XXI.1–5. И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны.

И увидел Иоанн как бы мир иной: земля и небо были новые. И не было уже моря с его непогодой и бурями — этими овеществлёнными символами бушующих страстей в жизни человеческой, ибо сам человек обновился. Облекшись в нетление, он призван был к жизни, подобной ангельской, в мире новом, который уготовал Господь всем любящим Его. И увидел Иоанн основание этого мира — Небесный Иерусалим, город святых, сошедших с неба. Явились они по своем воскресении как некие камни живые, драгоценные, на новой земле, и образовали этот город святых, который суть храм Бога живого. Нет в этом городе места ничему тленному и смерти уже нет, ибо всё облеклось в нетление. Красота его подобна сияющему целомудрием и чистотою убору невесты, украшенной для мужа своего. И услышал Иоанн голос Господа Иисуса Христа, говорившего ему: вот, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними. Не будет больше ни болезней, ни печалей, ни слез, ибо прежнее всё прошло, и повелел написать Иоанну эти слова в книгу Откровения, ибо они истинны и верны.

 

XXI.6–8. И сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой. Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном. Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая.

И сказал Господь ему: совершилось! В первый раз сказал Он слово сие, преклонив главу Свою на Кресте, испуская дух жизни из уст Своих, когда принесена была Им искупительная голгофская жертва за грехи всего рода человеческого. И второй раз сказал слово сие — совершилось! — когда пал город великий Н. Вавилон, основание языческого мира. И в третий раз сказал слово это же — совершилось! — когда то, ради чего сотворён был человек, а именно — для жизни вечной в любви с Богом, исполнилось ныне. И как первый символ алфавита и последний его символ суть начало и конец безконечного многообразия словесных понятий о всём сущем на земле и на небе, так Сын Божий, Который есть Бог Слово, является началом и концом тварного мира. Он имеет власть от Отца дать всякому жаждущему истины пить из источника жизни вечной. Побеждающий сонаследует Ему престол Его в Царстве Небесном и наречется подобно Ему сыном Божиим. А всех боязливых и скверных, и убийц и чародеев, и всех лжецов участь в геенне огненной, там, где и отец всякой их лжи и неправды диавол, будет с ними мучиться безконечные веки. Это смерть вечная.

 

XXI.9–11 . И пришел ко мне один из семи Ангелов, у которых было семь чаш, наполненных семью последними язвами, и сказал мне: пойди, я покажу тебе жену, невесту Агнца. И вознес меня в духе на великую и высокую гору, и показал мне великий город, святый Иерусалим, который нисходил с неба от Бога. Он имеет славу Божию. Светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному.

По-видимому, это был тот же самый пятый Ангел Начал из числа семи с золотыми чашами гнева, который прежде, в пустыне духовной, показал ему образ царства зверя и владычного города его — Н. Вавилона, подобного разукрашенной блуднице, сидящей на кровавом звере, — как бы в некой памяти запечатленных. А теперь он возвёл Иоанна на духовную высоту божественных созерцаний и показал ему образ города святых, Небесного Иерусалима, сходящего с неба от Бога, — невесты Агнца, сияющей неземной красотой. Он облечён в славу Божию. Светило его подобно драгоценному камню яспису, прозрачно светящемуся и переливающемуся всеми цветами радуги, — оно олицетворяло собой как бы божественный лик Солнца Правды, освещающего мир познанием истины.

 

XXI.12–14. Он имеет большую и высокую стену, имеет двенадцать ворот и на них двенадцать Ангелов: на воротах написаны имена двенадцати колен сынов Израилевых: с востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот. Стена города имеет двенадцать оснований, и на них имена двенадцати Апостолов Агнца.

Как город святых означает ограждённое селение праведников, в которое не войдёт ничто скверное и нечистое, так стена, ограждающая его, суть православная вера во Христа Спасителя, Сына Божия. Как мы знаем, именно Симону, услышавшему сердцем своим истину, реченную от Бога, и исповедовавшему первым из Апостолов православную веру в Него, Господь сказал: ты Петер (что значит «камень»), и на этом камене созижду Церковь Мою, т. е. на твёрдом основании веры, которую исповедовал он. И поэтому стена имеет двенадцать оснований, на которых написаны имена двенадцати Апостолов, просветивших весь мир светом Евангелия Господа нашего, Иисуса Христа, Спасителя мира. Стена эта имеет двенадцать врат и двенадцать Ангелов на них, отверзающих вход в селение праведников. Вратами же, ведущими в него, является праведность, основанная на покаянии во грехах неведения своего. А коль скоро родоначальниками и прообразами её являются двенадцать патриархов (праведников, хотя и согрешивших в юности против отца и брата своего, но раскаявшихся и принесших достойные плоды покаяния), то на вратах этих написаны имена их, которые суть имена двенадцати колен Израилевых. А то, что врата эти обращены были на все четыре стороны света — по трое врат на каждой из сторон, — то это говорит о том, что войти ими могут все народы мира, исповедующие веру в Триединого Бога, Отца и Сына и Святого Духа.

