XIV
Ардуа-холл

Когда Бекка порезала запястье секатором, залила кровью нивяник и уехала в больницу, я ужасно переживала: она выздоровеет, ее накажут? Но пришла и ушла осень, затем зима – и никаких вестей. Даже до наших Марф не доносилось ни ползвука о том, какая судьба постигла Бекку.

Сонамит сказала, что Бекка просто добивалась внимания. Я заспорила, и, увы, с той поры и до самого конца занятий между нами воцарилась холодность.

Когда установилась весенняя погода, Тетка Габбана объявила, что Тетки подобрали Поле и Командору Кайлу на рассмотрение трех кандидатов. Пришла к нам и показала их фотографии, и по спискам из тетрадки зачитала их жизнеописания и качества, а Пола и Командор Кайл выслушали и покивали. От меня ожидалось, что я посмотрю фотографии и послушаю декламацию, но пока ничего не скажу. Мне давали неделю на раздумья. Мои предпочтения, естественно, тоже учтут, сказала Тетка Габбана. Пола на это улыбнулась.

– Конечно, – сказала она.

Я не сказала ничего.

Первый кандидат был Командором, годами еще старше Командора Кайла. Красноносый, глаза слегка вытаращены – признак, пояснила Тетка Габбана, сильной личности, надежного защитника и опоры для Жены. У него была седая борода, а под ней, кажется, брылья или, может, кожа на шее обвисла. Он был одним из первых Сынов Иакова, то есть исключительно праведный, и сыграл важную роль на начальных этапах борьбы за учреждение Республики Галаад. По слухам, он даже входил в группу, которая спланировала нападение на морально обанкротившийся Конгресс бывших Соединенных Штатов. У него уже было несколько Жен – все скончались, к несчастью, – и ему назначали пять Служанок, но детей Господь пока еще не даровал.

Звали его Командор Джадд, хотя я не уверена, что вам эти сведения сильно пригодятся для установления его подлинной личности – во время тайной работы над становлением Галаада вожди Сынов Иакова часто меняли имена. Тогда я об этих переименованиях не знала – выяснила позднее, из Родословных в Ардуа-холле. И даже там оригинальное имя Джадда стерли.

Второй кандидат был моложе и худее. У него была заостренная макушка и удивительно громадные уши. У него талант к цифрам, сказала Тетка Габбана, он человек мыслящий, что не всегда желательно, особенно для женщин, но в муже такое качество можно и потерпеть. Ему удалось зачать одного ребенка с предыдущей Женой, которая умерла в больнице для душевнобольных, но бедный малютка скончался, не дожив до года.

Нет, сказала Тетка Габбана, ребенок не был Нечадом. Поначалу никаких нарушений. Младенческий рак – количество случаев пугающе растет.

Третьему, младшему сыну Командора низшего звена, было всего двадцать пять. У него были густые волосы, но толстая шея и близко посаженные глаза. Не такая прекрасная партия, как двое других, сказала Тетка Габбана, но семья очень хочет союза, а это значит, что свойственники будут ценить меня по достоинству. Это тоже стоит учитывать, потому что недоброжелательные свойственники способны испортить девушке жизнь: они будут вечно критиковать и неизменно становиться на сторону мужа.

– Не торопись пока с выводами, Агнес, – сказала Тетка Габбана. – Время есть. Твои родители желают тебе счастья.

Она это сказала по доброте, но солгала: они не хотели мне счастья, они хотели убрать меня с глаз долой.

В ту ночь я лежала в постели, глядя, как во тьме под веками плавают фотографии потенциальных женихов. Я воображала, как они лежат на мне – поскольку именно это мне и предстояло, – тщась запихнуть свой отвратительный отросток в мое окаменелое хладное тело.

Почему я считала, что тело мое будет окаменелым и хладным? Я сначала недоумевала, а потом поняла: оно будет окаменелым и хладным, потому что я буду мертва. Я буду бледна и бескровна, как бедная Кайлова – ее разрезали, чтоб достать ее ребенка, и она застыла, и лежала, обернутая простыней, и взирала на меня немыми глазами. В этом тоже была некая сила – в немоте и неподвижности.

Я подумывала бежать из дома, но как мне бежать и куда податься? О географии я не имела ни малейшего представления: в школе мы географию не учили, нам хватит и окрестностей, Жене этого что, мало? Я не знала даже, велик ли Галаад. Далеко ли тянется, где заканчивается? И были вопросы практического свойства: как я буду передвигаться, что я буду есть, где я буду спать? А если я убегу, Бог меня возненавидит? Наверняка же за мной бросятся в погоню? Причиню ли я людям великое горе как Наложница, Разрезанная на Двенадцать Частей?

Мир наводнен мужчинами, которых наверняка соблазняют девушки, перешедшие границы: таких девушек сочтут распущенными. Может, я и до соседнего квартала не доберусь – меня разорвут в клочки, осквернят, и останется от меня лишь кучка вянущих зеленых лепестков.

Неделя, выделенная мне на выбор мужа, шла своим чередом. Пола и Командор Кайл склонялись к Командору Джадду: он был самый могущественный. Они делали вид, будто уговаривают меня: лучше, чтобы невеста пошла под венец по доброй воле. Ходили слухи о свадьбах в высоких кругах, где все было наперекосяк: причитания, обмороки, мать закатывает невесте пощечины. Я подслушала, как Марфы говорили, что порой перед свадьбой вкалывают транквилизаторы, прямо иголками. Очень тщательно приходилось подбирать дозу: легкие спотыкания и заплетающийся язык можно списать на полноту чувств, все-таки свадьба – невероятно важный момент в жизни девушки, но церемония, на которой невеста лежит в беспамятстве, за свадьбу не засчитывается.

Было ясно, что я выйду за Командора Джадда, приятно мне это или нет. Отвратительно мне это или нет. Но свое омерзение я держала при себе и притворялась, будто раздумываю. Говорю же, играть роль я уже научилась.

– Ты подумай, какое у тебя будет положение, – говорила Пола. – Лучшего и желать нельзя.

