10

На следующий день, по дороге на работу, я настолько увлечена размышлениями о других женах, что пропускаю нужный поворот и теряю двадцать минут в пробках. Ругаясь, паркую машину на служебной стоянке и бегу наверх, не дожидаясь лифта. Я провела день, сочиняя письмо от Уилла Реджине. Не слишком длинное:

«Привет! Я здесь недавно. Ты – юрист? Круто! Увидел тебя в подходящих вариантах и решил написать. И вот пишу… Так нелепо. Никогда не умел знакомиться».

Я поставила в конце сообщения смайлик и нажала «Отправить». Вполне достаточно очаровательного самоуничижения, чтобы привлечь внимание женщины. Уилл кричит: Я честный и твой успех меня не пугает. Ну, или мне так казалось. Если мне повезет, Реджина ответит и я смогу узнать ее получше.

– Ты опоздала.

Лорен, одна из сестер, хмурится на меня, когда я захожу в отделение. Почему обязательно нужно придавать широкой огласке то, что ты опаздываешь? Будто тебе самому это непонятно? У меня сжимается челюсть. Я ненавижу Лорен. Ненавижу ее безупречную пунктуальность. Ту легкость, с которой она справляется со сложными пациентами, будто это настоящее удовольствие. Она любит командовать. Прямо настоящий генерал – безупречно красивый и светловолосый!

Заставляю себя расслабиться, стараюсь изобразить виноватый вид и бормочу что-то о пробках, пытаясь проскочить мимо нее. Она отталкивает стул от стола с компьютером, перекрывает мне проход и пристально рассматривает.

– Выглядишь ужасно, – объявляет она. – Что случилось?

Последнее, что мне сейчас хочется, это объясняться перед всезнайкой Лорен Халлер. Упорно глядя мимо нее, я пытаюсь придумать объяснение.

– Плохо спала. Рабочий график иногда дает о себе знать.

С тоской смотрю в сторону сестринской, надеясь, что она меня пропустит.

Лорен смотрит на меня еще несколько секунд, словно решая, верить мне или нет, и наконец кивает:

– Привыкнешь. Со мной в первый год тоже такое было. Ничего не соображала от усталости.

Хочу закатить глаза, но сдерживаюсь и улыбаюсь. У меня это не первый год. В реальности она здесь всего на один год дольше, чем я, но щеголяет своим опытом, как школьница из группы поддержки. Ха-ха, я лучше тебя!

– Да? Спасибо, Ло. Уверена, и мне потом станет лучше.

Направляюсь в сестринскую, опустив голову, чтобы запихнуть вещи в шкафчики.

– Выпивай бокал вина! – кричит она мне вслед. – Перед сном! Мне помогает.

Поднимаю руку, чтобы показать, что я ее услышала, и ухожу прочь. Последнее, что мне хочется, это следовать советам Лорен. Лучше я пробуду трезвой всю оставшуюся жизнь, чем стану повторять ее вечерние ритуалы.

К счастью, когда я захожу в сестринскую, там абсолютно пусто. Выдыхаю и бросаю взгляд на шкафчики, как делаю каждый день. Все то же самое. Люди украшают дверцы фотографиями мужей, детей и внуков, в разной степени счастливых. Юбилейные открытки, сувенирные магниты из поездок и даже высушенный цветок – все с гордостью приклеено скотчем. Отпихиваю в сторону зеленый воздушный шар, понуро висящий перед моим шкафчиком: у кого-то был день рождения. «Счастья в 40!» – написано на нем яркими цветами. Сверху прилипла сахарная пудра и виден след жирного пальца. Дверца моего шкафчика пуста, не считая остатков логотипа музыкального лейбла «Саб Поп», криво приклеенного на металл предыдущим владельцем. Уборщица пыталась его убрать, но остался серый след клея, который я никак не могу удалить. Надо чем-нибудь его закрыть, например, нашей с Сетом совместной фотографией.

Мысль меня расстраивает. Ничего удивительного, что я до сих пор этого не сделала. Я не чувствую его полностью своим. От мысли о существовании еще двух женщин, которые могут поставить фотографию Сета на рабочий стол или приклеить к шкафчику, мне становится физически дурно. Я невольно тянусь к ссадине на ухе и думаю о синяках Ханны. По ее словам, это была случайность. Ага, такая же, как произошла прошлой ночью. Случайность.

