Онтологическая неизбежность адюльтера

Но будь женщина сексуально удовлетворена, или холодна по природе, или обманута, она все равно придает огромное значение вниманию мужчин. Будничный взгляд мужа, который она встречает ежедневно, не оживляет ее; ей нужны глаза, таящие тайну и в ней самой открывающие тайну; ей необходим рядом духовный наставник, которому она может доверить свои маленькие тайны, который способен вызвать к жизни поблекшие образы прошлого, дать повод для улыбки, от чего в уголке ее ротика всегда появляется ямочка, при этом она совершенно по-особенному взмахивает ресницами; она только тогда соблазнительна, привлекательна, мила, излучает любовь, когда ее любят, ее желают.

Если женщина более или менее удовлетворена замужеством, то ее интерес к другим мужчинам диктуется только тщеславием: она как бы призывает их избрать ее кумиром; она соблазняет, она нравится, она очень довольна и получает удовольствие, мечтая о запретной любви, при этом думая: «Если бы я захотела…»; она предпочитает пленить сразу нескольких поклонников, нежели придаться серьезному роману с одним; более пылкая, но менее непримиримая, чем молоденькая девушка, она своим кокетством требует от мужчин подтверждения ее ценности, значимости и власти над ними.

Может случиться, что после более или менее длительного периода верности наступит время, когда женщина перестанет ограничиваться флиртом и кокетством с мужчинами. Изменить мужу ее чаще всего толкает обида. Адлер утверждает, что неверность женщины – это всегда месть; это, пожалуй, слишком; однако приходится считаться с тем фактом, что она и в самом деле гораздо реже уступает обольстительности любовника, нежели желанию бросить вызов своему мужу: «Он не единственный на свете – есть и другие, которым я нравлюсь, – я что, его рабыня? – нет, он считает себя очень хитрым и пусть останется в дураках».

Очень часто в объятия любовника женщину бросает не столько обида на мужа, сколько разочарование в нем; она не хочет мириться с мыслью, что ей никогда не познать чувственных наслаждений, блаженного удовольствия, счастья – блаженства любви, ожиданием которого была окрашена вся юность. И вот женщина, обделенная в замужестве чувственным удовольствием, не знающая эротического удовлетворения, которой к тому же отказано в свободе проявления ее собственных, свойственных ей одной чувств, по иронии судьбы и следуя естественной диалектике попадает в сети адюльтера, нарушает супружескую верность.

«Мы воспитываем наших девиц, можно сказать, с младенчества исключительно для любви, – говорит Монтень, – их привлекательность, наряды, знания, речь, все, чему их учат, преследует только эту цель, и ничего больше. Их наставницы не запечатлевают в их душах ничего, кроме лика любви, хотя бы уже потому, что без устали твердят поучения, рассчитанные на то, чтобы внушить им отвращение к ней».

Чуть ниже он добавляет: «Итак, величайшая глупость – пытаться обуздать в женщинах то желание, которое в них так могущественно и так естественно».

А вот что заявляет Энгельс: «В связи с моногамией постоянно возникают две характерные социальные фигуры: любовник и рогоносец… Наряду с моногамией и гетеризмом адюльтер становится неизбежным социальным явлением, его воспрещали, за него строго наказывали, но бороться с ним было бесполезно».

* * *

Моралисты высказывают возмущение тем фактом, что общественное мнение находится на стороне любовника, но ведь это же смешно – защищать мужа, доказывая, что в глазах общества, то есть в глазах других мужчин, он более значителен, чем его соперник: важно-то другое, как его оценивает жена. А оттолкнуть он может жену по двум причинам. Прежде всего, ему принадлежит неблагодарная роль своего рода пионера; а требования девственницы весьма противоречивы: с одной стороны, она мечтает, чтобы ею овладели, с другой – требует особого уважения к себе, все это почти заведомо обрекает мужа на провал; жена может уже никогда не обрести в его объятиях чувственного пыла, навсегда остаться рядом с ним холодной женщиной; другое дело – любовник, он не причиняет физической и моральной травмы, связанной с лишением девственности, с ним не ассоциируется болезненное чувство унижения, испытываемое целомудренной девушкой при первой близости; неизбежная травма – познание неведомого – с ним не соотносится: женщина в основном знает, что ее ждет во взаимоотношениях с любовником; более естественная, более готовая к этим отношениям, которые ее уже не ранят, не такая наивная, как в первую брачную ночь, она больше не отождествляет любовь сердец и физическое влечение, чувства и чувственное волнение, душевные порывы и эротические переживания; когда женщина находит себе любовника, то в нем именно любовника она и хочет найти. Полная ясность в этом отношении и определяет свободу выбора.

Второй изъян, довлеющий над мужем, как раз и заключается в определенной несвободе: как правило, его терпят, он – не избранник. Либо девушка соглашается выйти замуж, покоряясь судьбе, потому что так положено и выбора у нее нет, либо мужчина ее любит, и она решает не отказывать ему; в любом случае, даже если она выходит замуж по любви, став женой, она попадает в подчинение к мужу, он ее повелитель; по отношению к нему она выполняет свой супружеский долг, и нередко муж ей представляется тираном. Выбор любовника, конечно же, зависит от многих обстоятельств, и все-таки главное – он обеспечен свободой; выйти замуж – это вроде обязанности, а вот иметь любовника – это роскошь, шик; женщина уступает мужчине-любовнику, потому что он ее добивается, очень настойчиво ее об этом просит и она уверена если не в его любви, то по крайней мере в его желании; ведь его отношение к ней – это не подчинение закону. У любовника есть и еще одно преимущество, его престиж не теряется в повседневной жизни, полной различных трений, благодаря этому он сохраняет свою привлекательность, обольстительность: его нет рядом, он совсем не такой, как тот, что рядом, он – другой. И у женщины при встрече с ним возникает впечатление, что она выходит за свои пределы, получает доступ к новым ценностям, овладевает новыми богатствами: она ощущает себя другой. Как молоденькая девушка мечтает, чтобы пришел герой-освободитель и вырвал ее, увел из отчего дома, так и замужняя женщина ждет встречи с другим мужчиной, который избавит ее от кабалы супруга.

Когда женщина соблюдает свою неприкосновенность, свою верность, так это бывает потому, что она опасается, что ее муж окажется скомпрометированным в глазах любовника. Женщина даже способна вообразить себе, что, переспав с мужчиной – пусть хоть раз, хоть наскоро, где-нибудь на диванчике, – она одержала верх над законным супругом. Но адюльтер – это лишь дивертисмент в супружеской жизни; он может помочь переносить цепи принуждения и насилия, но не разрывает их. Это всего лишь подобие побега, и это никаким образом не позволяет женщине по-настоящему распорядиться своей судьбой.