Командор Джадд немолод, он не будет жить вечно, и она, Пола, ничего такого отнюдь не желает, но я, скорее всего, намного его переживу, а после его смерти я стану вдовой и получу гораздо больше свободы в выборе следующего мужа. Ты подумай, какой это плюс! Естественно, все родственники мужского пола, включая родню по мужу, тоже поучаствуют в моем выборе второго супруга.

Затем Пола перечисляла качества двоих других кандидатов, черня их внешность, и их нравы, и их положение в обществе. Зря напрягалась: я ненавидела обоих.

Тем временем я взвешивала, что еще тут можно сделать. Есть секатор для букетов во французском стиле, как тот, к которому прибегла Бекка, – у Полы секатор тоже был, но хранился в садовом сарае под замком. Я слыхала о девушке, которая, чтобы не идти замуж, повесилась на поясе от банного халата. Эту историю поведала Вера годом раньше, а две другие Марфы грустно кривились и качали головами.

– Самоубийство – это вероотступничество, – сказала Цилла.

– Грязи не оберешься, – сказала Роза.

– Такое пятно на семье, – сказала Вера.

Был отбеливатель, но его хранили в кухне, и ножи тоже, а Марфы – они же не дуры, и у них глаза на затылке – они прекрасно видели мое отчаяние. Все три обзавелись привычкой мимоходом ронять афоризмы – «нет худа без добра», или «не вкусив горького, не узнаешь и сладкого», или даже «бриллианты девушке лучшие друзья». Роза до того дошла, что якобы себе под нос выдала:

– Как умрешь, мертвой будешь навеки, – и при этом покосилась на меня краем глаза.

Без толку было просить о помощи Марф, даже Циллу. Пусть они и жалели меня, пусть и желали мне добра, повлиять на исход они никак не могли.

Под конец недели объявили о моей помолвке: с Командором Джаддом, как и предполагалось с первого дня. Он явился в дом при полном параде, нацепив медали, пожал руку Командору Кайлу, поклонился Поле и улыбнулся моей макушке. Пола отошла ко мне, встала рядом, обняла меня одной рукой, легонько придерживая за талию, – она никогда ничего подобного не делала. Она что думала, я убегу?

– Добрый вечер, дорогая моя Агнес, – сказал Командор Джадд.

Я вперилась глазами в его медали: проще было смотреть на них, чем на него.

– Можешь поздороваться, – вполголоса сказала Пола, чуть ущипнув меня за спину. – «Добрый вечер, господин».

– Добрый вечер, – шепотом выдавила я. – Господин.

Командор приблизился, сложил лицо в брыластую улыбку и целомудренным поцелуем ткнулся мне в лоб. Губы у него были неприятно горячие и оторвались от моего лба с чмоком. Я вообразила, как его рот через кожу засасывает крохотный ошметочек моего мозга. Еще тысяча таких поцелуев – и у меня в черепе не останется мозгов.

– Я надеюсь, моя дорогая, что со мной ты будешь очень счастлива, – сказал он.

Я чуяла его дыхание – смесь алкоголя, мятного ополаскивателя, как у стоматолога, и зубной гнили. Непрошено явилось видение первой брачной ночи: в сумраке незнакомой комнаты на меня надвигался громадный и мутный белый сгусток. У сгустка была голова, но не было лица – только отверстие, как пасть у пиявки. Откуда-то из середины торчало третье щупальце, раскачивалось в воздухе. Сгусток добрался до кровати, где в параличе ужаса и вдобавок голая лежала я – надо оголяться, говорила Сонамит, хотя бы отчасти. А дальше что? Я закрыла глаза, пытаясь перечеркнуть эту сцену, и снова открыла.

Командор Джадд отстранился и теперь сверлил меня взглядом. Я содрогнулась, когда он меня целовал? Я старалась не содрогаться. Пола сильнее щипала меня за талию. Я понимала, что надо ответить – «спасибо», или «я тоже надеюсь», или «я ничуть не сомневаюсь», – но не могла выдавить ни звука. Меня мутило: а вдруг меня стошнит прямо сейчас, на ковер? Позор-то какой.

– Она у нас замечательная скромница, – процедила Пола, не разжимая губ, свирепо косясь на меня.

– И это пленительное свойство, – отвечал Командор Джадд.

– Можешь идти, Агнес Емима, – сказала Пола. – Нам с твоим отцом и Командором есть что обсудить.

Я направилась к двери. Слегка кружилась голова.

– Вроде послушная, – уже на пороге донеслись до меня слова Командора Джадда.

– О да, – ответила Пола. – Она с самого детства почтительна.

Вот лгунья, а? Она же знала, какая ярость клокочет во мне.

Три свадебные устроительницы, Тетка Лорна, Тетка Сара Ли и Тетка Бетти, пришли вновь – на сей раз снять мерки для подвенечного платья; с собой они принесли наброски. Спросили, какое платье мне больше всего по душе. Я ткнула пальцем в первое подвернувшееся.

– Она здорова? – понизив голос, спросила у Полы Тетка Бетти. – Она совсем вымотанная.

– Такое время – много волнений, – ответила Пола.

– Это точно, – сказала Тетка Бетти. – Так волнующе!

– Пусть Марфы приготовят ей успокоительное питье, – посоветовала Тетка Лорна. – С ромашкой что-нибудь. Или транквилизатор.

Помимо платья мне полагалось новое нижнее белье и специальная ночная рубашка для первой брачной ночи, на бантиках спереди – так легко развязать ленточку, точно на подарочной упаковке.

– Не понимаю, чего мы морочимся с этими рюшами, – сказала Пола Теткам, не глядя на меня. – Она же все равно не оценит.

– А не ей на них смотреть, – с неожиданной прямотой ответила Тетка Сара Ли.

Тетка Лорна подавила смешок.

Что до подвенечного платья, оно будет «классическим», сказала Тетка Сара Ли. Классический стиль лучше всего – четкие линии, считала она, будут смотреться весьма элегантно. Фата на простом тканом венце с подснежниками и незабудками. Изготовление искусственных цветов – одно из тех ремесел, что поощрялись в среде Эконожен.

Свадьба должна была состояться, едва сошьют платье, то есть можно спокойно планировать на через две недели.

