29 июля, среда

Я просыпаюсь оттого, что в холле звонит телефон. Гляжу в потолок и жду, когда трезвон прекратится. Вчера в полдевятого утра кто-то так же упорно названивал, а когда я взяла трубку, в ней была тишина. Смотрю на часы: почти девять. Может, это Мэттью решил позвонить перед работой? Выпрыгиваю из постели и бегу вниз по лестнице, успевая схватить трубку до включения автоответчика.

– Алло? – выдыхаю я. Ответа нет. Жду какое-то время: связь на буровой всегда плохая. – Мэттью?

На том конце провода тихо. Вешаю трубку и набираю номер Мэттью.

– Ты мне сейчас звонил? – спрашиваю я.

– Доброе утро, дорогая, – произносит он подчеркнуто выразительно, но в голосе слышится усмешка. – Как у тебя дела?

– Прости, начну с начала, – поспешно пытаюсь исправиться я. – Доброе утро, милый, как ты?

– Вот так уже лучше! Все хорошо. Холодно тут, правда.

– Это ты мне только что звонил?

– Нет.

– Хм… – хмурюсь я.

– А что такое?

– Телефон звонил, я взяла трубку, а там тишина. Я решила, что это ты, просто связь плохая.

– Да нет, я собирался позвонить тебе в обеденный перерыв. А сейчас мне уже пора бежать, любимая, давай позже поговорим.

Я вешаю трубку, недовольная тем, что меня разбудили и вытащили из постели. Надо бы ввести ответственность за холодные звонки в такую рань. За окном начинается день, и я понимаю, что не хочу снова ночевать в одиночестве. Вчера ночью я вставала в туалет и выглянула в окно, и на мгновение мне показалось, что на улице кто-то есть. На самом деле никого там, конечно, не было, но я уже не могла заснуть до самого рассвета.

В обед мне звонит Мэттью, и я жалуюсь, что почти не спала последние две ночи.

– Попробуй уехать куда-нибудь на пару дней, – советует он.

– А это мысль, – отвечаю я. – Может, в тот отель, куда я ездила два года назад, когда умерла мама? Там есть бассейн и спа. Только не уверена, что у них еще остались свободные номера.

– Так позвони и узнай. Если остались, езжай прямо сегодня. А я присоединюсь к тебе в пятницу.

Настроение тут же поднимается.

– Гениально! Ты у меня самый лучший муж на свете! – радуюсь я.

Набираю номер отеля и, пока идут гудки, снимаю со стены календарь – уточнить, сколько ночей бронировать. У меня выходит четыре (если мы останемся до воскресенья); и тут взгляд падает на слова «Мэттью на бур.» в квадратике с понедельником. Они выглядят как приговор. Я зажмуриваюсь в надежде, что слова исчезнут, но, когда открываю глаза, они по-прежнему там. Так же как и надпись «Мэттью возвр.» в квадратике с тридцать первым числом, пятницей; и смайлик там же. У меня замирает сердце, а в животе все снова сжимается, и, когда в отеле наконец берут трубку и сообщают, что свободен только люкс, я тут же бронирую его, даже не поинтересовавшись ценой.

Вешаю календарь обратно на стену и перелистываю на август – к нашему возвращению из отеля. А заодно – чтобы Мэттью не увидел, что был прав: он действительно предупреждал меня о командировке.

* * *

Лишь добравшись до отеля и заняв очередь к стойке регистрации, я начинаю успокаиваться. Номер мне дают роскошный, с кроватью невероятной ширины. Распаковав чемодан, отправляю Мэттью сообщение, что я на месте, надеваю купальник и иду в бассейн. В раздевалке, пока я складываю вещи в шкафчик, приходит сообщение – но не от Мэттью, а от Рэйчел:

Привет, хочу обрадовать: отпросилась уйти пораньше и буду у тебя часов в шесть. Приготовишь поесть или сходим куда-нибудь?

Сердце падает, будто я шагнула в пропасть. Как я могла забыть, что сегодня Рэйчел приедет ко мне на ночь? Ведь мы же только в понедельник об этом договорились! Вспоминаю маму, и живот сводит от горячего, тошнотворного страха. Не могу поверить, что я забыла. Да, убийство Джейн и мое безграничное чувство вины сделали меня рассеянной, но забыть о том, что Рэйчел едет ко мне ночевать, – это уж слишком! Непослушными пальцами нажимаю кнопку вызова, ощущая острую необходимость поделиться с кем-то своими растущими страхами.

Рэйчел не берет трубку, хотя сама только что отправила мне сообщение. В раздевалке пусто, и я усаживаюсь на влажную деревянную скамью. Я твердо решила рассказать Рэйчел о своих опасениях по поводу проблем с памятью и теперь отчаянно хочу поскорее это сделать, пока не передумала. Звоню снова, и на этот раз она отвечает.