 

XXI.15–17. Говоривший со мною имел золотую трость для измерения города и ворот его и стены его. Город расположен четвероугольником, и длина его такая же, как и широта. И измерил он город тростью на двенадцать тысяч стадий; длина и широта и высота его равны. И стену его измерил в сто сорок четыре локтя, мерою человеческою, какова мера и Ангела.

Трость в древние времена служила еврейскому народу мерой длины, которая составляла шесть локтей (т. е. 3 м) и называлась она «тростью измерения» (Иез. 40: 5). А то, что в руке Ангела была золотая трость, свидетельствует о том, что мера эта непогрешительная, ибо она царская — дана была ему от Самого Господа господствующих и Царя царствующих. Этой тростью он измерил город, и ворота его, и стены. Город был подобен кубу, ибо ширина его, и длина, и высота были равны, что может означать как бы равную возможность для всех народов мира, просвещённых светом Божественного учения, войти в город сей с любой из четырёх сторон света. И когда измерил его Ангел, то мера эта составила 12 тыс. стадий. Если одна стадия определяется длиной в 300 «больших локтей» (т. е. старинной мерой длины, равной 0,5 м), то, значит, 12 тыс. стадий составляют 1800 км — это по каждому из направлений измерения. Толщина же стен — 144 локтя, т. е. 72 м. Цифры, кратные двенадцати, позволяют думать о духовном значения этих измерений, которые указывают как бы на равные соотношения в плодах веры, произросшей из посеянного Апостолами духовного семени по всем четырём сторонам света. А то, что мера эта, будучи человеческой, такова же, как и у Ангелов, говорит о том, что святость человека в городе этом измеряется по критериям Ангельским. И приведённые цифры дают как бы зрительное представление об огромных размерах этого города святых — Небесного Иерусалима.

 

XXI.18–23. Стена его построена из ясписа, а город был чистое золото, подобен чистому стеклу. Основания стены города украшены всякими драгоценными камнями: основание первое яспис, второе сапфир, третье халкидон, четвертое смарагд, пятое сардоникс, шестое сердолик, седьмое хризолит, восьмое вирилл, девятое топаз, десятое хризопрас, одиннадцатое гиацинт, двенадцатое аметист. А двенадцать ворот — двенадцать жемчужин: каждые ворота были из одной жемчужины. Улица города — чистое золото, как прозрачное стекло. Храма же я не видел в нем, ибо Господь Бог Вседержитель — храм его, и Агнец. И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его Агнец.

Стена, которая суть вера православная, отделяющая верных от неверных, была построена как бы из ясписа, прозрачно светящегося и переливающегося всеми цветами радуги, — этого символа благодати Божией, под покровом которой как бы скрывалась вера святых. И это понятно, ибо и сама вера является драгоценнейшим даром её. И светило в городе, как сказано выше, было подобно этому же камню, ибо оно олицетворяло собой лик Самого Агнца, осветившего мир светом Божественной истины и даровавшего ему по благодати и неизреченной любви Своей очищение от грехов Кровию Своею и жизнь вечную в любви с Богом. А то, что город был чистое золото и подобен чистому стеклу, означает царское и священническое достоинство живущих в нём и их святость. Основание города было украшено драгоценными камнями, на которых начертаны были имена двенадцати Апостолов, подобно тому как на наперснике ветхозаветного первосвященника для памятования о народе Божием были высечены на драгоценных камнях имена патриархов двенадцати колен Израилевых. Думается, что и в этом случае, как и в наперснике, камни символизировали собой как личные достоинства блаженных Апостолов, явившихся, подобно патриархам, родоначальниками соответствующих ветвей (или колен) народа Божия, так и свойства тех духовных плодов, которые произросли из посеянного ими духовного семени во всём мире. Некое образное представление о них можно получить, рассматривая чудное сияние этих драгоценных камней, в сопоставлении с именами Апостолов, характеризующих их, перечисленных в том порядке, в котором они упоминаются в Евангелии от Матфея (ибо именно оно было написано для еврейского народа, привыкшего оперировать с этими символами):

1. Петр (камень) — яспис, прозрачный, цвета радуги драгоценный камень, символ благодати Божией.

2. Андрей (муж сильный) — сапфир, лазуревый (василькового цвета), твёрдый, блестящий, цветом подобный небу драгоценный камень, символ святых небесных сил.

3. Иаков Зеведеев (запинающий по дару Божию) — халкидон, радужно прозрачный камень (смесь кварца и опала), найденный в Халкидоне (в котором состоялся IV Вселенский собор).