– Пола знает, кого желает пригласить? – спросила Тетка Сара Ли. Они вдвоем ушли вниз составлять список: Пола диктовала имена, Тетка Сара Ли записывала. Тетки подготовят и лично доставят устные приглашения: такова была одна из их задач – разносить пагубные вести.

– Ты что, не рада? – спросила Тетка Бетти, когда они с Теткой Лорной убирали свои наброски, а я одевалась. – Через две недели у тебя будет собственный дом!

В голосе ее сквозила печаль – у нее-то никогда не будет дома, но это я пропустила мимо ушей. «Две недели, – думала я. – На этой земле мне осталось прожить всего четырнадцать дней. На что я их потрачу?»

Дни ускользали один за другим, и я все сильнее отчаивалась. Где же выход? У меня не было пистолета, не было смертельных таблеток. Я вспоминала историю – Сонамит разболтала в школе – про чью-то Служанку, которая наглоталась жидкости для прочистки труб.

– У нее вся нижняя половина лица отпала, – в восторге шептала Сонамит. – Просто взяла и… растворилась! Прям пузырилась, типа!

Я ей тогда не поверила, зато верила теперь.

Ванна с водой? Но я буду задыхаться, и плеваться, и вынырну на воздух, нельзя же в ванне привязать камень на шею – это же не озеро, не река и не море. Но мне никак не добраться до озера, до реки или до моря.

Может, надо перетерпеть церемонию, а в первую брачную ночь убить Командора Джадда. Ткнуть краденым ножиком ему в шею, а потом себе. Отстирывать кровь с простыней придется долго. Но постирушкой заниматься не мне. Я воображала, в какой ужас придет Пола, вступив в эти кровавые покои. Скотобойня, одно слово. Попрощайся, Пола, с положением в обществе.

Конечно, все эти сценарии были фантазиями. Про себя плетя небылицы, я знала, что не смогу свести счеты с жизнью или кого-то убить. Я вспоминала, с каким свирепым лицом Бекка раскроила себе запястье: она это всерьез, она правда готова была умереть. Она сильная – не то что я. Мне бы никогда не хватило решимости.

По ночам, засыпая, я фантазировала о чудесном спасении, но любое спасение требовало чужой помощи, а кто мне поможет? Здесь нужен был тот, кого я не знала: спаситель, привратник тайной двери, хранитель секретного пароля. Я просыпалась поутру и понимала, что такого не может быть. Снова и снова я прокручивала в голове: что делать, что делать? Я толком не могла думать, я почти не могла есть.

– Волнуется перед свадьбой, Господи благослови ее душу, – говорила Цилла.

Я хотела, чтоб Господь благословил мою душу, но не видела ни малейшего шанса.

Когда оставалось всего три дня, меня нежданно навестили. Цилла пришла позвать меня вниз.

– К тебе Тетка Лидия, – понизив голос, сообщила она. – Удачи. Мы все тебе этого желаем.

Тетка Лидия! Главная Основательница, портрет в золотой рамочке на стене в каждом классе, абсолютная Тетка – ко мне? Что я натворила? По пути вниз я тряслась всем телом.

Полы дома не было – повезло; впрочем, получше узнав Тетку Лидию, я поняла, что везение тут было ни при чем. Тетка Лидия сидела на диване в гостиной. Она была меньше, чем на похоронах Кайловой, но, может, это просто я подросла. И она взаправду мне улыбнулась, морщинисто и желтозубо.

– Агнес, дорогая моя, – сказала она. – Я подумала, тебе приятно будет узнать новости о твоей подруге Бекке.

Я так перед ней трепетала, что почти лишилась дара речи.

– Она умерла? – прошептала я. Сердце у меня оборвалось.

– Отнюдь нет. Она в безопасности и счастлива.

– Где она? – умудрилась промямлить я.

– Она с нами, в Ардуа-холле. Хочет стать Теткой и поступила к нам Послушницей.

– Ой, – сказала я.

Забрезжила заря, приоткрылась дверца.

– Не все девушки подходят для брака, – продолжала Тетка Лидия. – Для некоторых это просто-напросто разбазаривание потенциала. Девушка или женщина может внести свой вклад в воплощение Божественного Замысла иными способами. Одна птичка мне на хвосте принесла, что ты, возможно, разделяешь это мнение.

Кто ей сказал? Цилла? Цилла чуяла, как отчаянно я несчастна.

– Да, – сказала я.

Быть может, мои стародавние молитвы Тетке Лидии наконец-то принесли плоды, хотя и не те, которых я ждала.

– Бекка призвана к высшему служению. Если таково и твое призвание, – сказала Тетка Лидия, – еще есть время сообщить нам.

– Но как я… я не знаю как…

– Я сама не могу предложить такой план публично и напрямик, – сказала она. – Это нарушит первоочередное право отца устроить замужество дочери. Призвание перевесит отцовское право, но ты должна обратиться к нам первой. Я подозреваю, Тетка Эсте будет не прочь тебя выслушать. Если призвание твое окажется сильно, ты найдешь способ с ней связаться.

– А как же Командор Джадд? – робко спросила я.

Он ведь такой могущественный: если я уклонюсь от свадьбы, он же наверняка ужасно разозлится?

– Ну, у Командора Джадда выбор всегда был велик, – ответила она с гримасой, которой я не поняла.

Дальше нужно было найти способ подобраться к Тетке Эсте. Я не могла заявить о своем намерении в лоб: Пола помешала бы мне. Заперла бы в спальне, накачала лекарствами. Она этим браком была одержима. Я осознанно говорю одержима: из-за моего брака она рисковала душой, хотя, как я узнала впоследствии, ее душа и так была объята пламенем.

Назавтра после визита Тетки Лидии я обратилась к Поле с просьбой. Я хотела поговорить с Теткой Лорной о моем подвенечном платье, которое примеряли и подгоняли уже дважды.

– Я хочу, чтобы в этот особенный день все было идеально, – сказала я. И улыбнулась. Я считала, что платье больше смахивает на абажур, но планировала изображать бодрость и благодарность.

Пола пронзила меня взглядом. Вряд ли она поверила моей улыбчивости, но раз я играю свою роль, оно и к лучшему – главное, чтоб я играла ту роль, которая желательна ей.