Перевожу взгляд на шкафчик Лорен, в четырех дверцах от моего. Обычно я стараюсь туда не смотреть, сосредотачиваться на пустых местах, напоминать себе, что это неважно. Но сегодня пристально разглядываю все ее фотографии, и внутри зарождается странное чувство. Среди обилия блестящих селфи взгляд попадает на открытку со слащавой фразой «Ты – любовь моей жизни», написанной розовым курсивом. Открытка выглядит вызывающе. Любой может подойти, открыть ее и прочитать, и я подозреваю, что Лорен хочет именно этого. Приближаюсь еще на шаг, чтобы рассмотреть фотографии: Лорен и Джон перед Эйфелевой башней, Лорен и Джон целуются перед пирамидами, Лорен и Джон обнимаются возле канатного трамвая в Сан-Франциско. Сколько раз я слышала, как она рассказывала окружающим, что они «любят приключения»…

Я подозревала, что Лорен и Джон столько путешествуют, потому что не могут иметь детей. Мои подозрения подтвердились ее нежеланием разговаривать со мной после того, я забеременела. Я даже спросила об этом одну из других сестер. Та сдавленным шепотом рассказала, что Лорен сложно находиться рядом с беременными женщинами из-за всех ее выкидышей. Я не стала обижаться, начала держать дистанцию и старалась не упоминать при ней о своей беременности. Несколько месяцев спустя, когда я потеряла ребенка, у Лорен сразу снова появился ко мне интерес. Она начала вести себя так, словно я – ее вновь обретенная сестра. Даже прислала мне в квартиру огромный букет цветов, когда я взяла неделю отпуска, чтобы оправиться от потери. Меня это очень тяготило – иметь с кем-то такой ужасный и разрушительный общий опыт. Другое дело, если бы мы обе интересовались книгами или косметикой, или телешоу. А пустые утробы не слишком объединяют. Я упорно игнорировала поступавшие от нее приглашения на ужин для нас с Сетом, пока они не прекратились. Сообщения тоже постепенно сошли на нет. Теперь мы почти не смотрим друг в другу в глаза, если только она меня не донимает.

Все дело в том, что истории Лорен о счастливых поездках и заботливом муже будят во мне зависть. Все могло бы быть гораздо проще, если бы не было двух других. Поездки в отпуск когда угодно, ужины в публичных местах, где все бы видели, какая мы красивая пара, и муж, открывающий входную дверь каждый вечер, а не дважды в неделю. Даже вчерашней ссоры бы не случилось – для нее просто не возникло бы причин.

Собираю стетоскоп и ножницы, когда приходит сообщение от Сета. Оживляюсь, увидев его имя. Захлопнув ящик, предвкушаю просьбу о прощении. Конечно же, я приму извинения. И даже извинюсь сама, что спровоцировала ссору. Таить обиду нет смысла. Но открыв сообщение, я вижу нечто неожиданное. Во рту пересыхает.

«Кое-что прихватил. Извинюсь и буду выбираться. Люблю тебя».

Я пялюсь на слова, пытаясь понять, о чем речь, и тут до меня доходит: сообщение предназначалось не мне. Сет ошибся, отправил его неправильному адресату. Мучительно осознавать, что видишь сообщение от мужа, предназначенное другой женщине. И еще мучительнее, когда это происходит с твоего разрешения. Кому именно? – с горечью думаю я. – Реджине или Ханне? Сжимаю веки, убираю телефон в карман и делаю несколько глубоких вздохов, прежде чем выйти за дверь. Я справлюсь. Я сама на это подписалась. Все хорошо.

Между пациентами я вновь и вновь перечитываю сообщение Сета, гадая, откуда именно он собирается выбираться, и пролистываю фотографии Реджины. Потом решаю написать Ханне – может, удастся получить какую-то информацию.

«Привет! Надеюсь, ты в порядке. Пишу узнать как дела».

Отправляю сообщение и убираю телефон в карман, но уже через пять минут, меняя чей-то катетер, понимаю, что пришло сообщение.

– Ой, забыла выключить звук, – подмигиваю я пациенту, мужчине средних лет с болями в груди.

– Посмотри, что там, милочка, – отвечает он. – Я знаю, как для молодежи важны телефоны.

Это сообщение от Ханны.

«Спасибо за заботу. Все отлично! Когда приедешь в Портленд?»

Сообщение почти слишком радостное. Когда мы виделись в последний раз, она жаловалась, как Сет спрятал противозачаточные, чтобы она забеременела.

«У вас с малышом все в порядке?» – пишу я. И, подумав, добавляю: «Возможно, в этом месяце, но позже. Давай встретимся!» – «Договорились. Было бы здорово».

Убираю телефон обратно в карман, невольно нахмурив брови. Ханна счастлива. «Молодец, Сет», – бормочу я.

Прошло уже четыре часа, а Сет все еще так и не понял, что отправил сообщение неправильному адресату. Не представляю, как он выкрутится, когда наконец это выяснится. Как себя ведут в подобных ситуациях? Прости, дорогая, сообщение предназначалось другой жене.

