведь знаю, у тебя бабки есть. Я для тебя потом что хочешь…

– Говорю, не парься, – прервал его Ромка. Он уселся на диван, закинул ногу на ногу. Голос его теперь звучал уверенно, в нём даже появились повелительные нотки. – Бабки самому нужны, сам понимаешь, но для тебя сделаю. Можешь прямо сегодня подгрести, я тебе дам. Скелетов нету, не стремайся.

– Я знал, что ты реальный мужик! – обрадовался Павло. – Спасибо тебе, Заблуда! Я только бабло возьму и сразу схиляю, не боись.

– Некисло, – подвёл итог Ромка. – Когда подвалишь?

– Реально через полчасика. Я тебе век не забуду!

– Ладно, разберёмся.

Павло повесил трубку.

Повеселевшим взглядом посмотрел по сторонам. Впервые за этот долгий день ему полегчало. Он не ошибся в своём друге.

Заблуда – классный пацан!

Конкретный.