– Рада, что ты заинтересовалась, – сухо ответила она. – Спасибо Тетке Лидии, что тебя навестила.

Естественно, Пола об этом прослышала, но о чем шла речь, она не знала.

Однако приглашать Тетку Лорну к нам в дом слишком хлопотно, сказала Пола. Я сама должна понимать, что это неудобно, – заказывать продукты, расставлять цветы, столько времени тратить, Поле некогда.

– Тетка Лорна сейчас у Сонамит, – сказала я.

Это я знала от Циллы: Сонамит тоже вскоре предстояло выйти замуж. В таком случае наш Хранитель может меня туда отвезти, сказала Пола. Сердце у меня забилось чаще – от облегчения, но и от страха: значит, мне придется осуществить свой рискованный план.

Откуда Марфы знали, кто где? Им не разрешались Комптакты, они не могли получать писем. Узнавали все, наверное, от других Марф, хотя, может, и от Теток, и от некоторых Жен. Тетки, Марфы, Жены: зачастую они завидовали друг другу, обижались друг на друга, порой даже ненавидели друг друга, однако новости перелетали от одной к другой, точно по незримым паутинкам.

Пола позвала и проинструктировала нашего шофера-Хранителя. Я думаю, она радовалась, что меня не будет дома: от горя моего, вероятно, несло кислятиной, и Полу это раздражало. Некогда Сонамит рассказывала, что девушкам, которым предстоит выйти замуж, в горячее молоко кладут таблетки для счастья, но мне в молоко никто ничего такого не клал.

Хранитель открыл мне дверцу, и я забралась на заднее сиденье нашей машины. Поглубже вдохнула – восторг пополам с ужасом. А вдруг моя уловка провалится? А вдруг удастся? Как ни посмотри, я не ведала, что меня ждет.

С Теткой Лорной, которая и в самом деле была у Сонамит, я и в самом деле побеседовала.

– Приятно меня видеть, – сказала Сонамит, – а когда мы выйдем замуж, будем все время ходить друг к другу в гости!

Она затащила меня в дом и повела смотреть подвенечное платье и слушать все-все-все про мужа, которым она скоро обзаведется, – он (прошептала она, хихикая) похож на карпа: подбородка нету, а глаза навыкате, зато он Командор среднего звена.

Как прекрасно, ответила я. Полюбовалась платьем, которое, сказала я Сонамит, получилось гораздо красивее моего. Сонамит рассмеялась: она слыхала, что я выхожу, можно сказать, за Бога, мой новый муж такой важный, надо же, как мне повезло; я опустила очи долу и ответила, что платье у нее все равно лучше. Это согрело ей сердце, и она сказала, что верит в нас обеих – мы обе переживем этот секс и не будем выкаблучиваться. Мы послушаемся наставлений Тетки Лиз, и будем думать про букеты в вазе, и все быстро закончится, и, может, мы даже родим настоящих детей, сами, без Служанок. Она спросила, не хочу ли я овсяного печенья, и послала Марфу принести. Я взяла одно и чуть-чуть погрызла, хотя есть не хотелось.

– Я к тебе ненадолго, – сказала я, – дел по горло, но можно мне поговорить с Теткой Лорной?

Мы нашли ее в одной из пустых комнат через коридор – она там сосредоточенно читала свою тетрадку. Я попросила ее добавить что-то к моему платью – белый бант, белую оборку, не помню уже. Я попрощалась с Сонамит, и поблагодарила ее за печенье, и снова сказала, до чего прелестно ее платье. Я вышла через парадную дверь, весело помахала, прямо как настоящая девочка, и пошла к машине.

Там я спросила нашего шофера – сердце у меня колотилось, как бешеное, – не мог бы он заехать в мою старую школу, потому что я хочу поблагодарить свою бывшую учительницу Тетку Эсте за все, чему она меня научила.

Он стоял возле машины и придерживал для меня заднюю дверцу. Подозрительно нахмурился:

– У меня другой приказ.

Я улыбнулась, понадеявшись, что вышло обворожительно. Лицо словно застыло – его как будто обмазали клеем, а клей высыхал.

– Совершенно ничего страшного, – сказала я. – Жена Командора Кайла не будет против. Тетка Эсте – она же Тетка! Это ее работа – обо мне позаботиться!

– Ну, я даже не знаю, – с сомнением протянул он.

Я поглядела на него снизу вверх. Прежде я не обращала на него особого внимания – обычно-то я его видела только со спины. Он был сложен как торпеда – сверху маленький, посередине толстый. Побрился плохо – у него была щетина и сыпь.

– Я скоро выйду замуж, – сказала я. – За очень могущественного Командора. Могущественнее Полы… Жены Командора Кайла.

Тут я сделала паузу, чтобы до него дошло, а потом, как ни стыдно мне в этом признаваться, легонько накрыла ладонью его руку, лежавшую на ручке дверцы.

– Я прослежу, чтобы вас вознаградили, – сказала я.

Он чуточку вздрогнул и порозовел.

– Тогда что ж, – сказал он, хотя и не улыбнулся.

«Вот, значит, как женщины добиваются своего», – подумала я. Если готовы подольщаться, и врать, и нарушать обещания. Меня воротило от себя, но это, как легко заметить, меня не остановило. Я снова улыбнулась и, забрасывая ноги в машину, немножко поддернула юбку, оголив лодыжку.

– Спасибо, – сказала я. – Вы не пожалеете.

Он отвез меня в мою старую школу, как я и просила, и поговорил с Ангелом на посту, и двойные ворота распахнулись, и меня ввезли внутрь. Я велела шоферу меня подождать – я быстро. После чего я невозмутимо прошествовала в школьное здание, казавшееся гораздо меньше, чем в тот день, когда я была здесь последний раз.

Уроки закончились – мне повезло, что Тетка Эсте еще была на месте, хотя, опять же, возможно, дело тут отнюдь не в везении. Она сидела за столом в том же классе, что и прежде, и писала в тетрадку. Когда я вошла, она подняла голову.

– Батюшки, Агнес, – сказала она. – Да ты совсем большая!

Дальше этой минуты я не планировала. Хотелось броситься к ее ногам и зарыдать. Она всегда была ко мне добра.