– Не хочешь ли переночевать не дома, а в роскошном отеле? – спрашиваю я.

– Смотря где, – отзывается она после паузы.

– В Уэстбрук-парке.

– А, это где потрясающее спа? – спрашивает она шепотом: на совещании, наверно.

– Ага. Собственно говоря, я уже здесь. Захотелось сменить обстановку.

– Да, иногда это полезно, – вздыхает она.

– Так ты ко мне присоединишься?

– На одну ночь? Нет, далековато ехать, а мне завтра на работу. Может, в пятницу?

– Да, но… – осекаюсь я, – в пятницу сюда приедет Мэттью, так что мы окажемся втроем…

– Мда, как-то неудобно получится, – хмыкает она.

– Слушай, прости, пожалуйста, что подвела тебя сегодня!

– Ничего страшного. Увидимся на следующей неделе.

– Постой, Рэйчел, я еще хотела… – начинаю я, но она уже отключилась.

31 июля, пятница

К середине дня я уже изнываю от желания увидеть Мэттью. Погода сегодня не радует, и я торчу в номере в ожидании, что он позвонит и скажет, когда приедет. Включаю телевизор, и, к моему облегчению, в новостях не говорят об убийстве Джейн. При этом я испытываю странное чувство досады: прошло всего две недели после ее ужасной смерти, а о ней уже забыли.

Звонит телефон, и я хватаю трубку.

– Я дома, – говорит Мэттью.

– Здорово! – радостно отзываюсь я. – Значит, успеешь сюда к ужину.

– Вообще-то, когда я приехал, тут был человек из охранных систем. Практически сидел у нас на пороге. – Он делает паузу. – Я и не знал, что ты, оказывается, обо всем уже договорилась.

– Договорилась о чем?

– О сигнализации.

– Не понимаю…

– Тот парень сказал, что вы договаривались на вчера. Насчет установки. Приходил мастер, но дома никого не было. И они нам названивали, похоже, каждые полчаса.

– Ни о чем мы не договаривались, – раздраженно отвечаю я. – Я только сказала, что мы с ним свяжемся, и все.

– Но ты ведь подписала договор. – Голос у Мэттью озадаченный.

– Ничего я не подписывала! Не ведись на это, Мэттью, он тебе лапшу на уши вешает, выдумывает какие-то договоренности. Это обман!

– Я сначала тоже так решил. Сказал ему, что, насколько я знаю, мы с тобой еще ничего не решили. А он показал мне копию договора с твоей подписью.

– Значит, он ее подделал!

Мэттью молчит.

– Ты что, правда думаешь, что я все это провернула? – догадываюсь я.

– Да нет, что ты! Просто подпись очень похожа на твою. – В его голосе звучит сомнение. – Когда я его выпроводил, решил полистать ту брошюру, которую ты оставила на кухне. А внутри была клиентская копия договора. Могу взять ее с собой, чтобы ты посмотрела. Если это подделка, мы сможем как-то решить проблему.

– Засудим их! – бодро подхватываю я, стараясь не дать сомнениям закрасться ко мне в голову. – А когда ты сюда приедешь?

– Сейчас приму душ, переоденусь… К половине седьмого приеду.

– Буду ждать тебя в баре.

Повесив трубку, испытываю досаду: как он мог подумать, что я заказала сигнализацию, не посоветовавшись с ним? Но противный голосок в голове издевательски спрашивает: «А ты уверена? Точно уверена?» – «Уверена!» – чеканю я в ответ. Между прочим, этот тип из охранных систем явно был из тех, кто на все пойдет ради денег; и соврет, и сжульничает – лишь бы заключить сделку. С осознанием собственной правоты я спускаюсь в бар и заказываю бутылку шампанского.

Когда приезжает Мэттью, бутылка уже дожидается в ведерке со льдом.

– Тяжелая выдалась неделя? – спрашиваю я. Выглядит он совершенно измотанным.

– Не то слово, – отвечает он, поцеловав меня, и кивает на бутылку: – Неплохо!

Официант открывает шампанское и разливает его по бокалам.

– За нас! – с улыбкой произносит Мэттью, глядя на меня поверх поднятого бокала.

– За нас! И за наш шикарный люкс!

– Ого, ты заказала люкс?

– Других номеров не было.

– Какая досада! – усмехается он.

– Кровать там необъятная, – отмечаю я.

– Надеюсь, я тебя в ней не потеряю?

– Не бойся, не потеряешь. – Я ставлю бокал на стол. – Ты захватил договор, который якобы я подписала? – Хочу скорее с этим разобраться, чтобы нашему отдыху больше ничто не мешало.