Насчет Реджины – невозможно оставаться в стороне теперь, когда знаешь, что всю нужную информацию можно найти в Интернете. Даже жутковато: всю твою жизнь могут просмотреть без твоего ведома. Я рассматривала фотографии, заходила на страницы ее друзей, искала под их записями ее комментарии. Я хочу знать больше, знать все – даже то, как она общается с людьми.

– Ты весь вечер сидишь в телефоне. – Дебби, медсестра средних лет, приносит на пост стопку медкарт. Ее волосы заплетены во французскую косу, лента в которой столь же ярко-желтая, как нашивки на ее униформе. Я возвращаюсь к телефону, ничего не отвечая и надеясь, что она поймет намек. Меньше всего мне сейчас хочется отвечать на вопросы, особенно если учесть, что Лорен уже меня допросила.

Дебби опускает медкарты на стол, подкрадывается ко мне и поднимается на цыпочки, пытаясь разглядеть дисплей. Ее широкие бедра касаются моей руки, и я бросаю на нее взгляд, вполне ясно говорящий «Отстань!». Среди медсестер даже гуляет шутка на эту тему – если кто-то сует нос не в свои дела, просто назови его Дебби и скажи оставить тебя в покое.

– Что ты там смотришь? – щебечет она, когда я поднимаю локти, чтобы отстранить ее от экрана.

Некоторым людям неведомо понятие личного пространства. Я прижимаю телефон к груди, пряча экран, и бросаю на нее сердитый взгляд.

– Бывшая девушка, – с видом знатока констатирует она, сложив руки на пышной груди. – Я постоянно захожу на страницу бывшей Билла.

Дебби и Билл женаты всю мою жизнь. Что за бывшая девушка может угрожать такому стабильному браку? Хочу спросить, хотя с Дебби это обязательно выльется в продолжительную беседу. В итоге любопытство все же берет верх и я все-таки спрашиваю:

– Что ты имеешь в виду?

– О, милая. Поживешь с мое…

Я смягчаюсь. Очевидно, я – не единственная женщина, способная на необдуманные поступки из-за неуверенности в себе. Мысленно выстраиваю вопрос, ничем не выдающий моей ситуации.

– Как ты с этим справляешься – с сомнениями в его любви?

Дебби удивленно моргает:

– Меня волнует не его любовь, а их.

Кто-то проходит мимо с чашкой кофе в руках. Дебби пережидает, когда человек исчезнет за углом.

– Женщины бывают очень коварны, если ты понимаешь, о чем я, – продолжает она, посылая мне взгляд, говорящий, что я должна понимать, о чем она. – У меня никогда не было много подруг, только Анна, мама и сестра. Впрочем, в телешоу и фильмах женщин частенько выставляют не слишком положительно.

– Пожалуй, да.

– Ну вот, и я не хочу ничего пропустить. Я ведь знаю себе цену.

Дебби осматривается, чтобы убедиться, что нас никто не услышит, и наклоняется поближе ко мне, так что я чувствую аромат ее геля для душа с запахом сакуры.

– Я увела его у лучшей подруги.

– Билла? – недоуменно уточняю я.

У Билла большой живот и тонкие ноги, а волос на голове осталось так мало, что они растут в форме подковы. Сложно поверить, что когда-то его нужно было уводить.

– И ты до сих пор… заглядываешь в ее профиль?

– Разумеется, – уверенно заявляет Дебби, достает из кармана жвачку и предлагает мне половину. Я качаю головой, и она засовывает пластинку в рот.

– Почему?

– Потому что женщины никогда не отказываются от своих желаний. Они видят чужого мужчину, внимательного и красивого, и вспоминают, чего им не хватает в собственной жизни.

Я чувствую во рту горький привкус и жалею, что отказалась от жвачки. Дебби беспокоится из-за той, которая была бывшей Билла двадцать лет назад… Насколько же сильно я должна беспокоиться из-за женщин, которых мой муж обхаживает сейчас?

В этот момент у нее пиликает пейджер. Она посылает мне усталый взгляд, снимает его с пояса и смотрит на экран.

– Пора бежать, детка. Поговорим позже.

Я наблюдаю, как она размашистыми шагами уходит по коридору, скрипя белыми «Рибоками». Дойдя до лифтов, она оборачивается, смотрит на меня и возвращается, уперев руки в бока.

– Кстати, лучше контролировать ситуацию лично, – подмигивает она и снова уходит.

Любопытная, надоедливая, приставучая Дебби вполне может стать моей новой лучшей подругой. Я слышу, как дает о себе знать мой телефон. Опускаю взгляд и вижу на экране оповещения от приложения для знакомств. «Реджина прислала вам сообщение».