– Меня насильно выдают замуж за кошмарного урода! – сказала я. – Я лучше руки на себя наложу!

Тут я и впрямь зарыдала и повалилась к ней на стол. В некотором смысле я играла роль и, быть может, плохо играла, но в итоге-то все это сыграло важную роль, если вы меня понимаете.

Тетка Эсте помогла мне подняться и посадила на стул.

– Садись, моя дорогая, – сказала она, – и рассказывай.

По долгу службы она задавала мне вопросы. А я думала о том, как положительно скажется этот брак на моем будущем? Я ответила, что про все преимущества знаю, но мне безразлично, потому что у меня нет будущего – такого будущего мне не надо.

– А другие кандидаты? – спросила она. – Может, мне предпочтительнее кто-то другой?

– Они ничем не лучше, – сказала я, – и вообще, Пола хочет Командора Джадда, ее уже не собьешь.

«Я это серьезно – про наложить на себя руки?»

«Я серьезно, – сказала я, – и если не удастся до свадьбы, тогда после – точно, и я убью Командора Джадда, если он хоть пальцем ко мне прикоснется. – Возьму нож, – сказала я. – Глотку ему перережу».

Все это я говорила убежденно, чтоб она понимала – я на такое способна, и в ту минуту я верила, что способна и впрямь. Я почти чувствовала, как из него хлещет кровь. А потом и из меня. Я ее почти видела – красным таким маревом.

Тетка Эсте не сказала, что я очень испорченная, – она же все-таки не Тетка Видала. Вместо этого она ответила, что понимает мое огорчение.

– Но, может быть, ты считаешь, что в силах умножать добро иными способами? Скажем, нет ли у тебя призвания?

Про это я забыла, но тут вспомнила.

– Ой, да, – сказала я. – Да, призвание есть. Я призвана к высшему служению.

Тетка Эсте посмотрела на меня долго и пристально. А затем попросила разрешения молча помолиться: ей потребно наставление. Я смотрела, как она складывает руки, закрывает глаза и склоняет голову. Я затаила дыхание. «Господи, прошу тебя, скажи ей все как надо», – в свою очередь, молилась я.

В конце концов она открыла глаза и улыбнулась мне.

– Я поговорю с твоими родителями, – сказала она. – И с Теткой Лидией.

– Спасибо, – ответила я.

И опять заплакала – на сей раз от облегчения.

– Хочешь поехать со мной? – спросила она. – Поговорить с родителями?

– Я не могу. Они меня схватят, и запрут, и дадут мне лекарство. Вы же понимаете.

На это она не возразила.

– Порой оно и к лучшему, – сказала она, – но для тебя, пожалуй, нет. Однако в школе тебе остаться нельзя. Я не смогу помешать Очам зайти, и забрать тебя, и переубедить. Ты не хочешь, чтобы Очи так поступали. Пойдем-ка.

Должно быть, она прикинула, кто такая Пола, и рассудила, что та способна на все. Я тогда не знала, откуда у Тетки Эсте такие данные про Полу, но теперь-то знаю. У Теток свои методы и свои доносчики: никакие стены пред ними не прочны, никакие двери не заперты.

Мы вышли из школы, и Тетка Эсте сказала моему шоферу, мол, пусть сообщит Жене своего Командора, что ей очень жаль, она не хотела так надолго задерживать Агнес Емиму и надеется, что лишнего беспокойства это не принесло. Также пусть он передаст, что она, Тетка Эсте, вскоре навестит Жену Командора Кайла, поскольку им надо решить важный вопрос.

– А она? – спросил шофер, имея в виду меня.

Тетка Эсте ответила, что забирает меня под свою ответственность, ему незачем обо мне тревожиться. Он глянул на меня с упреком – со злобой, если совсем уж честно: он понял, что я обвела его вокруг пальца и что он влип. Тем не менее он сел в машину и выехал за ворота. На воротах стояли Ангелы Школы Видалы – они слушались Тетку Эсте.

После этого Тетка Эсте вызвала своего шофера-Хранителя, и мы сели в ее машину.

– Я тебя везу в безопасное место, – сказала она. – Оставайся там, пока я не поговорю с твоими родителями. Обещай мне, что, когда доберемся, ты что-нибудь съешь. Обещаешь?

– Я не захочу есть, – сказала я. Я еще глотала слезы.

– Захочешь, когда устроишься, – сказала она. – Стакан горячего молока хотя бы. – Она взяла меня за руку, пожала. – Все разрешится, – сказала она. – Все сделается хорошо. – А потом отпустила мою руку и легонько по ней похлопала.

Это меня, конечно, более или менее утешило, но снова захотелось плакать. Доброта порой так действует.

– Как? – спросила я. – Как все может сделаться хорошо?

– Не знаю, – сказала Тетка Эсте. – Но сделается. Я верю. – И вздохнула. – Временами верить – тяжкий труд.

Садилось солнце. Весенний воздух дрожал золотой дымкой, какая часто возникает в это время года, – пыль, пыльца. Листья на деревьях лаково блестели – такие свежие, едва распустились; все они были как дары, каждый из них – дар, что разворачивается сам, впервые встряхивается. Словно Господь только что их создал, когда-то говорила нам Тетка Эсте на Любовании Природой, и перед нами возникала картинка: Господь поводит рукой над омертвелыми зимними деревьями, и они мигом покрываются ростками, распускаются листвой. Каждый лист уникален, прибавляла Тетка Эсте, прямо как вы! До чего красивая мысль.

Мы с Теткой Эсте катили по золотым улицам. Увижу ли я вновь эти дома, эти деревья, эти тротуары? Пустые тротуары, тихие улочки. В домах зажигались огни; внутри, наверное, счастливые люди – люди, которые знают, где им место. Я уже чувствовала себя отщепенкой; но я ведь отщепилась сама, так что не имела права себя жалеть.

– Куда мы едем? – спросила я.

– В Ардуа-холл, – сказала Тетка Эсте. – Можешь побыть там, пока я навещаю твоих родителей.