4. Иоанн Зеведеев (благодать Божия, от дара Божия) — смарагд (изумруд), изумительно прекрасного цвета зелёный камень, символ вечной жизни и любви Божией.

5. Филипп (любящий коней), просветивший Cкифию и Фригию — сардоникс, драгоценный камень, соединяющий в себе красный цвет сардиса (символ силы и славы Божией) и белого оникса (употреблявшегося для эфода).

6. Варфоломей (сын отважного, смелого) — сердолик, драгоценный камень красно-жёлтого цвета, символ силы и крепости Божией.

7. Фома (близнец) — хризолит (что значит — «золотистый камень»), прозрачный, светло-зелёный, цвета нимба камень, символ святости.

8. Матфей (Божий дар) — вирилл (или берилл), изумрудно-зелёный, но бывает также голубым, желтым, белым и цвета морской волны (применяется в сплавах для повышения их прочности).

9. Иаков Алфеев (запинающий учёного вождя) — топаз (древний хризолит), бывает различных цветов.

10. Фаддей (грудь — от жертвенного животного предназначалась Первосвященнику) — хризокрас, светло-зелёный, переходящий в желтоватый и коричневый цвета, драгоценный камень.

11. Симон Кананит (Зилот, услышание ревнителя) — гиацинт (гранат), прозрачный, тёмно-желто-красного цвета драгоценный камень.

12. Матфий (дар Господень) — аметист, винным цветом своим подобен фиалке, блестящий драгоценный камень.

Итак, эти драгоценные камни, украшавшие основание стены, образовывали собой как бы радугу, которая символизирует благодать Святого Духа и полноту даров Его, передаваемых от Апостолов в таинствах рукоположения (для свещеннического чина) и миропомазания для всех чад Церкви Христовой. Что касается ворот города, то они, как уже было сказано, суть праведность, основанная на покаянии, образом которой были большие жемчужины. Это представляется нам как символ блаженных слез, которые источали очи всех святых, прошедших тесным и узким путём в Царствие Небесное, и вот эти слёзы их обратились в великую драгоценность, украшающую врата города святых. И поэтому никому из жестокосердных, не проливавших слёз своих в этом мире, грешном и прелюбодейном, невозможно войти вратами этими. Иоанн не видел храма в городе этом, ибо Сам Господь является храмом в нём, и слава Божия освещает его. Не видел он и зданий никаких, а только этот сияющий, подобно бриллианту, город и его основания, стены и врата, ибо это был символ его святости и небесной красоты. Но не так у пророка Иезекииля, в последних главах книги которого содержится пророчество о Царстве Небесном в образе земли обетованной для всех святых. Примечательно, что у него, как и у Иоанна, в той же самой последовательности следуют одно за другим пророчества: сначала о воскресении из мертвых неких убитых, кости которых покрывали поле и они ожили (Иез. 37: 9), затем о Царстве Божием на земле в образе мирной жизни соединённых народов Иуды и Израиля под началом единого Пастыря и Царя (Иез. 37: 25–28); далее следует пророчество о нашествии на горы Израилевы полчищ Гога и попаление их огнём от Бога с неба (Иез. 38–39); и вслед за этим он был вознесён Господом в духе на высокую гору (как и Иоанн!) и видел в видениях своих Царство Небесное (Иез. 40–48). Но в отличие от Иоанна, образы у него изобилуют деталями, раскрывающими как бы внутреннюю архитектонику Царства Небесного, с его обителями, которые уготовил Господь всем любящим Его. Пророк видит храм и двор его со множеством притворов и комнат, которые суть образ Агнца и небесных обителей, наиболее тесно соединенных с Ним; видит город, обнесённый стеной, с двенадцатью вратами: так же, как и у Иоанна, — по трое врат на каждой из сторон света, на которых написаны имена двенадцати патриархов; но не только город, но и за пределами его видит землю обетованную, поделённую между коленами сынов Израилевых, которые суть образ ветвей единой виноградной лозы Христа Спасителя. Таким образом, оба пророчества как бы дополняют друг друга и одновременно согласуются между собой.

 

ХХI. 24–27. Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою. Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет. И принесут в него славу и честь народов. И не войдет в него ничто нечистое и никто преданный мерзости и лжи, а только те, которые написаны у Агнца в книге жизни.

Спасенные народы будут ходить во свете Агнца, просветившего мир познанием Бога. И принесут Eмy, как Владыке, цари земные славу и честь свою, ибо истину глаголил Духом Святым пророк: «Ради храма Твоего в Иерусалиме цари принесут Тебе дары» (Пс. 67: 30), — и славу и честь спасенных народов принесут Ему. И не будут закрываться врата города сего, ибо ограда его суть вера святых, посему не войдёт в него никто из скверных и лжецов, а только те, имена которых написаны в книге жизни у Агнца.