Мэттью бесконечно долго достает договор из кармана. Видно, что показывать его он не хочет.

– Согласись, подпись точно как у тебя, – извиняющимся тоном произносит он, протягивая мне бумаги.

Я замираю, уставившись в документ, но смотрю не на подпись, а на сам текст. Никаких сомнений – все заполнено моим собственным почерком, и этот почерк разоблачает меня намного убедительней, чем подпись. По крайней мере, мне так кажется. Ведь можно подделать подпись – но не целые строки аккуратно заполненного договора, где заглавные буквы выведены ровно так, как это делаю я! Я тщательно изучаю страницу, пытаясь отыскать хоть какую-то деталь, которая выдала бы подделку. Но чем внимательнее я вглядываюсь в слова, тем больше убеждаюсь: я писала их сама. Я уже почти вспоминаю, как выводила их; я практически ощущаю ручку в одной руке и чувствую, как другая рука лежит на столе, придерживая листок. Открываю рот, собираясь соврать и откреститься от этого почерка, и вдруг, к своему ужасу, начинаю рыдать.

Мэттью тут же оказывается рядом и прижимает меня к себе.

– У тебя, наверно, как-нибудь обманом выманили эту подпись, – утешает он.

Не могу понять – он и правда так думает или просто оставляет мне шанс на оправдание? Как на прошлой неделе, когда он в итоге сказал, что, наверно, забыл предупредить меня о командировке. Как бы то ни было, я ему благодарна.

– Завтра прямо с утра позвоню туда и скажу, что им это с рук не сойдет! – продолжает Мэттью.

– Но это будет мое слово против слов того типа, – возражаю я дрожащим голосом. – Давай оставим как есть. Он будет все отрицать, и мы только потеряем время. А нам так нужна сигнализация!

– Все равно, я считаю, мы должны попытаться расторгнуть договор! Что он тебе наплел? Что это просто смета или что-то в этом духе?

Я хватаюсь за эту соломинку:

– Точно не помню, но, наверно, да… Наверно, я подумала, что просто соглашаюсь с расчетами… Чувствую себя полной дурой!

– Ты ни в чем не виновата. Нельзя позволять им наживаться на людях такими грязными методами! – восклицает он. Затем менее уверенным голосом добавляет: – Честно говоря, теперь даже не знаю, что делать.

– Может, пусть уж они все установят? Все-таки я тоже немного виновата.

– Я бы все же предпочел разобраться с тем типом, – мрачно произносит Мэттью. – Думаю, шансы есть. Правда, завтра я его не увижу: устанавливать систему будет мастер, а тот тип просто продажник.

– Прости, мне правда очень неловко…

– Ладно, по большому счету это не такая уж катастрофа. – Осушив бокал, Мэттью с тоской глядит на бутылку: – Эх, жаль, что мне больше нельзя.

– Но почему? Тебе же никуда не нужно ехать!

– Вообще-то нужно. Я же думал, что все честно, вот и согласился, чтобы сигнализацию установили завтра утром. Если мы не собираемся расторгать договор, мне нужно быть дома, когда они приедут.

– Может, переночуешь здесь, а утром поедешь?

– Что, в полседьмого утра?

– Да нет, почему же так рано?

– Потому что они приедут в восемь.

Я невольно задаюсь вопросом, не пытается ли он таким образом наказать меня за самодеятельность с сигнализацией. Ведь он не позволяет себе злиться на меня в открытую.

– Но ты вернешься завтра к вечеру, когда они закончат? – спрашиваю я.

– Конечно, вернусь, – отвечает он, взяв мои руки в свои.

Посидев еще немного, он уезжает. Я поднимаюсь в номер и смотрю какой-то фильм, пока глаза не начинают слипаться. Но заснуть не получается. Я не могу поверить, что умудрилась заполнить целый договор и начисто стереть этот факт из памяти. Пытаюсь успокоить себя разумными доводами: я вовсе не в таком плохом состоянии, в каком была мама, когда начали проявляться ее проблемы с памятью, нечего даже и сравнивать (весной 2002-го она пошла в ближайший магазин, а на обратном пути заблудилась и вернулась только через три часа). До истории с сигнализацией у меня из памяти улетучивались только не очень серьезные вещи. Я забыла про подарок для Сьюзи; забыла про командировку Мэттью; забыла, что пригласила Ханну с Энди на барбекю и что Рэйчел приедет ночевать. Это, конечно, довольно неприятно, но не так уж и страшно. А вот заключить договор на установку сигнализации и не осознать, что произошло, – это уже гораздо хуже. Очень хочется верить, что меня обманули. Пытаюсь вспомнить, как мы сидели с тем типом на кухне, но все словно в тумане: помню лишь, как в самом конце он дал мне брошюру и сказал, что мой муж будет впечатлен.