Я слыхала, как поминают Ардуа-холл – неизменно понизив голос, потому что это специальное место для Теток. Чем Тетки занимаются, пока мы не смотрим, – не наше дело, говорила Цилла. Держатся они наособицу, а нам совать нос в их дела не след.

– Но на их месте я бы оказаться не пожелала, – прибавляла Цилла.

– Почему? – как-то раз спросила я.

– Жуть там у них, – сказала Вера, через мясорубку прокручивая свинину для пирога. – Они руки пачкают.

– Чтобы нам не пришлось, – кротко вставила Цилла, раскатывая тесто.

– И мозги пачкают, – сказала Роза. – Хочешь не хочешь, а запачкаешь. – Она большим ножом рубила лук. – Читают! – Она грохнула ножом с большим чувством. – Вот никогда не любила.

– И я, – сказала Вера. – Кто его знает, в чем им там приходится копаться! Грязь и слизь сплошная.

– Лучше они, чем мы, – сказала Цилла.

– Им нельзя заводить мужей, – сказала Роза. – Я бы тоже не захотела, но все равно. И детей тоже. Детей им нельзя.

– Да они же старые, – сказала Вера. – Все давно пересохло.

– Тесто готово, – сказала Цилла. – А сельдерей у нас есть?

Такой взгляд на Теток меня обескураживал, однако Ардуа-холл живо интересовал. С тех самых пор, как я узнала, что Тавифа мне не мать, любые тайны притягивали меня. Ардуа-холл рисовался мне в детских фантазиях – я разукрашивала его, надстраивала, наделяла волшебством: наверняка ведь обиталище столь густой подпольной, но непостижимой силы должно быть грандиозно? Как громадный замок? Или скорее как тюрьма? Или как наша школа? Вероятнее всего, там на каждом шагу большие латунные замки, и только Тетки могут их открывать.

Где распахнется пустота, ее услужливо затопит разум. Страх всегда готов восполнить пробелы, как и любопытство. У меня богатый опыт того и другого.

– Вы там живете? – спросила я. – В Ардуа-холле?

– Все Тетки города там живут, – сказала она. – Но мы приходим и уходим.

Когда, перекрасив воздух в тускло-оранжевый, замерцали уличные фонари, мы подъехали к кованым чугунным воротам в высокой ограде из красного кирпича. Ворота были заперты на засов. Машина притормозила; ворота распахнулись. Внутри прожекторы; внутри деревья. Мужчины в темных мундирах Очей стояли на широкой лестнице перед ярко освещенным кирпичным дворцом с белыми колоннами – ну, издали он походил на дворец. Вскоре я узнаю, что прежде там была библиотека.

Машина заехала, остановилась, и шофер открыл дверцу – сначала Тетке Эсте, затем мне.

– Спасибо, – сказала ему Тетка Эсте. – Подождите, пожалуйста, здесь. Я скоро вернусь.

Она взяла меня под руку, и мы зашагали вдоль большого здания из серого камня, затем мимо женской статуи, вокруг которой сгрудились изваяния других женщин. В Галааде редко встретишь статуи женщин – только мужчин.

– Это Тетка Лидия, – пояснила Тетка Эсте. – То есть ее статуя.

Мне померещилось или Тетка Эсте отвесила легкий книксен?

– По-настоящему она не такая, – сказала я. Я не знала, втайне ли навещала меня Тетка Лидия, поэтому прибавила: – Я ее видела на похоронах. Она не такая большая.

Тетка Эсте заговорила не сразу. Сейчас-то я понимаю, что с ответом она затруднилась: кому охота прилюдно говорить, что могущественный человек – на самом деле мелкий.

– Да, – сказала она. – Но статуи – не настоящие люди.

Мы свернули на мощеную дорожку. Сбоку тянулось длинное трехэтажное здание из красного кирпича, а в нем то и дело попадались одинаковые подъезды – в каждый вели ступени невысокого крыльца, над каждым белый треугольник. В треугольнике было что-то написано, только я еще не умела читать. И все равно удивилась надписям в таком публичном месте.

– Это Ардуа-холл, – сказала Тетка Эсте.

Какое огорчение: я думала, он гораздо величественнее.

– Заходи. Там тебя никто не тронет.

– Никто не тронет? – переспросила я.

– Пока что, – ответила она. – И, я надеюсь, еще долго. – Она мягко улыбнулась. – Мужчинам сюда нельзя без разрешения Теток. Таков закон. Можешь передохнуть, пока я не вернусь.

«Допустим, от мужчин я здесь спасена, – подумала я, – а с женщинами как? Пола может ворваться и выволочь меня, утащить назад, туда, где мужья».

Тетка Эсте провела меня через комнатку с диваном.

– Это общая гостиная. Вон за той дверью уборная. – Мы взошли вверх по лестнице, в комнатушку этажом выше, с одной кроватью и столом. – Кто-нибудь из Теток принесет тебе горячего молока. А потом поспи. Не переживай, пожалуйста. Господь рек мне, что все будет хорошо.

Я в это верила не столь неколебимо и все же слегка утешилась.

Тетка Эсте подождала, пока прибудет горячее молоко, – принесла его безмолвная Тетка.

– Спасибо, Тетка Силуэт, – сказала Тетка Эсте.

Та кивнула и выскользнула за дверь. Тетка Эсте похлопала меня по плечу, вышла и закрыла за собой дверь.

Молока я глотнула лишь разок: оно было подозрительное. Сталось бы с Теток подсыпать мне лекарство, похитить меня и доставить прямиком Поле в руки? Тетка Эсте вряд ли бы так поступила, а вот Тетка Силуэт, судя по ее наружности, вполне могла. Тетки – они на стороне Жен; во всяком случае, так говорили девочки в школе.

Я побродила по комнатушке; потом легла на узкую койку. Но я была слишком взвинчена, мне не спалось, и я опять вскочила. На стене висел портрет – с него непроницаемо улыбалась Тетка Лидия. На стене напротив висел портрет Младеницы Николь. Знакомые лица, те же портреты, что в классных комнатах Школы Видалы, и они странным образом уняли мою тревогу.

На столе лежала книга.

В тот день я уже подумала немало запретных мыслей, совершила немало запретных поступков и готова была еще к одному. Я подошла и посмотрела на книгу. Что там внутри – отчего она так пагубна для девочек? Так огнеопасна? Так разрушительна?

Я протянула руку. Взяла книгу.

Перевернула обложку. Пламя не полыхнуло.

Внутри было много белых страниц с кучей значков. Значки походили на мелких насекомых – черных изломанных насекомых, что выстроились рядами, точно муравьи. Я вроде бы знала, что в значках кроются звуки и смыслы, но не помнила, откуда знаю.

– Поначалу очень сложно, – сказал голос позади меня.

Я не услышала, как открылась дверь. Я вздрогнула и развернулась.

– Бекка! – сказала я.

В последний раз я видела ее в букетном классе Тетки Лиз – тогда у Бекки хлестала кровь из рассеченного запястья. Лицо было очень бледное, и решительное, и безнадежное. Теперь она выглядела гораздо лучше. На ней было бурое платье – сверху свободное, на талии перепоясанное; волосы разделены прямым пробором и оттянуты назад.

– Меня больше так не зовут, – сказала она. – Меня зовут Тетка Иммортель – я Послушница. Но когда мы одни, можешь звать меня Бекка.

– Ты, значит, все-таки не вышла замуж. Тетка Лидия сказала, что у тебя высокое призвание.

– Да, – ответила она. – Мне не надо выходить замуж ни за кого никогда. Погоди, а ты? Я слышала, ты выходишь за кого-то страшно важного.

– Должна выйти, – сказала я. И заплакала. – Но я не могу. Я просто не могу! – Я отерла нос рукавом.

– Я понимаю. Я им сказала, что лучше умру. Ты им, наверное, тоже так сказала. – (Я кивнула.) – Ты говорила, что у тебя призвание? Стать Теткой? – (Я снова кивнула.) – У тебя правда призвание?

– Не знаю.

– Я тоже, – сказала Бекка. – Но полгода испытательного срока я прошла. Через девять лет, когда стану взрослая, можно будет попроситься в Жемчужные Девы, нести миссионерское служение, а когда закончу, стану настоящей Теткой. Тогда, может, у меня по правде появится призвание. Я об этом молюсь.

Я перестала плакать.

– Что надо делать? Чтобы пройти испытательный срок?

– Сначала надо мыть тарелки, и полы, и туалеты, и помогать со стиркой, и стряпать, как Марфы. И учиться читать. Читать гораздо сложнее, чем мыть туалеты. Но я уже немножко умею.

Я протянула ей книгу:

– Покажи! Эта книга – она греховная? В ней все запретное, как Тетка Видала объясняла?

– Эта? – Бекка улыбнулась. – Эта – нет. Это просто «Правила Ардуа-холла» – там история, и клятвы, и гимны. И еще еженедельное расписание прачечной.

– Давай! Почитай мне!

Я хотела посмотреть, правда ли она умеет переводить черные насекомые значки в слова. Впрочем, откуда мне было знать, что она читает правильно? Сама-то я прочесть не могла.

Она открыла книгу.

– Вот, на первой странице. «Ардуа-холл, теория и практика, протоколы и процедуры, Per Ardua Cum Estrus». – Она показала мне. – Видишь? Это «А».

– Что такое «А»?

Она вздохнула:

– Я сегодня не могу, мне надо в Библиотеку Хильдегарды, у меня ночное дежурство, но, если тебя оставят, я тебе потом помогу, честно. Давай спросим Тетку Лидию – может, тебя пустят жить здесь, со мной. Тут две спальни стоят пустые.

– Как думаешь, она позволит?

– Я точно не знаю, – сказала Бекка вполголоса. – Но никогда ни за что не говори о ней ничего плохого, даже там, где тебе кажется, что можно, – здесь, например. Она все-все узнает, неизвестно как. – И перешла на шепот: – Она из всех Теток самая страшная!

– Страшнее Тетки Видалы? – прошептала я.

– Тетка Видала хочет, чтобы ты ошибалась, – сказала Бекка. – А Тетка Лидия… трудно объяснить. Она как будто хочет, чтобы ты стала лучше.

– Вдохновляет, – заметила я.

Вдохновляет – любимое слово Тетки Лиз: она так выражалась про букеты.

– Она смотрит на тебя, как будто по правде видит.

На свете столько людей смотрело мимо меня.

– По-моему, я не против, – сказала я.

– Нет, – сказала Бекка. – Она поэтому такая и страшная.

Пола явилась в Ардуа-холл – уговаривать, чтоб я передумала.

– Приличия требуют, – сказала Тетка Лидия, чтобы я вышла и лично заверила Полу в праведности и святости своего решения, поэтому я так и поступила.

Пола ждала меня за розовым столиком кафетерия «Шлэфли», где нам, насельницам Ардуа-холла, дозволяли принимать посетителей. Злилась она ужасно.

– Мы с твоим отцом сватали тебя Командору Джадду, мы из кожи вон лезли! Ты вообще понимаешь? – сказала Пола. – Ты обесчестила своего отца.

– Стать Теткой – вовсе не бесчестье, – добродетельно возразила я. – Я призвана к высшему служению. Я не могла отмахнуться от призвания.

– Ты все врешь, – сказала Пола. – На такую, как ты, Господь никогда не укажет. А ну немедленно марш домой!

Тут я вскочила и шваркнула чайную чашку об пол.

– Как вы смеете усомниться в Божественной Воле? – чуть не закричала я. – Вы испытаете наказание за грех свой, которое постигнет вас!

Я не знала, какой там у нее грех, но у всех какой-нибудь да найдется.

– Буянь, – посоветовала мне Бекка. – Тогда тебя не захотят выдавать замуж: если ты что-нибудь страшное учудишь, отвечать им.

Пола опешила. С ответом нашлась не сразу, но в конце концов нашлась:

– Теткам нужно согласие Командора Кайла, а он не согласится ни за что. Собирай вещички сию секунду – ты уезжаешь.

Однако в этот миг в кафетерий вошла Тетка Лидия.

– Позволите вас на два слова? – обратилась она к Поле.

Они вдвоем пересели за столик подальше от меня. Я навострила уши, но слов Тетки Лидии так и не разобрала. Зато Поле, кажется, стало нехорошо. Она поднялась, вышла из кафетерия, не сказав мне ни слова, а под вечер Командор Кайл подписал официальное разрешение, передав меня на попечение Теток. Лишь много лет спустя я выяснила, какими словами Тетка Лидия вырвала меня у Полы из когтей.

Затем мне предстояли собеседования с Тетками-Основательницами. Бекка предупредила меня, как себя вести: Тетка Элизабет ценит преданность высшему благу, Тетка Хелена захочет побыстрее от меня отделаться, а Тетка Видала любит лесть и самоуничижение; короче говоря, я была во всеоружии.

Первой со мной собеседовала Тетка Элизабет. Ты против брака, спросила она, или только против брака с Командором Джаддом? Я сказала, что я против брака вообще, и это ей, кажется, пришлось по нраву. А я подумала о том, что мое решение больно заденет Командора Джадда – заденет его чувства? Я едва не ответила, что, по-моему, чувств Командор Джадд напрочь лишен, но Бекка предостерегала меня от непочтительности – Тетки ничего подобного не потерпят.

Я сказала, что молюсь за эмоциональное благополучие Командора Джадда, он заслуживает всяческого счастья, и я уверена, что некая другая Жена непременно его осчастливит, но Господь указал мне, что я не смогу подарить такое счастье Командору Джадду, как и любому мужу, и я хочу посвятить себя служению всем женщинам Галаада, а не только одному мужчине и одной семье.

– Если ты это говоришь от всего сердца, в Ардуа-холле тебя ждет духовный рост, – сказала Тетка Элизабет. – Я проголосую за твое условное зачисление. А через полгода посмотрим, действительно ли ты избрана для такого пути.

Я поблагодарила ее не раз и не два, сказала, что ужасно признательна, и она вроде бы осталась довольна.

На собеседовании с Теткой Хеленой особо ничего и не было. Она только писала в тетрадку и не поднимала головы. Сказала, что Тетка Лидия и без нее все решила, а ей, Тетке Хелене, конечно, придется подчиниться. Намекнула, что я скучная и впустую трачу ее время.

Сложнее всего оказалось собеседование с Теткой Видалой. В школе она учила меня и невзлюбила еще с тех пор. Сказала, что я увиливаю от своего долга, что любая девушка, которой Господь даровал женское тело, обязана предложить это тело в священную жертву во имя Господа, а также ради славы Галаада и человечества, и обязана исполнить функцию, которую все подобные тела наследуют с самого Творения, и таков закон природы.

Я ответила, что Господь наделил женщин и другими дарами – например, теми, что пожалованы ей. «Это, например, какими?» – поинтересовалась она. Я ответила, что даром чтения, например, ибо этим даром наделены все Тетки. Она ответила, что у Теток чтение святое и поставлено на службу всему, что она перечислила выше – тут она все это перечислила еще разок, – и хватает ли мне дерзости утверждать, будто на меня уже снизошла подобная святость?

Я ответила, что готова к любому тяжкому труду, дабы достичь тех же высот, что она, ибо она – окрыляющий пример, и святости на меня пока еще не снизошло совсем никакой, но, может, милостью Божьей и молитвою я преуспею в очищении, хотя дорасти до ее святости мне, конечно, нечего и надеяться.

Тетка Видала сказала, что я выказываю уместную кротость, а это обещает успешную интеграцию в сообщество Ардуа-холла, где все подчинено служению. Когда я уходила, она даже выдала мне свою ущемленную улыбочку.

Напоследок со мной собеседовала Тетка Лидия. Перед другими собеседованиями я нервничала, а на пороге кабинета Тетки Лидии меня объял ужас. Вдруг она передумает? Считалось, что она не только грозная, но и непредсказуемая. Я хотела постучаться, подняла было руку, и тут из-за двери раздался ее голос:

– Ты там весь день будешь торчать? Входи.

Она тайком наблюдала за мной через миниатюрную видеокамеру? Бекка говорила, у Тетки Лидии их уйма – во всяком случае, по слухам. Как я вскоре обнаружила, сам Ардуа-холл был эхокамерой: слухи резонировали и рикошетили, ни в жизнь не разберешься, откуда они пошли.

Я перешагнула порог. Тетка Лидия сидела за столом, где высоченными кипами громоздились папки.

– Агнес, – сказала она. – Позволь тебя поздравить. Вопреки многочисленным препонам тебе удалось откликнуться на призвание и добраться к нам.

Я кивнула. Я боялась, она спросит, как звучало мое призвание – слышала ли я голос, например? – но она не спросила.

– Ты точно уверена, что не хочешь замуж за Командора Джадда?

Я потрясла головой: мол, нет.

– Мудро, – сказала она.

– Что? – Я удивилась: я думала, она прочтет мне нотацию об истинных обязанностях женщин, в таком духе. – То есть прошу прощения?

– Я убеждена, что ты не стала бы ему подходящей Женой.

Я с облегчением выдохнула.

– Да, Тетка Лидия, – ответила я. – Это правда. Надеюсь, он не очень расстроится.

– Я уже предложила ему более подходящую кандидатуру, – сказала она. – Твою бывшую одноклассницу Сонамит.

– Сонамит? – переспросила я. – Но она же собиралась замуж за кого-то другого!

– Подобные договоренности всегда можно поменять. Сонамит порадуется смене мужей, что скажешь?

Я вспомнила, как Сонамит еле скрывала зависть ко мне, как она восторгалась материальными благами, которые принесет ей замужество. С Командором Джаддом она получит вдесятеро больше.

– Наверняка она будет бесконечно признательна, – ответила я.

– Согласна. – Тетка Лидия улыбнулась. Как будто улыбнулась старая репа, заветренная и высохшая, – наши Марфы клали такую в бульон. – Добро пожаловать в Ардуа-холл, – продолжала она. – Ты принята. Надеюсь, ты благодарна за предоставленные возможности и за мою помощь.

– Очень, Тетка Лидия, – промямлила я. – Безмерно.

– Приятно слышать, – сказала она. – Не исключено, что и ты в один прекрасный день поможешь мне. За добро платят добром. Таково одно из железобетонных правил Ардуа-холла.